Одиннадцатиклассники

Лёша не придёт. С одной стороны, Марк был рад. Ему не придётся видеться с ним какое-то время, и возможно он поймёт, что Лёша ему на самом деле и не нравится. Не придётся прогуливать школу (он бы этого не сделал). Но с другой стороны, если Лёша не придёт, значит случилось что-то очень серьёзное. Родители отправляли Лёшу в школу с простудой, ангиной, миозитом*, отравлением, и ещё много чем, в общем, не жалели его. Он поедет в больницу. Больница это уже серьёзно. Теперь Марк заволновался. Но если Лёша пишет — значит он жив и в сознании, а это самое главное. У него сломана рука, правая. Правая рука, а Лёша правша. Марк подумал, что никогда в своей жизни не встречал левшей, вообще никогда... Наверное, это странно. Хотя, их же всего десять процентов. И тут Марка осенило. Если у Лёши сломана правая рука, то значит кому-то надо будет писать на уроках вместо него, а родители точно отправят его в школу. Будет ли Лёша переучиваться писать левой? Или кому-то надо будет сесть с ним, чтобы писать вместо него? Марк подумал, что это обязательно будет он. Мария Павловна знает, что они дружат, она знает, что Марка легко уговорить на что угодно, и знает что на первую парту больше никто не согласится сесть. По его спине пробежал холодок. Он уже не просто думал, он знал, что ему надо будет сидеть с Лёшей. Лучевая кость срастается три-четыре недели. Это ужасно... — Представляешь, мам, Лёша руку сломал, — сказал за завтраком Марк. — Ой, бедняга. Как же он так умудрился? А произошло это самым банальным образом. Лёша, утром понедельника, пошёл вынести мусор, как поручил ему папа. Он спускался по лестнице, споткнулся, и упал на правую руку. Так кость и сломалась. — Я когда была маленькой, постоянно ломала что-нибудь. Бабушка тебе рассказывала? — Только как ты ногу сломала, когда на велосипеде училась кататься. — Мне тогда лет двенадцать уже было. А первый раз я сломала руку, когда украла на рынке конфеты, за мной побежала продавщица и я начала от неё убегать, споткнулась, и упала... Марк подумал, зачем мама воровала конфет?. Но потом вспомнил, что мама родилась в восемьдесят шестом, а значит её детство пришлось на девяностые. Завод, на котором работала бабушка, закрылся, и ей пришлось идти работать на стройку, а потом в шахту. А дедушки уехал на заработки, и так и не вернулся. — Конфеты я всё-таки оставила себе. Продавщица меня пожалела. Марк собирался в школу. Настроение у него было несколько подавлено. Как там Лёша? Марк старался меньше о нём думать. Он хотел поставить себе цель разлюбить его, ведь это всё-таки ненормально, когда парень любит парня. Но всё происходило с точностью до наоборот — чем больше он старался не думать о Лёше, тем больше он о нём думал. — Марк, я пошла, — сказала мама из коридора. Марк подошёл к ней и поцеловал её на прощание. Потом он обулся и пошёл в школу. Марк шёл в школу совсем один. Он уже и не помнил, когда такое было в последний раз. Наверное в седьмом классе, когда Лёша заболел ветрянкой. Марку повезло больше, он успел переболеть ветрянкой ещё в семь лет. Первый урок — география. Марк сел за последнюю парту. За первой партой никто не сидел. Это было очень непривычно. И тут Марк кое-что понял. Когда на перемене ему становится скучно, он смотрит в окно, а если скучно становится на уроке, то он смотрит на Лёшу. Вот и сейчас Марк смотрел на пустую парту, за которой всегда сидит Лёша. Марк резко отвернулся, хоть там и не сидел сейчас Лёша. Ему стало страшно. Он всё это время смотрел на Лёшу? Почему его раньше это не смущало? Марк лёг на парту и тяжело вздохнул. Может ему игнорировать Лёшу, чтобы избавиться от чувств к нему? Но ведь они друзья, и было бы ужасно так с ним поступать. Их ведь связывает очень много, и пускай Марк в моменты