Virgin skin

      Мы не спали почти всю ночь.       Всё время, что мы лежали рядом, мы были лицом друг к другу, Минхо всё время гладил меня, касался, невесомо целовал и шептал очень тихо, но разборчиво. Я успокаивался в его руках, чувствовал себя в безопасности, под защитой от всего внешнего мира и собственных тараканов. За дверью своими делами занималась его мама - было слышно, как та перемещалась по квартире и трудилась на кухне, но к нам она не заходила, после туда-сюда сновал только лишь Минхо, принося чай и сладости, потому что оба были голодные. Я слышал, как она переговаривалась с сыном, предлагая ужин, пледы и ещё чего-нибудь вкусненького, но Хо только вежливо отнекивался и просил её лечь отдохнуть, а с остальным он сам справится. Нам, по сути, нечего было делать, но где-то ближе к двум часам ночи мы нашли себе занятие - приклеить светящиеся наклейки в форме звёзд на потолок, которые мы нашли в страницах книги со сказками и фотографиями. Я сидел на плечах Минхо, клеил одну за другой, формируя ковши и импровизированные созвездия, по-детски, но тихо смеялся, не глядя на свои пересохшие от слёз и соли глаза, гладил его волосы и долго ещё катался на его спине. Позже мы распивали малиновый чай и заедали имбирным печеньем, глядя на эти самые звёзды в полутьме. С ноутбука проигрывался какой-то рандомный сериал, создавший нам тихий фоновый шум, за окном во всю лил дождь, а я так и не мог понять, как бы я возвращался домой без зонта в такой дикий осенний ливень, если бы послушал мать или сам решил сбежать от Минхо. Хорошо, что я остался. У него под крылышком как-то совсем уж тепло, уютно и вовсе не тревожно. Не смотря на то, что произошло этим вечером, я задавался многими вопросами, но только в руках Минхо смог расслабиться и насладиться тишиной. Не хотелось, чтобы это тёплое, окутывающее чувство покидало меня. - Минхо, я могу спросить тебя? - Угу. - Ты тогда так надолго пропал... - Осторожно начал я, устраиваясь удобнее в его объятьях, пока он сидел спиной, прислонившись к стене, а я - к его груди. - Куда ты ходил? - Ох, - было заметно по вздоху, что Минхо явно не хотел ворошить события вечера, но, выдержав паузу, всё же продолжил: - Сначала я просто сходил в уборную, затем вернулся, но не увидев тебя в зале, перезвонил бабушке, так как обнаружил пропущенные. Я был немного обеспокоен своим и решил поговорить с ней, заодно хотел посоветоваться насчёт некоторых вещей, о которых я думал. А после я просто бродил по коридору, где некоторые уже ныкались по углам - так меня и занесло в детское крыло, где никого не было, оно ведь недалеко от зала… - Парень в очередной раз вздохнул, - там меня и подкараулила Юна с параллели. - При её упоминании Минхо помрачнел. - У неё было угощение для меня. Она принесла мне коробочку шоколада. Я сказал ей, что у меня аллергия на него. И на девушек тоже, но она решила не останавливаться, как ты смог заметить. У неё были свои какие-то «прочные» аргументы насчёт того, что такому, ха-ха, красавчику, как я, следовало бы найти себе девушку, чем болтаться с тобой. Богом клянусь, как только мы услышали шаги – она бросилась на меня с поцелуем. Она, может, хотела, чтобы нас заметили. А, может, и рассчитывала на то, что это будешь ты. - Мне казалось, вы хотели съесть друг друга, - Я шмыгнул носом, разглаживая плотную повязку под тканью пижамных штанов. - Я пытался отпихнуть эту вцепившуюся бестию от себя. Мне так мерзко никогда не было ещё, честное слово. - Объятья Минхо стали чуть крепче, он вздрогнул от воспоминания неприятных ощущений. - Она довольно когтиста и напориста, смотри, - я повернулся к нему, обращая внимание на четыре ровных царапины на изгибе шеи. Я потянулся к ним рукой, чтобы пригладить пальцами отёкшие полосы. - Я думал, драка - худшее, что может со мной произойти. Мне жаль. - Мне, наверное, стоило остаться