Virgin skin

      Казалось, нет ничего ужаснее того, что я узнал вчера от Минхо и ссоры с матерью по приходу домой. На этот раз она решила придраться ко мне за позднее возвращение домой и то, что помощи от меня никакой. Классика, я бы сказал, но больше обидно за то, что утром, когда я проснулся с температурой, мама закатила очередной спор о том, что больше слушать ничего не хочет о моих притворствах и чтобы я сию минуту шёл собираться в школу. Ну, я собрался, поел, хоть и завтрак пришлось вернуть обратно наружу из-за тошноты, перед выходом даже взвесился - похудел на четыре килограмма за последние две недели. Это всё немного странно: раньше ведь так часто не тошнило, живот не болит, а говорить маме о таком страшно - подумает ещё чего своё и опять виноватым буду, ведь мне "лишь бы в школу не ходить". Знала бы ты, мам, что причин ходить в школу у меня целая одна и неё, в лице Минхо, мне вполне достаточно, ведь дома я всегда оставаться любил только один, а мама была в этот день выходная, потому рисковать у неё отпроситься от учёбы тоже было идеей бестолковой. Я даже и рад тому, что не остаюсь дома, ведь не смотря на температуру, мама бы нашла чем напрячь по дому. Не то, чтобы я ленивый, просто делать любые вещи под её строгим надзором вообще малоприятно, ведь любой мой шаг вечно не туда, а действия - не такие, как надо. На улице было ужасно холодно и дождливо. Зонт выламывало ветром, я шёл с промокшими ногами, потому что лужа, которую мне не удалось обойти, решила затопить мне кеды. От озноба погода казалась еще более холодной и противной, я мелко подрагивал и постоянно хлюпал носом, стараясь дойти как можно скорее, но удавалось мне это с бо́льшим трудом. Минхо ждал меня у ворот, улыбаясь самой теплой улыбкой, которой он только умел. Она лелеяла во мне веру в человечество и собственные силы, вселяла в меня желание целовать её целую вечность, только бы видеть то, как он улыбается снова и снова. Не глядя на синяки, что он так старательно пытался скрыть маминым тональником, выглядел он уже посвежее, чем вчера. Возможно, мой визит и компания его бабушки действительно на него хорошо повлияли. Я не решился его обнимать на глазах у всех, плюс ко всему боялся заразить Минхо - не хватало, чтобы и он сопли после меня начал таскать. Но он прикрыл нас зонтом, дождавшись, когда класс пройдет мимо, и быстро чмокнул меня в кончик носа, трепля свободной рукой по макушке. Моя шея запылала огнем, а щёки, казалось, покраснели ярче яблок в сентябре. Минхо сделал замечание о том, что я выглядел нездорово и, прислонившись к моему лбу губами, заключил, что у меня, очевидно, температура. Вместо того, чтобы потащить меня на пары, он за руку отвёл меня в медпункт, плюя на то, что нас останавливал классный руководитель. Войдя в медицинский кабинет, я присел на стул рядом со столом медсестры и растерянно осмотрелся вокруг. - Чего вам, мальчики? - Молодая девушка обратила на нас внимание, осмотрев одним взглядом сначала меня, а потом и Минхо. - У него температура, - заключает Хо, погладив меня по плечу. - Сиди здесь, малыш, сейчас принесу тебе градусник. Что за странная привычка всех называть меня "малыш"?! Медсестра отошла, оставив нас одних и, пока она копалась в вещах, Минхо хихикнул на обращение и оставил мимолётный поцелуй на моем покрасневшем ушном хрящике. Это смутило меня ещё сильнее предыдущего раза, от чего я мгновенно залился краской, начав улыбаться, поджав губы и глядя в пол. Девушка вернулась и вручила мне градусник, который я сразу же запихнул под рубашку. Ожидание было молчаливым и протяжным. Я чувствовал руку Минхо на своём плече, то, как он легонько его сжимает ею и как безучастно в это время