***
От лица Влада.
Всё происходящее было, мягко говоря, дикостью. Каким-то полуночным кошмаром. Самым настоящим бредом. В жизни не встречал ничего более абсурдного. — Братец, прошу, скажи что-нибудь, — умоляюще протянула Несмеяна. Мы с ней стояли в коридоре больничного корпуса, ожидая родителей. Они были в палате, пытаясь исцелить Любаву. Переодически туда-сюда бегали врачи, но все, как один, вновь и вновь покидая палату, снова и снова отказывались отвечать на наши с сестрой вопросы. Напряжение и ожидание давили, и я иногда начинал нервно ходить по коридору, бросая взгляды на дверь палаты. Хоть бы с Любавой всё было в порядке. Хоть бы мама с папой помогли, и всё обошлось. Яна вроде как попросила меня что-то сказать. Вот только сказать мне было нечего. Моя лучшая подруга истекала кровью, и в этом винили мою любимую девушку. — Как думаешь, это сделала огонёк? — прошептала сестра, обхватив свои плечи руками. — Несмеяна, — я резко выдохнул и тут… И тут я понял, что не знаю ответа на её вопрос. Я даже не мог точно понять, что в целом думал насчёт происходящего. Я не хотел верить, что это была Алёнка. Но и других вариантов у меня не было. Хотя, скорее всего, если это и сделала рыжая, то ей как-то это внушили, как-то воздействовали на неё магически. Что угодно, но не стала бы она пытаться убить Любаву по своей воле. Я чувствовал, что медленно начинаю сходить с ума. Всё это было неправильно. Этого не могла сделать Алёнка, потому что… Да чёрт возьми, потому что это же Алёнка! Она импульсивная, несдержанная, эмоциональная, но она ведь не убийца. Я упорно отказывался верить тому, что видел, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, говорящую о постороннем вмешательстве. Если бы всё это не произошло на моих глазах, я сразу же уверенно оправдал бы её в своих мыслях и перед всеми. Но я видел. Видел её злость. Видел её резкое сжимание руки Любавы. Слышал её яростное шипение. Но что-то во всём этом было не так. Она удивилась не меньше остальных, когда это произошло. Испугалась так же сильно, как и мы все. Противоречивые чувства раздирали меня на части, и я не мог связно мыслить, не мог выстроить всё в одну цепочку. — Любава восстанавливается, — в коридор вышла мама, и мы с Яной повернули головы. — Но пока она без сознания. — К ней можно? — я быстро подошёл ближе. — Лучше зайти к ней позже, — в поле нашего зрения появился папа. Выглядел он подавленным, его взгляд судорожно метался из стороны в сторону. — Ей нужно отдохнуть. Но опасность позади: она скоро поправится. У Любавы на удивление быстро идёт восстановление. Я с облегчением выдохнул. Слава богу, с ней всё будет хорошо. Я благодарно улыбнулся родителям и по очереди коротко обнял их. — Идём к Василисе? — Несмеяна взяла меня под руку. — Наверняка они там все с ума сходят от беспокойства. Папа хмуро кивнул и быстрым шагом направился к выходу. До академии маг практически бежал, и мы торопились за ним. Теперь нам предстояло поговорить с Алёнкой. Почему-то мне казалось, что достаточно задать ей пару вопросов, чтобы понять, применяла ли она заклинание или нет. И всё встанет на свои места. Вот только я даже не мог предугадать свою реакцию, если она ответит утвердительно. Нет. Об этом и думать нечего. Алёнка этого точно не делала. Когда мы вчетвером вошли к Вась-Вась, то поражённо застыли в дверях, увидев открывшуюся нам картину. Саша держал истошно кричащую Варю, которая разве что не бросалась на директрису; Вася и Дима нервно мерили шагами кабинет — Сидоров ещё и вцепившись в волосы; Маша опиралась руками на стол Василисы и что-то твёрдо говорила; Алиса и Снежка сидели в креслах, забравшись в них вместе с ногами и немного покачиваясь. Во всём этом хаосе Василиса Васильевна жёстко смотрела на Варю, сцепив руки и положив их на стол. Я оглядел кабинет… а где Алёнка? — Я ещё раз повторяю, если у Вас со слухом плохо: моя подруга не использовала это треклятое заклинание! — гневно