и поговорить с тобой сразу, но мозгов хватило… только на это. - Может и стоило, но теперь ситуация сложилась так. Твоему телу не вернёшь первоначальный вид, кровь не затолкаешь обратно в сосуды, а мысли просто так тоже не сотрёшь из головы. Я сожалею о том, что произошло и что ты неправильно понял всё это… Но тебе, в первую очередь, должно быть жаль своё тело - не меня, и, уж тем более, не ту конченую дуру. - Минхо уютно устроил свой подбородок на моём плече и вздохнул. - Я никогда не смогу простить себе это, хоть и понимаю, что это было глупейшим недоразумением. - Прости, что так случилось. Мне было так больно. А это - единственное, что мне всегда помогало успокоиться. - У тебя всё это время был и есть я. Да, ситуация странная, но лучше бы ты мне леща тогда дал, чем смотался резаться. И он был прав. Я откинул голову назад и уставился на звёзды, что мы клеили на потолок, пытаясь спрятать за ними все негативные эмоции за вечер. Он здорово перепугался за меня сегодня, а я нездорово себя накрутил, что довёл до очередного срыва. За эту ночь мы многое решили расставить по местам и даже спланировать то, как мы будем проживать своё будущее после грядущих экзаменов, до которых оставались считанные дни. Самое лучшее, что я испытал за последнее время - это то, как я заснул в объятьях Минхо. Мы впервые спали вместе всю оставшуюся до рассвета именно ночь, впервые переступили черту дня, и это для меня было так трепетно и волнующе, что я не мог подобрать слов для того, чтобы описать все те эмоции, что теплились в моём сердце. Я проснулся спустя час от разгулявшегося ветра, шуршащего в окно, и залюбовался тем, что видел перед собой при тусклом свете в комнате. Дыхание Минхо звучало для меня такой приятной лёгкой музыкой, его подрагивающие ресницы порхали во сне, а сжимающие меня, потеплевшие ото сна, пальцы только лишний раз пускали ток по телу, заставляя разлиться теплом рядом с ним под покровом пушистого пледа и лёгкого одеяла сверху. Я еле смог удержаться от того, чтобы расцеловать каждый сантиметр его лица, но мне так сильно не хотелось будить это спящее чудо, что оставалось только миловаться им, освещённым тёплым светом от ночника над кроватью, и прижиматься к нему крепче, прильнув к вздымающейся груди. Так спокойно мне ещё никогда в этой жизни не спалось. Особенно после пережитой бури.

***

***       Проснулся я где-то к обеду. Минхо продолжал крепко спать рядом со мной. Глаза мои открылись оттого, что мама Минхо робко постучалась в дверь и, дождавшись кряхтящего ответа, заглянула в комнату. Едва открыв их, я почти смог рассмотреть её, всё ещё немного размытую после сна. - Мальчики... А, вы ещё спите, - шёпотом спросила женщина, придерживая дверь одной рукой. - Я хотела глянуть, проснулись ли вы... я приготовила вам поесть, оставила на столе, встанете - поешьте обязательно. - Спасибо большое, - так же шёпотом ответил я, поправляя одеяло на спящем парне. Мне было немного неловко оттого, что его мать застала нас едва не в обнимку друг с другом. - Я ушла. Передай Минхо, что я ближе к вечеру вернусь, - Госпожа Ли улыбнулась и, кивнув, прикрыла за собой дверь. Рядом заворочался Минхо. Он как-то совсем уж по-кошачьи потянулся, причмокнул сонно и, крепко обняв меня, утянул к себе обратно под одеяло, накрывая им с головой. Послышался хлопок входной дверью – мама Минхо ушла, оставив нас одних. Тёплой россыпью по моему лицу раскатились ленивые поцелуи, его руки нырнули под пушистый свитер на мне, пальцы рисовали по разгорячённой после сна коже, прижимали к себе крепче, пока их хозяин утыкался остывшим носом в изгиб моей шеи. Тепло. Уютно и тепло до безумия, что челюсти сводит от приторности, будто касания - это жидкая карамель, растекающаяся по коже, оставляя сладкие следы с крупицами сахара на кончиках пальцев. Так нежно, что хочется раствориться, словно