Virgin skin

      С утра я чувствовал себя, мягко говоря, помятым, но уже чуть лучше, чем вчера. Тем вечером, когда Минхо проводил меня домой, мы всё же зашли в аптеку и прикупили немного лекарств, так что уснул я спокойно, почти без температуры и тремора в руках. Только вот пришлось вчера из последних сил заставить себя встать с кровати после разговора с Минхо, пойти помыть посуду, выпить таблетки и привести себя в порядок ко сну, предварительно извинившись перед мамой за сорванный ужин. И я, действительно, под действием лекарства быстро смог заснуть, хоть и хотел подумать над тем, о чём мы говорили с Минхо накануне. Вот только сейчас у меня есть на это время, ведь мы договорились с ним о том, что он придёт ко мне сегодня после уроков. Из-за этого я разволновался не на шутку. Измерив температуру, я убедился, что это точно не горячка, ведь меня немного потряхивало, а оказалось, что это просто от нервов. Не понятно ведь даже из-за чего я так напряжён - это же Минхо, с которым я часто вижусь, я не раз был у него дома, мы постоянно общаемся о самых разных вещах и мы периодически целуемся... Может, из-за того, что вчера что-то упрямо не укладывалось в моей голове от его вопросов и моих прямых и довольно красноречивых ответов, которые, казалось бы, должны были расставить всё по местам, но только больше заварили кашу в мозгах. Одно я понимал точно - у меня, определённо, есть чувства к Минхо, и они более запутанные и сложные, чем просто дружба. Возможно (это точно), я усложняю, и всё на самом деле куда проще - я просто влюбился в него, но что-то мешает мне это принять. От волнения я затеял уборку в доме. Я боялся сложить что-то не так, вытереть пыль не полностью, сложить книги не в том порядке, из-за чего Минхо точно обратит на это всё внимание и подумает ещё чего.. хотя кого я обманываю? Я же просто лихо накрутил себя и теперь пытался отвлечься от этого обычной уборкой с лёгким привкусом фанатизма. Я носился по квартире словно сквозняк, распихивая сложенные вещи по полкам, натирая стёкла и большие зеркала в коридоре, как-то маниакально правильно расставляя книги и игрушки на полках. Казалось, в доме не осталось даже ни намёка на пыль. Я стоял у двери своей комнаты и пытался взглядом придраться хотя бы за что-то, что могло неправильно лежать, но от этого меня неожиданно отвлёк звонок от матери. - Привет, мам, - выдохнув ответил я, пытаясь не выдавать своей тревожности. - Джисон, я сегодня после работы сразу уеду к бабушке - ей помочь нужно. Сделай уборку к моему возвращению. Буду поздно, но ты не расслабляйся, - голос у неё был слегка раздражённый и постоянно перебивался рабочим шумом извне. - Я уже убрался... Мне… просто было скучно. - Тогда садись и готовься к экзаменам, - я закатил глаза. - А, могу я позвать одноклассника, чтобы он помог мне с подготовкой? - Никаких гостей, Джисон, ты понял? – Ой, поздно, мамуль. Я прямо покраснел от стыда. - Хорошо... А в котором часу ты будешь? - Ближе к девяти вечера. Как обычно. - Тогда буду ждать тебя. - Пока. И давай так, чтобы ты к этому времени уже лёг спать, - я сразу понял, на что она намекает. - Снова? - Я тяжело вздохнул и с нажимом потёр лицо ладонью. - Никаких "снова", Джисон. Я сказала – так что, будь добр, сделай, - было понятно, что обсуждать дальше это не имело смысла. Стало немного тошно. Мама положила трубку, а я взглянул на время, высвечивающееся на экране телефона - до прихода Минхо оставались уже считанные минуты. Паника поглотила меня, конечно, нешуточно. Я кусал губы, бродил по квартире, не зная зачем и почему, смотрелся в зеркало и задавался вопросом: как моё стрёмное лошадиное лицо могло ему понравиться? Когда улыбаюсь - дёсны видно, рот слишком большой, ещё эти зубы большущие, слава богу, хоть ровные после брэкетов; щёки огромные, пухлые, не смотря на то, что телосложение у меня довольно-таки худое, я бы даже сказал - тощее; глаза будто немного косят к центру, уши торчат - вот что здесь во всём этом красивого? Если