прошипела Ветрова, багровея. По щекам её катились злые слёзы. — Что тут происходит?! — воскликнула Несмеяна, проходя вперёд. Мы с родителями двинулись за ней. — И где Алёнка? — сестра ещё раз осмотрелась. Грудь сдавило плохое предчувствие. — Алёна Рыжова в Тёмной башне, — твёрдо проговорила Вась-Вась, поднимая на нас взгляд. Я опешил и резко остановился. Её заперли в темнице?! — За что?! — выпалил я, приходя в полное замешательство. — За попытку убийства и применение запрещённого смертельного заклинания, — ответила Василиса. — Да вы её хотя бы спросили?! — я моментально вспылил, начиная ощущать волнами накатывающую злость. — Она же этого не делала! — Как Любава? — Вась-Вась спокойно переключила внимание на моих родителей, полностью меня проигнорировав. — Восстанавливается, скоро придёт в себя, — коротко бросил папа. — Опасность для её жизни позади. — Вот, тем более, с Любавой всё нормально! Василиса Васильевна! — завопила Варя. — Я не позволю засунуть свою подругу в Этмэс! Только через мой труп! Если до этого я был растерян и не знал, чему верить, то теперь окончательно оказался добит. Всё внутри похолодело, и сердце скатилось в пятки. Я отказывался верить своим ушам. Это шутка такая? Настоящая тюрьма? Василиса собирается отправить её под суд?! Ну уж нет! — Вы тут совсем обезумели! — я повысил голос, в один шаг оказываясь у стола директрисы. — Алёнка этого не делала, так за что её отправлять в Этмэс?! Ответом мне оказалась звенящая тишина. Бешенство начинало распалять меня, и я осмотрел присутствующих. От выражения их лиц стало не просто плохо — мир подёрнулся и треснул на две части. Все они считали, что она виновна. Только Варя зло пялилась на Василису Васильевну, защищая подругу, и Яна растерянно обводила взглядом остальных. Но что окончательно меня уничтожило, так это лицо отца. Он выглядел, как человек, принимающий мрачную участь. Его глаза горели, но не возмущением, а скорбью и горечью, хотя до этого он вовсе был склонен не показывать так ярко свои эмоции, насколько бы плачевной не была ситуация. — Вы считаете, что это сделала она, — мой голос сорвался на хрип, и я схватился рукой за край стола. — Но с чего вы это взяли?! — В её теле не было посторонней магии, — заговорил Шикан. — Следовательно, и вариант с магическим подавлением воли отметается, — тихо продолжил Сидоров. — Я всегда считала, что для таких заклинаний нужна хоть какая-то практика, — Несмеяна начала выходить из себя, видимо, потихоньку осознавая происходящее. — Как она могла его применить, если никогда не делала этого прежде?! — Делала, — обронил Саша, отпуская Варю и отходя к окну. — Она уже использовала его раньше. Один раз. Да что он мелет?! Весь воздух будто вышел из лёгких. Мой взгляд затуманился. Я абсолютно не знал, что делать. Перевёл глаза на Варю — она перестала кричать и только тяжело дышала, опустив голову. Неужели правда…? Тогда когда? Как? Зачем? — Саша, ты сказал… — Яна запнулась, помотав головой. — Ты сказал, что Алёнка уже использовала «Мортемос». — Да, — вместо Абрикосова ответила Маша и повернулась к нам. — На однокласснике. Не сказала бы, что это произошло случайно, но Алёнка тогда о магии толком и не знала, как и не знала о запрете на это заклинание и о его опасности. Да и по итогу «Мортемос» подействовал слабо — ещё слабее, чем на Любаву сегодня. — Алёнка потом так испугалась, что и думать о нём забыла, — прищурилась Варя. — И поэтому она бы не применила его вновь, — надавила Ветрова, оглядывая всех присутствующих. Воцарилось молчание. Тяжёлое, как пласт бетона. Мы все старались не смотреть друг на друга. Лично я не хотел видеть на лицах присутствующих сомнения, которые теперь терзали и меня. Моя уверенность в невиновности Алёнки пошатнулась и чуть с грохотом не рухнула, но всё-таки устояла. Что мне делать, если это на самом деле окажется её осмысленным решением? Неужели она бы так поступила с Любавой? И с нами? Разум не