Мачо и ботан

      Жизнь словно перевернулась с ног на голову. Ремус и раньше на неё особенно не жаловался, но последние две недели жил будто во сне-фантасмагории, который был настолько реальным, что пугал своей возможностью закончиться в любой момент.       Он по-прежнему четыре дня в неделю (один день – самоподготовка) ходил на пары, занимался в библиотеке до посинения, методично готовился к семинарам и не вылезал с кафедры французской литературы и сравнительного культуроведения в перерывах.       Но его постель в общаге расправлялась очень редко, а вещи из шкафа совершенно случайно кочевали в небольшую студию Сириуса.       Они проводили вместе крайне много времени. Даже если не ходили на свидания, поскольку Сириус был занят бумажной работой своей автомастерской, а Ремус готовился к семинарам. Сидели рядом, ужинали, перебрасывались парой слов на типе «будешь чай?», обсуждали новости, доставляемые из трещавшего на фоне телевизора.       Пока Ремус принимал душ, Сириус наливал ему стакан кефира и расправлял постель. Ложились спать тоже вместе, обнимаясь, иногда целовались, если были силы – даже занимались лёгким петтингом. Утром Сириус отвозил его на мотоцикле в универ, а после обеда Ремус приезжал к нему в мастерскую, или шёл куда-нибудь с Лили, или занимался в библиотеке, пока Блэк не позвонит ему, сообщая, что едет домой.       А между тем количество намеков на то, как крепко его поимеют после окончания курса, переходило вообразимую черту. Сириус по часам принимал свои таблетки и не упускал возможности сделать тонну завуалированных и не очень аллюзий на близкий секс.       Ремус, разумеется, возбуждался так, что боялся рано или поздно стереть ладонь в душе до кости. И вместе с тем боялся до усрачки. И дело было даже не в том, что сколько бы мер предосторожности они ни приняли, каждый его секс последние четыре года сопровождался вполне рациональным страхом какой-либо ошибки.       Просто Сириус пожирал его голодным взглядом, а Ремус боялся, что разочарует его в постели. Откровенно сказать, у него было не так уж и много партнёров даже до того, как он заразился. А за последние четыре года и того меньше.       День Икс настал спустя отведённые две недели, в воскресенье. Ремус ночевал в квартире Сириуса с самого четверга. В пятницу они неплохо сходили в бар с Джеймсом и Лили. Поттер не прекращал попыток свести её с ума своими подмигиваниями поверх очков (хотя со стороны это выглядело как приступ нервного тика, прости Господи), но Эванс не сдавалась, игнорируя его существование и центнер комплиментов, которыми он её обложил. В субботу Сириус повёл его в кино и им настолько понравился Капитан Америка в своём обтягивающем синем костюме, что они даже забыли как приличные люди целоваться на последнем ряду и съели столько карамельного попкорна, что, придя домой, завалились спать с больными животами.       Однако утром Сириус, проснувшийся чуть раньше, почистил зубы, заглотил таблетку и оседлал его, пригвождая к кровати. Ремус испуганно дёрнулся под ним, просыпаясь, но его возмущённый, попахивающий экскрементами кошек рот тут же закрыли поцелуем.       Ремус напрягся и всё же ушел от поцелуя.       – Мне надо зубы почистить, – прохрипел он, пока Сириус удобнее на нём устраивался, плотоядно улыбаясь. – У меня изо рта воняет.       – Да похуй, – мурлыкнул Блэк, пытаясь снова его поцеловать, но Ремус улучил секунду расслабления и приподнялся, чтобы владеть ситуацией стало проще.       – Я хочу почистить зубы и попить воды, так что слезай.       – А я хочу трахнуть тебя прямо сейчас, так что расчехляйся.       Ремус уставился на Сириуса. Сириус уставился в ответ. Гипнотические серые глаза победили (наверное потому, что Блэк бесчестно ёрзал у него на бёдрах), поэтому Ремус решил применить силу слова.       – Ты только что закончил курс, Сириус. Может, перестрахуемся, потерпим?       – Да ладно, Реми, – застонал Сириус, растягиваясь на нём в полный рост, – я две недели был таким хорошим мальчиком. А теперь я хочу побыть плохим.       Ремус тоже хотел отблагодарить его за послушание, но всё равно трусился от иррационального страха, как лист на ветру.       – Я не хочу трахаться при свете дня, – прибегнул он к слабому аргументу.       – Как же ты тогда увидишь мою шикарность? – улыбнулся Сириус, скользнув ладонью в его растрёпанные кудри.       – Я стесняюсь, – шепнул Ремус, пряча взгляд.       – Я задёрну шторы. Могу завязать тебе глаза, – Ремус упорно качал головой. – Да ладно, Реми, мы всё равно на сегодня ничего не планировали. Почему бы не провести это прекрасное воскресенье за нескончаемой еблей? Я так тебя хочу.       Член в совершенно ничего не оставляющих воображению трусах Ремуса уже давно интересовался ситуацией, но вопящий трус-романтик в душе Люпина игнорировал его.       – Я тоже тебя хочу, – честно сказал он, робко погладив Сириуса по тёмным локонам. – Но это всё-таки наш первый раз.       Сириус так тепло улыбнулся, что Ремус даже успел подумать, что в жопу весь его страх, он прямо сейчас раздвинет ноги, но тот скатился с него, крепко обнимая.       – Моя ж ты нежная фиалка. Ну хорошо. Хочешь особенный первый раз? Будет. Я же джентльмен, – Сириус отпустил его и слез с кровати. – Вставай!       – Что ты задумал? – с подозрением поинтересовался Ремус, натягивая одеяло едва ли не до подбородка.       – Как что? – удивился Сириус. – Поведу тебя на свидание. Весь день буду катать тебя на радуге, а вечером прокатишься на мне.       – Сириус.       – Хорошо, давай по-другому, – капитулировал перед романтикой Блэк, стягивая с него одеяло. – Вечером я сорву твою розочку. Или ты мою, как хочешь.       Ремус сдался и встал с кровати.       – Я же вроде говорил, что уже давно каркаде.       Сириус рассмеялся, достал из шкафа полотенце и кинул ему, призывая идти в душ.       – Ну, «выпью твой каркаде» как-то не звучит.       Они наскоро позавтракали (Сириус почти научился готовить приличный омлет), оделись («Напяль что-нибудь удобное, фиалочка, не красуйся!») и покинули квартиру. Отчего-то припаркованный у дома мотоцикл Сириуса проигнорировали и отправились на автобусную остановку. Ремус долго не спрашивал, куда они всё-таки направляются, позволяя втянуть себя в обсуждение последней игры «Тоттенхэм» (да, даже если он голубее неба, это не значит, что он не смотрит футбол!). Однако когда они прибыли на вокзал Ватерлоо и Сириус вернулся с двумя билетами на электропоезд, Ремус всё же решил спросить.       – Я тебя надоел, и ты решил вывезти меня за город, чтобы там закопать? Знай, Лили любит меня и будет искать.       – Я скажу ей, что ты бросил меня ради мужика с двумя членами из бродячего цирка. Мне поверят больше, чем тебе.       Сириус потащил его к вагону. Они сели рядом с читающим газету мужчиной с моржовыми усами и дряблыми полными щеками. Он напоминал огромное кресло в своём твидовом пиджаке, не застегивающемся на животе, и Ремусу, сидевшему рядом с ним, пришлось почти лечь на Сириуса, чтобы поместиться в своём кресле.       – Уже хочешь начать? – мурлыкнул ему в ухо Сириус, когда Ремус устроился локтями у него на коленях. – Я-то не против, но мессир рядом может не разделять моего довольства.       Ремус покраснел, искоса взглянув на «моржа». Тот пошевелил усами, но успешно их проигнорировал.       – Куда мы едем, Сириус?       – Раз уж ты боишься, моя задача убедить тебя, что есть вещи пострашнее.       – Я думал, у нас свидание.       – И оно тоже.       Они вышли на станции Стайнс и спустя десять минут оказались у входа в Торп-Парк. От одного взгляда Ремус почти умер внутри.       – Ты шутишь, да? – прохрипел он, когда Сириус вернулся с билетами и завёл его через стойки-заграждения.       Ремус в ужасе осматривал огромный парк аттракционов, развернувшийся на 400 акров земли. Взлетающие вверх горки, ужасающие тематические комнаты, зонтики с передвижными мороженицами и сладкой ватой, толпы гуляющих людей.       – С чего начнём? – Сириус лучился энтузиазмом, рассматривая карту парка. – Я купил Fast Track и, хотя в апреле людей немного, совсем без очереди пройти не удастся.       Ремус даже не возмутился, что он всё оплатил сам. Намного сильнее его возмущала (и до жути пугала) перспектива провести свидание так.       – Сириус, ты же знаешь, что это один из самых экстремальных парков аттракционов в Европе? Тут почти нет каруселей для детей.       Серые глаза Сириуса сверкали маниакальным блеском.       – Так и мы не дети, сладкий, – он приблизился и задорно чмокнул его в губы, крепко хватая за бёдра. – Вечером я тебе докажу.       Они начали с «Saw the ride», стоящей слева от центрального входа. Ремус оставил своё сердце где-то в начале, когда после внушающей ужас музыки из «Пилы» они на головокружительной скорости удирали от кровожадного маньяка по тёмным, оформленным в стиле фильма, коридорам и разлитым лужам крови. Едва они вырвались на волю, их ждало потрясающее падение с 98 футов прямо на вращающиеся лезвия топоров. Ремус кричал так, что уши заложило у обоих. Снова подъём, падение, мёртвая петля – адреналин зашкаливал, а Сириус держал его за руку и хохотал.       Ремус похвалил свой вестибулярный аппарат, когда не грохнулся замертво после выхода из аттракциона. Сириус отпоил его клубничным смузи (хотя пиво бы в этой ситуации больше подошло) и, сгорая от нетерпения, погнал на следующий аттракцион.       После того как они за 2 секунды разогнались до 74 миль в час и с вертикального подъёма упали с 206 футов (как долбанный двадцатиэтажный дом!) Ремус потребовал ёбанной романтики и пощады, поэтому Сириус ласково взял его за руку и отвёл к водным аттракционам.       