на меня в целом так посмотреть, то картина негармоничная, непривлекательная ни разу. Мной, казалось, детей пугать можно, а тут кто-то влюбился. И не просто кто-то, а, мать его, лучший друг, что делает всю эту катавасию ещё более необъяснимой и странной. Мой взгляд упал на мамину косметичку. Недолго думая, я достал оттуда небольшую палетку, состоящую из трёх цветов и, открыв её, макнул средним пальцем в пудровый коричневый цвет, что был больше похож на слегка перламутровую шелуху от крыльев бабочек, которых я в детстве ловил ладонями. Оттенок был очень приятный, тёплый, и я не видел ни разу, чтобы мама красилась, хоть и было видно, что тенями она ранее уже пользовалась. Я снова обратил взгляд на себя в отражении зеркала и осмотрел ещё раз своё лицо. Немного осмелившись, решил прикоснуться тем пальцем, на котором отпечатались тени, к краю своего века, легонько втирая пигмент в кожу. Я повторил те же действия и со вторым глазом, после чего отошёл на шаг от зеркала, чтобы оценить свой внешний вид – так-то, я выглядел уже поинтереснее, чем обычно. Следующее, что я решил попробовать – это её тональный крем, чтобы скрыть под ним бледность кожи, небольшие прыщики на щеках и тёмные круги под глазами. Сразу чувствуется, будто эта косметика имеет какой-то вес на коже: постоянно хочется потрогать или почесать своё лицо, но я постоянно одёргивал себя, стоя перед зеркалом и глядя на непривычное состояние своего внешнего вида. Я выглядел как-то иначе и теперь думал о том, как к этим изменениям может отнестись Минхо, ведь он-то сейчас пользуется тональником по назначению – скрывает следы потасовки с отцом, чтобы в школе не возникало лишних вопросов, а я что? А я просто решил как-то попытаться для себя оправдать влюблённость Минхо, чтобы не появлялась снова эта дурацкая мысль о том, что он полюбил урода. Хотя бы на сегодня. Я вздёрнулся от звонка в дверь, уронив мамину палетку в раковину, отчего на крышке образовалась трещина – мне точно за неё влетит… Аккуратно положив косметику обратно, откуда взял, я вышел из ванной, не спеша открывать дверь. В зеркале коридорного шкафа я увидел себя уже в полный рост: на мне была растянутая белая футболка, спортивные серые штаны, которые теперь висели на мне, словно мешки, а не штанины – настолько я похудел из них за последний год, а ведь раньше они мне были только слегка свободными… Кивнув самому себе, я открыл дверь и тут же встретился с довольным, но робким взглядом Минхо, который стоял по ту сторону и пытался улыбаться более скромно, поджимая свои губы, но всё равно получалось не очень хорошо скрыть радость. Он, правда, так рад видеть меня? Я тоже поджал губы, только я не понятно от чего: я пытался не улыбаться или снова начал нервничать? Хо сразу заметил мой мечущийся по сторонам взгляд, делая шаг навстречу. - Я… привет! Я могу войти? – По правде, он выглядел слегка взволнованным, хоть и был рад мне. Кончики его ушей заметно покраснели. Я видел, как он переживал смешанные чувства, тоже пытаясь определиться. - Привет, проходи, - я подвинулся в сторону, уступая дорогу Минхо, после чего он тихо вошёл в дом (тише, чем в прошлый раз) и аккуратно снял обувь, отставляя её в сторону. - О, нет-нет-нет! – Я выхватил его кроссовки, убегая в свою комнату и пряча их под стол – на всякий случай. - Всё хорошо? – Минхо осмотрелся в доме, снимая ветровку и поправляя свой форменный пиджак, пытаясь понять всё ли в порядке, но порядок соблюдали только вещи, которые я сложил по полкам накануне, но точно не я. - Всё отлично… Я, так это.. перестраховываюсь, - я упрямо старался не сталкиваться с ним взглядами, но всё равно периодически терпел поражение, из-за чего сердце начинало требовательно выскакивать из груди. Я жестом пригласил его пройти в комнату, а сам сбежал на кухню, чтобы заварить обоим чай и, наконец, выдохнуть. Вот так, Джисон! У тебя был целый день и ночь на то, чтобы подумать о том, что ты узнал вчера вечером о своих чувствах, но в итоге к общему