самобичевания это забывает, но так оно и есть. И прекратить дружбу только из-за этого было бы очень эгоистично с его стороны. Можно конечно меньше с ним общаться, но это повлияет на их дружбу, и Лёша может что-нибудь понять. Он должен разлюбить его не прекращая дружбы. Он не может остаться один... И оставить Лёшу одного. Марк был расстроен из-за такого своего положения. Хотелось бы поплакать, но он на уроке. Вдруг его вызовут к доске, или кто-нибудь услышит. Марк снова посмотрел на первую парту. Как же ему хотелось, чтобы там сейчас был Лёша. — Кто отсутствует? — в класс зашла Марина Павловна с тетрадью. — Гриша и Лёша. — сказала Катя. — Гриша... Да его мама мне написала. Завтра он прийдёт. Отправьте ему домашнюю работу. — Его нет в нашей группе, — сказал Вадим. — Ему родители запрещают в ВК регистрироваться, — вздохнула Катя. — Ну, через Вотсап, главное чтобы узнал, — она отметила отсутствующих в тетради и ушла. На перемене он один стоял в коридоре и читал параграф по истории. Лёша бы сейчас пытался запомнить последний пункт параграфа, который он не успел выучить, и удивлялся, как Марк всё запоминает. А одному так скучно стоять на перемене. Марк оторвался от учебника, и подумал, что ведёт себя так, будто Лёша, по меньшей мере, будет в больнице месяц. Он закрыл глаза и выдохнул. Во-первых, если он всё-таки хочет разлюбить Лёшу, нужно думать о нём как можно реже. Надо делать это постепенно. Но ведь они всё-таки друзья, как он может думать о нём реже? Значит, хотя бы, не думать о нём в свободное время. А чем занимается Марк в свободное время? Лежит на кровати и плюёт в потолок. Или занимается чем-нибудь с мамой. Значит нужно придумать себе хобби. Но чем заниматься, если Марку неинтересно ничего, кроме учёбы? Но ведь в учёбе его что-то привлекает. Например, математика. Он хорошо понимает её, и для него не составляет труда решать задачи. Если Марк что-то не понимает, то ему необходимо это понять. Суть не в том, чтобы решать примеры и получать от этого удовольствие, а в том, чтобы сделать это идеально и быстро, и получить пять. Как такового интереса в математике у него нет. Может химия или биология? Можно было бы пойти на врача. Ну, химия у него часто не получалась. Сколько слёз было пролито из-за химии! Марк не позволял себе ложиться спать, пока не разбирал всё. Но, в итоге, всё получалось, хоть и не удавалось выспаться. А вот насчёт программирования он мог подумать. Но у него дома только один старенький ноутбук, с которого, в лучшем случае, можно было что-нибудь скачать через торрент и посидеть в ВК. Поэтому, кроме того как бездельничать и общаться с Лёшей дел у него не было. Да, он очень скучный, ничем не увлекается, просто маленькая унылая тучка. Но от тучи есть польза — это ведь испарившаяся вода, которая собирается вместе и потом возвращается на землю. А Марк так не может. Почему только Лёша с ним общается? Наверное по старой памяти. Но Марк попытался отогнать от себя эти мысли, потому что он снова думает о Лёше, и скоро урок, некогда грустить, а то он сейчас заплачет, не сможет успокоиться, это все заметят, и будут над ним смеяться... Тишины на уроке можно добиться двумя путями — ненавистью, или уважением. Учительница истории — Маргарита Александровна — была одной из таких учительниц, которые добивались уважения своим профессионализмом. Она всегда очень интересно и понятно объясняла материал, и почти никогда не повышала голос на своих учеников. Посещать её уроки было для учащихся радостью. Маргарита Александровна преподавала уже двадцать лет, и, работа учительницей ей не убила морально. Многие, уже через десять лет работы, начинали впадать в депрессию, уходить в себя и ненавидит весь мир, но она... Кажется, ничто не могло убить её энтузиазма. Она быстрым