На лодке они добрались до фермы Торпа и покормили купленным кормом маленьких козочек, пушистых кроликов и кудрявых овечек. Пока Сириус общался с весёлой альпакой, Ремус начал понимать, что влюбился.       Они пообедали в милом кафе у воды. К Ремусу вернулось самообладание и он смог запихать в себя салат и шоколадный фондан. Сириус жаловался, что в парке нельзя пить алкоголь и курить, но когда Люпин согласился после шоу морских котиков сходить на Nemesis Infernо, недовольство пропало.       Мокрые с ног до головы (поскольку сидели в первом ряду, а морские котики очень хотели пообщаться с ними), с сосущим чувством в животе, в пять вечера они отправились к одной из лучших американских горок в мире.       Им пришлось немного постоять в очереди, но уже к половине шестого их пристегнули в вагончиках.       – Будет страшно – кричи, – хрипло посоветовал Сириус. Его глаза горели.       Ремуса трясло с ног до головы, но он ещё никогда не проводил время так весело.       – Если мы умрём здесь, я хочу, чтобы ты знал…       Вагончики рванули, оставляя его голос позади. Разгон был недолгим и… они воспарили. Из-за верхнего крепления вагончиков под ногами была сплошная пустота. Они парили в невесомости, ехали вверх ногами и крутились в мёртвых петлях так, словно от смерти удерживали не ремни, а крылья.       Ремус вышел совершенно поражённый и в полной уверенности, что никогда добровольно с Блэком не расстанется.       Они съели по сладкой вате, постреляли в тире (Ремус, на удивление, стрелял лучше, и выиграл Сириусу огромное плюшевое авокадо), а потом попрыгали на единственном батуте для взрослых. Тёмные волосы Сириуса растрепались, и он хохотал, тараня Ремуса на подпрыгивающий пол.       Парк закрылся в семь, и они вернулись на электричке на вокзал. Завернули в бар недалеко от дома, выпили по пинте, съели дюжину куриных крылышек и целовались пахнущими соусом губами, пока шли домой.       Сириус усилил напор в лифте, придерживая авокадо за спиной, но Ремус был не сильно против. У него всё ещё немного тряслись поджилки после пережитого, но близости он боялся гораздо меньше. Кроме того, он видел, что Сириус не только не забывает принять таблетки даже в парке, но и его лекарства прихватил.       Они завалились в квартиру смеясь и слегка шалея от собственной вседозволенности. Авокадо полетело на пол, сняли верхнюю одежду, не разрывая поцелуя, толкали друг друга в сторону кровати, но завалить себя Ремус не дал, останавливая.       – Мне нужно в душ, – шепнул он во влажные губы Сириуса. – Я до костей пропотел.       – Присоединиться к тебе? – мурлыкнул Сириус, скользя губами по открытой шее.       – В другой раз, – хмыкнул Ремус, подхватывая полотенце и удаляясь в ванную.       Он знал, что должно произойти, поэтому подготовился по всем правилам.       Студия не оставляла шанса для побега, поэтому, когда он вышел из ванной в одном полотенце (которое притащил сюда ещё две недели назад), Сириус сидел на кровати всё ещё одетый (спасибо хоть толстовку снял) и с горячечно горящими глазами.       Он включил музыку (клишированный идиот!) и скользнул к нему тихо, словно боялся спугнуть. Приобнял, игнорируя, как намокает футболка от прикосновения к влажному телу, поцеловал ласково и осторожно, устраивая сухие пальцы на отвороте его полотенца.       Ремус ответил на поцелуй с готовностью, смял губы в ответ, но когда полотенце скользнуло к ногам, не смог сдержаться и отстранился.       – В чем дело, детка? – тихо спросил Сириус, мужественно игнорируя чужой член, уже вставший и упирающийся в его живот.       Ремус немного стеснялся реакции своего тела, но ничего не мог с собой поделать, поэтому спросил:       – Ты во мне не разочаруешься?       Сириус удивлённо отстранился. Его руки замерли на талии Ремуса.       – Ты о чём? Я видел твой член, – он неоднозначно кивнул на него, прижимаясь ближе, – там нет ничего разочаровывающего.       – Ты же меня понял, – нахмурился Ремус, чувствуя его поцелуи на шее.       – Нет, нихуя не понял.       Ремус легонько оттолкнул его и тут же, чтобы загладить свою вину, затянул на кровать, заставляя сесть рядом. Наготы он почти не стеснялся, не маленький всё-таки.       – Я всего с шестью спал, – пояснил он непонимающему, почему они ещё не срывают одежду друг с друга, Сириусу. – И ни с одним из них это не продолжалось достаточно долго, чтобы набраться опыта.       – Да ты же фактически девственник! – воскликнул ошарашенный Блэк и Ремус застонал. – Детка, ну что ты? – тут же схватил он его в объятия, и Ремус с благодарностью спрятал лицо на его безволосой (наверняка эпилирует, долбанный мачо) груди. – Все мы когда-то были девственниками. Опыта всегда можно набраться. А если партнёр всего один – так даже лучше. Не надо перестраиваться, сразу затачиваешь навыки под определённого человека. В этом и прелесть моногамии! Это не просто перепихон, где хочешь сбросить напряжение. Тебе важно доставить удовольствие, поскольку партнёр тебе дорог.       