соглашался с сердцем, спорил, но именно сердце сейчас побеждало, давя все разумные доводы и откладывая хоть какой-то шанс на надежду. Я не мог не верить девушке, которую до безумия любил. И при этом не мог верить девушке, которая пыталась убить мою лучшую подругу. В ушах зазвенело от напряжения, и я сдавил голову руками, садясь на диван. — Вы не верите в её невиновность, — словно безжизненно прошептала Варя, и я медленно поднял голову. — И вы, — она посмотрела на моих родителей. — И даже ты, — Ветрова уставилась на Машу. — И ты… и ты тоже не веришь, — она перевела взгляд на меня. В глазах Вари полыхнул такой океан боли, что мне резко стало дурно. — Я хочу ей верить. Мы все хотим ей верить, — проговорил папа. — Но… — Она могла использовать его неосознанно? — тихо произнесла Снежка, не поднимая головы. — Неосознанно она могла максимум цветок в горшке вырастить, — замотала головой мама. — Но заклинание такого рода нельзя вытворить на эмоциях, потеряв контроль. Оно требует сосредоточенности, иначе попросту не сработает. — У неё необычная магия, — напомнил я, подхватывая версию Морозовой. Может, и правда, Алёнка не понимала, что творит. — Да хоть миллион раз она у неё искрится, — папа разозлился и стиснул зубы. — Не может маг настолько потерять контроль. — Она была зла, да, — вмешалась Маша. — Но не в ярости и не в праведном гневе. Вполне держала себя в руках. Мою надежду снова остудили. Мы со Снежкой замолчали. — Василиса, я знаю, что Алёнка, возможно, совершила преступление, — мама сделала шаг вперёд. — Знаю, что ты сегодня же должна отправить её в Этмэс. Но дай нам время. Хотя бы пару дней. Прошу. Сегодня же перевести? Без разбирательств? Без доказательств…? — Я и не собиралась её переводить именно сегодня, — вздохнула Вась-Вась. — Алёна ответила на мои вопросы, но я хочу допросить её ещё раз. Правда, не знаю, сможет ли это хоть как-то помочь, в её-то положении. И в этот же момент в мою голову, как вихрь, ворвалось воспоминание, а вслед за ним пришла и идея. — Браслет, — я упёр взгляд именно в Варю. — Когда Алёнка слетела с башни, она сделала это под магическим воздействием вещи. — Выполняла все команды, которые возникали у неё в голове, — в пустых глазах Ветровой резко зажёгся огонёк надежды. Как, впрочем, и в моих. — Надо всего-то подавить волю Алёнки каким-нибудь артефактом, воссоздать такой же эффект, который был тогда. И тогда она ответит на все вопросы чистой правдой. — Можно попробовать, — Василиса кивнула. — Других вариантов особо нет. Я разберусь, ждите, — директриса встала и торопливо скрылась за дверью. Стало чуточку легче. Рыжая с помощью подобного магического воздействия скажет правду, а уж как быть с этой правдой я решу, когда самолично услышу её. О том, что правда может уничтожить всё, я предпочёл не думать. — Мне бы на твоём месте было стыдно, — я отвлёкся на голос Вари и обернулся. Ветрова недовольно смотрела на Машу. — Как ты… как ты даже вариант её виновности можешь допускать? Мы же так давно вместе, будто ты не знаешь Алёнку! — Варя, — Зельникова стиснула кулаки. — А что мне ещё делать, а? Алёнка когда-то использовала это заклинание против одноклассника, Алёнка стояла рядом с Любавой сегодня. Или ты предлагаешь мне поверить в те мифические шорохи, которые ты, якобы, слышала?! — Я тебе предлагаю верить твоей подруге! — выплюнула Варя, сатанея на глазах. — Той, с которой ты выросла! — А ну-ка стоп, — я подошёл к ним и опёрся ладонями на стол, ещё раз прокручивая услышанное в голове. — Что за шорохи? — Во время тренировки мне показалось, что кто-то подошёл, — Варя поджала губы. — Я никого не видела, но… — Но слышала? — уточнил я. Девушка кивнула. — Ты сказала об этом Василисе? — Она считает, что Варя просто защищает подругу и выдумывает, — вздохнул Дима. — Ты сам так считаешь, — парировал Вася, смотря на Шикана. Музыкант пожал плечами. — Но нас там не было в тот момент, так что… — Из-за чего они