и лёгким шагом зашла в класс и прошла к своему месту. Она не любила тратить время зря, и поэтому, когда дети сели, Маргарита Александровна сразу начала опрашивать учеников, чтобы успеть рассказать новую тему. — Лёша отсутствует? Очень жаль, я хотела его спросить... Ну ладно, кто хочет рассказать? Слушать её ученики любили, но вот учить... Там так много пунктов! И все нужно знать, ведь неизвестно, на какой вызовут, так ещё и остальные уроки нужно сделать. Но, как говорится, в классе не без историка. Тимур, сидевший за третьей партой ряда у стены, поднял руку. — Тимур, я и не сомневалась, — улыбнулась Маргарита Александровна. — Мне уже ставить пятёрки некуда. Ну ладно. Рассказывай. — К началу двадцатого века самые развитые по экономическому потенциалу державы стали вступать в эпоху индустриальной эпохи, отказываясь от традиционной – аграрной... — начал Тимур. Тимур готовился к ЕГЭ по истории ещё с десятого класса. К заданиям, а к жизни историка — ещё с пятого класса. Кажется, он знал историю всего мира от его появления и до нынешних дней. Марк тоже учил историю, но она не была ему интересна, и он не знал её также глубоко, как Тимур. Лёша тоже любил историю, и постоянно смотрел какие-то документальные фильмы о разных исторических событиях. А ещё, он очень любил документалки про российских маньяков, даже пытался объяснить Марку что и кто сделал, как кого поймали. Из-за него он тоже иногда стал посматривать подобное. Марк поймал себя на том, что снова думает о Лёше. О чём не подумает — всё приводит к Лёше. Почему так? — Да, молодец, пять. Садись, — сказала Маргарита Александровна. Тимур сел и выдохнул. Но было ещё несколько пунктов, и кому-то пришлось бы ответить. Марк знал материал, но не поднимал руку из-за того, что боялся выступать перед классом, хотя он сидит в конце и, скорее всего, на него будет смотреть только Маргарита Александровна. Сколько раз бы не отвечал Марк, каждый раз как впервые. — Даша? — она пошла по списку. Даша, сидевшая за второй партой ряда у окна, встала. — Ну... — начала она. — Управление Российской империей носило централизованный характер, — незаметно, как ей казалось, Даша прочитала предложение из учебника. — Не читаем, — спокойно, но настойчиво сказала Маргарита Александровна. — В тысяча девятьсот... четырнадцатом году... — она посмотрела на потолок. — В составе Российской империи было... — Даша мяла в руках платье. — Так, понятно, — она поставила в журнале двойку, но обвела её. — Садись. Кто расскажет? — ей не хотелось идти по журнала и тянуть время. Марк посмотрел на Маргариту Александровну, а она посмотрела на него. Их взгляды встретились. — Марк, давай ты. Он вздохнул и встал. — Управление Российской империей носило централизованный характер. К тысяча девятьсот четырнадцатому год. в неё входило семьдесят семь г-губерний и двадцать одна область. Некоторые губернии, в основном приграничные, объединялись в генерал-губернаторства – Мос-сковское, Киевское, Варшавское, Финляндское, Степное, Иркутское, Приамурское, Туркестанское. Кавказ находился на положении особого наместничества, — затараторил Марк. Чтобы не забыть от волнения, он говорил быстро. Маргарита Александровна внимательно выслушала его. В отличии от Тимура, он пересказывал текстом из учебника, не забывая и не добавляя никаких слов, будто бы читал. Но он запинался, потому что говорил быстро, и мозг не успевал вспоминать, из-за этого он ещё больше волновался. — Хорошо, Марк, пять. Марк с облегчением сел. Как же он не любит отвечать. Зачем его постоянно вызывают? Лучше писать тест, или отвечать после урока, наедине с учителем. Потом была новая тема. —...