Ремус фыркнул и отстранился, продолжая обнимать его за шею.       – Ты где этих умных слов набрался?       Сириус открыл рот, важно выпячивая грудь, чтобы доказать, что дошёл до этого сам, но один взгляд Люпина – и он сдулся.       – Джеймс, – проворчал Блэк. Ремус засмеялся и опрокинул его на постель, продолжая обнимать и хохотать. – Он перманентно звонит и напоминает, чтобы я ничего не портил. Я же всегда всё порчу.       – Ничего ты не портишь! – взвился Люпин, поднимая голову с кровати. Он поймал ладонь Сириуса и оставил на ней поцелуй, чтобы доказать правдивость своих слов. – Всё просто прекрасно!       – Поэтому ты не хочешь со мной спать? – Блэк всё ещё пребывал в испорченном настроении.       Ремус ласково скользнул по его пальцам, остановив на них взгляд.       – Я боюсь всё испортить.       Сириус вздохнул и резко перевернулся, седлая бёдра Ремуса. Ткань джинс к открытой коже чувствовалась так себе, но Люпина возбуждённо подкинуло, когда он почувствовал, как Сириус сжимает его бока коленями.       – Давай просто займёмся сексом и испортим всё вместе? – попросил Блэк, устраивая тёплые ладони на груди Ремуса.       Люпин рассмеялся и сел, оказавшись на одном уровне с лицом Сириуса.       – Почему мы об этом договариваемся? – шепнул он, медленно проходясь губами по его челюсти. – Разве в фильмах с Кирой Найтли всё происходит не стихийно, в порыве страсти?       – Я обещал тебе, что мы будем осторожны, – сглотнув, пробормотал Сириус, едва сдерживаясь.       Последние тормоза сорвало – от участливого, нежного тона, от ласковых и искренних слов. Ремус вцепился в него поцелуем так, как давно хотел, резко, страстно, со слюной, горячим языком, без страха. Сириус оказался без рубашки и штанов быстрее, чем они оба почувствовали дискомфорт от мешающей одежды.       У Ремуса горели щёки, румянец полз на шею и заливал грудь, а Сириус упрямо тянулся к его члену губами (разумеется после того, как надел на него презерватив). Ремусу не делали минет с тех пор, как он заболел. Он и Сириусу бы не позволил, но тот перелопатил кучу литературы, отданную профессором Дамблдором, и убедил его, что со здоровой дозой таблеток и барьерной контрацепцией, они ничем не рискуют.       Поэтому Сириус бесстрашно взял в рот, заставляя Ремуса застонать в голос от неожиданности. Он не очень помнил, как ощущался минет без презерватива, но и в нём было очень неплохо. Он чувствовал слюну Сириуса, стекающую на его лобок, глубокие стенки податливого горла, чувствовал, что внутри горячо, а язык упорно прощупывает через латекс вены.       Сириус не остался удовлетворённым, поэтому решил сделать момент интимнее, и устроил ноги Ремуса на своих плечах, руками поддерживая задницу. Люпин не смог отказать себе в удовольствии наблюдать, как двигается голова с тёмными кудрями на его члене, как губы ласкают ствол проходясь от основания к головке. Ему было немного смешно, что они взяли ароматизированные презервативы и в нос ему бил запах детского Орбита, но когда Сириус соскользнул с члена и поднялся к его рту, чтобы запечатать поцелуем, всякое желание веселиться пропало. Своим движением Сириус сложил его в гармошку, заставляя прижать колени к груди, и Ремус чувствовал лишь потребность оказаться в этом положении чуть более заполненным и совершенно оттраханным.       Когда Сириус перевернул его на живот, покрыл влажными поцелуями спину и остановился у задницы, Ремус попытался вспомнить, почему вообще так долго ему отказывал. Пока он размышлял, Блэк подложил под него подушку и аккуратно раздвинул половинки, наклоняясь к уже разработанной дырочке.       Дальше мыслить у Ремуса не получилось, потому что широким, смазанным жестом Сириус лизнул его. Пока его мягкие пальцы, покрытые смазкой, и горячий язык, яростно вдалбливающийся внутрь, хозяйничали в Ремусе, тот забыл не только причины своего страха, но и почти имя. Сириус был напористым, горячим и страстным настолько, что у Люпина звенели яйца от напряжения и попыток не тереться о подушку. Сириус вылизывал и растягивал, словно давно хотел, а ему запрещали, а Ремус стонал, захваченный этим горячим и мокрым движением, чем лишь провоцировал.       – Сири, ну, пожалуйста, – простонал он, когда уже три пальца долбили его не хуже члена. Блэк не врал. В сексе он был шикарен. У Ремуса никогда не было такого чувственного и знающего, что делать, партнёра.       Ему ещё никогда так не хотелось почувствовать себя сучкой, которую поимеют.       – Ты так просишь, – хрипло прошептал Сириус, отстраняясь и притираясь своим членом к его сжимающейся дырочке. – Я бы помучил тебя ещё, но больше не вывезу.       