поругались? — спросила Алиса. — Алёнка ведь прикрикнула на Любаву перед тем, как та отлетела. — Наверняка из-за Морокова, — фыркнул Саша. — Ревнуют обе его друг к другу, вот и сцепились. — Тебя там тоже не было, — рявкнул я, разворачиваясь к Абрикосову. — Так что держи свои бредовые идеи при себе! — Не такие уж они и бредовые, — пробормотал Дима, скрещивая руки на груди и начиная ходить по кабинету. — Шиканов! — прошипела Маша. — Сделай одолжение, заткнись! — Так, — я с подозрением обвёл друзей и Несмеяну взглядом. — Я чего-то не знаю? Некоторое время все молчали и даже не смотрели в мою сторону. — После того, как вы с огоньком стали парой, — вздохнув, начала Яна, — они с Любавой стали постоянно цепляться друг к другу. В целом, это было безобидно, но всё же… — В целом было безобидно, а в итоге моя подруга в больнице, а моя девушка на грани отправления в тюрьму, — волны дикого возмущения прокатились по всему моему телу. Гнев кинулся в голову, бросая меня в оторопь и ярость. — И мне никто ничего не сказал?! — рявкнул я с такой силой, что стоящие на столе Вась-Вась пара бокалов звякнули. — Да не было ничего серьёзного, — пискнула Алиса. — Вы с Сашей тоже постоянно друг друга цепляете! — Любава чуть не умерла, а Алёнку готовы засунуть в Этмэс! — я едва не сорвался на крик, пиная пустое кресло, которое отлетело в угол кабинета. Тело буквально трясло от бешеных эмоций. — А ты слепой?! — повысил голос факир. — Не видел, что Алёнка ревнует? Что Любава ёрничает? — Они при Владе этого и не делали, — встряла Несмеяна. — Только при нас. Сестра испуганно замолкла, когда я перевёл на неё взгляд. Чёртовы партизаны! Да не может быть, чтобы Алёнка так сорвалась из-за элементарной ревности! Я же столько раз говорил, как сильно люблю её. Объяснял, что Любава для меня лишь друг. Что за тараканы в голове у них обеих?! Чёрт! Если это из-за меня, то я просто не знаю, как буду с этим дальше жить. Тем более, как я буду жить, если мою любимую девушку засунут за решётку. Дьявол! И я хорош. Придурок. — Что ещё? — я впился взглядом в сестру. — Говори, Несмеяна! — Ничего, — покачала головой она. — Успокойся. Они лишь подкалывали друг друга. Несколько минут все переглядывались, храня молчание. Мама что-то шептала папе, но настолько тихо, что я не смог разобрать ни слова. В конце её монолога отец лишь вздохнул и откинул голову. Тут дверь скрипнула, и зашла Вась-Вась: уставшая, но со слабой улыбкой на лице. И от этой улыбки всё перестало казаться таким уж ужасным. — Ну что? — выпалили все мы одновременно. — Сработало, — Василиса по обыкновению разместилась в своём кресле. — Алёна всё рассказала. Честная у вас подруга, ребята. Она изначально сказала правду: Алёна не применяла это заклинание. С души свалился огромный груз страха и переживаний, и стало легче дышать. — Этмэс отменяется? — обрадовалась Варя. — Я бы так не торопилась радоваться, — проговорила Василиса. — Допрос — это допрос. Нужны более весомые доказательства её невиновности. — Не думаю, что Любава, когда придёт в себя, оставит этот инцидент без внимания, — Шикан без веселья усмехнулся. — Думаете, что она подаст на неё в суд? — Вася нахмурился. — Вряд ли Любава просто возьмёт и поверит Василисе Васильевне, — встрял Саша. — Подумает, что она, да и мы все, защищаем Алёнку. — Я поговорю с Любавой, — влез я. — Когда она очнётся. — Это всё, конечно, хорошо, — вздохнула Вась-Вась. — Вот только даже если она согласится промолчать, то этого не сделают врачи. Главный врач больницы подробно докладывает о всех пациентах в Центральный магический госпиталь. — Да мало ли, как Любава получила эти ранения, — проворчала Яна, хмурясь. Я недовольно покачал головой: главврач нашей больницы, естественно, был магом, и он поймёт, от какого заклинания пострадала Зарева. — Не надо считать главного врача идиотом, — папа неодобрительно посмотрел на мою сестру. — Применение такого заклинания в академии точно не останется без