знаменателю так и не вышел, оставляя пример в своей голове нерешённым, а Минхо – ждать в комнате. Вода в чайнике упрямо не закипала, как будто ей нужна была на это целая вечность или это так время ощущалось? Мысли всё не приходили в порядок, из-за чего становилось ещё страшнее возвращаться в комнату, где сидел он. В дрожащих пальцах нести две огромные чашки с кипятком тоже довольно сомнительное развлечение, но, поставив ёмкости на свой письменный стол, я сразу же опёрся руками о холодную столешницу, не решаясь повернуться к Минхо – не то, что даже выдавить из себя хотя бы то, что чай готов и его чашка слева. Я услышал, как он встал с кровати и тихо подошёл ко мне, становясь позади. Одна его рука легла поверх моей – я застыл и, казалось, забыл как дышать – настолько я был растерян и смущён одним простым касанием. Он шепотом спросил о том, может ли он ко мне прикоснуться ещё, на что я кивнул головой, сразу же чувствуя, как Минхо льнет к моей спине, обнимая за талию. Тело сразу окуталось его теплом. Я выдохнул и, прикрыв глаза, попытался расслабиться, что получалось у меня с большим трудом. Его нос зарылся в волосы на затылке, а дыхание легонько щекотало кожу, обдавая теплом, отчего вся спина резко покрылась мурашками. Мне всё ещё было страшно поворачиваться к нему лицом. Всё это было так мягко, неторопливо, волнующе, отчего отстраняться вовсе не хотелось – хотелось продлить момент как можно дольше, а лучше – чтобы он вообще не заканчивался. Его подбородок коснулся моего плеча, объятия становились чуть крепче, чем до этого, а я понимал, что просто начал безбожно таять под ним, млеть, наслаждаться этим, пока он находился настолько близко ко мне. Я открыл глаза и взглянул в окно, дыша ровно, спокойно, не нарушая такую хрупкую и тёплую тишину между нами, но Минхо решил сказать что-то первым: - Задумался о чём-то? – Прозвучало совсем тихо в изгиб шеи. - Думаю, я должен извиниться перед тобой, - полуголые деревья за окном, на которые я смотрел, вообще не подсказывали что делать. - Ты ведь ничего не сделал или… Джисон? - Нет-нет, я не трогал себя, если ты об этом. - Тогда что случилось? - Я так и не придумал, что могу тебе ответить на твоё предложение… - я запнулся. - Стать моим парнем? - Да. То есть… Я не знаю. - Ты и не должен загонять себя во временные рамки. Я не тороплю тебя, так что, если захочешь – ответишь тогда, когда тебе будет удобно. - В том-то и дело, что я хочу. Хочу поскорее решить это, расставить всё по местам, потому что я чертовски запутался, Минхо. Я загнул вчера все десять пальцев и, знаешь что? Я хочу, правда, но я не знаю, как это. Я не знаю, как справлюсь с ответственностью любить тебя, быть твоим парнем, ведь я очень далёк от идеала, я не смогу многого из того, чего, возможно, ты от меня ожидаешь. Я знаю только то, что определённо влюбился в тебя, что ты мне нравишься и то, что я хочу быть рядом, проводить с тобой время, целовать и… я даже не знаю, мне просто хочется делать с тобой так много вещей, что это всё в голове не помещается. Я высказался уж как-то совсем неожиданно и много, но только, как я заткнулся, я понял, что сказал то, что и было на самом деле, но для меня не укладывалось до этого момента в одну целостную картину. Мне казалось, что только сейчас я смог определиться с тем, чего я действительно хотел от нас с Минхо – быть рядом. При любых обстоятельствах, будучи в полярных отношениях с нашими родителями и обществом – всегда держаться рядом с ним, смотреть на него, любоваться, не отказывать себе в ласке и получать то, что он мне даёт, отдавать ему в той же мере. Единственное, что меня поглощало в тот момент – это страх не оправдать его ожиданий. Я развернулся в объятьях и прислонил ладони к его груди, заглядывая в глаза с неприкрытой лёгкой паникой на дне зрачков. Он такой красивый, чёрт возьми. Его взгляд изучал моё лицо, уголки губ были тронуты лёгкой улыбкой, а густые, длинные, завораживающе пушистые ресницы, роняющие мягкую тень на его