Он был в презервативе и смазан донельзя, поэтому вошёл легко, шлёпнув яйцами по заднице Люпина. Ремус чувствовал, как по его позвоночнику бьют тёплые волны и разрываются снарядами в районе затылка. Сириус был аккуратен, медленно толкался и также медленно выходил, пока не услышал протестующие стоны, пока Ремус отклянчивал задницу и пытался насадиться сам.       Сириус взял его за бёдра и, методично наращивая темп, взялся за задачу «затрахать до смерти». Даже играющая музыка не могла заглушить смачных шлепков, раздававшихся в студии, и рваного, тяжёлого от курения и страсти дыхания Сириуса.       Ремус был слишком близко, а даже не успел подрочить, поэтому протестующе пережал основание члена. Ему эгоистично хотелось кончить и ещё более бесстыже хотелось больше. Чтобы его имели вот так подольше (желательно, пока он не сдохнет от истощения), покрепче и поглубже.       Сириус, судя по тихим стонам, раздававшимся за спиной Ремуса, только нашёл подходящий ему ритм, и долбил так, будто только вышел из монастыря – крепко, с оттяжкой, держа так, будто Люпин хочет вырваться.       У Ремуса шумело в ушах и ощущение было такое, что он сейчас разорвётся оттого, как внутри горячо, как хозяйничает в нём Сириус, как держит, как обнимает, как дышит и рычит.       Он поднялся, упираясь в коленно-локтевую и совершенно развратно стал подмахивать, поддаваясь назад и насаживаясь. Сириус стерпеть самовольства не смог и наклонился вперёд, одной рукой обнимая за плечи, некрепко хватая за горло и вгрызаясь зубами в усыпанное веснушками плечо, а другой перехватывая за талию и опуская руку на член, нагло надрачивая.       Ремуса подкинуло. Сириус вёл себя грубо, как будто не боялся сделать ему больно, как будто не считал его хрупким и драгоценным, трахал так, что чувствовал себя нормальным и живым. И от этого кончить хотелось ещё сильнее. Он позволил пальцам ладони, покоящейся на горле, скользнуть к нему в рот. Ему было откровенно плевать, где эти пальцы побывали доселе – он бы облизал Сириуса целиком, даже пятки, если бы его не вдалбливали в матрац.       – Rémy, – выдохнул Сириус с явственным французским акцентом. Его горячий язык скользнул по ушной раковине Ремуса, после чего горячие, но сухие губы ткнулись ему в щёку, пытаясь повернуть лицо к себе. – Je vais jouir maintenant.       Ремус рассмеялся, смазано целуя его губы и позволяя языку также бессовестно трахать его рот, как это делал его член в заднице.       Он никогда не думал, что занятия французской литературой пригодятся ему для того, чтобы узнать, что любовник жутко хочет кончить.       – Oui, mon cher*, – с жутким английским акцентом произнёс он, отпуская себя и позволяя Сириусу выдавить из него оргазм. Сам Блэк кончил в несколько глубоких, прошибающих до самой груди толчков.       Спустя минуту им всё же пришлось встать и затянуть друг друга в ванную, избавиться от презервативов и коротко смыть сперму. На большее сил не было.       Сириус попытался влезть на него ещё раз, ратуя за более долгий второй раунд, но Ремус вяло отмахивался универом и желанием спать.       Если тот горловой минет, который он сделал Сириусу без презерватива, пока тот пытался курить у окна, можно обозначить как «отмахивался».       Ремус всегда был жаворонком по принуждению. Это тот вид жаворонков, которые жесть как любят поспать, но слишком ответственные, чтобы валяться в кровати и куда-то опаздывать.       Сегодня был понедельник. Ему на пары к восьми. Надо ещё позавтракать успеть. А он совершенно безалаберно развалился на кровати и мешает Сириусу встать.       У него болело всё тело, как будто ночью его не трахали, а пиздили, но он не против сделать зарядку, включающую растяжку, о чём сообщил любовнику. Сириус рассмеялся, но стянул его с кровати вместе с одеялом и выгнал в ванную.       Ремус через силу своего тёплого после сна и разморенного после секса тела принял душ, почистил зубы и даже наложил патчи Сириуса на мешки под глазами (к этому действу Сириус подталкивал его с момента знакомства, грозясь, что скоро в них хоронить людей можно будет).       Пока Сириус бегал чистить зубы, Ремус перевернул омлет на сковороде и заварил кофе.       – Слушай, может съедемся? – ляпнул Сириус, когда они сели завтракать.       Ремус глупо хлопнул глазами, замерев с ножом для масла над тостом.       – Чего?       Сириус невозмутимо взял его за запястье и помог намазать масло на хлеб.       – Ну, ты и так проводишь здесь почти круглые сутки, – пояснил он, возвращаясь к своему омлету. – Я даже думаю, что твой сосед забыл, как ты выглядишь.       Ремус смутился. Он и сам начал замечать, что слишком часто проводит время у Сириуса. Ему даже не приходило в голову, что Блэка может тяготить его общество.       – Если хочешь, я могу чаще оставаться ночевать в общаге, – испуганно одёрнул он руку от вилки.       