Flesh bаck
- Эй, Настя, не отставай, нам осталось еще совсем немного! — кричу я, мой голос становиться свистящим из-за ветра, окутавшим все вокруг. Я чуть ли не тащу на себе девочку, которая еле шла рядом со мной. — Ты же хотела посмотреть с того обрыва на море. Я еле уговорила маму, чтобы она поговорила с твоими родителями. - Прости, Ника, но ты же знаешь, мне тяжело, я устала... — тяжело дыша, произносит девочка, моя подруга единственная, у меня никогда не было друзей. Она была единственным дорогим мне человеком за мои короткие восемь лет. Хоть она и говорит, что устала, но все равно упрямо идет за мной. - Все пришли, смотри, — я все так же счастливо улыбаюсь, при этом показываю ей рукой на бескрайнее море. Оно прекрасно. Настя всю свою жизнь мечтала попасть на море. И вот я уговорила свою маму взять нас всех в Крым посмотреть на него. Я хотела, чтобы она увидела именно это место, и именно со мной. Это место, мама его назвала Мыс Фиолент. Показывая Насте с этого обрыва, как бушует море, как оно яростно набрасывается на скалы, старается разбить камень. С этого места, где мы встали, был прекрасно виден грот на другой стороне. Почему-то мне хотелось, чтобы мой самый дорогой друг увидел все то, что вижу я. Рядом шуршала трава, ветер поднялся еще сильней, грозя скинуть нас вниз. Море чернело, но оно не теряло своей красоты, напротив, оно стало еще более притягательное, в своей необузданной красоте. Белые барашки неслись по темно-синей, почти черной воде, и мне казалось, что я могла расслышать их жалобное блеяние. - Как красиво! – восхищенно говорит Настя. Волосы девочки десяти лет вздымаются, и летают на ветру, словно осенние, желтые листочки. Мои волосы тоже поднимаются и закручиваются в танце вместе с Настиными, создавая ощущения, что два деревца примкнули друг к другу и пытаются устоять под бушующим ветром, их разноцветные листочки крепко держаться на ветках, но и на них действует пронзительный ветерок. - Пообещай мне, – вдруг говорит девочка, – что мы еще раз сможем посмотреть на то, как бушует море. - Обещаю, — твердо произношу я. - Это обещание! – твердо смотря в мои глаза, говорит Настя и протягивает мне мизинчик для того, чтобы закрепить договор. - Конечно, – тогда я была самым счастливым ребенком на свете, не зная, что скоро весь мой мир рухнет.***
- Ника, мы же еще съездим на море? - Конечно, — уверено говорю я, но в душе понимаю, что это невозможно. На больничной койке лежит моя подруга. Ее когда-то румяное лицо сейчас мертвенно бледное, щеки осунулись. Она вся похудела, она больше не та веселая девушка, что была год назад, когда мы ездили в Крым. Теперь она редко улыбается, да даже если у нее и получается это делать, то улыбка, выходит какой-то вымученной, уставшей. Я каждый день прихожу к ней в больницу, мне хочется просто посидеть рядом. Знаю, что ей трудно говорить, поэтому просто сижу рядом с ней и рассказываю все, что со мной происходит. Рассказываю о школе, книгах, брате, маме, море. Чаще всего Настя расспрашивает о море и пиратах, и я ей читаю книги, о дальних приключениях. - Когда умру, я хочу быть там, где всегда будет море — как-то вечером, когда я зашла к ней после школы, сказала она. - Ты не умрешь, ты сильная. Мы еще съездим на море и тебе даже разрешат искупаться,— я говорю это больше для себя, чем для нее. Я хочу верить в свои слова, но также понимаю — это невозможно. Врачи сказали, что ей осталось максимум еще три года. «Не верю!» – кричала я. Не верю и сейчас, она выживет, вылечится и мы вместе поедем на море. Опять увидим разбивающиеся об скалы волны, услышим крики чаек, запах соли и йода и почувствуем беспощадный ветер в своих волосах.***