Даль­ней­шее преобразование российского об­ще­ст­ва сдерживалось по­ло­же­ни­ем в аг­рар­ной сфе­ре, — Маргарита Александровна чертила на доске схему. Марк всё старательно перечерчивал в тетрадь. Он был сконцентрирован и слушал её. Какой завораживающий у неё голос! Впереди него сидела Катя и её лучшая подруга Ева. Они над чем-то смеялись. — Ну Катя... Не на уроке же! — шёпотом сказала Ева. Марк не обращал внимание на их разговоры. Он сейчас вообще ни на что не обращал внимания. После истории у них химия. Учеников впустили в класс на перемене, поэтому не пришлось ютиться в коридоре. Марк думал о чём-то отдалённом. Главное не о Лёше. — Он ему признался! — Не пришлось даже ждать сто глав! — Ева захихикала. Марк оторвался от своих мыслей и нагнулся немного вперёд, чтобы узнать, чем таким интересным занимаются Катя и Ева. Он с ними почти не общался, но на каком-то подсознательном уровне Марк тянулся к Кате, потому, что она лучшая Лёши подруга, а значит в ней есть что-то общее с ним. Ева заметила Марка, и прикрыла телефон. — Не смотри! — она улыбнулась. Марк опустил взгляд и вернулся на своё место. Ему стало стыдно за своё любопытство. — Хочешь почитать с нами? — спросила Катя, хихикая. — А что это? — тихо спросил Марк. — Ну... B J Alex, — Марку показалось, что Катя сейчас впадёт в истерику, настолько истерично она смеялась. — А что это? — Яой манга! — теперь Ева и Катя смеялись вместе. — Яой? Что это? — Ну... — Катя попыталась сдержать смех. — Тебе вряд-ли такое понравится. В яой мангах описывают отношения... Двух мужчин. Марк задумался. — Какие отношения? — он догадывался, но не был уверен. — Конечно же дружеские, — с сарказмом сказала Катя. — Только крепкая мужская дружба, — поддержала её Ева. — И никакого гейства! Марк был совсем сбит с толка. Так про что всё-таки яой? Катя заметила, что он не понял. — Ну ладно, гейство есть. В общем-то это гейство. И как они могут такое читать? Неужели им нравится? Но он вспомнил об одном обстоятельстве, о котором успел уже забыть. Лёша... Но ему ведь не нравится это, и он старается избавиться от этих чувств! Катя и Ева продолжили читать. А вот Марк снова начал загоняться. Он ведь не сможет больше общаться с Лёшей также, как и до этого. И Лёшу это расстроит. Он точно всё поймёт... Что же делать? Даже никто не у кого спросить совет! Кроме Лёши у него есть только мама. Нельзя же спросить у неё напрямую. Можно конечно завуалировать. Но если Марк спросит у мамы, как разлюбить девушку, то она скажет, что стоит сначала попытаться с ней построить отношения. Но он не может сделать так! А если Марк скажет напрямую... Страшно подумать. Он попытался вспомнить о том, что про геев говорила его мама. Долго ничего не приходило на ум. Обычно эта тема не затрагивалась. Гости к ним не ходили, поэтому не было семейных встреч, на которых разговор мог привести к подобного рода темам. Но однажды по телевизору шёл какой-то американский фильм. Тогда Марку было... лет двенадцать? Это был выходной. Мама гладила, а Марк играл в какую-то онлайн игру на ноутбуке. В фильме появился персонаж-гей, и мама сказала что-то типо «ужас». Именно на того персонажа. Марк тогда не обратил на это внимания, но теперь... Чего можно ждать от мамы? Он совсем приуныл. Если бы сейчас тут был Лёша, он бы спросил, что случилось, попытался бы развеселить Марка... Похоже, в этом вопросе Марку придется разбираться самому. Учительница химии была самой скучной учительницей во всей школе. За все года обучения она ни разу не провела с ними никакого опыта. Она только диктовала им, что нужно писать, да включала фильмы. А ведь у Марка до сих пор, ещё с восьмого класса, лежал одноразовый халат. Когда они изучали новую тему, она могла поставить им видел, сказав, что объяснит на следующем уроке, а в итоге на следующем уроке была самостоятельная по этой теме. Она даже не была из тех учительниц, с которой можно