разглядывает информативный плакат о туберкулёзе на стене. Я тихонько чихнул, пока доставал градусник обратно по требованию медсестры, едва не выронив его из рук, после чего она возмутилась: - Тридцать девять, ага. И какого чёрта тебя принесло в школу? - Мама заставила. - Она опять тебе не поверила... - Минхо закатил глаза. - Угу. - Смотри, я тебе выпишу справку, сегодня и ещё пару дней побудешь дома, только не забудь заглянуть к врачу, чтобы он тебе выписал больничный. А сейчас, вот, держи таблетку, ты ел с утра? - Меня вырвало... - Минхо и медсестра переглянулись между собой. - Это только сегодня или это уже длится какое-то время? - Может, недели три... - я резко почувствовал себя виноватым и глупым, что никому не говорил об этом. - Хорошо, - медсестра, прочистив горло, вновь посмотрела на Минхо и протянула ему блистер с одной таблеткой, - проследи, мой хороший, чтобы он поел и сразу же выпил лекарство, ладно? - Спасибо, госпожа Чхве, - он кивнул и сжал моё плечо чуть сильнее, заставляя меня сжаться едва ли не в изюминку под ним от чувства вины. - А ты, Джисон, постарайся не завтракать сразу после сна. Пей воду, а потом позавтракаешь уже в школе, когда появится аппетит. Не заставляй себя, если не хочешь. - Я постараюсь. - А теперь - марш выполнять мои поручения и сегодня же сходите к врачу. Тебе я тоже выпишу освобождение. Я не уверена, что он сам дочапает, нигде не поздоровавшись с полом. - Вы просто золото! - Улыбнулся Минхо, радуясь тому, что может сопровождать меня сегодня. - Ох, я знаю, мальчики, давайте, кыш, не теряйте время. Вашим учителям я всё передам. Мы поклонились и вышли из кабинета. Во всей школе уже шла первая пара, в коридорах было пусто, а мы по ним шли с Минхо, держась за руки в сторону выхода со школы. Он сказал, что позавтракаю у него дома, после чего мы сразу же пойдем в поликлинику, чтобы мне выписали больничный на ближайшие дни. Мне ничего оставалось, кроме как кивнуть и согласиться с его условиями, ведь на данный момент соображать ясно удавалось с трудом: голова кружилась, ноги подкашивались, а тело горело снаружи, обдавая холодом во внутрь, пытаясь охладиться. Я совсем не следил за дорогой: только послушно плёлся позади Минхо, пытаясь крепко удержаться за его тёплую ладонь. Я вскользь упомянул то, что у меня насквозь промокли ноги, на что Минхо отреагировал тем, что резко остановился и с недовольством взглянул на меня. Я успел подумать, что он зол на меня и мою неаккуратность, но он опередил мои выводы, сказав, что моя мать могла бы купить мне обувь и по погоде, чем то, что я ношу ещё с весны, не смотря на дожди и перепады температур. К его дому мы пришли быстрее, чем обычно (по крайней мере, мне так показалось). Минхо помог мне переодеться в ту одежду, что я был вчера, бросил мои кеды в стирку и попросил посидеть с ним рядом, пока он готовил мне завтрак. Я сидел за столом, укутанный в теплый плюшевый плед и молча наблюдал за мелькающей перед глазами спиной Минхо. Почему он такой красивый, заботливый, добрый и ласковый? Почему именно со мной? Почему такой идеальный человек достался такому жалкому мне? - Потому что ты заслуживаешь к себе такого отношения, воробушек, - стоп, я это всё вслух сказал только что? - Если бы ты не сказал, я бы ни за что не догадался, что я, оказывается, красивый. - Извини, я думал, что подумал об этом про себя, - я зарылся носом в плед и выглядывал из-под него одними сверкающими покрасневшими глазами. - Мне хочется зацеловать тебя только оттого, насколько ты милый сейчас, - он улыбается, глядя на меня, пока одной рукой перемешивал салат в миске. - Но ты заразный. - Кайфоломщик. - Весь в тебя. - Это с чего вдруг я кайфоломщик? - А чего