чайные радужки под закатным солнцем из окна, только придавали мягкому взгляду тепла и искренности. Его лицо, в принципе (нет, абсолютно точно), было идеально в каждой его уникальной черте, и я не мог насмотреться, налюбоваться, насладиться этим видом до конца – внутренности скручивались в непонятный, но до одури приятный узел, от чего я замирал на каждом вдохе. Мне безумно хотелось прямо сейчас впечататься в его губы поцелуем, сжимать его волосы в руках, чувствовать их мягкость между пальцев, жмуриться от того, как бы он мне отвечал; хотелось быть вплотную прижатым к нему и… кажется, на этой ноте я запал окончательно. Взгляд Минхо только подчёркивал каждое слово об этом в моей голове красными чернилами. - Воробушек, - он всегда теперь так обращается ко мне, и каждый раз от этого внутри переворачивается желудок от волнения, - ты накрасился. - Да. Тебе не нравится? – Его ладонь легла на мою щеку и мягко погладила кожу, покрытую уже впитавшимся кремом. - Выглядишь непривычно, но ты так прекрасен... Как и всегда, - кажется, сейчас я задохнусь прямо у него в руках. Как это работает? - Я так сильно хочу поцеловать тебя, но, - шепчу, прижимаясь ко лбу Минхо. – Почему я так боюсь это сделать? Мы ведь уже не раз с тобой… - Тогда могу я? Я всё время, что ты был не со мной, хотел этого, - ответил он честно. - Но я всё ещё заразный, - я вдруг смущённо захихикал, чуть отворачиваясь. - И вредный, когда температуришь. - Ага. - А что, если мне плевать? Ну заражусь я, и? - Тогда ты тоже будешь вредничать, когда будешь температурить! - Звучит как вызов. Минхо очень осторожен со мной. В каждом его слове и касании – забота, уважение, принятие, поддержка и тепло, даже когда мы подкалываем друг друга. Он слишком мудрый для своих лет, я бы сказал. От него всегда веяло такой взрослостью, осознанностью - за них я хватался и чувствовал себя нужным, значимым, не смотря на то, что меня часто съедали сомнения. Вместе с ним я начал понимать, что всё, что я так близко к себе воспринимаю, на самом деле - не стоит затраты времени и нервов, но я ещё не привык к этому на все сто процентов, из-за чего периодически загоняюсь. Желание вредить себе ещё никуда не делась. Когда мне плохо – я наказывал себя плохими мыслями и раздиранием ногтями заживающих ран, в чём упрямо не признавался Минхо. Я боялся его осуждения, разочарования во мне, подрыва доверия, которые мы вместе начали заново выстраивать. Я понимал, что со своей стороны поступаю немного нечестно по отношению к нам обоим, но иначе я пока не умел. Как и не умел любить. Любить человека. Не родственника – постороннего. Минхо всегда сам помогал мне научиться проявлять то, что я чувствовал и хотел бы сделать, переступая через останавливающие ненужные вопросы в голове и сомнения. Прямо сейчас, пока он с таким будоражащим трепетом и нежностью целует мои губы, я потерял отсчёт во всём, чём только можно: время, события, травмы – всё это было неважным, лишним. Мои ладони мягко оглаживали его шею, пока я пытался сдержать в себе порыв дёрнуть его за волосы и углубить этот до невозможности сладкий поцелуй. Складывалось ощущение, будто Минхо всегда умел читать мои мысли, ведь следующее, что он делает – отрывает меня в объятиях от пола и садит на столешницу, отчего я неаккуратно задеваю стоявшие на ней чашки с горячим чаем. Пока мы целовались, я чувствовал, как жидкость начала впитываться в мои штаны, обжигать кожу, заставляя меня вскочить со стола и оттолкнуть от себя Минхо, пытаясь предотвратить чайный потоп на моём столе и уже полу. Я пулей вылетел на кухню, хватая там тряпки и, вернувшись, начал стирать с поверхностей разлитый моей задницей чай, пока Минхо стоял в стороне и растерянно наблюдал за мной – его, как и меня, это тоже напугало. Как только я покончил со всем этим, я вернулся в комнату и не глядя начал стаскивать с себя промокшие штаны, вовсе позабыв о том, что Минхо стоит напротив и смотрит в упор. Я резко остановился, осознав, и покраснел до кончиков