было пол-урока обсуждать удобрение для огурцов или лекарства от геморроя. Когда кто-то пытался с ней заговорить на уроке, или задавал вопрос по теме, она затыкала его фразой «нам некогда говорить». Они даже не знали, замужем она, если ли у неё дети, какие-нибудь родственники. Марку, в общем-то, было всё равно на это обстоятельство, так как на уроке он не хотел болтать. Но вот то, что она не объясняла новую тему, его сильно расстраивало, так как это означало, что дома надо будет с нуля всё изучать, хотя Марку было несложно это сделать. — Пишите конспект второго и третьего параграфа, — сказала Наталья Алексеевна. Марк открыл учебник. За конспекты он получал половину своих оценок, вторую половину — за самостоятельные. Марк, за все года, что изучал химию, ответил устно всего два раза. Для написания конспекта не нужно было много ума. Нужно всего лишь переписывать текст. Интересно, а гомофоб ли Лёша? От него он ничего никогда об этом не слышал... Как бы это узнать? Марк отогнал от себя эти мысли. Зачем ему это узнавать? Это неважно. Он ведь собирается разлюбить Лёшу. Не будет же он признаваться ему. На улице пошёл дождь. Марк посмотрел в окно. Красиво. Он очень любит такую погоду. Такими осенними вечерами, ещё когда бабушка была жива, он, мама и бабушка смотрели КВН по старому телевизору. К этому воспоминанию возвращается Марк, когда ему бывает плохо. Тогда у него не было проблем, он так не заморачивался с уроками. Да, и трава тогда была зеленее. Он продолжил писать. Закончив, Марк снова неосознанно посмотрел на первую парту ряда у стены. Да, почему-то Лёша там всё ещё не появился. Марк вздохнул. «А я мучаюсь от боли со своей любовью...». Его мама раньше постоянно слушала Руки Вверх. Эта строчка описывает нынешнее состояние Марка. Он сдал тетрадь. На этой перемене было ещё хуже, чем на прошлой. Вдобавок, Лёша не писал. Марк снова зашёл в ВК. Лёша был онлайн в половину восьмого. Он закрыл его страницу и вздохнул. Что с ним, как он? Нет ли осложнений? Так как заняться Марку было нечем, он решил посмотреть, что тогда читали Катя и Ева. Но как же называлась та манга? Что-то с Алекс... Он вспомнил, и набрал в поисковике название манги. Открыв первый сайт, Марк начал читать. Рисовка довольно хорошая. Почему этот парень в маске? Зачем он раздевается?.. Марк открыл следующую страницу. Вот тут началось самое интересное. Он покраснел и быстро закрыл вкладку. Они такое читают? Ну, смотрят? Зачем? Это так отвратительно. Он очень смутился. Из головы не выходил тот парень в маске... Марк посмотрел на Катю и Еву. Катя списывала у Евы русский язык. Да, снова не сделала домашнюю работу. Как он теперь сможет смотреть им в глаза после увиденного? Но, с другой стороны, Марк знал, на что идёт и сам открыл сайт. — Начинаем готовиться к ЕГЭ, — объявила Елена Андреевна. — Ну, ЕГЭ не сильно отличается от ОГЭ, — она повернулась к доске. — Сначала повторим то, что изучали в прошлом году. Кстати, — Елена Андреевна подошла к столу и открыла свою тетрадь, — когда я смогу проводить у вас подготовку? — Марина Павловна ещё не сказала. — В пятницу у нас подготовка по математике. — Так, во вторник у меня девятый «а»... Ладно, потом разберёмся, — она снова подошла к доске и взяла мелок в руку. Наверное, не только желание быть отличником заставляло Марка учиться. Учёба для него была и как наркотик. Так весело сидеть по несколько часов над разбора и предложений и решениями задач! Марк увлечённо слушал и записывал, хотя и знал весь этот материал. Вдобавок, Елена Андреевна умела легко и понятно рассказывать. И в классе никто не шумел — в одиннадцатом классе не остаётся тех лодырей, которые ходят в школу только потому, что мама сказала, а при любой возможности прогуливают. Хотя, был Гриша, но он уже сто