ты заболел, когда я целовать тебя хочу?! - Давай, я поем, и потом ты меня поцелуешь, хорошо? - Давай. Но ты всё равно кайфоломщик. Я плохо себе представляю сопливый флэйвор в поцелуе, но что-то пробовать даже не хочу. - Я сейчас плюну тебе в глаз и ты умрешь, потому что заболеешь! - Я показал ему язык, хоть он и стоял ко мне спиной. Я знал, что он видел моё отражение в стеклянной дверце шкафчика. - Какой ты вредный, когда температуришь! Я передразнил Минхо, и рассмеялся. - Хани, - Минхо с прищуром уставился на меня, уперев руки в бока, - Щас договоришься, что на завтрак будешь свои сопли жевать, а не овощи. На, выпей сейчас стакан воды. Я послушно выполнил его просьбу, всё же высунув перед этим язык, и продолжил уже молча дожидаться, пока он покончит с готовкой, присядет рядом со мной, хотя... глазеть на его спину было тоже весьма интересно. Не Дискавери, но тоже неплохо. Не глядя на то, что нам обоим по семнадцать - Минхо выглядит старше и мужественнее меня, крепче. Это и заставляет меня с каждым разом приставать к нему взглядом на долгое время, залипая на его мышцах, чертах лица, телосложении, движений - это всё у Минхо такое красивое, гармонирующее друг с другом, что я невольно истекал слюнями, словно он мороженное моей мечты. Я не замечал того, как он следил за моим взглядом, пока смотрел на его ноги, обтянутые тканью школьных форменных брюк, не замечал и того, как он обернулся ко мне всем телом, а мои глаза скользили по нему выше, пока не упёрлись в хитрющий довольный лисий взор. Я смутился, спрятав лицо пледом и тихонько позорно захныкал, слыша, как передо мной ставят тарелку и чашку чая. Я не решаюсь вынырнуть из своего "убежища", чтобы не расстаять или не сгореть под его взглядом окончательно, но следующее, что я почувствовал - это тёплые руки, которые раздвинули края пледа, открывая моё лицо, и как мягкие губы прильнули к моему горячему лбу лёгкими поцелуями. Я покраснел до кончиков ушей, но, всё же, вынырнул из пледа полностью, оставляя его свисать с плеч, прикоснулся губами к подбородку Минхо, заскользил поцелуями по его щеке, после чего отстранился, перенимая палочки с его рук. Ел я медленно, не, как обычно, второпях, а как-то более сознательно, полностью сосредотачиваясь на каше и свежих овощах. Тошнота легонько подкатывала к горлу, но я топил её зелёным чаем и заботливым взглядом со стороны Минхо, что молча хрустел огурчиком рядом со мной. После еды я выпил таблетку и, по рекомендации Минхо, лёг на его кровать, укрываясь тем же теплым пледом, с которым я носился по квартире. Я следил взглядом за ним, пока он проверял в телефоне график приёма моего врача, пока ходил в ванну, чтобы бросить мои кеды в сушилку, пока расчёсывался у зеркала, раскладывал вещи на столе, после чего, заметив то, что я всё ещё не сплю, лёг рядом, ныряя ко мне под плед и оплетая меня руками и ногами, стараясь не задевать ещё не до конца зажившие бёдра. Минхо смотрел на меня, гладил по щеке и прижимал к себе крепче, тихонько шепча на ухо что-то о том, какой я мягкий и неземной, чем меня и убаюкал. Уснул я, на удивление, быстро и спокойно, оставаясь в его объятьях.

***

Я давно не видел снов, но в этот раз мне что-то приснилось. Во сне горели мосты, стояли моя мать и девушка с длинными волосами, а на том берегу, по колено в воде, стоял Минхо. В его глазах отражались огонь, вина, скорбь и сожаление. Он входил в воду всё глубже, тянул ко мне руки, пока меня держала мать, не давая сорваться к нему. Минхо повторял: "Прости меня. Я не должен был тебя оставлять..." Девушка отвернулась от меня, села в лодку и поплыла к Минхо, а я так и остался на своём берегу, наблюдая за тем, как вода окрашивалась кровью.

