Virgin skin

      На сцене плясали дети из младших классов, читали стихи о наступающих праздниках и взрослой жизни, пели гимн школы и всячески старались выполнять указания организатора сего мероприятия, кто задал им учить помимо домашки ещё и стихи с танцами. У всех старшеклассников в зале скучающие уставшие лица, мы с Минхо сидели и поддерживали те же выражения, и теперь, если взглянуть со сцены на сидения вокруг, можно было бы счесть по буквам с каждой физиономии саркастическое "нам пиздец как интересно". Улыбались и хлопали только преподаватели и директор, что умилялись маленьким деткам в разноцветных костюмчиках. Ощущение, будто все школьные праздники создаются исключительно для старших поколений. Ну конечно, ведь самая лучшая затея была снисходить каждый год "развлекательным" концертом для всех выпускных классов во время сложной запары к предстоящим экзаменам, отнимая у них время, силы и всяческий энтузиазм жить дальше. Главное, чтобы создавалась видимость, что они о нас заботятся и пытаются взбодрить, но, что со стороны выступающих, что слушающих - не было ни малейшего интереса ко всему бессмысленному действу. В этом году даже дискотеку решили организовать, хотя за последние годы, что я себя здесь помню, это первый случай, так как ходят слухи, что подобные развлечения отменили после некого инцидента с пьяными посторонними на территории школы, с которыми за компанию пили и учащиеся. Потому этой новости удивились все. По просьбе старосты, мы должны были хотя бы на какое-то время на этой дискотеке остаться, чтобы старшим было спокойно, но, как только они потеряют бдительность, можно будет уйти. Минхо почти всё время, что длился концерт, держал меня за пальцы, которые я расположил у него на колене. Мы сидели на самом дальнем ряду, по обе стороны от нас расположились Сынмин и двое с параллели, которые сидели мрачнее туч. Прямо-таки отряд похуистов. Я периодически с ними пересекался: мы были просто хорошими знакомыми, которые здороваются между собой в коридорах и раз в пятилетку общаются почти ни о чём и обо всём одновременно, когда остаются в очереди в столовой или в пустом коридоре. Их обоих в прошлом году чуть не выперли со школы за блонд и длинные волосы, но это их не остановило и они по сей день подкрашивают один одному пряди, когда отрастают тёмные корни. Феликс и Хёнджин это как мы с Минхо до начала отношений, только с параллели, и они, вроде как, не встречаются, а просто слишком тесно дружат. Я знаю, что они вместе ещё с садика, вечно терпят придирки со стороны одноклассников, улюлюканье девчонок и непринятие со стороны преподавателей за неподобающий внешний вид. Им всегда было глубоко насрать на мнение окружающих, на то, что все поголовно их считают парочкой, чморят и косо смотрят - от этого их дружба только крепчает. Я постоянно наблюдал за ними, когда они мелькали в моём поле зрения и, честно сказать, я бы тоже подумал, что их отношения больше, чем просто дружба, но сами ребята или не признаются, или являются просто теми самыми друганами, которые любят троллить общество и подкладывая подъёбы под фантики флирта между собой. И пока мы сидели как отшельники, умирали со скуки, Феликсу приспичило вдруг втесниться в компанию Сынмина и разговорить его. Хёнджин пересел на его место и перегнулся через Минхо, чтобы слышать и поддерживать разговор. Сынмин не скалился, не морозился, как он это делает обычно с посторонними, а сам поддержал тему даже завлекал нас с Минхо присоединиться к беседе, отчего мы стали привлекать к нашей компании больше внимания и замечания быть потише. Как-то так вышло, что мы все разговорились: Хо более-менее нашёл общий язык с Хёнджином, я общался с Сынмином, а Феликс встревал в разговор, выпаливая свои короткие шутки и блестя острыми зубами в улыбке. Ликс оказался более открытым, чем казался по началу: у него довольно специфический юмор, явный южный диалект и немного сучье поведение, отчего он кажется ещё более обаятельным. А ещё он матерится как последний работяга, каждый раз заставляя хохотать от очередной его крылатой фразочки. На его фоне высоченный Хёнджин играет на контрасте: Хван немного скованный, чувствительный