Сириус нахмурился и притянул его освободившуюся от прибора ладонь к себе, целуя сжатые костяшки пальцев.       – Я хочу, чтобы ты вообще перестал там ночевать. И удобнее будет, если ты всё-таки перевезёшь сюда свою зубную щётку, трусы и кучу книжек, из-за которых тебе приходится посещать тот клоповник.       У Ремуса зашумело в голове. Переехать к Сириусу? Обложить его небольшую студию своими вещами, фигурками супергероев, французскими книжками, а полочки в ванной заполнить своими таблетками? Выбросить пепельницу, запретить курить в квартире, а холодильник наполнить каким-то подобием еды, вместо пива? Может, завести кошку, на которую он почти договорился с Фрэнком?       Как Сириус себе это всё представлял? Съехаться и быть вместе не только условно, но и буквально? Совсем крыша потекла. Видимо, он падал со своей тарахтелки чаще, чем Ремус думал.       – Мы знакомы меньше месяца, – тихо сказал Люпин, словно общался с душевнобольным.       – И что?       Они смотрели друг на друга так, будто каждый считал другого идиотом.       – Ну… это неправильно.       – Кто так сказал?       – Не знаю… Все?       – А не похуй ли кто там что говорит? – улыбнулся Сириус.       Ремус был согласен в этом вопросе. Действительно, должно быть похуй. Но в его мировоззрение импульсивность Сириуса всё равно не вписывалась.       – А если ты захочешь со мной расстаться через неделю? – вцепился он в Блэка, надеясь его смутить и заставить забрать слова. – Таскать вещи туда-сюда?       Сириус улыбнулся и в миг забрался к нему на колени, обнимая за плечи.       – Не захочу.       Близость Блэка действовала потрясающе расслабляюще, но Ремус не сдавался. Такие решения не должны приниматься под действием флюидов влюблённости.       – Если мы разъедемся, мне тяжело будет снова получить место в общаге.       – Мы не разъедемся, – Сириус чмокнул его в нос. – Но если тебе страшно, ты можешь не освобождать место в общаге. Просто предупреди соседа, что пока живешь здесь. Думаю, этот твой Фрэнк и сам будет не против пожить один. А когда мы поймём, что у нас всё хорошо, сможешь освободить место.       Ремус видел определённые белые пятна в его плане, но не согласиться с логичностью действий не мог. Ощущение было такое, что Сириус всё давно обдумал. И очень хотел жить вместе.       – Часть моей стипендии уходит на оплату общаги, – схватился за последнюю ниточку разума Ремус, оседлав своего любимого конька. – Я не потяну с тобой совместную аренду.       Сириус на минуту притворился задумчивым, но тут же улыбнулся и обвил руками его шею.       – Значит, не будешь платить, пока не освободишь место. Идёт?       Ремус позволил себя поцеловать, но всё ещё пребывал в смятении. Как только губы Сириуса оказались на расстоянии, позволяющем мозгу включиться, он отрицательно покачал головой, продолжая ласково поглаживать его бок.       – Не знаю, Сириус. Мне нужно подумать.       – Подумай, – приятная тяжесть исчезла с колен и мозг Ремуса полностью включился. Сириус отнёс тарелки в раковину. – А я сделаю тебе ключи.       – Я пока не согласился! – возмутился Ремус, когда ему подали рюкзак.       Сириус улыбнулся и потянул его к выходу из квартиры.       – Это пока.       Сириус довёз его до метро и Ремус поспешил в универ. На пару по философии к неприятной Долорес Амбридж, всегда разговаривающей своим звенящим девчачьим (жабьим!) голоском, он попал с опозданием на три минуты, за что и получил отработку.       Но пока он на последнем ряду строчил Лили просьбу о встрече, его это не сильно волновало. Вот и отголоски дурного влияния Блэка.       Эванс согласилась сходить на ланч в небольшое кафе рядом с универом и приехала чуть раньше. Поэтому Ремус совершенно не считал себя королевой драмы, когда влетел в заведение и с порога заявил:       – Он хочет съехаться.       – Шустрый какой, – хмыкнула Лили, не отвлекаясь от изучения меню.       Ремус повесил ветровку на вешалку и плюхнулся напротив неё за столик.       – Тебе не кажется, что это ошибка? – вылил он на подругу. – Мы так мало знакомы и встречаемся всего ничего. Может он псих какой-нибудь? Или манипулятор?       Лили вздохнула, спокойно озвучила подошедшему официанту свой заказ, взяла для Ремуса сырный крем-суп с гренками и воззрилась на него почти осуждающе.       – Во-первых, Сириус не похож на манипулятора. Только на по уши влюблённого кретина, – девушка притворно недовольно цокнула языком. – А во-вторых, перестань думать, что с тобой могут встречаться только психи.       – А если он хочет съехаться только из-за моей болезни? – не сдавался Ремус, озвучивая свои глубочайшие опасения. – Вдруг думает, что я откину коньки в любой момент, и поэтому хочет проводить со мной больше времени?       