- НЕЕЕ! ВЫ ВРЕТЕ! Этого не может быть, она обещала поехать со мной на море, она сказала, что выздоровеет, и мы будем гулять как раньше. Я кричала и шептала, слезы катились большими горошинами по щекам. Перед глазами стояла тьма, я не хотела выходить из этой тьмы. Не верила, мне лгут! Мама врет, она жива. Она обещала мне, как она могла умереть! Еще вчера после школы я ходила к ней, и она говорила, что с ней все хорошо и даже сказала, что ей лучше. Почему Насти больше нет, мы с ней должны были еще столько мест посетить. Она мечтала путешествовать по миру, научиться плавать. Она так красиво рисовала, я всегда говорила ей, что она станет прекрасным художником, на что она лишь задорно смеялась. С тех пор я стала бояться с кем-нибудь дружить, боялась, что из-за меня кто-нибудь может умереть. Весь мой мир стал еще меньше, он сомкнулся на книгах. Читая новую книгу, я с остервенением вчитывалась в каждую строку, желая полностью погрузиться в книгу, стать частью ее. И лишь читая очередную книгу, я могла забыться. Мне было неважно, о чем были новеллы, мемуары, записки, дневники, повести, поэмы, рассказы, о физике, философии, психологии, единоборствах или приключениях - главное для меня было занять чем-нибудь голову. Моя любовь к книгам стала напоминать безумие, я словно одержимая читала, читала, до тех пор, пока глаза не начинали слезиться и щипать, а предо мной не вставали разноцветные круги. Я начала по-новому учиться улыбаться, смеяться, жить томительной, обычной и серой жизнью. Больше я не могла с кем-нибудь завести дружбу. У меня были товарищи, знакомые, одноклассники, но не друзья. Мой брат из кожи вылезал, чтобы рассмешить меня, выдернуть, хоть одну улыбку. И вскоре я начала понемногу улыбаться и забывать ее, для этого мне понадобились четыре года.End Flesh beck
Рывком меня выдернуло из воспоминаний, когда на стол с легким стуком поставили чашку и блюдце с пирожным, а на пол была поставлена тарелка с молоком. Взглянула на человека, принесшего мой заказ, поняла, что это была не та девушка. В какой-то степени я обрадовалась, что это была другая, но в то же время и немного расстроилась. Выпив кофе и съев пирожное при этом не почувствовав никакого вкуса, я подозвала официантку, заплатила по счету и побрела куда глаза глядят. Так, гуляя, совсем не заметила, как настал вечер. В крови бушевал вулкан требующий, чтобы его выпустили на свободу. Мне просто жизненно необходимо надо снять напряжение. Неосознанно я потянулась к левому бедру, на котором была прикреплена катана. Включив Мантру, растянула ее на весь остров. Мое предчувствие не обмануло меня. Приблизительно в пятистах метрах от меня столпилась большая группа людей. Я чувствовала их страх и жажду крови, сейчас я себя чувствовала больше зверем, вышедшим на охоту за своей добычей, чем на человека. Не раздумывая больше ни секунды, я сорвалась с места, раскрыла крылья и на всей скорости полетела туда, где Волей чувствую столкновение людей. Я уже не слышала, как Рыжик недовольно рычал, для меня сейчас важно только одно — скинуть стресс, просто забыться и забыть в этой драке все. И только теперь, уже почти подлетев к нужному месту, замечаю, что огоньки горят красным, но даже на фоне этого красного поля выделяется один огненно-красный голос, он горит словно Луна в ясную ночь. Остановившись на крыше, решила сначала узнать кто против кого, чтобы представить против кого мне поднимать меч. Много людей, на вид типичные пираты, столпились вокруг одного единственного человека. Включив зрение дракона, я присмотрелась получше к этому человеку. Мужчине, окруженному пиратами, было на вид лет тридцать, может чуть-чуть больше. Также он имел красивое с резкими чертами лицо, на котором сияли необычные по цвету глаза, похожие на глаза ястреба, такие же яркие и пронзительные. Лицо мягко обрамляли короткие бакенбарды, заостренные кверху. Одет в достаточно богато украшенную одежду в красно-черных тонах, на обнаженной и в меру накаченной груди поблескивает крест-подвеска. Наряд состоял из широкополой шляпы, украшенной большим пером, и длинного распахнутого черного костюма с красным цветочным узором на рукавах и воротнике. В руках он держал огромный меч с широким изогнутым лезвием из «чёрного золота». Сам меч также имел форму креста. Золотая гарда инкрустирована красным «бисером», рукоять обмотана бинтами, на конце имелся особо крупный камень. Кроме того, стройные ноги были обтянуты в фиолетовые брюки придерживаемые поясом, и заправленные в черные ботинки. На плечи наброшен черный одноцветный плащ. Мужчина был невероятно красив, его пронзительные глаза заставили мое сердце замереть, остановив на мгновение свой бег. И его внешность не портила даже складочка, залегшая между бровей, наоборот, она придавала ему шарма. А губы сжатые в тонкую полоску и опушенные вниз говорили о том, что этот человек серьезен и то, что ему, скорее всего, неведомы некоторые чувства, на которые так богаты другие люди. Я так увлеклась разглядыванием мужчины, что совсем пропустила момент, когда пираты начали говорить, поэтому пришлось слушать где-то с середины. Вот не понимаю привычку пиратов болтать перед дракой. - ...