и отрешённый, но при этом тоже за словом в карман не полезет - умеет защитить себя, хоть и после он будет дрожать как осиновый лист вдали от посторонних глаз. В ходе нашего общения, я вдруг решил для себя кое-что и, перегнувшись через Сынмина, подтянулся к Феликсу, чтобы эту самую идею прошептать ему на ухо. Лицо Минхо в этот момент я застать не смог, но затылком чувствовал его изумление и интерес к происходящему. Ликс кивнул, заговорщически подмигнул и отсел обратно к Хвану, чтобы передать мою идею и ему тоже - они заговорщически переглянулись. Вот в этот момент я и заметил взгляд Минхо: с ярко выраженным недоумением он мотал головой в сторону блондо-парочки и ко мне, пытаясь понять что тут без него происходит, глянул на Сынмина, но тот лишь пожал плечами, мол, я великий слепой-глухой-немой и вообще не в курсе (но он был), а затем снова на меня - я только расхохотался, умиляясь с его озадаченности. Идея была простецкая, невычурная, но чисто из вредности хотелось скрыть её от Минхо, чтобы заставить его потом удивиться и высказать мнение на этот счёт, но пока с этим придётся подождать. Детишки смотались по домам, стулья перекочевали к стене, в зале погас основной свет и врубилась разноцветная подсветка, чтобы придать мероприятию хоть немного праздничный вид. Всё старшеклассники скучающе покачивались со стороны в сторону под музыку (пока никто не разогрелся) и ждали, когда большинство преподавателей разойдется с их территории, чтобы те могли - попытаться - отдохнуть без надзора. Сынмин постоянно поглядывал на циферблат в телефоне, мониторя время, Феликс с Хёнджином пошли отрываться, в отличие от других, в центр зала, разводя бешеные танцы, а Минхо слегка напряжённо стоял позади меня, положив голову на моё плечо. Моё внимание было рассеянно: я смотрел по сторонам, чуть пританцовывал, стараясь не согнать кошака с плеча, тихонько подпевал заедающим песням с колонок. В мою сторону обратились сразу двое, отчего я резко вскочил и переглянулся и с Минхо, и с Сынмином, что одновременно что-то хотели сказать. - Я... Ты, говори ты, - уступает Ким, глядя на Хо. - Я отойду не надолго, ты будешь здесь? - А я собираюсь уходить, - говорит Сынмин, - меня Крис уже ждёт на улице, хотите с ним познакомиться? - Я пас, - отвечает Минхо. - Тогда, можно, я пойду с тобой? - Схватив младшего за рукав, я просиял взглядом от интереса. Сынмин кивнул. - Встретимся с тобой здесь, хорошо? - Обратился к Минхо, получая в ответ мрачное "угу". Из зала мы с Минхо разошлись в разные стороны. Я молча следовал за Кимом, когда тот спускался по лестнице вниз, отвечая на звонок и уведомляя о том, что он будет не один, я также заглядывал ему за плечи, пытаясь выискать предмет моего интереса - самого Криса. Выйдя из школы, недалеко от ступеней стояла фигура спиной к нам в чёрном худи и со скейтом, прижатым к бедру. Сынмин окликнул парня по имени, он обернулся и перед моими глазами возник просто нереально красивый.. гопник. Вот серьезно. Стереотипный: весь в спортивном, со скейтом, шрамом на скуле, с потрескавшимися до крови губами, с наглым взглядом исподлобья, и заломленной бровью, пересечённой лезвием. Он схватил подбежавшего к нему Сынмина за талию со всей нежностью и трепетом, целуя младшего в уголок рта, приподняв того над землёй. - Поставь меня обратно! - Завопил одноклассник. Вау, он умеет повышать голос. Ух ты. - Ты опять без куртки, балда, - после слов следует лёгкий щелбан по лбу Криса. - Минни, перестань, я вспотел, пока ехал к тебе. Жарко на улице, - кому жарко, а я в одной форме уже до костей продрог. - Сопли потом я тебе лечить буду? - Не рычи, котёнок, в следующий раз надену, - парень, уже далеко не школьник, пригладил своего "котёнка" к себе, а на меня глянул красноречивым взглядом "ты ещё кто такой?". - Помнишь, я говорил тебе о тех ребятах с моего класса, ну... Ты помнишь, да, - Крис считал намёк во взгляде Кима и снова повернулся ко мне. Выглядели они как волк и шпиц: Крис здоровый, как сервант, по сравнению с Сынмином, который действительно выглядел как книжный червь, хоть и в росте они не сильно отличались. - Это второй? - Парень кивнул в мою