ушей, шёпотом прося Минхо отвернуться от меня, чтобы я мог переодеться. Да, я помню, что Минхо уже видел меня даже без белья, но всё равно от чего-то было стыдно. Сняв штаны, я бросил их на пол и осмотрел красное пятно на бедре от лёгкого ожога, который скоро пройдёт, затем повернулся к шкафу и осознал, что запас штанов и шорт у меня не такой уж и большой, чтобы я мог разогнаться в выборе. Внутри, на полках, оставались только две пары летних шорт, в которых мне было бы прохладно, и пара прошлогодних джинс – всё остальное было в стирке и сушке. Недолго думая, я достал шорты и надел их, подхватывая плед с кровати и обматываясь им с головы до колен, оставляя остальное тащиться по полу, пока я нёс грязную одежду в ванную. Минхо всё так же оставался стоять лицом к окну, пока я возился со всем этим. Теперь мне хотелось спросить у него разрешения могу ли я к нему прикоснуться, но не решился даже рот открыть в его сторону – просто обвил его руками за талию, в которых удерживал края пледа и прижался щекой к его плечу, тяжело вздохнув. - Пойдём, сядем на кровать, а чай попьём уже позже, м? – Предложил Минхо, повернув лицо ко мне. Я просто взял его за руку и решил действовать. Не знаю, что мне так резко стукнуло в голову, но пока мы шли к кровати, меня едва не сломало пополам от того, как мне хотелось поцеловать Минхо как-то не так. Он сел первым, а я плюхнулся рядом, всё ещё, уверен, выглядя как ходячий кокон из одеяла. Меня слегка потряхивало, я нервничал, глаза метались по комнате, а губы грозились полопаться в любой момент от укусов – Минхо это заметил. Он придвинулся ближе ко мне, потянул за один край пледа и укрылся им уже со своей стороны, ныряя в моё плюшевое убежище, согреваясь теплом моего разгорячённого тела. Его рука обвила мою талию, а я только теснее придвинулся к нему, опустив голову и продолжая, казалось, незаметно пожевывать нижнюю губу. Мне хотелось чего-то иного рядом с ним. Может, поэтому я осмелел упасть вместе с ним на кровать, притянуть его к себе за ворот рубашки и волнительно смотреть в его глаза, требуя разрешения поцеловать его. Я крепко прижался к его губам совсем на мгновение, отстранился и встретил его позволение руками, сжавшимися на моей талии. Мы оба потянулись друг к другу совсем несдержанно. Не хотелось прерываться даже на вдох, пока наши губы были тесно прижаты друг к другу. Минхо шумно выдохнул через нос и начал вести поцелуй. И я вовсе не хотел говорить больше ни слова. Мне хотелось показать ему то, что прямо сейчас я решительно настроен остаться рядом с ним и делать именно то, чего хочу на самом деле. Он отвечал на мои касания так, отчего кровь разгонялась по телу только сильнее, наплевав на ограничения скорости. Минхо дразняще водил своим языком по моему, покусывал губы, посасывал их, гладил горячей рукой мои ребра, забравшись под футболку, а я таял, словно карамель на языке, тянулся к нему, переплетая наши ноги и прижимаясь ближе. Минхо повис надо мной, целуя глубже, смелее, обжигая губы дыханием и вдруг ненадолго отстранился, чтобы посмотреть в глаза. Господь, его глаза сверкали та́к ярко, что я буквально мог разглядеть себя в деталях в их отражении. Пока мы переглядывались, тяжело дыша друг на друга, его рука, рисующая под моей футболкой, оглаживала живот, касаясь к коже будто искрами зажжённого пламени, поднимаясь пальцами выше к рёбрам, одновременно склоняясь лицом к шее, принявшись порхать по ней влажными поцелуями и полушепотом моего имени. Будучи искренним, скажу, что у меня ранее никогда не закатывались глаза от удовольствия – сегодня я это испытал впервые, хоть он во второй раз в моей жизни целует меня в шею. Ощущения были трудно описуемы: мои выдохи наполнялись звуками, чем-то похожими на тихие стоны, пальцы сжимали в порыве его рубашку на спине под пиджаком, глаза жмурились, а грудь вздымалась от каждого вздоха, пока я прогибался в спине к нему навстречу. Я не хотел, чтобы Минхо останавливался всякий раз, когда он смещался поцелуями ниже, к ключицам и обратно. Мне хотелось снять эту чёртову футболку и дать ему свободу делать с собой что-то невозможное. - М..