Сдавайся, мы пришли по твою голову, продажный пес Мирового Правительства! Вы все сдохнете жалкие Шичибукаи, готовые лизать зад Дозорным, лишь бы вас не трогали! Вы, отбросы, не достойны зваться пиратами! Мы убьем тебя, Дракуль Михоук! - кто бы говорил про отбросы. - Жалкие ничтожества, — в голосе мужчины, глаза которого так пленили меня, звучало неприкрытое презрение. Толпа пиратов, словно оголодавшие шавки кинулись на Дракуль Михоука. Хм, Дракуль — это от Дракулы? А ему подходит, вампир, как он есть. Я не стала стоять в стороне. Прекрасно понимаю, что от моей помощи ему будет ни холодно, ни жарко. Чувствую, что эти отбросы не смогут даже поцарапать его, но я не могла стоять в стороне, да если честно, то мне еще нужна была моральная разрядка. Сняв свитер, купленный мной сегодня, положила его на холодный камень крыши. Аккуратно спорхнув с крыши, приземляюсь рядом с «вампиром» и лечу в сторону пиратов. Мой меч начинает петь песню стали и крови, смерть играет на прекрасном клинке. Перестраиваю все внутренние органы на драконьи, и мышцы становятся более упругими, сильными. Меня закручивает на этом пире смерти. - А ты еще кто такая?! – орет какой-то пират, но я не даю ему договорить, мой клинок проноситься со свистом и отсекает голову. Брызги летят в разные стороны, попадая и на мое лицо. - Не вижу смысла представляться будущим трупам, — холодно чеканю слова и снова вплываю в бой. Руки так привычно оттягивает клинок, взмах, свист стали. Боковым зрением отмечаю, что мужчина тоже не стоит на месте и сейчас с упоением махает мечем, хоть его лицо и остаться все таким же бесстрастным и лишенным каких-либо эмоций, но его глаза горят желтым огнем, и это просто невероятное зрелище. Пропустив над головой меч, заношу катану и отрубаю руку, занесенную над моей головой. С моей силой фрукта мне вполне под силу разрубить человека напополам. Мой танец продолжается. Каменная щебенка улицы перекатывается под ногами, добавляя особой музыки в хор стонов боли. Разворот, колющим ударом убиваю подкравшегося сзади пирата. Руки взмыли в воздух, привычно передвигаясь в пространстве. Взмах и мертвое тело падает на каменную дорогу, предварительно заляпав своей кровью некогда белую стену ближнего дома. Еще взмах, и голова отлетает в сторону, искупав меня красной жижей. Я не хочу сейчас о чем-нибудь думать, не хочу думать, что, наверное, потом будет сложно отмыться от крови, или то, что потом я буду сожалеть, нет, не хочу об этом всем думать, сейчас есть только я, мой клинок, мужчина за моей спиной и враги, которые не достойны топтать своими грязными ногами землю. Перед глазами все заволокло одним сплошным туманом крови. Я не вижу и не слышу, только мое тело двигается в безумном танце смерти, он повинуется желанию воли наблюдения и танцует. Тело делает жесткий Па, разворот на сто восемьдесят градусов, атака острым клинком — голос затух. Взмах крыльями, очутившись в небе, набираю пламени и выдыхаю. Запах сгоревших тел, такой мерзкий сладко-горький, оставляющий пепел на языке. Чувствую, что-то летит в меня на большой скорости, отпрянула в сторону. Мимо меня пролетает на высокой скорости камень. Проследив, откуда предположительно прилетел данный объект, я наткнулась на перекаченного мужика, с тела которого медленно стекала грязь. Он сам растекался лужей. Мое удивление за мгновение переросло в понимание. Дьявольский Фрукт, только им можно объяснить явление, происходящее с пиратом. Я была спокойна, уверенная, что моей «Леденящей Кровь» сила фрукта не помеха. Но я была не совсем права. Нет, не