раз передумал и пожалел о том, что пошёл в одиннадцатый класс. В десятом классе он много пропускал, и снова начал. Скорее всего, Гриша не сдаст ЕГЭ, и пойдёт в техникум. Ну, так он и хотел сделать в девятом классе, но его родителям что-то стукнуло в голову, и они, понимая, что Гриша не сможет и не хочет сдать ЕГЭ, отправили его в десятый. От разборов сложных предложений осложнённых обособленным деепричастным оборотом Марк повеселел, и даже начал улыбаться. Он старательно выводил буквы, и аккуратно, под линейку, подчёркивал члены предложения. Оформлять красиво тетрадь, также было очень важным пунктом для него. — Марк, разбери это предложение, — как гром среди ясного неба прозвучали для него слова Елены Андреевны. Он вздрогнул. Его вызвали к доске. Он будет у всех на виду. Марк перестал улыбаться. Ну почему снова он? И что, что он отличник? Есть ещё Ева... Нужно будет пройти к доске, не споткнувшись о какой-нибудь портфель, говорить достаточно громко, чтобы не просили повторить, но не слишком громко, чтобы не кричать. Почерк должен быть виден для всех, не быть мелким, но весь разбор нужно уместить на доску, чтобы не пришлось потом наклоняться и писать на корточках. Марк встал и пошёл к доске, смотря себе под ноги. Выйдя к доске, он оглядел весь класс и начал разбор. — Предложение осложнено потому, что... — Марк забыл, что хотел сказать. Сердце застучалось сильнее, вспотели руки, и он чуть не выронил мелок. А за мелком пришлось бы наклоняться. — Почему? — Потому, что в его составе есть причастный оборот, — выдавил из себя Марк. Он сглотнул. — Хорошо, — Елена Андреевна поставила ему пять. — Будь более бойким у доски. Не стесняйся! — Угу, — Марк сел за своё место и с облегчением вздохнул. Самое страшное теперь позади. Два-три урока его точно не спросят. День прошёл очень быстро. Идти домой без Лёши было грустно. На улице было так сыро и холодно... В такое время лучше сидеть дома. На повороте Марк остановился. Может, зайти к Лёше? Наверное, он уже дома. Нет. Он пошёл домой. Марк зашёл в квартиру, закрыл дверь и обессиленно сел на пол. В глазах он почувствовал жжение, взгляд помутнел из-за слёз. Он заплакал и вдруг ощутил себя таким беспомощным. Лёша, Лёша, Лёша... Марк зашёл в ванну, продолжая плакать, помыл руки и попытался успокоиться. Он задержал дыхание. Вместо всхлипов теперь были судороги. Через тридцать секунд он снова начал дышать, но это не помогло, Марк всё ещё плакал. Он зашёл в комнату и упал на кровать. Марк больше не сдерживался, и заплакал вслух, причём очень громко. Хорошо, что дома нет мамы. Но уже через пару минут он успокоился. Стало легче. Марк встал с кровати и подошёл к шкафу, чтобы переодеться. Он надел свой старый свитер, который ему связала мама. Она училась вязать у бабушки. Кажется, бабушка и его пыталась научить вязать. Переодевшись, он сел на кресло и взял рюкзак. Марк достал телефон. Лёша написал! Ему сразу стало лучше. Марк сел поудобнее на кресле и с улыбкой открыл их переписку. «Гипс так больно накладывать... Весь день сегодня был под обезболом» — написал Лёша. «Уже лучше? Ты дома?» — быстро ответил Марк. «Да, дома, матушка хочет, чтобы я завтра уже пошёл в школу. Уроки так лень делать» «Я дам тебе завтра списать» «А как я списывать буду...» «А да, прости. Ну, думаю учителя поймут, и не будут ругать за домашнюю работу» «Блять, завтра снова биология... Хорошо, что я сделал её на выходных» «Она вроде хотела завтра дать тест» «Ага, ещё лучше, так ещё и рассадит по-отдельности, чтобы мне никто не помогал писать. Ладно, я пойду ещё посплю, мутит» «Да, хорошо отдохни» Марк вздохнул. Бедный Лёша! Пора было делать уроки. Марк открыл дневник. Он записывал туда всё домашнее задание. Как можно делать по-другому? Кто-то ведь и не пишет ничего