внимания. Я подозреваю, что сюда нагрянет комиссия. — Что ж она не нагрянула, когда корпус взорвали? — скривился Саша. — И когда Алёнка дважды попадала в больницу после нападений? — С чего ты взял, что она не приезжала? — Василиса изогнула одну бровь. — После взрыва комиссия была здесь. А по нападениям на Алёну я лично писала подробный отчёт и фотороботы им отправляла. Сами же знаете: этих нападавших ищут по всем волшебным измерениям. — Нам нужны доказательства, — тихо проговорила мама. — Весомые. Иначе её заберут в Этмэс, и будут разбираться там. Я вздрогнул. Нет. Этого точно нельзя было допускать. Об Этмэсе ходили ужасные слухи, и я даже знать не хотел, что из них правда, а что нет. Но какие доказательства? У нас есть только допрос Алёнки, её устный рассказ. И подозрительные ощущения Вари на тренировке, в действительность которых никто на словах не поверит. — Дайте мне увидеться с Алёнкой, — выпалил я. Вась-Вась отрицательно помотала головой. — Василиса Васильевна. Пожалуйста. И, кстати, её перевели из Тёмной башни? — Нет, — ответила директриса. — Она пока что останется там. По крайней мере, до тех пор, пока мы не найдём более веские доказательства её непричастности. Сейчас я лишь перевела Алёну в другую камеру: охрана изначально засунула её совсем уж в жуткую. Сердце предательски сжалось, обливаясь кровью, как только образ Алёнки, сидящей в темнице, заполнил сознание. Господи, какой кошмар. Подруга в больнице, девушка — в камере. Недавнее облегчение вновь сменилось напряжённостью и переживанием. — Василиса Васильевна, — надавил я. — Мне надо с ней поговорить. — Десять минут, — буркнула директриса, вставая. — Идём. Остальные пока думайте, что ещё можно сделать. Вместе с Вась-Вась мы вышли из академии и направились к самой дальней башне. Шагая, я обдумывал варианты, с помощью которых можно было бы доказать невиновность Алёнки. Судя по всему, кто-то её подставил. Но кто? И как это проделали? И почему напали именно на Любаву? Может, и её падение с башни не было случайностью? А если это снова пресловутое использование заклинания невидимости? Да даже если и так, то как чужие проникли на территорию академии? Проскользнули с кем-то из студентов? Но это невозможно. Уровень защиты академии после взрыва усилили, и посторонние бы не прошли самостоятельно: они бы попросту попались на одном из защитных кругов. — Если только их кто-то провёл, — пробормотал я себе под нос. — Я тоже так думаю, — отозвалась Василиса. — Если это чужаки, то их провели сюда. А значит, у них есть помощник в академии. И это может быть любой, у кого есть официальный допуск в учебное заведение — от студентов и абитуриентов до строителей, возводящих корпус. — Это слишком большое количество, — я нахмурился. — Верно, — Вась-Вась вздохнула. — Надо сужать круг. Собственно, ещё по этой причине я оставила Алёну под замком. На неё покушались, её ищут нападавшие. Но сюда к ней они не проникнут. Когда мы дошли, я понял, что Василиса имела в виду: около башни, внутри неё, и рядом с самой темницей Алёнки было огромное количество охраны. Поднявшись наверх, директриса остановилась. — Я подожду здесь, — проговорила она, доставая ключи. — Влад, десять минут. Я кивнул. Василиса запустила меня внутрь и захлопнула дверь. Я быстро оглядел помещение и нахмурился: если это одна из самых нормальных камер, то куда же её поместили изначально? В маленькой каменной темнице стояли деревянная небольшая кровать, стол и стул. Небольшое, даже излишне, окошко в паре метров над полом было закрыто решёткой. Внутренне я содрогнулся: господи, почему моя Алёнка должна сидеть в этом ужасном, холодном и мрачном помещении? Я перевёл взгляд на саму девушку. Она сидела на кровати, прислонившись спиной к стене, и обхватывала руками согнутые ноги, утыкаясь лицом в колени. На звук закрывшейся двери и шагов она даже не подняла голову. Сердце сжалось, скручивая чувства в узел и не позволяя даже