сторону. - Угу. Знакомься, Крис, - это Хан Джисон, - я уважительно кивнул, пробормотав "оченьприятно". - Хан, - это Кристофер. - Можешь представить меня полностью~ - Иди нахуй, а. - Бан Кристофер Чан, - парень ухмыльнулся и протянул мне мозолистую руку, которую я неловко пожал в ответ. - Хан Джисон... Вроде всё. - А где Минхо? У него снова какие-то проблемы? - Казалось, он этим скейтом может сломать любому позвоночник, кто неправильно посмотрит на его Сынмина. - Не думаю, хотя он сегодня мрачнее, чем обычно, - ответил Ким за меня, утыкаясь носом в шею своего парня - ластится. Крис присел на ступеньку и похлопал рядом с собой, чтобы я присел, Сынмин же уселся ему на колени, пока я решил постоять рядом, чтобы ещё и задницу не отморозить. Я задавал вопросы старшему, стараясь говорить с ним в уважительном тоне, но тот меня поправил и попросил говорить с ним наравне, как с хёном, а не представителем высшего общества. Из его слов я узнал, что он учится в университете на втором курсе, в будущем хочет стать тренером, а сейчас зарабатывает на жизнь тем, что трудится на автомойке своего дяди. С Сынмином они познакомились как раз там. В день их первой встречи отец Сынмина приехал замывать машину и, пока тот ходил за кофе, оставил сына одного в салоне, а тому приспичило поразвлечься с молодым мойщиком, начав с ним заигрывать через стекло. Сынмин довыпендривался до того, что когда он выходил из машины, Чан окатил его водой со шланга, чтобы поставить мальчишку на место, но тот только принял вызов и, с каждым его появлением на мойку картина повторялась неизменно: флирт, струя в стекло, мокрый Сынмин, хохочущий во весь голос, его злой отец. Мойка находилась недалеко от дома Сынмина и Минхо, отчего те начали пересекаться часто, если не постоянно. У Сынмина было целью задрочить старшего настолько, чтобы тот перестал держать себя в руках и сам предложил сходить ему на свидание. Ломался Чан добрые полгода, и пару лет назад (на то время он ещё учился в выпускном классе другой школы), наконец, предложил Сынмину выпить кофе после занятий. С тех пор они ещё немного так гуляли, а потом случился первый поцелуй, и понеслось. То есть, когда мы с Минхо только налаживали дружбу, эти двое уже начали встречаться. Мои брови за всю историю не спустились со лба ни на миллиметр (сказывались холод и удивление), но, когда Сынмин, сидящий в куртке, начал подмерзать, было принято решение разойтись. Возвращался я обратно быстрее, чем шёл туда, так как пытался в движении хоть немного отогреться. Ни в зале, ни в коридоре Минхо не находился, и я решил его подождать на лавочке внутри зала, наблюдая за тем, как резвятся Феликс и Хёнджин, расталкивая танцующих ребят вокруг своими локтями. В центре танспола высоко мелькали только их выделяющиеся на общем фоне выбеленные макушки, отражающие свет, и костлявые руки, что вскидывались каждый раз в разные стороны в ритме танца. Учителя давно разошлись, оставляя место старшеклассникам на растерзание и веселье, а те не теряли время - танцевали и пели как могли громче и резче, видимо, войдя во вкус сей вечеринки. Кто-то уже успел смотаться, так что людей оставалось не шибко много, музыка и танцы продолжались, а я так и сидел в ожидании Минхо, не зная и не подозревая даже о том, куда он мог деться. Моё терпение заканчивалось и, как только я смог найти свой рюкзак, решил отправиться на его поиски. Не мог же он так просто проскользнуть мимо меня и смотаться домой. Позвонить не удалось - телефон разрядился, пикнув напоследок оставшимся процентом и погас в моей ладони во время гудков. Намереваясь найти Минхо и после отправиться домой, я спустился в гардеробную, чтобы прочекать самое главное... его куртка на месте. Он где-то определённо на территории школы, только непонятно где именно. Я поднялся в уборную - пусто. Открыл дверь класса - никого. Брожу теперь по коридорам. Вокруг меня темнота, освещённая фонарями с улицы, тишина, и только эхо от моих шагов. Пока я ходил и искал Минхо, в моей груди постепенно зарождалась паника, ведь не понятно, что могло пойти не так, что произошло и куда он исчез так надолго. С тех пор, как я вернулся в школу, прошло