и не заполняет его даже. После того, как Лёша написал, стало легче. Марк мог сконцентрироваться на домашней работе, и успел всё сделать к маминому приходу. — Марк, ты не представляешь! — сказала мама, моя руки. — Что такое? — спросил Марк, грея суп. — В общем, — она вышла из ванной, — Лерку не уволили, и ей даже не пришлось уйти по собственному желанию. Это было просто невероятное везение, — мама села за стол. — Я сказала, что у неё рассеянный склероз. Вот так вот наврала проверяющим, а они поверили и даже не стали узнавать, правда ли это! Боже, я ещё никогда так не делала! Ха-ха! Лерка на месте чуть от инфаркта не умерла... — она откинулась на стуле. — Думаешь тебя не раскроют? Ты взяла ответственность за неё. Тебе тоже попадёт... — Да, может быть, — она задумалась. — Немного безрассудно. Даже очень безрассудно. Марк вздохнул. Мама же не потеряет из-за этого работу? Ей ведь нужно ипотеку платить, и вообще, она сильно расстроится. Чем они точно похожи, так это тем, что их очень легко расстроить, но отходят они быстро. — Что сегодня в школе было? — Да так, ничего интересного. — Как Лёша? — Ну, — Марк замялся, — вроде всё хорошо. Ему наложили гипс, и он был под обезболивающими, завтра придёт в школу. — Хорошо. Марк зашёл в комнату и сел на кровать. Ему было грустно и хорошо одновременно. Так хотелось оказаться сейчас с Лёшей. Марк не мог, или не хотел сопротивляться этим мыслям. Но от этого ему становилось мерзко. Марк встал, и пошёл в мамину комнату. Вообще, это была не только мамина комната, но сразу зал и прачечная, и тут был балкон. Ещё год назад мама взяла кредит, чтобы сделать пластиковые окна. Мама лежала на диване и смотрела что-то в телефоне. — Что такое, Марк? Он подошёл к дивану и лёг к ней. Мама отложила телефон, обняла Марка и поцеловала его в лоб. Он нечасто так к ней приходил. — Что ты грустный сегодня? — спросила его мама. — Да так, погода мерзкая. — У природы нет плохой погоды, — она вздохнула. — Да, сегодня сыро. Ты так из-за Лёши? Марк застыл. Кажется, он перестал дышать и сердце остановилось. Как мама поняла это? — Н-немного из-за н-него, — он начал заикаться. Это его сильно выдавало. — Да ты не переживай, кости быстро срастаются, — она улыбнулась. — И, всё что ни делается, то к лучшему, правда? — Угу. Он хоть и был похож на свою маму, но всё-таки его мама обладала чертой, которую, наверное, Марк никогда не приобретёт. Его мама, как и он, любила поплакать и пожалеть себя, но при этом, когда успокаивалась, была неизменной оптимисткой. Марк всегда удивлялся этому. — Ладно, пойду я помоюсь. Застелишь мне? — Хорошо. Его мама встала с дивана и пошла в ванную. Марк ещё немного полежал на диване. На улице уже стемнело и включились фонари. Он подошёл к окну. На площадке бегали дети. И не страшно родителям отпускать детей гулять допоздна? Марк в их возрасте в такое время уже был дома и ждал «Спокойной ночи, малыши». Да, было время... Марк включил в комнате свет. Лампочка горела очень тускло, пора бы купить новую. Он достал постельное бельё. Марк ещё с первого класса сам себе застилал кровать, и иногда бабушкин диван. Марк постелил простынь, потом надел на одеяло пододеяльник, и наволочку на подушку. Он выключил свет и зашёл в свою комнату. Мама уже выходила из ванной, а значит пора было идти мыться Марку. Он взял свой халат. Ему его купила мама на рынке ещё три года назад. Зелёный и махровый. Добротный. Мама вышла из ванны. Она помыла голову, и сейчас была в белом полотенце с розовыми цветочками и вытерла голову голубым полотенцем для головы. У Марка было чёрное полотенце для головы. Мама купила его месяц назад. До этого он и не подозревал, что существуют полотенца чёрного цвета. Марк закрыл дверь ванны на щеколду. Кажется, в бабушкиной квартире в