в том, что мой меч блокирует Фрукт, в другом. Пират, только раз получив ранение, понял, что моя катана непростая, и начал действовать в другом русле. Он словно змей ускользал от меня, растекался лужей всякий раз, когда я его пыталась достать, и в отместку пытался подловить меня. Но у меня была мантра наблюдения, поэтому все попытки варвара были не действенны против меня. Но и его мне было трудно достать. Трудно, но не невозможно. Я начала ускоряться, как тогда на тренировке с Зоро, скорость увеличивалась с каждым сделанным мной шагом, она даже стала выше под действием моих способностей. Удары сыпятся градом по моему противнику, тот пытается растечься, но не успевает до конца превратиться в грязь и его рука отделяется от тела. Противник кричит, кровь в вперемешку с грязью покрывает дорогу города. Вот завтра будет работы кому-нибудь. Как-то отстраненно думается мне. Заношу последний раз катану и добиваю противника. Еще один голос исчез, всего осталось сорок человек, и все их голоса ярко горят, можно сказать, прям кричат. Мне это нравится. На меня бегут сразу пятнадцать человек, они окружают меня. Живое кольцо. Люди пришли в движение. Я не вижу их лиц, фигур, и уж тем более не знаю их имена. Все это мне без надобности. Один бежит на меня, пинком отправляю его на каменную дорогу, отталкиваюсь от него и пропускаю сразу несколько колющих ударов. Опускаюсь на землю и одним взмахом катаны тушу сразу два голоса. Еще тринадцать. На глаза опять натекла кровавая пелена. Я уже не вижу и не контролирую, что делает мое тело. Лишь отголоски чувств и какое-то заторможенное восприятие. Лишь в голове отсчитываю оставшееся количество людей. Двенадцать... выпад... одиннадцать... отросшие когти впиваются в чье-то горло, разрывают его. Мое тело продолжает танцевать безумный танец смерти, пока на поле крови и мертвых тел не осталось только три голоса: мой, Михоука и Рыжика?! Я удивленно моргнула, и точно мой кот стоял возле меня и вылизывал мою руку, которая была вся в крови, шкурка кота приобрела красный цвет. - Ох, Рыжик на кого ты похож? — всплеснула я руками — Теперь мне придется купать тебя, и еще не факт, что смогу до конца отмыть. Кот как-то облегченно, а потом еще и обреченно мяукнул, намекая на мою отсталость и неисправимость, после чего лег на живот и пристыженно прикрыл лапками морду. Ну вот актер, да у любого на моем месте сердце дрогнет, и у меня оно тоже дрогнуло. Тяжело вздохнув, я присела рядом с котом и начала его поглаживать за ушком, отчего кот в тигриной шкуре замурлыкал, да так что любой трактор обзавидовался. - Хм, – услышала я покашливание, – как твое имя? – сказал как-то равнодушно, хотя в глазах и таилась некая заинтересованность, Величайший Мечник в Мире, я вспомнила, где слышала его имя. Это про него мне рассказывал Зоро, и это он оставил тот шрам моему накама. - Ах, да, Николетт ди Астрак, — я уже хотела протянуть ему руку для пожатия, но когда увидела, что та все в крови, сначала вытерла об безвозвратно испорченные штаны, а уже потом пожала руку мечнику. — Так, как я уже представилась было бы неплохо, если вы тоже представитесь. - Вах-хах-хах-ха! А ты девочка с характером. Ты же слышала, как меня называли те пираты, — мужчина небрежно кивнул в сторону горы трупов. Может, раньше, еще хотя бы три года тому назад, от такого изобилия «красного» меня бы стошнило, но сейчас ничего, кроме отвращения это не вызывало, из-за чего я только скривилась. - Одно дело, когда ты узнаешь как зовут человека от постороннего, но совсем другое дело узнать его имя от него самого. - Вах-хах-хах-ха! — он еще раз посмеялся своим особенным, непохожим ни на чей еще смехом, и продолжил. — Дракуль Михоук, приятно познакомиться. - Мне тоже, Михоук, ты не против, что называю тебя по имени и на «ты»? - Нет, называй как хочешь. - Не будете ли столь любезны, проводить меня до гостиницы? Ночь, грабители... Ну, вы сами понимаете... - Я не против провести время в хорошей компании, — я видела, что этот человек серьезен, и понимала, что ему несвойственны некоторые чувства, но рядом с ним мое сердце пело, впервые за всю мою недолгую жизнь.