полчаса, а Минхо всё нет и нет. В кладовой тоже никого нет. Столовая закрыта. Учительское крыло - там только оставшиеся двое-трое преподавателей. На вахте тоже никого нет, чтобы спросить... Оставалось только крыло младших классов. Я завернул за угол и первое, что я увидел - это девушка, точнее её спина, и длинные волосы, касающиеся поясницы. Её руки рывком обняли кого-то за шею, эхом отдавались звуки поцелуев и мычания парня, за кого она держалась. Что-то внутри меня подсказывало "останься". Время настолько замедлило свой бег, что ощущалось оно будто в игре, где ключевой момент был показан в слоу-мо, и я так и продолжил стоять, словно приросший к полу. Это не выглядело нежно, скорее, этот поцелуй был похож на борьбу за инициативу (по крайней мере, мне так казалось): они оба мычали, пыхтели, топчась на месте, то пихаясь, пытаясь приковать друг друга к одной из стен. Я совершенно не осознавал себя присутствующим во время всего этого. Скорее, я был каким-то невесомым призраком, которого невозможно заметить, не приглядевшись. Когда они повернулись боком, я вдруг при тусклом свете узнал в парне знакомый профиль: черты при тусклом свете были нечёткими, размытыми, на глаза падали волосы, веки зажмурены, а губы были перепачканы вишневым блеском. Я стоял, словно вкопанный и смотрел на это секунду, две, бесконечность, пока пару носило в объятьях возле окна. Знакомые руки с силой, как-то совсем судорожно удерживали девушку за талию, а сама она что-то громко шептала между поцелуями. Сердце начало крошиться от осознания того, что я пытаюсь сейчас отрицать. Пожалуйста, пусть это будет глюком, наваждением, или я просто обознался, но не то, что я вижу прямо сейчас. Потому что это не может быть он. Он ведь... У нас всё было... хорошо? Почему время остановилось, и я вижу только их застывшие тела, даже не дышащие, не моргающие, прижатые друг к другу? Зачем я вообще на это смотрю? Чтобы понять, что я проебался? Жизнь таким образом наказывает меня за ошибки? Вчера я сказал слишком много и не того, чего следовало говорить? Что? Что я могу сделать теперь? Посмотри на неё - она прекрасна: её волосы длинные и шелковистые, у неё маленькое кукольное лицо с аккуратным профилем, тонкие руки, осиная талия... Мне кажется, здесь, между мной и ею выбор очевиден кто лучше. Возможно, между ними есть страсть, пока у нас всё было тихо-мирно и спокойно, а, может, она, действительно, во всём лучше меня, ведь я далеко не подарок или красавчик даже, да ещё и с изуродованным телом. Я думаю, тот вечер, когда мы говорили о разъезде, сыграл значительную роль в том, что я вижу на данный момент. Что ж, ты это заслужил Джисон. Ты не смог уберечь то, чем дорожишь, не смог сделать так, чтобы сказка не сломалась. В жизни нет места сказке, не в твоей, Джисон. Не в этой. И никто, кроме тебя, не виноват в том, что ты видишь и чувствуешь. Твоё тело, душа, сердце были созданы для страданий, потому что ты - ошибка. Ошибка рождения, влюбленности, жизни, существования в чужих судьбах. Ты сломал всё, что у тебя есть: мамино будущее, затем себя, а следом и Минхо. Ты не заслуживаешь такого человека, и теперь смирись с тем, что в его жизни есть место не тебе. Как долго это ещё может продолжаться? Посмотри, что ты наделал, Джисон. Я буквально чувствовал, как воздух вокруг меня резко загустел. Дышать становилось всё труднее и труднее, а картинка перед глазами замывалась влагой. Время так и не начало свой оборот. Я завис в этом стоп-кадре, не зная, куда себя деть и не зная куда бежать. Мне хотелось вытрясти все объяснения и одновременно не слышать ничего. Мне хотелось испариться и остаться здесь до тех пор, пока мой призрак не будет обнаружен. Я хотел вдохнуть и задохнуться. Высказать ему всё и никогда больше не смочь произнести хотя бы слово, потому что от слов становится всё хуже и сложнее. Хотелось исчезнуть. Губы дрожали от сдерживаемого плача и нерешительности. А что я мог сказать? - М... Минхо? - Я тихонько окликнул его, проглатывая титановый ком, и сразу же после того, как был услышан, они, как равные полюса, оторвались друг от друга. Девушка отстранилась, но едва не отлетела в стену напротив от