ванной не было щеколды. Но тогда его это не волновало. Он повесил халат и быстро скинул с себя одежду. Марк был не худым, но и не полным, какое-то среднее состояние. Но почему-то он очень стеснялся раздеваться на улице, поэтому летом не купался. Из-за этого загара на теле у него не было. Он включил воду. Под тёплыми струями было приятно думать о жизни. Поэтому Марк проводил в ванной так много времени. Счета за воду могли бы быть большими из-за этого, но мама очень быстро мылась, ей хватало буквально пяти минут, чтобы помыться и помыть голову. Марка это тоже очень удивляло. Но это было её привычкой: во-первых, маленького Марка нельзя было оставлять надолго одного, а во-вторых, горячую воду нужно было экономить. Марк мылся тридцать минут, то есть в шесть раз больше, чем его мама. Он надел халат, и взял своё полотенце для головы. Мама уже заснула. Марк тихо, на цыпочках, прошёл в свою комнату и прикрыл дверь, чтобы переодеться. Он надел пижаму, открыл дверь, и лёг в кровать. Спать было ещё рано, поэтому Марк взял телефон. Он открыл галерею. Марк очень редко фотографировался. А вот Лёша любил фотографировать себя и фотографироваться с Марком, и постоянно присылал ему сделанные фотографии. Одна из недавних — Лёша и Марк ходили вместе в парк. Марк устал ходить, и сел на скамейку и Лёша его сфотографировал. Потом ещё к Марку сел бездомный кот — рыжий, с голубыми глазами. Марку показалось такое сочетание очень странным. А Лёше стало жалко кота. Он попросил Марка подержать кота, чтобы он не убежал, и сходил купить ему корма. Кот поел. Вообще, Лёша кормил всех бездомных животных, если у него были с собой деньги. Родители обычно не давали ему денег с собой, неизвестно почему. Наверное думали, что Лёша будет покупать себе сигареты, хотя он был очень благополучным ребёнком, и у него никогда не было и мысли начать курить. Он даже не выпивал по праздникам. Но фотографии с собой он не любил. Ему всегда казалось, что он на них плохо получается, и вообще он какой-то уродливый. А вот фотографии с Лёшей... Он открыл свою любимую. На ней Лёша был в своей комнате. Чёлка немного прикрывала глаза. Он опирался головой на руку и задумчиво смотрел в сторону. На нём была чёрная рубашка. Почему он её так редко носит? Марк посмотрел на его фотографию и вздохнул. Никогда им не быть вместе. Если бы Лёша был девушкой... Нет, тогда бы Марк не решился признаться и даже не смог бы рядом с ней говорить. Марк отложил телефон. Как ему перестать любить Лёшу, если он такой прекрасный? Просто идеальный... Он нахмурился. А Марк такой слабый. Даже не может подавить эту симпатию. Он посмотрел на потолок. Вот бы потолок сейчас обвалился, и Марк бы умер. Прекратились бы эти бессмысленные мучения. Чтобы тогда делал Лёша? Плакал бы на его похоронах. Тогда бы он точно надел эту чёрную рубашку. Лёша думал бы, за что это произошло с Марком, Марк ведь был так молод, вся жизнь впереди. Он положил бы две гвоздики на его могилу, не ел бы весь день, и плакал бы по ночам... От этих мыслей Марк заплакал. Он не хотел, чтобы из-за его смерти Лёша так страдал. Ну, он бы вряд-ли умер — за всё время, что Марк хотел, чтобы на него обвалился потолок, потолок так и не обвалился, и не обвалился сейчас. И Марк не хотел умирать. Всё-таки, каким бы жалким он не был, жизнь не такая уж плохая. Тем более, если в ней есть Лёша. Марк повернулся на бок. На обоях были изображены причудливые узоры. А когда он жил в бабушкиной квартире, то спал на кровати у стены с ковром и поворачивался к этому ковру. Старый и пыльный ковёр. Вроде, бабушке его подарил дедушка на свадьбу. Он уже и не помнил, что на нём было изображено. Мама говорила, что когда была маленькой, то видела на нём разные картинки. А Марк ничего такого не видел. Просто ковёр.