***

Я проснулся от лёгких поглаживаний, что почувствовал на своём лице, затем от тёплого дыхания на лбу и невесомого поцелуя к уже слегка подостывшей влажной коже. - Хани, просыпайся, - Минхо шепчет совсем тихо, а я открываю глаза и пытаюсь смотреть на него в полумраке комнаты, всё ещё жмурясь. - К-который час? - Уже последняя пара заканчивается, а нам пора к врачу. Вставай, ты хорошо пропотел, потому сбегай перед едой в душ. Я сжал футболку на своей спине, чувствуя, насколько она влажная, и уткнулся лбом в шею Минхо, чувствуя, как тот начинает выпутываться из липких объятий, но всё ещё оставаясь рядом со мной. Мы полежали вместе ещё минут десять, пока я полностью не проснулся, потянулся и широко зевнул, позабавив этим Минхо. - У меня сбылась мечта сегодня, - слышу тихий хрипловатый голос. - М? - Потягиваюсь ещё раз и приподнимаюсь на локтях, заглядывая в глаза Минхо, что лёг на спину рядом со мной. - Я хотел поспать с тобой. - А ты спал? - Ну, вздремнул немного, но это тоже считается. - И как ты себя чувствуешь? - Счастливым, но взволнованным за твоё состояние, - его ладонь скользнула по моей впотевшей шее, проводя лёгкую, невесомую линию вдоль. - Тогда поспим вместе ещё как-нибудь. Минхо принёс мне мои вещи, сухие кеды и забрал то, в чём я спал после того, как я вышел из душа, сразу же закидывая их в стиральную машину. Он снова покормил меня, напоил горячим вкусным чаем и помог завязать шнурки, чтобы я не нагибался и меня не стошнило. Температуру мы измерили перед выходом - тридцать семь и четыре. Лучше, чем было до этого, но я всё ещё немного паршиво себя чувствовал. За руку мы шли к поликлинике, к которой идти пешком было не так уж и далеко, отсидели очередь и в кабинет я вошёл уже один, оставляя Минхо ожидать меня под дверью. Врач осмотрела меня, направила сдать анализы и выписала мне больничный лист, который я по выздоровлению должен буду забрать в школу. Как оказалось, пока у меня налицо обычная простуда от переохлаждения, но пока не придут анализы, ставить на это стопроцентно никто не собирался. Минхо встретил меня с волнением на лице, а я ему вручил лист с наименованием лекарств, которые придётся купить по пути из последних денег, что я припас из карманных, которые я не тратил на еду, потому что не ел в школе. Он оглядел меня с ног до головы и на выходе поправил куртку, застёгивая воротник повыше. Я получал столько заботы от него, сколько не чувствовал лет десять от самого родного человека - собственной матери. Меня, с одной стороны, окутывали горечь и обида, а с другой - радость и трепет. Я чувствовал себя всё ещё неуверенно рядом с Минхо, отчего бабочки от волнения пробивали во мне кости, но мне было как-то страшно и приятно одновременно - я не мог чётко и одним словом объяснить то, что я чувствую. Пока мы шли обратно, Минхо не отпускал мою руку и мы шли молча: я думал о том, что я чувствую по отношению к Минхо, а он - одному богу известно только о чем он думает. По его лицу ведь не догадаешься, а спросишь - скажет, что ни о чём не думает. Иногда мне кажется, что в его голове действительно не вырисовывается какая-то четкая тема для расмышлений, но с другой стороны он может думать о чём-то большем, более волнующем и важном. Пока мы шли ко мне домой, Минхо сказал только, что хочет навестить маму на обратном пути, а больше он ни о чём не говорил. И только, когда мы уже подошли к моему двору, я заметил, что мама стоит у окна и смотрит прямо на нас - поцеловать Минхо на прощание явно не удастся. Хо проследил за моим взглядом и изменениями в лице и только тепло улыбнулся, продолжая сжимать мою руку. Наши сцепленные