Минхо, - шепчу я, чуть отстраняя его от себя. Руками легонько толкаю его грудь и приподнимаюсь, чтобы снять с себя футболку, а с него – пиджак. Минхо на секунду опешил, подумав, что сделал что-то не так, но после того, как я оголил свой торс перед ним - он ответил мне сверкающим взглядом, сморгнув пару раз. Вещи упали на пол, я переместился на кровати, выпутываясь из его ног и пледа, накидывая настил на свою спину. Я набрался смелости подтолкнуть его ближе к стене и сесть ему на бёдра, укрывая нас мягким плюшем с головой. Его лицо теперь в моих ладонях, губы снова на моих, а руки – на спине. Было немного страшно, но приятно, отчего кожа вновь покрывалась мурашками от осознания и ощущения такой близости. Я терялся в в своих чувствах, отчего мне оставалось только наслаждаться и отдаваться в каждом касании и поцелуе ему без остатка. Минхо тихо прошептал в губы моё имя, заставив чуть отпрянуть от него и перевести дыхание, уткнувшись носом в его влажный от пота висок. - Джисонни, малыш… это слишком, - он водит кончиком носа по моей челюсти и горячо выдыхает в шею. - Я, правда, хочу. Я согласен быть кем угодно тебе, лишь бы ты не останавливался. Пожалуйста. - И чего же ты хочешь прямо сейчас? – Его голос такой тихий, завораживающий, а прикосновения к спине лёгкие, почти что невесомые. - Стать ближе к тебе, попробовать тебя на вкус, прикоснуться к каждой частичке твоего тела… Я не знаю, Минхо, это, наверное… Я веду себя странно? Если тебе не нравится, то я могу… - Мне приятно. Правда. Я хочу того же. Ты… ты такой красивый сегодня, каждый день, сейчас. Мне всегда хотелось прикоснуться к тебе немного больше, чем обычно. Это кажется странным, потому что для нас двоих это впервые и, веришь, мне тоже страшно, но мне нравится. - Ты... ты ведь тоже касался себя, когда мы были порознь? – Мои уши покраснели от этого вопроса, но мне всё же было любопытно. - Тебе интересно думал ли я о близости с тобой в эти моменты? – То есть это тоже было не единожды. – Думал. - И что ты себе представлял? – Одеяло поверх нас определённо добавляло мне смелости задавать подобные вопросы, пока я сидел на нём и пальцами оглаживал изгиб шеи, слегка царапая. - Как покрываю тебя поцелуями с головы до ног, - он коснулся губами моего уха, пока нашёптывал свой ответ, заставляя трепетать от каждой его фантазии в своей голове. – Как ты тихонько стонешь мне на ухо в своей скромной манере, - Минхо сжал меня в объятьях, заставляя тихонько пискнуть в ответ от неожиданности, - То, как доводил бы тебя своими касаниями до безумия. - Ты… Можешь это сделать? – Тон вопроса вышел каким-то умоляющим. - Довести тебя до безумия? - Да. Хочу чувствовать тебя… Это точно странно и неправильно, - я уткнулся лбом ему в плечо, но Минхо легонько приподнял моё лицо пальцами за подбородок, мягко целуя в губы. Я чувствовал, как щёки горели в этот момент, но не хотел, действительно, не хотел, чтобы всё, что происходило в данный момент между нами, заканчивалось. - Даже если это так – это не повод для того, чтобы останавливаться. Но, пока нам обоим хорошо, всё правильно. Мы долго и упоительно нежно целовались после его слов. Я расслабился, отдался ощущениям и порывам, которые толкали меня на безумные вещи, я плыл по течению, наслаждаясь теплом, и интимностью того, что мы устроили под покровом пушистого пледа. Нам обоим нравилось. Нравились изучающие и ласкающие прикосновения друг к другу, разливающийся шёпот, заставляющий пальцы поджиматься, дыхание, обжигающее лица. Его грудь под расстёгнутой рубашкой такая мягкая и горячая наощупь, а шея так вкусно и тонко пахнет шоколадом, его кожей и теплом – странный, неописуемый аромат, который хочется вдыхать глубже снова и снова. На вкус кожа слегка солёная, но целовать и облизывать её - было одно удовольствие. Его руки гладили меня, прижимали, массировали кожу, вызывая