сильного толчка, а я так и замер. - Какого хрена?! - слетело с его губ, пока он, нахмурившись, вытирал их рукавом форменного пиджака. Я вмешался. Нарушил, испортил, вторгся... и молчал. Потому что его глаза были обращены на меня. И я не мог разобрать его взгляда за пеленой горячих слёз. И, может, хорошо - я бы не смог увидеть его разочарования во мне. Словно в тумане, я попятился назад и ринулся убегать прочь от их двоих, сворачивая за угол. Идиот. Идиот. Идиот! - Джисон! - он кричал мне вслед. Он бежал за мной, поднялся следом по лестнице и врезался в самый последний момент в дверь уборной, что я мигом запер изнутри, убегая от него. В голове кипела истерика. Тысяча и одна мысль разрывала на части, переваривала внутренности, комкала и рвала внутри, вырывала лёгкие наружу. Я не мог глотнуть воздуха от того, как сильно мне сжимало горло от всей этой бури, что происходила внутри. Ты во всём виноват. Всё происходит прямо сейчас. Я чувствую панику, боль, вину. Меня выворачивает наизнанку от собственной ущербности и осознания, что я всё потерял. Скажете: Джисон, это глупость - так вести себя из-за какого-то поцелуя, тебе следует относиться к этому проще, а не... Нет? Что, если я не могу? Что, если, корень всех бед во мне? Что, если я тот, кто вам тоже испортил жизнь? Прошу понять и отпустить меня самому себе на растерзание, потому что, даже если Ад существует - он уже здесь, я уже отплачиваю сполна за всё, что я когда-либо сказал или сделал. Джисон не для любви, Джисон не для счастья, Джисон не для жизни. Уже всё, я наелся сполна за свои семнадцать лет, и я не хочу, чтобы это продолжалось. Но прямо сейчас я не хочу, чтобы мне было больно. Я не хочу чувствовать. Я хочу оглушить себя настолько, чтобы в голове оставался только белый шум. Я хочу чувствовать совершенно ничего: ни мыслей, ни тело, ни всех этих трепыханий внутри черепной коробки. Я виню себя за всё, и за страдания, потому что это недостойно. И я не жалуюсь, я не прошу жалеть меня, принимать, терпеть. И я не прошу меня останавливать, потому что сейчас - это единственное, в чём я нуждаюсь. В не чувствовать ничего. Я судорожно вытряс всё из рюкзака, хватая выпавшую коробочку с одним лезвием внутри. Я должен успокоиться. Это должно остаться на мне напоминанием за то, что я постоянно разочаровываю его и делаю больно. Сейчас. Он стучит, ломится в дверь, я слышу, как он зовёт меня, но всё это словно через толщу ваты в ушах доходит до меня, пока я стоял, спустив штаны, готовый искромсать свои ноги в мясо. Руки трясутся. Лезвие безбожно падает на пол, но я всё равно его поднимаю и смотрю на него так, будто жду разрешения, когда будет можно, пытаясь сфокусироваться через слёзы, что затопили мне глаза и градом падают вниз на края рубашки. Я имею право винить себя. Не судите меня. Потому что я ничего лучшего не заслужил. Потому что никто другой, кроме меня, не посмел так сильно ошибиться в этой жизни, своим появлением на свет. Надеюсь, я умру. Умру от стыда, боли всего этого дерьма и собственной ущербности. Когда буду идти домой, надеюсь, что свалюсь где-нибудь по пути от кровопотери или потеряю сознание посреди проезжей части. Минхо, правда, заслужил лучшего. Не меня. Со мной он ведь не сможет вместе учиться, жить, завести семью... А, может, я просто был приятным баловством, успешно пройденной игрой во влюбленность, теперь будучи выброшенным за ненадобностью диском на свалку? Я запутался. И мне просто отчего-то очень сильно больно. И, нет, это не ревность. Это что-то необъятное, давящее на грудь, на голову, заставляющее хотеть выпотрошить себя, как птенца на птицефабрике. Я не могу понять из-за чего именно это со мной. Мне просто бесконечно больно. Прямо сейчас. Я чувствую жар стекающей крови по моему бедру. Затем ещё, и ещё одна капля друг за другом струится вниз по моим ногам, впитываясь в штанины. Грязное лезвие подрагивает в пальцах. Я сижу, прикрыв глаза, и чувствую только то, как резко становится тихо внутри, в голове. Я будто на автомате продолжаю плавно себя полосовать, будто играю реквием на скрипке. Единственное только - сердце колотится как бешенное, но так всегда, просто потому