пальцы не были видны из-за плотного забора, чему я несказанно радовался, и одновременно пытался лёгкими, совсем интимными касаниями к ладони старшего передать то, как я буду по нему скучать и как сильно я сейчас, на самом деле, хочу его поцеловать. В моём кармане завибрировал телефон. Я поднял трубку - мама. - Долго вы там ещё ворковать будете? Ужин я кому готовила? Стынет! - Иду, мам. - Давай, быстрее, я долго ждать не буду, а тебе ещё уроки делать. Она кладёт трубку и отходит от окна. Я это замечаю и сразу же льну к Минхо с поцелуем, обнимая его крепко за шею и горячо выдыхая в губы. Он гладит меня на прощание по щеке и, неохотно отстранившись, быстрым шагом уходит в сторону автобусной остановки, чтобы поехать к матери. Ему приходится ускориться на бег, чтобы успеть сесть на подъезжающий транспорт, а я спокойно захожу домой, чувствуя, как трепет и лёгкое волнение от поцелуя всё ещё теплятся где-то под ребрами. Ужинали мы с мамой спокойно. Она как-то украдкой поглядывала в мою сторону и я видел, что она явно что-то хочет сказать или спросить, но всё никак не решалась подобрать момент или слова. Пока я ел, меня не начинало тошнить, я чувствовал себя немного лучше, и думал, как признаться матери, что мне придётся остаться дома несколько дней, чтобы окончательно выздороветь. Я ковырял палочками еду и всё думал о том, что тишину нарушать не хочется - слишком уж хрупкое удовольствие, которое не хотелось бы никоим образом разрушать, ведь от обычной беседы до очередной ссоры - полшага расстояние. На телефон приходили уведомления, но я старался игнорировать их, чтобы не раздражать маму тем, что я бы отвлекался, но телефон назойливо продолжал жужжать на столе, уведомляя о новых и новых сообщениях. Я начал нервничать. - Выключи пожалуйста или ответь уже, - выдыхает мама, устало отодвигая от себя тарелку. - Минутку, - я взял телефон и открыл классный чат, который был завален сообщениями от одноклассников. Я пытался пролистать в начало, чтобы добраться до сути, пока не наткнулся на фотографию, где чётко были видны я и Минхо, держащиеся за руки и мило перешептывающиеся в школьном коридоре. Я посмотрел на список участников - Минхо был не в сети. Вернувшись в беседу, начал вчитываться в текст, ясно понимая, что ничем хорошим это всё не закончится, ведь если об этом заговорил весь класс, то и до преподавателей информация быстро дойдёт. Каждое сообщение пестрило насмешками, осуждением и презрением в нашу сторону. Кто-то говорил, что догадывался об этом, а кто-то, что слухи годовалой давности, насчёт моей ориентации, оправдали себя, так ещё и часть начала приплетать Минхо с его семьёй и "скверным" характером, что, мол, из неблагополучных семей хорошие дети не выходят. Я больно закусил губу и отшвырнул телефон от себя подальше, пытаясь уставиться обратно в свою тарелку. Маму напрягло то, что я психанул, из-за чего она резко изменилась в лице. Спокойно доесть не получалось. Позора не миновать. Хотелось порезаться, да так, чтобы краем лезвия достать до кости. Жалкий, ничтожный. Подставил своего друга под удар своими выходками, привязал к себе и теперь волоку за собой, всё сильнее окуная в собственную грязь. На глаза навернулись слёзы. Я решил действовать быстро, чтобы избежать слабости перед собственной матерью и поскорее сбежать от стола. - Мне выписали больничный. Завтра я дома. Я в свою комнату. Посуду помою позже, - проговорил как можно быстрее и, захватив телефон и тарелку с остатками еды, поставил её рядом с раковиной, сразу же после сбегая в комнату, следом закрывая дверь. Я впечатался спиной со всей дури в стену и сполз по ней от