мёд в малиновом чае, закружиться, слиться с ним воедино и согревать собой его ладони. Мой Минхо. Такой неземной, воздушный, мягкий и пушистый, словно ковылёвый стебелёк, плавающий на ветру. Как много людей знают такую его сторону? Я, мама, может, бабушка? Есть ли кто-то ещё, кто близок к нему, как друг? Для всех ли близких он такой же солнечный и тёплый, как со мной? Ли Минхо - загадка во плоти. Поправив его каштановую чёлку, я заглянул в его глаза: сощуренные, политые солнцем, россыпью бликов и стёклышек, отражающих вселенную. За окном ясно, но не яснее, чем в этой кровати, под одеялами, рядом с ним. Он всегда целовал так преданно и нежно, отчего мог бы расплавиться самый стойкий металл даже к солнечной температуре. Потому что даже кости тают как леденец на языке от его прикосновений. Я окончательно поплыл и так сильно к нему прижался, будто пытался слиться с ним рёбрами, врасти в него, пустить корни и цвести вместе с ним, обростая пышными пионовыми бутонами, за которыми, в тени, мы бы оба прятались от всего мира, будучи только вдвоём. Его горячие руки, под свитером, в котором я уснул, с силой сжимали бока, вырывая из уст первый томный вздох в его губы. Его волосы путались между моих пальцев, одеяло шуршало от каждого движения под ним, пока Минхо перекатывался, теперь нависая надо мной. Как же, чёрт возьми, близко. Пожалуйста, останься здесь со мной навсегда. Он целовал ещё жарче, глубже, обжигал дыханием и прикосновениями, отчего жар растекался по сосудам с немыслимой скоростью. Аккуратно нависнув над моими покромсанными бёдрами, Минхо, склонившись надо мной, начал плавно скользить руками по животу, задирая край свитера и оголяя кожу, чтобы минутами позже аккуратно стянуть его с меня и переместиться губами уже ниже, чем была линия воротника. Мурашками покрывалось всё тело от каждого его вздоха в изгиб шеи, от каждого влажного касания и поцелуя, которыми парень стал покрывать кожу. Я буквально растекался по жесткой простыни, цеплялся руками за его бёдра, сжимал их, царапал, пока Минхо медленно, но верно сводил меня с ума. Я потянул его свитер следом, снимая его через голову и взлохмачивая этим его мягкую шевелюру. Он, при свете обеденного солнца, отражающегося матовыми бликами на теле, сиял, а я не мог насмотреться на него до конца. Его глаза смотрели на меня с нежностью, любовались мной, пока он, переместив одну руку к моему лицу, бережно поглаживал большим пальцем родинку на щеке. - Ты красивый, - тихо говорит Минхо, продолжая гладить меня одним пальцем. - Я так сильно в тебя влюблён, - шепчу, прикрывая глаза. - Нет, ты любишь меня. - Да. - Ты мне так дорог. Ты заслуживаешь не только любви, но и всего мира, - он безотрывно смотрит мне в глаза, говоря всё тише и тише. - Твоё тело - прекрасно. Твои шрамы - всего лишь отпечатки тяжёлого прошлого. Я хочу оставить на тебе другие отпечатки. Отпечатки моих губ, пальцев, - его ладони осторожно оглаживали моё лицо, пока он медленно моргал, ныряя взглядом из-под пушистых ресниц в глубину моих зрачков. - Пожалуйста, Минхо, я... - я чувствовал, как моё лицо с каждым его словом становилось горячее. Мне было так стыдно смотреть ему в глаза. - Что? - У меня так много чувств к тебе и... Я очень сильно не хочу, чтобы это заканчивалось, - я буквально был на грани разрыдаться. Меня переполняли и чувство вины, и неземная нежность к нему. - Это не закончится, - убедительно прошептал он, тепло улыбаясь уголками рта и прижимаясь своим лбом к моему. И я поверил. Его губы снова столкнулись с моими, целуя плавно, немного требовательно, углубляясь и дразня. Мои руки не могли найти себе места на его горячем теле, блуждая по груди, бокам и спине, царапая короткими ноготками, лаская и сжимая в попытке притянуть к себе ближе. Поцелуями мы прощали друг друга. Поцелуями мы любили друг друга. Минхо вдруг приподнялся на