Лили смеяться не стала. Она прекрасно понимала, откуда взялся этот страх. Может не так глубоко, как его ощущал Ремус, но всё-таки понимала.       – Думаю, вряд ли, – мягко проговорила она. – Просто вы оба взрослые люди, а не школьники. А взрослым людям тяжело выкроить время на здоровые отношения, если они не живут вместе.       – Здоровые… – хмыкнул Ремус, когда перед ним поставили глубокую тарелку с супом.       Лили нахмурилась и даже не притронулась к приборам.       – Рем. Перестань, пожалуйста, – попросила она. Люпин никогда не был пессимистом, не занимался самобичеванием и жалостью к себе. За отсутствие этих качеств (в его положении!), за волевой характер она и полюбила его, избрав в роль лучшего друга. И отношения с Сириусом совершенно не были поводом приобретать паранойю. – Если вам хорошо вместе, удобно в одной квартире – ты ведь проводишь там почти каждый день, – почему нет? С тебя не убудет.       Ремус вяло помешал крем-суп, совершенно не чувствуя аппетита. Его трясло буквально с утра. Он надеялся, что у проклятого Сириуса точно такое же настроение (одному ему что ли страдать?).       – Я всегда всё порчу.       – Ты всегда всё портишь, – согласилась Лили, вытаскивая вилку и ложку из картонки. – Ты нервный, раздражительный и любишь разводить проблему на пустом месте, но почему нет? Если у вас не получится, значит Сириус не твой пассажир. Вернёшься в общагу.       Ремус наблюдал, как уверенно она наматывает карбонару на вилку и опустил ложку в свой суп, принимаясь есть.       – Ладно, я подумаю. Что между тобой и Поттером?       Перенаправление темы Эванс не понравилось. Её лицо начало медленно приобретать оттенок рыжих волос.       – Ничего между мною и Поттером, – отрезала она, угрюмо давя вилкой спагетти. – Он самодовольная задница, которая только и умеет, что дурачиться и хвастаться, что он…       – Мне кажется, он довольно милый, – перебил её Ремус, прожевав гренки. – Такой «парнишка с района**». Заводит.       Взглядом зелёных глаз Лили можно было убивать.       – Не заводит.       – О да, очень заводит, – хохотнул Люпин, начиная чувствовать голод. Аппетит всегда приходит во время еды (или во время издевательств над подругой). – Весёлый, добродушный, а какая у него задница…       Послышался неприличный звон приборов о тарелку. Лили полыхала.       – Нет у него задницы! Обычная и плоская, как у всех качков, которые уделяют время только прессу и рукам.       Ремус чувствовал себя полностью удовлетворённым.       – Так ты уже и это рассмотреть умудрилась? – Эванс задохнулась, но не ответила. Ремус обвинительно ткнул в её сторону ложкой. – Он уже звал тебя на свидание?       – Девять тысяч раз, – закатила глаза Лили. Люпин в каждой её черте прочитал, что она в стадии «отрицания». И немного порадовался за Джеймса, которому досталась такая красотка. – Не понимаю, зачем дала ему номер…       – Потому что парнишки с района заводят.       После четвёртой пары Ремус решил пойти в общагу. Он там давно не появлялся, да и идти к Сириусу в момент, когда ему необходимо трезво рассуждать, не стоило.       Ему всё ещё необходим был совет. Ни разговор с Сириусом, ни с Лили не убедил его в правильности принимаемого решения. Необходим был человек, который всё видит со стороны и всегда заботится лишь о благополучии Ремуса.       – Привет, мамуль.       – Привет, мой хороший, – ласково поздоровалась Хоуп Люпин буквально через несколько гудков. – Как у тебя дела?       – Да всё хорошо, с универа иду. А у вас?       – Вот только присела, груши на заднем дворе подвязывала. Папа на работе. Вчера ходили к Молли и Артуру, ты знаешь, Перси заканчивает садик в этом году, у них там целый переполох по этому поводу, вовсю готовится, хочет все учебники для первого класса перечитать до сентября, чтобы быть лучшим.       – Здорово, – искренне ответил Ремус, думая о потрясающих Уизли, живущих по соседству с целой сворой маленьких детей. Надо заглянуть к ним на летних каникулах, давно не виделись. – Ну, думаю, у него получится, Билли же хорошо учится, поможет.       – Конечно, получится, – согласилась мама. – Уизли всегда вкладывались в образование своих мальчишек. А как у Лили дела?       Ремус уже подходил к общаге, поэтому решил посидеть на лавке, благо апрельская погода располагала.       – Помнишь я рассказывал тебе про друга Сириуса Джеймса? – Конечно он уже рассказывал маме о Сириусе, его автомастерской, милой студии, друге-Джеймсе, любви к собакам (отвратительный не-кошатник) и каждом проведённом вместе дне. У него с Хоуп были особенные, крайне доверительные отношения, из-за чего Ремус любил свою жизнь немного больше. – Кажется, она скоро сломается и пойдёт с ним на свидание.       – По твоим рассказам хороший мальчик, не то что тот Северус, – при упоминании поклонника Лили с первого курса Ремус фыркнул. Они с Эванс никогда не встречались, лишь дружили (как оказалось, со школы), однако на первом курсе Северус откровенно озверел и перешёл в стадию перманентной ревности и непрерывного контроля, сопровождающегося резкими высказываниями. Лили потребовалось полгода, но она всё же сумела послать его в пешее сексуальное (не без помощи Ремуса, которого теперь Снейп ненавидел до глубины души).       – Да, у Снейпа был противный характер, не понимаю почему она с ним гуляла вообще, – согласился Ремус и понял, что стоит всё-таки перейти к теме, из-за которой он позвонил. – Кстати, о мальчиках, мам. Я хотел с тобой посоветоваться.       – Конечно, малыш, – мама обратилась в слух.       Ремус знал, что может рассказать ей всё, что угодно, и она даст исчерпывающий совет.       – Сириус предложил мне съехаться. Я пока не буду делить с ним аренду, оставлю для себя место в общаге на случай, если у нас не получится. Но, по-моему, это глупо. Мы знакомы всего ничего и…       – И что? – перебила его Хоуп. – Можно встречаться десять лет, но первый год совместной жизни у всех одинаков. Это притирка. Переживёте её и будет вам счастье. А нет – так не получится даже спустя годы отношений.       Ремус так и сел на своей лавке. Глупо и совершенно не ожидая услышать от вроде бы опытной и наученной жизнью матери, которая запрещала ему гулять после десяти и не отпускала на свидания в пятнадцать, такие простые выводы.       – Разве ты не думаешь, что это глупо и нам нужно повстречаться ещё? – слабо попробовал он воззвать к её (наверняка) консервативным взглядам.       – Зачем? – удивилась мама. – Тебе уже не пятнадцать. У взрослых людей нет времени водить вокруг друг друга хороводы. А в случае, если у вас не получится, ты всегда можешь съехать. Почему не попробовать?       – Но… – Ремус огляделся по сторонам и тихо шепнул в трубку, – …я же болен.       В трубке что-то зашуршало и послышался тихий вздох Хоуп.       – Именно поэтому я и не против, малыш.       Глупый романтик в душе Ремуса всё ещё не был пристрелен, поэтому ему тяжело было слышать эти слова. Хотя отдалённо он понимал, что эта причина самая очевидная.       – Значит, я прав, и он хочет жить со мной, потому что думает будто я умираю. И ты тоже так думаешь.       Мама снова заговорила тем самым тоном, который утешал своего запутавшегося ребёнка и дарил силы, чтобы жить дальше.       – Нет. Я думаю, что если он хочет с тобой отношений, он должен понять, что у тебя бывают плохие дни, а иногда недели и месяцы. И мне кажется, он тоже так думает.       Ремус почувствовал, что хочет покурить. Он этого не делал с тех самых пор, как заразился (если честно, первые три недели он курил и пил, пока не нашёл в себе силы продолжать борьбу), разумно полагая, что не стоит подвергать организм дополнительным испытаниям, учитывая те, что уже есть. Сириус, к чести своей, когда узнал о его болезни, тоже старался сильно рядом не смолить, даже не веря в пассивное курение.       Но сейчас Ремусу хотелось покурить.       – Считаешь, мне стоит согласиться?       – А ты хочешь? – вернула ему вопрос мама.       Ремус боялся обдумывать свой собственный ответ весь день. Спрашивал совета, прикидывал насколько это глупо, взвешивал все за и против, но каждый раз, сталкиваясь с мыслью «а хочет ли он?», старался запихать её поглубже в сознание.       И сколько бы часов он не потратил, чтобы оправдаться, найти причину не переезжать, обосновать нерациональность этого поступка, ответ был тем же, что мелькнул в мыслях, едва Сириус предложил.       – Хочу…       Его родители жили на побережье в небольшом городке Нью-Ки, популярном у рыбаков и серферов из-за своего огромного песчаного пляжа и безопасной бухты. Из Лондона в него можно было попасть на электричке за какие-нибудь семь часов. Плюс, минут двадцать до толстого мыса, где расположился кирпичный домик с грушевыми деревьями на заднем дворе и вишнёвыми – на переднем.       Ремус был уверен, что она сейчас сидит на лавочке под вишней и вдыхает чистый морской воздух с запахом цветов, так благотворно и аллергически на него влияющих весной.       Ремус почувствовал за 160 миль как она улыбается.       – Тогда зачем спрашиваешь у меня?       Он поднялся в свою комнату и обнаружил в ней Фрэнка, закинувшего ноги на стену и читающего вниз головой. Перебросившись парой слов, шокировав соседа и отправив его искать коробки, он, замирая, набрал номер Сириуса.       – У тебя есть машина? – без приветствия выдохнул он. – Вещей у меня немного, но книги довольно тяжёлые.       Всегда был шанс, что Сириус сказал это только для того, чтобы Ремус испугался и сбежал от него. Всегда был шанс, что он не так понял. Всегда был шанс, что Сириус передумал и решил забрать своё предложение.       – Одолжу у Сохатого. Ко скольки подогнать?       Шанса не было.