бессилия. Телефон не умолкал. Я читал каждое сообщение, готовясь к худшему, ведь все знали, что мы тоже там есть, а значит, что я и Минхо тоже всё это увидим: «Гоните в шею пидарасов с нашей школы!!!!!!!!!!!!» «Я-то думала, что, хотя бы Минхо нормальный, а он тоже из этих???» «По ходу, тогда недостаточно сильно отпиздили Хана в прошлом году за его поведение» «Нужно было тогда и Минхо прикопать следом, когда он к нам драться полез» «Погодите, а разве Ким с параллели не вместе с Минхо??!!! «Она не встречается с педиками» «И не стыдно им за руки по школе ходить?! Они же парни! У нас и парочки так не смеют ходить!» «...Они же просто держатся за руки, ребят...........» «Достойное разоблачение. Я ждал этого *аплодисменты*» «Надеюсь, директор Мин предпримет необходимые меры, чтобы их поскорее выгнали» «А я всё думала, почему они всегда вместе» «Они сегодня вдвоём ушли со школы» «Было невтерпёж в задницы поиметь друг друга? ХА-ХА-ХА-ХА» «Фу, заткнись, какая мерзость!» «Чёрт, а ведь Джисон был лучшим игроком в команде по волейболу! Я с ним за руку здоровался...» «Чел, ты после туалета руки не моешь - я с тобой и вслух здороваться стремаюсь))))))» «Кто-нибудь, расскажите классному руководителю - он должен знать, что больным среди нормальных учеников не место» «Пусть уходят со школы. Оба.» Я дрожащими руками едва нажал на контакт Минхо в телефонной книге, чтобы позвонить ему. Сегодня он подключил свою сим-карту к новому телефону, что ему купила бабушка, потому, я, наконец, смогу к нему дозвониться. Гудок, ещё гудок - ждать было невыносимо даже какие-то жалкие секунды, которые тянулись с каждым звуком в трубке. Я звонил ему снова и снова, пока моё терпение не закончилось. Я не знаю, как бы я мог продолжить с ним общение после этого, но и бросать его мне крайне не хотелось, ведь я только недавно начал искренне открываться ему с той стороны, которая другим недоступна. С другой стороны я хотел бы его обезопасить от осуждения одноклассников, чтобы о нём плохо не думали, ведь он вовсе не виноват, что такой жалкий я ему понравился, и он не заслуживает подобного обращения к себе, а я бы всё стерпел, лишь бы с Минхо было всё в порядке. Резаться. Хотелось поранить себя всё сильнее. Руки чесались взять ножницы, нож, бритву - да что угодно. И я готов был уже с минуты на минуту начать маниакально искать любой колюще-режущий предмет, пока не услышал звонок - это был Минхо. - Хани? Я не мог ответить, прости, в больнице поставил беззвучный режим, - тон его голоса такой нежный, успокаивающий. Я сел на кровать, но не перестал осматриваться в комнате. - Мне плохо, - я зажмурился и упал на подушку, пытаясь второй рукой сильнее почесать раны на ляжке сквозь пижамные штаны. - Что-то случилось? Поругался с мамой? - Одноклассники выложили наше фото в беседу. - И ты переживаешь за меня? - Как ты догадался? - А ты о себе никогда в первую очередь не думаешь, - жёстко, но зато правдиво. - Да, я... Я не хочу, чтобы ты пострадал от этого мы... Можем сидеть порознь и... - Нет, мне плевать, знаешь. Они только и любят, что поливать кого-то говном, толком не разобравшись. - Но нас ведь могут выгнать со школы. - Что это за фото? - Мы там за руки держались. - Всего лишь? Да даже если бы мы целовались на этом сраном фото - разве это должно их заботить? Они не добьются нашего выгона - я тебе гарантирую. Максимум - выговор. Я не позволю, чтобы тебя кто-то обидел, воробушек. Пусть только попытаются. - Почему ты так уверен? Это ведь ненормально. - Ненормально что? - Когда парни... - Что? - Л...