массу приятных ощущений где-то в низу живота: там всё закручивалось, трепетало, будоражило – невозможно было оторваться от Минхо хотя бы на мгновение. Я придвинулся своими бёдрами ближе к животу, тесно прижавшись к телу и, задев ширинку Минхо своим пахом, услышал судорожный выдох с его стороны. Руки одноклассника переместились под мои ляжки, крепко сжимая их пальцами, пока он кусал моё плечо. Я несмело двинул бёдрами ещё раз, затем ещё – Минхо откинул голову назад, а я смущённо покусывал губы, пытаясь в полумраке под одеялом разглядеть хоть одну эмоцию на его лице, что было тщетно. Я обнял его за шею, уткнулся губами в ухо и продолжил двигаться, слыша его тихие полустоны, чувствуя крепкую хватку на своих ногах – было умопомрачительно, странно, интересно и приятно одновременно. Меня самого разрывало от каждого движения, но я не останавливался, продолжал тереться своим пахом о его, чувствуя его твёрдость, слыша смущающие шорохи одежды и смешивающиеся в один такт вздохи с обеих сторон. Его тёплая ладонь скользнула вверх, добираясь к моей груди, и сжала между пальцев сосок, заставляя подавиться воздухом. Он повернулся всем корпусом, лёг на подушки, утаскивая меня за собой, и поджав ноги в коленях, подаётся бёдрами вперёд, толкаясь навстречу моим движениям. Я выпутался из объятий, сел перпендикулярно ему, не разрывая контакта, и, вытащив его рубашку из-под пояса, расстегнул её до конца и скользнул руками по его торсу, едва не задыхаясь от тактильных ощущений. Гладить его, покрывать поцелуями, облизывать – всё это было так приятно и волнующе, что я просто не мог оторваться от сего занятия и его тела. А дальше нам сорвало все тормоза. Целовались беспорядочно, дерзко, царапали друг друга, перекатывались по кровати, борясь за инициативу, громко выдыхали друг другу в губы и не собирались останавливаться ни на секунду. Я чувствовал руки Минхо, которые пытались в темноте раскрыть замок на моих шортах, пока я пытался наощупь разобраться как можно расстегнуть его ремень на форменных штанах. Раздевались всё так же, под одеялом, скидывая вещи на пол и продолжая кусать, зацеловывать друг друга, пока кровь стучала где-то в висках. Совсем позабылось то, что у Минхо синяки, а у меня температура, что мать может вернуться с минуты на минуту – на всё было плевать. Были только мы и непонятная, необузданная страсть, пострашнее, чем тогда, после контрольной по физике. Ощущать его оголенное тело всей своей кожей было необъяснимо приятно, безумно, много. Именно так – Минхо было много. Вес его тела не давил, а ощущался чем-то близким, желанным, запретным, будто мне за эти чувства, что я сейчас испытывал, грозит как минимум казнь, а я был и не против. Куда-то подевались страх, робость, стеснение и стыд; мою голову будто накрыло пеленой и сознание шептало «ещё». Я отдавал и принимал в полной мере, пока чувствовал руки Минхо на себе, то, как тесно он прижимался бёдрами к моим и то, как трение между нами возбудило не на шутку нас обоих. Здесь, под одеялом, обстановка была весьма горячей и интимной, личной. Мы не отрывались друг от друга ни на секунду, пока Минхо не прервал поток горячих вздохов, позвав меня: - Джисон? – Тихо прозвучал его голос рядом со мной. - М? – Под одеялом всё ещё темно, я так хотел увидеть лицо Минхо, но не решался поднять кусок ткани, чтобы не рушить атмосферу, созданную нами внутри. - Я могу коснуться тебя… там? – Он запнулся и стал ждать ответа, легонько поглаживая меня по бедру. - А я могу? - Можешь. Я первым протянул руку, касаясь сначала его живота, затем медленно скользя ниже, к лобку, после чего чуть смущённо, но решительно сунул пальцы под резинку боксеров. Это было... Крепко, горячо, непривычно, потому что не своё. Я неуверенно обхватил его член ладонью и сделал несколько первых движений, сразу же слыша перемену в дыхании и движениях парня. Он повторил за мной, а я, крупно задрожав всем телом, прильнул поближе к нему, тут же целуя вновь его искусанные губы. Я