дышать. — Алёнка, — тихо выдохнул я. Она вздрогнула, дёрнувшись и поднимая голову. Опухшие от слёз выразительные янтарные глаза посмотрели на меня с таким изумлением и испугом, что мне стало не по себе. Испугом? — Привет, рыжая… Я криво улыбнулся, но улыбка вышла натянутой. Всё-таки смотреть на неё, заключённую в камере, было невыносимо. И до этого мокрые глаза Алёнки тут же снова наполнились слезами, и она выдавила напряжённую улыбку. Грудь сдавило от одного взгляда на неё. Да она же не заслуживает таких страданий! За что всё это досталось хрупкой юной девушке?! В один шаг я оказался около неё и присел на колени перед кроватью, за руки притягивая её к себе. Алёнка немного придвинулась, складывая ноги по-турецки и аккуратно переплетая свои пальцы с моими. — Владик, — её всегда звонкий голос надломился и охрип. Он был точно безжизненным. — Я не делала этого. Клянусь, — она поджала дрожащие губы. — Я знаю, — я протянул руку к её щеке и погладил. — Кстати, у тебя бывало раздвоение личности? У меня сегодня было. — Одна часть верила мне, а вторая нет? — уточнила Алёнка, сжимая мою руку. — Вроде того, — я изучал взглядом её лицо. Теперь, как никогда, мне было очевидно: она ни при каких обстоятельствах не причинила бы такую боль никому из своих близких, особенно одной своей лиловоглазой подруге, которая за короткий промежуток времени чуть с ума не сошла от беспокойства и страха. Не заставила бы нас всех страдать, совершив преступление и пойдя на поводу своих эмоций. Это же Алёнка. Моя Алёнка. — Я боялась, что ты мне не поверишь и никогда не простишь, — прошептала она, глядя мне в глаза настолько открыто и преданно, что я не мог оторвать от неё ответного взгляда. — А я боялся, что мне придётся кого-нибудь прибить, чтобы меня отправили следом за тобой, — я поцеловал её ладонь, затем аккуратно сжал своей и мягко усмехнулся, увидев на губах рыжей искреннюю улыбку. — Нас бы всё равно рассадили по разным камерам, — хмыкнула Алёнка. Удивительно, как мы оба были способны улыбаться в такой ситуации. Но рядом с Рыжовой всё было по-другому. Всё казалось ярче, проще, естественнее. Даже если было плохо, то рядом с ней становилось спокойно, и проблемы уменьшались в размерах и не выглядели такими уж непреодолимыми. — Значит, я бы сделал подкоп и шастал к тебе по ночам, — я пожал плечами. Улыбка Алёнки стала шире, и в глазах, наконец, зажёгся мой любимый огонёк. — Как она? — Алёнка нахмурилась. Странно, я думал, она спросит об этом у той же Василисы. Хотя, может, она хотела это услышать от меня. — Восстанавливается, — я расцепил наши пальцы и положил ладони ей на талию. — Всё будет хорошо. Любава сильная. Алёнка кивнула, вяло улыбнувшись, и положила руки мне на плечи: жест показался мне каким-то робким, словно она боялась, что я её оттолкну. — Рыжая, я хочу сказать одну вещь, — я вспомнил слова друзей и сестры о стычках Алёнки и Любавы. Девушка напряглась, и с её губ слетела улыбка. Ладони на моих плечах будто окаменели. — Я люблю тебя. При любых обстоятельствах. Что бы ни случилось, я буду тебя любить. Что бы ты не натворила, я хочу, чтобы ты запомнила: я. тебя. люблю. Только тебя. Всегда. Не мигая, Алёнка глядела мне в глаза и практически не дышала. Сейчас, смотря на неё, я остро ощущал, что вовсе не представляю своей жизни без неё. Она могла бы меня предать, подставить, бросить… И я бы обязательно злился, сходил с ума, но не разлюбил бы её. Чувство было настолько всепоглощающим, что затмило абсолютно всё. Может, это было неправильно. Может, это были мысли влюбленного мальчишки, а не взрослого мужчины. Но это было правдой. Истиной, навсегда выжженной внутри. — Забавно, — шепнула Рыжова, дрогнув. — Я думала, что таких чувств в жизни не бывает. Не думала, любовь к одному человеку может затмить всё остальное, — я застыл. Она мысли мои читает? — Это я о своих чувствах к тебе. Чувствую себя, как влюбленная девчонка, а не взрослая девушка, — Алёнка