что мой организм реагирует на вид крови и повреждения. Шум в ушах поутих, как и заедающие обвинениями мысли. Тишина. За дверью тоже тихо. Надеюсь, он ушёл. Так оно даже лучше. Теперь бы просто смотаться куда-нибудь отсюда, пока я ещё могу встать на ноги. Лезвие прячу обратно в рюкзак, как и всё, что вывалил оттуда и запятнал кровью. Оторвав бумагу, я небрежно её налепливаю на образовавшиеся глубокие раны и одеваюсь обратно. Наконец-то я могу дышать. Выйдя из кабинки, смотрю на себя в зеркало и замираю - жалкий. Опустошенный, излитый из слёз, крови и беспомощности. А теперь можно и уйти. Как только я прикасаюсь к дверной ручке, я слышу шорох и шумный всхлип под дверью, не решаясь двигаться дальше. Я замер и отпустил ручку, которая с щелчком встала на место. Кто-то за дверью встрепенулся, начал дергать дверь, которую я не осмелился отпирать. Я взглянул на свои штаны и понял... Если это Минхо за ней, то сегодня будет лучше умереть прямо здесь, потому что он не должен меня увидеть. - Хан Джисон! Джисонни, воробушек, открой дверь, я тебя умоляю... открой эту чёртову дверь!!! - Я слышу, как он плачет навзрыд, царапает деревянное покрытие, загоняя себе занозы под ногти, но я не могу даже пошевелиться, еле стоя в оцепенении. - Только не говори, что ты с собой что-то сделал, пожалуйста... Ты... Ты не... Зачем, малыш? Ты ведь даже не дал мне времени объяснить тебе! Зачем ты сделал выводы и то... и то, что ты сделал? Я бы понял, если бы ты ударил меня или начал ругаться, но ты ведь снова начал обвинять себя, чёрт возьми, я прав? Скажи мне что-нибудь, ты же слышишь меня! - Минхо? - Я рад, что ты хотя бы живой... - я слышу, как он спиной сползает по двери. - Открой, прошу тебя. Я не могу так разговаривать с тобой. Я выломаю как-нибудь эту всратую дверь, меня выгонят, но я заберу тебя к себе и мы поговорим! Впусти меня, пожалуйста, Джисон... Моя рука, было, потянулась к двери, но я сразу же осёкся, решив, что я точно не готов слушать его прямо сейчас. Мысли червиво твердили, что пусть он возвращается к той девице и продолжает начатое, пусть оставит меня в покое, но я только мотал головой, зажав уши предплечьями и крепко держа себя за волосы, не желая слушать этот ненавистный бред внутри себя, чтобы я не натворил прямо сейчас ещё больше бед. Я ведь только смог успокоиться. Я выдохнул. Я зажмурился и просто отодвинул защёлку, оставляя дверь самостоятельно приоткрыться из-за слабых петель и сквозняка. Мы смотрели друг на друга так, будто это был первый и последний раз. Он плакал. Я уже нет. Мы оба дрожали: я - от стекающей к обуви крови, он - от слёз и того, что он видит всё это. Минхо замер от ужаса. Его едва не стошнило - я заметил, что ком подступал к горлу за то время, что мы смотрели друг на друга, уже дважды, но он старался держать себя в руках. Я сделал шаг. Ещё один. Пока он сидел на полу, я просто вышел из уборной, намереваясь оставить его здесь и уйти, наконец, отсюда подальше, чтобы не видеть его стекающую боль по лицу и вину в зрачках. Я не могу это выносить. Я в прямом смысле был намерен выйти со школы и где-нибудь потеряться, чтобы после не оставить на себе ни единого живого места. Но я и не мог одновременно вот так вот, ни слова не сказав, бросить его утопать в чувстве собственной вины и беспомощности. Не он, ведь, виноват во всём, что случилось. Просто в этом мире не должен был появляться один Хан Джисон. И я хотел это исправить. И дать Минхо возможность на дальнейшую жизнь без меня, с теми, кто не творил бы подобной херни, причиняя ему боль, как это делаю я. - ...