двигался быстрее, сжимая плоть в руке чуть сильнее, чем до этого, заставляя старшего застонать в голос – и это было лучшее, что я только мог когда-либо услышать, слетевшее с его уст. Стоны Минхо мягкие, медовые, с завораживающей хрипотцой – услада для ушей, пока мои, как мне казалось, были больше похожи на жалобный скулёж, будто мне было больше тяжело, нежели приятно, хотя Ли просил меня этого не стесняться. Минхо действовал решительно: он снова подтолкнул меня, чтобы я лёг на спину, и навис сверху, двигая рукой по мне увереннее, сильнее и как-то более интересно, чем это делал я – у него всё получалось лучше? Он как-то по-особенному проводил пальцами по всей длине, гладил головку, сжимал основание – мы оба пытались сделать друг другу приятно как себе, а от того, что мы это делали между собой, получалось ещё приятнее, нежели когда мы это делали порознь. Я чувствовал, как на меня потихоньку накатывает волна оргазма и как самого Минхо начинает трясти от удовольствия, то, как он целует шею более мягко, но всё равно потом кусая плечо зубами, пока мы оба доводили друг друга до пика. Движения наших ладоней были какими-то хаотичными, крепкими, вызывающими жар и агонию перед тем, как слиться воедино со стонами в унисон. Я первым кончил на животы нам обоим, после чего к моему семени подмешалась сперма Минхо, пока он, вместе со мной, трясся от удовольствия и микросудорог в конечностях, крепко жмурясь и всё тише выстанывая: - Джисон..ни… - он медленно обмякал после оргазма, после чего перевалился набок рядом со мной, сбито и загнанно дыша мне в плечо. Откидывать плед не хотелось вовсе, но пришлось это сделать, чтобы перелезть через Минхо и достать салфетки из прикроватной тумбочки, дабы вытереть наши следы с моей и его кожи живота. Откинув салфетки куда-то всторону к одежде, я вновь укрыл нас одеялом, но уже до уровня плеч, и прижался поближе к Минхо, который уже лежал с закрытыми глазами и мягко улыбался. - Мне кажется, мы сошли с ума, - тихо хихикнул я, обнимая его за талию и уложив голову на крепкое плечо. - Не скажу, что мне не понравилось это делать, - ответил он, убирая пряди волос с моего лица. - Может быть, потом мне будет за это стыдно, но не сейчас – точно, - я прикрыл глаза и снова вдохнул аромат его кожи – он пахнул ещё приятнее и дурманяще, чем до этого. - Ты меня нюхаешь? Опять? – Минхо приподнял голову, хохотнув, пока пытался разглядеть что я делаю. - Ты приятно пахнешь. - И чем же? - Чем-то родным? И необъяснимым. И немного своим выветривающимся шоколадным одеколоном. А ещё теплом и кожей, как не странно. - Интересно, - он улыбнулся. - А я чем пахну? - Собой. Твой запах больше похож на сладкую выпечку и утреннюю росу. Ты ведь не пользуешься духами или чем-то еще... Ты, кстати, как себя чувствуешь? - Твоим парнем. - А, то есть, ха-ха! Сильные у тебя методы подтверждения, Хан Джисон! – Минхо расхохотался, обнимая меня крепче. - Да, мне такое всё ещё неловко говорить. - А такое делать, как только что, было очень ловко, да? - Ой, заткнись, - фыркнул я, кусая его за плечо. - Ай! Вроде воробушек, а кусаешься как белка, - Минхо накинул на нас одеяло с головой и начал меня щекотать. Мы бесились под покровом пледа, смеялись, целовались, затем долго-долго болтали, просто лёжа в объятьях друг друга о всяких разных вещах: от фильмов и предстоящих экзаменах до сплетен - ровно до тех пор, пока не зазвонил мой телефон. Это был будильник, который я установил за полчаса до возвращения мамы. Что? Время так быстро пролетело? Только ведь недавно пришёл Минхо, а уже половина девятого? Чёрт! Я подорвался с места и начал метаться по комнате, пытаясь в панике собраться с мыслями, а заодно и натянуть на себя пижаму, которая валялась на спинке стульчика возле стола. Те вещи, что снял с меня Минхо, я просто забросил обратно в шкаф, а его вещи – к их хозяину, заставляя поторопиться в сборах домой. Но мы не успели. Как только Минхо собрался надеть на себя свои кроссовки, домой вернулась моя мама.