улыбнулась, блеснув глазами, полными слез, и всхлипнула. — Я тоже тебя люблю, Влад. И всегда буду. Алёнка наклонилась, и я бережно обхватил её одной ладонью за шею, другой заправляя рыжую прядь за ухо. Притянул к себе её голову, аккуратно целуя потрескавшиеся губы. На щёку мне попала одна её слеза, и я, не глядя, большим пальцем провёл по щеке Алёнки, вытирая мокрую дорожку. Обычно её поцелуи срывали мне голову, заставляя мгновенно вспыхивать от страсти, но сейчас она была настолько необыкновенно нежной, что меня накрывала с головой лавина только любви, трепета и ласки. Время потеряло значение, и я не знал, сколько минут прошло, совершенно растворившись в моменте. — Ребята, — дверь громыхнула и открылась. — Влад, нам пора идти. Варя что-то придумала. — Варя? — Алёнка оторвалась от меня, посмотрев на Василису Васильевну. — Да, — кивнула директриса. — Мирослава и Владимир сказали, что что-то вполне толковое. — В таком случае ступайте, — рыжая мягко улыбнулась, неохотно убирая свои ладони с моих плеч. Но я не хотел уходить. Мне было мало того времени, что мы провели вместе. — Влад, идём, — настойчиво повторила Вась-Вась. — Надо вытаскивать твою принцессу из той ловушки, в которую она угодила. Давай, вперёд. Она была права. Я тяжело вздохнул и поднялся. — Мы тебя вытащим, — прошептал я Алёнке в губы, коротко поцеловав её. — Я знаю, — бегло ответила она, торопливо отвечая на поцелуй. Пока мы спускались вниз, натолкнулись на охранника с подносом еды, который нёс ужин к единственной здесь заключённой. Почти бегом мы добежали до кабинета и ворвались в него. На лицах присутствующих отражалось сомнение; при этом Варя была вся красная, а остальные недовольные и растерянные одновременно. — Какая у вас идея? — спросил я, садясь в кресло. — Ты придумала, ты и озвучивай, — проговорила Маша, глядя на Ветрову. — Вытащить магический код из Алёнки, — быстро выпалила Варя. Я удивлённо вскинул брови, не в силах вспомнить суть этого самого магического кода. Вроде как, про них нам что-то рассказывали на первом курсе. — Ничего себе, — изумлённо хмыкнула Василиса. — Помягче способов не придумали? — Зато он самый действенный, — пробурчала Варя. — И если Алёнку заберут в Этмэс, то хороший адвокат явно предложит эту процедуру, учитывая, что оправдательных фактов у нас почти нет. — Только там при извлечении кода с ней не будут церемонится и её восстанавливать, — Маша встала рядом с Ветровой. — А здесь мы можем сделать этот процесс мягче, а не похожим на девять кругов ада. Фраза Зельниковой меня насторожила. Они её пытать предлагают? Кровь бросилась мне в голову, и я хмуро глянул на девушек. — Напомните, что это за код? — я внимательно посмотрел на взрослую составляющую нашего дружного коллектива. — У каждого мага есть магический код в теле, который хранит все используемые им заклинания, — проворчала мама, словно мысленно ругая меня за незнание. — Грубо говоря, как жёсткий диск в компьютере. — Код можно частично достать, и он покажет заклинания мага, которые тот применял, — добавил папа, складывая руки на стол. — За какой период? — уточнила Несмеяна. — Проще всего достать код с данными за только что минувшие несколько минут, — вставила Снежка. — А так, можно вытащить код хоть от начала жизни. Только это… — Очень больно, — процедила Маша. — Чем дольше период, тем болезненнее процедура. — Нет! — рявкнул я, как только услышал о боли. — Лучше, чтобы она гнила в тюрьме?! Надо сделать это сейчас, — Варя стукнула по столу. — Чем дольше мы ждём, тем больнее ей потом будет, если код решат достать в Этмэсе. Василиса Васильевна, Вы достанете, а мы тут же её исцелим, пока Вы будете его считывать. Зато это будет неопровержимым доказательством её невиновности! — Значит, завтра нам нужно будет поговорить с Алёной, — кивнула директриса. — Если согласится, то немедленно проведём процедуру. Что ж… расходимся пока что. Я встал. Пора вытаскивать Алёнку из заточения.