Прости? - прозвучало совсем бездушно. Минхо как-то резко подорвался от пола и, схватив меня за плечи, утыкается влажным носом в остывшую от прохлады шею. Его глаза застилали слёзы, но он всё равно схватил меня за руку, подхватив из рук мой запачканный рюкзак вместе со своим, и потянул вниз по лестнице, в пустую гардеробную, чтобы мы забрали куртки и ушли из стен школы. Я едва переставлял ноги, следуя за ним, и, как только мы пришли за верхней одеждой, я спиной утонул где-то в чужих куртках, начав постепенно прощаться с сознанием, но, как только я начинал видеть темноту, передо мной образовывался Минхо, который приводил меня в чувства, тряся за плечи и с осторожностью заглядывая мне в глаза. - Джисон! Эй, Джисон, не смей отключаться. - Поцелуй меня, - язык прилипает к нёбу, а лицо Минхо застыло в недоумении, когда он смог разобрать то, что я промямлил. - Я поцелую тебя тогда, когда мы доберёмся домой и я приведу тебя в порядок. - Нет, поцелуй меня. Сейчас. - Джисон... - Прямо сейчас. Он как-то совсем уж осторожно, с опаской прильнул ко мне, обнимая и мягко целуя в губы. Я слабо улыбался в поцелуй, старался руками держать его за щёки с присохшими кристалликами соли и отвечать ему, насколько хватало последних сил. Мы утопали в пуховиках, целуясь медленно и с какой-то особенно трепетной нежностью. Я боялся, что потом я просто уже никогда не посмею этого сделать, так пусть это будет хотя бы последним, что я смогу ему отдать. К его дому мы шли так же за руки, только он уже не тянул меня, пока я смиренно шагал следом за ним. В голове было пусто, потому что весь фокус сейчас был смещён на жгучую боль на коже бедра и его горячую ладонь, удерживающую мою. В какой-то момент стало очень даже спокойно. Но я не жалел о содеянном. Я, скорее, считал, что так и должно было произойти: то, что я нашёл его в чужих объятьях, то, что я сбежал и сделал это с собой, то, что я попросил его поцеловать меня напоследок. Единственное, что меня заботило сейчас - это предстоящий разговор. О чем нам было говорить? Он будет извиняться? Или объяснит мне, что это, всё-таки моя вина или то, что мне не стоило было говорить о расставании, мол, я сам напросился? Что он скажет? Мысли начали упорно покидать мою голову, и где-то на полпути я всё же потерял сознание.

***

В его комнате было довольно тихо и прохладно. Лёжа на мягкой постели, я с трудом мог пошевелить хотя бы пальцами от того, как мне тяжело это давалось. Сил не было совсем. Рядом с кроватью, как и всегда, шуршал лопастями обогреватель, за окном разразился ливень, а где-то в углу комнаты на столе мигал старый светильник. Минхо скрипнул дверью, войдя в комнату, и присел на край кровати ко мне, поставив на табуретку рядом две чашки с малиновым чаем. Увидев, что я пришёл в себя, он подвинулся ко мне ближе и прислонил свою потеплевшую от кружки ладонь к моему лицу, сгоняя испарину со лба. Его взгляд задержался где-то на губах, пока он сжимал свои, обдумывая что бы он мог сказать первым, но пока продолжал молчать. Я вынул руки из-под одеяла и обнаружил на себе теплый пушистый свитер, что мне постоянно давал носить Минхо, пока я захаживал у нему в гости - стало как-то невыносимо больно, что глаза защипало от накатывающей соли. На спинке стульчика подле стола висели мои влажные штаны, а на мне оставалось только бельё и что-то мягкое, что было прислонено к бёдру. Из последних сил я подтянулся на руках и сел, поднимая одеяло и разглядывая марлевую повязку, прицепленную пластырями к моей коже. Минхо отвернулся. - Я не хотел будить тебя, потому что знал, что ты бы начал отпираться, так что... Если ты захочешь уйти - возьми что-нибудь из моих вещей, пока твои сохнут, - его голос был тихим и холодным, но чувствовалось что-то ещё в его тоне... Что-то побитое, виноватое, замкнувшееся. - Тебе не стоило, но... спасибо. - Не стоило, наверное. Я зря вмешался в твои самонаказания. - С тем, что я делаю с собой, я должен разбираться сам, ты- - А ты мне обещал, Джисон. - Минхо резко повернулся ко мне и я снова увидел поблёскивающие слёзы в уголках его глаз. - Ты мне, блядь, обещал. И что в итоге? Да даже если бы я сам хотел поцеловать кого-то, то ты точно не заслужил делать этого со своим телом. Твоё тело не виновато. Зачем? - Ты не хотел..? - Я осторожно задал вопрос, будучи удивлённым его репликой. - Не хотел! Представь себе! Эта дура сама решила за меня, что мне нужно, и она была в курсе того, что она явно не в моём вкусе, как и все остальные представительницы женского пола! Но нет же, "Минхо, ты просто не пробовал!", "Ты давно мне нравишься!" и "Как такой красивый парень может предпочесть мне какого-то изгоя?" - Минхо кривлял речь девушки, агрессивно жестикулируя и изламывая руки. - Я слышал, как к нам