любят друг друга..? - я готов поклясться, что стыдливо покраснел от самого звучания этой фразы в сторону Минхо. - А ты любишь? - Я... - я задумался и замолчал. Люблю ли я Минхо? Я ведь даже не знаю каково это - любить кого-то, как в фильмах или книгах. Я знаю, что люблю свою мать, но то, что я чувствую к Минхо - совсем иное. Это что-то теплое, необъятное, будоражащее... Это любовь? Я могу это обсудить с ним? Определённо, что, если мы целуемся - то это уже не дружба, хоть я и всё ещё называю его другом. Наверное, это влюблённость? Потому что мне всегда казалось, что любовь - это что-то более серьёзное, взрослое, осознанное. Что-то такое, что нужно заслужить, принять и жить с этим по обоюдному желанию и выбору. Мой выбор... Я ведь даже не знаю, что я выбираю и между чем. Я так запутался... - Я не знаю каково это, - честно ответил я. - Хочешь определиться? - Его голос меня утешил. Я оставил ногу в покое, повернулся набок и, прикрыв глаза, стал вслушиваться в то, что он говорит. - Наверное. - Можно, я тебе буду задавать вопросы, а ты постараешься мне на них ответить, хорошо? Загибай пальцы. И, если ты загнёшь все десять - ты ответишь сам себе на свой вопрос. - Я согласен. - Тебе хорошо рядом со мной? - Да, - я загнул один палец. - Ты хотел бы проводить больше времени со мной? - Да, - загнул второй. - Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе? - Да, - третий палец. - Ты хотел бы быть со мной рядом прямо сейчас? - Очень сильно хочу, - загибаю безымянный. - Тебе нравится целоваться со мной? - Да, - я загнул последний палец на левой руке. - Ты хотел бы засыпать и просыпаться вместе со мной? - Да, - на глаза наворачиваются слёзы, пока я загибаю шестой палец из десяти. - Ты часто хочешь прикасаться ко мне? - Чаще, чем делаю это, - седьмой. С каждым новым предложением голос Минхо замедляется, становится более вязким, тихим и сладким, словно мёд. - Тебе становится легче и спокойнее от меня, моего присутствия или голоса? - Даже прямо сейчас, - чёрт, осталось ещё два пальца. - Ты хочешь, может быть, чего-то большего со мной? - Я не знаю, чего именно, но чего-то хочу, - ещё один. - Ты... Согласен стать моим парнем? Я открыл глаза и замолк, слушая шипящую тишину в трубке. Парнем? Это я... Мы... Будем состоять в... отно-шениях? Ой! Это как-то волнующе и я... Не знаю, я рад или расстроен, но мне радостно и грустно одновременно. Согласен ли я..? Что будет, если я отвечу "да"? Я всё так же смогу целовать, обнимать, гладить его, говорить с ним, только уже будучи новой ячейкой вместе с ним. А что, если отвечу, что нет? Это будет конец всему? Поцелуям, дружбе, касаниям, заботе? Я так не хочу, чтобы это заканчивалось... - Я приму любой твой ответ, Джисонни. Чёрт, как тяжело. И я понял, что... Я загнул все десять пальцев. Получается, я люблю Минхо? Или просто сильно влюблён в него? Мне нужны ответы. - Мы можем увидеться с тобой завтра? Мама будет на работе, а я... Останусь один и... Мы сможем поговорить с тобой и... Мне нужно подумать, прости. - Я всё понимаю, воробушек, не нагружай себя лишними мыслями только, хорошо? - Я постараюсь. - Ты хочешь ещё поговорить со мной? - Хочу, - я нырнул под одеяло и положил телефон рядом с собой, подключив к нему гарнитуру, что лежала на тумбочке рядом. - Тогда расскажи мне, ты любишь море? - Люблю. - А когда ты был там в последний раз? - Честно, я помню, что был там ещё до переезда вместе с мамой и... - Ты хочешь туда снова? - Хочу. - Тогда мы с тобой обязательно туда съездим. - Вдвоём? - Только ты и я. - Не смотря на то, что я отвечу тебе завтра? - Даже если ты скажешь мне "нет". И только, если ты сам захочешь поехать со мной. - Всё равно хочу. - Тогда обязательно поедем туда.