локте и взглянул на меня настолько нежным взглядом, что под ним могли бы расстаять даже самые большие ледники, затопив водами весь мир. Его губы коснулись моей макушки. Он зарылся носом в волосы, медленно вдохнул запах кожи, волос и маминого кокосового кондиционера. После Минхо оставил лёгкий поцелуй на лбу, спускаясь порхающими касаниями губ по лицу, легонько касался ими челюсти, шеи и ключиц. Он провел плавную линию кончиком своего острого скульптурного носа от яремной впадинки до уха, оставив и там невесомый поцелуй на чуть покрасневшем хрящике. - Красивый, - едва заметным шепотом произнёс Минхо, водя носом по моему виску. Только я хотел смущённо возразить, как его указательный палец опередил эту попытку, едва прижавшись к моим губам, явно давая понять "заткнись и слушай". Он внимал каждое слово бархатным шёпотом, чтобы я не просто это услышал, а запомнил, выгравировал себе на мозге, сердце, в каждом следе от его касаний. "Красивый". Минхо аккуратно убрал пальцами чуть спутанные волосы с моего лица, открывая себе вид на стеклянные, чуть покрасневшие и отёкшие после сна глаза, заглядывая в их глубину так пристально, с нескрываемым обожанием и любовью, что срывались с его ресниц незаметными сверкающими пылинками, оседающими в моем глазном дне и переливающиеся звёздами оттого, насколько один только взгляд способен запросто сбить пульс, сузить мир до одной комнаты и утонуть под ним в тягучей карамели от нежности и заботы, исходящими от него. Он любил меня. Я чувствовал это, я видел это и в этот момент я настолько был верен этому утверждению, как никогда ранее, не глядя и не оборачиваясь на то, что было ранее. Каждый его жест, взгляд, касание, каждое слово - они сочились заботой, лаской и трепетом. Минхо будто хотел максимально крепко укрыть меня своими крыльями, чтобы ничто и никто не смогли оставить на мне хотя бы царапинку. Он хранил и оберегал меня, будто я тонкий хрустальный бокал, звенящий даже от лёгкого порыва ветра. Он пытался всеми силами уберечь меня от самого себя, чтобы вихри ураганов, что я создавал внутри, не смогли разнести этот хрусталь вдребезги. Губы продолжали мягко очерчивать кожу, вспыхивая лёгкими весенними бутонами вдоль моей левой руки, что он осторожно придерживал своими, словно гитарный гриф, пока поднимался от оголенных локтей к запястьям, а позже и пальцам. Глаза были прикрыты, шероховатые теплые уста оставляли теплые следы после соприкосновения с кожей, а острые скулы играли тенями на свету́, проявляя детали мелких трещинок, шрамиков от акне и едва заметных точек пор на бархатистой юношеской коже. Минхо пальцами перевернул мою кисть и поцеловал каждую косточку, что выступала наружу под натяжением бледной сухой от холода кожи. Ощущения были такими, будто каждый его поцелуй был схож на падающий лепесток, сорвавшийся апрельским утром с усыпанной цветом ветки вишни в саду - настолько его ласка была нежной и очаровывающей. - Хён, - я тихонько позвал его, коснувшись пальцами свободной руки к его щеке. Минхо взглянул на меня, сверкая бликами на тёмных радужках. - М? - Я... люблю тебя. Казалось, я услышал треск его тонкой скорлупы, под которой он прятался всё время от внешнего мира. Он плавно опустил мою руку и сел на колени передо мной, упёршись одной рукой рядом с моим плечом. Минхо ласково погладил мою округлую щеку и тепло улыбнулся одними краешками рта, что было едва заметно, но глаза его улыбались куда ярче ослепляя зенитным солнцем. - Я тоже. Мир перевернулся и встал на место внутри меня. С этого дня я не просто дал себе обещание не делать больше того, что ранит его - я поклялся его улыбкой. Потому что она наделяла меня тем, что было мне так чуждо, дико, непривычно, но одурманивающим, интригующим, тёплым и мягким, как и тот плюшевый плед, что укрывал нас обоих ночью, что мы впервые провели в объятьях друг друга.