кто-то подходил и явно намеревался уйти, но она сама вцепилась в меня, чувствуя победу. Она хотела этого, ты понимаешь? Хотела, чтобы мы были не вместе, чтобы я "остепенился" и предпочёл тупую пизду, вместо человека, которого я люблю. - Минхо, ты чт- - Да, ты правильно услышал - я люблю тебя, и мне нахуй не упало всё это дерьмо с неправильностью, чёртовым разъездом и так далее... Я не хочу тебя насильно к себе привязывать, я хочу быть рядом. Прости, что веду себя всё время странно и сею внутри тебя сомнения, но, - парень громко всхлипывает и неохотно продолжает вываливать наболевшее наружу, - но я, правда, всегда хотел как лучше для тебя. Не этого, Джисон, - он указывает на мои бёдра. - Прекрати делать себе больно. - Я боюсь снова не сдержать обещания, если снова тебе его дам... - Не давай мне обещаний. Просто не делай! Я не знаю, подумай обо мне? С каждым новым порезом на твоей коже, ты оставляешь на моём сердце глубокую рану. И я не могу просто так выносить всё это. - Минхо подвинулся ко мне ближе и, взяв меня за руки, продолжил, - Ты не хочешь ведь причинять боль мне, да, воробушек? Пожалуйста, не делай этого больше никогда. - Любой другой человек на твоём месте давно бы уже оставил попытки остановить меня... Я сам не могу остановить себя. Это невыносимо, потому что мысли громче, чем здравый смысл. - Я знаю, малыш, я знаю. Приходи, звони, пиши мне. В любом состоянии, только, пожалуйста... Следующее, что делает Минхо - это подрывается с постели, вытряхивает всё содержимое моего рюкзака на стол и копается в мелочи, ручках, линейках, пытаясь найти остатки лезвий. Найдя запачканную кровью пачку, он разрывает её, слёзно перегибает лезвие, пока то не ломается, и, открыв окно, выбрасывает его наружу, под сильный дождь. Никогда. Хотелось бы попытаться. Достав мой телефон с зарядки, Минхо протягивает его мне: - Звони маме. - Я... Я лучше пойду до- - Звони своей маме, Джисон. Ты сегодня остаёшься здесь. Я посмотрел на телефон, после чего медленно, но послушно набрал мамин номер и, дождавшись окончания гудков, ответил на её уставшее "Алло". - Привет, мам.. я... В общем, я не приду сегодня домой. - Ну и какого хрена, Джисон? Где бы ты ни был - собирай свои шмотки и вали домой. Дома поговорим, - голос её был строгим и непробиваемым. - Мам, я не могу. Я сейчас не в школе и... - Меня не интересует где ты. Иди. Домой. Я всё сказала. Выдержав паузу, я глубоко вздохнул и, закрыв глаза, решил действовать обратно. - А зачем я тебе там? - с каждой секундой всё больше начинали давить слёзы, но я пытался держаться и не срываться на дрожь в голосе. - Что ты сказал? - Зачем я тебе дома, если ты даже не спросила ни то, почему я не приду, ни где я, ни как я, ни с кем... Зачем я тебе дома? - Пока тебе нет восемнадцати - ты делаешь то, что говорю я. - О, точно, а после я буду тебе нахрен не нужен? Знаешь что? Раз так, то я здесь и останусь. И ещё. Ты не заставишь меня ехать в Сувон. Я буду учиться там, где я хочу, а не где ты скажешь, - моё тело начало крупно дрожать от страха. - Ах ты маленький... Где ты, блядь?! - О, ты соизволила поинтересоваться? - Перестань переговариваться и скажи мне где ты! - Сама знаешь где. Там, и с тем, с кем и всегда. Ах, да... Ты же не знаешь даже о ком я. - Только попались мне на глаза, сучонок. Мало тебе не покажется. - Я тоже люблю тебя, мам! Спокойной ночи! Положив трубку, я швырнул телефон вглубь комнаты, зарываясь в подушку и плача навзрыд. Я хотел здесь остаться навечно, не смотря на то, что Минхо сам сказал мне о том, что я буду здесь ночевать. Я не хочу домой. Никогда бы туда не возвращался. И никогда бы не хотел уходить от Минхо. Особенно... Особенно после того, как он сказал мне о том, что любит меня. Мне никогда никто не говорил, что любит меня. Неужели такой выщербок, как я, кому-то действительно нужен? Неужели такое искорёженное человеческое подобие меня может быть для кого-то значимым? Я запутался так сильно. Минхо только обнял меня, когда прилёг рядом, согревая своим теплом и заботой. Мне так больно. - Пожалуйста, никогда не оставляй меня, - реву в подушку, слыша в ответ тихое "никогда". Что же ты натворил, Джисон...