Чувств твоих отражение

      Олег так и остался сидеть с Сергеем за одной партой: тот против его соседства больше не возражал, хотя общение у них предсказуемо не клеилось. На уроках Сергей включал режим ботана, и не только одноклассников, но и большинство учителей заметно раздражал поведением «я здесь самый умный». На переменах он редко оставался в классе, мотался куда-то по своим делам. Связь с ним Олег ощущал чем-то чужеродным, навязанным, потому что они как были друг другу никем, так и оставались. Создавалось впечатление, что и порваться она должна сама собой, как чья-то нелепая ошибка, исправленная на ходу. Но этого не происходило, а потому здравствуй ни разу не прекрасный мир эмоций Сергея, в котором правили бал раздражение и агрессия, чаще всего направленные на Кирилла и компанию. В общем-то Олег тоже тёплых чувств к ним не испытывал, поэтому и свой, и чужой негатив внутри него копился. Чаша терпения переполнилась, когда Олег, войдя в класс, застал Кирилла и двух его дружбанов за выбрасыванием вещей из рюкзака Сергея в открытое окно пятого этажа. Самого Сергея поблизости не было.       — Оп-оп, а вот и причиндалы мамкиного художника! — угарал Кирилл, сидя на подоконнике и держа над головой два футляра: один с кисточками, другой с палитрой красок. — Хотя погодите, мамки у него ведь нет. Она, наверное, не поняла, то ли сына родила, то ли дочь, и отправила в приют от греха подальше.       — Кирилл, прекрати! — возмутился Дима с первой парты. — И не порть чужое имущество!       — Это дрянь какая-то, а не имущество, — ответил Кирилл и швырнул за спину, в окно.       Его друзья — Колян и Петька — одобрительно заржали. Следующим в полёт отправился пенал с ручками. Олег широкими шагами пересёк класс и перехватил руку Кирилла, сжав запястье с такой силой, что тот взвизгнул:       — Тебя же нормально попросили не лезть к чужим вещам. Или не доходит?       — Пусти, мразь! — тонко завопил Кирилл.       — Как скажешь. — Олег сдёрнул его с подоконника и с силой толкнул в сторону: Кирилл грохнулся на задницу, врезавшись спиной в стоящую позади парту.       — Ты совсем охренел?!       — А ты? Нафига чужие вещи выбрасываешь? Кто дал тебе такое право?       — Ты у меня ещё отхватишь, — пообещал Кирилл. — Что, уже спелся с этим пидором? Может, и сам такой?       Олег боковым зрением заметил, как Колян сжал руки в кулаки и напрягся в ожидании драки: надо же, его намерений не заступаться за Сергея хватило всего на несколько дней. Впрочем Кирилл действительно подло поступал, закрывать на такое глаза — тоже как-то неправильно.       К ним подошли Дима и Игорь, последний угрюмо сказал, глядя на Гречкина и его друганов:       — Рюкзак на место и разошлись. Вы правда уже вконец охренели.       В классе Игоря многие опасались. Во-первых, он сын какого-то очень грозного мента, а это уже плюс дофига к авторитету. Во-вторых, сам он крупный и высоченный. Даже Олег с ростом метр восемьдесят пять и крепкой комплекцией на его фоне наверняка казался мелковатым. В-третьих, и это тоже немаловажно, Игорь даже при неблизком знакомстве не производил впечатления человека миролюбивого, а потому испытывать его терпение — удел либо очень глупых, либо очень смелых.       — Да подавись. — Колян швырнул рюкзак на пол так, что из него высыпалось почти всё оставшееся содержимое.       На этом конфликт оказался исчерпан. Олег подобрал вещи с пола: рюкзак положил на стул, учебные принадлежности — на стол, чтобы не затоптали. Сергей появился в конце переменки и, закипая, принялся наводить порядок.       — Гречкин?       — Угу.       — Козлина! — Пересмотрев ещё раз все вещи, Сергей спросил: — А где остальное?       Олег показал пальцем в сторону уже закрытого окна.       — Да ну блин!       Олег ощутил его досаду, стремительно переросшую в сильное огорчение. Сидя мрачнее тучи, Сергей со вздохом спросил:       — Ручка запасная есть? Писать нечем.       — Да. — Олег порылся в пенале и протянул ему запасную.       — Ага, спасибо.       Весь урок Сергей пребывал в унынии, из-за чего и сам Олег ощущал себя так, как будто его катком переехало. Хотелось курить где-нибудь в одиночестве, предаваясь грусти. Боже, дожил.       «Это не мои эмоции. И вообще, всего лишь краски и кисточки, было бы из-за чего париться. Может, они даже худо-бедно уцелели, если, конечно, никто банально не спёр».       Но в глубине души Олег понимал: повод принимать близко к сердцу такую мелочь у Сергея был. Ему же новые никто не купит, в отличие от Гречкина, которому папочка всё на блюдечке приносит. Эта мысль почему-то не давала покоя, прокручивалась в голове взад-вперёд, хотя к следующему уроку Сергея полностью отпустило.       Олег ведь и сам мог оказаться на его месте. Запросто. Ане, сестре его матери, было всего двадцать три, когда он осиротел; и она сначала не хотела брать на себя такую ответственность, как опекунство. Она и детей-то не особо любила, а Олегу было восемь и в нём играл бунтарский дух: по-другому пережить потерю родных не получалось, только ненавидеть всех и всё. Вот он и вёл себя как тот ещё малолетний говнюк.       Теперь-то он многое понял. В том числе то, как сильно задолжал Ане и за потрёпанные нервы, и за проблемы, которые постоянно доставлял, и за бесконечные траты. Вряд ли ему удастся это полностью компенсировать, но он очень хотел вырасти поскорее кем-то стоящим, чтобы она гордилась, суметь отблагодарить (машину, например, купить, о которой Аня давно мечтала). Простой и понятный путь к этой цели — поступить на бюджет и получить хорошее образование. Проваленная сегодня контрольная по алгебре ясно давала понять, что пока он лежит, а не движется в этом направлении.       Но… Как там Сергей говорил: все люди используют друг друга? Олег в целом был не согласен, но может, им с Сергеем это как раз и подходило? Быть хоть немного полезными друг другу? Рациональный подход, так сказать. А с кем дружить, Олег и без Сергея найдёт, подумаешь.       На перемене после химии он увязался за Сергеем.       — У меня есть идея.       — Рад за тебя, но я-то тут при чём?       — При том. Она тебя напрямую касается.       Сергей скептично посмотрел на него:       — Чё ты хочешь?       — Всё просто. Мне нужно подтянуть успеваемость, тебе нужны деньги. Почему бы нам не быть полезными друг для друга.       Сергей в удивлении свёл брови на переносице:       — С чего вдруг на тебя снизошло озарение, что школа — это не только место для протирания штанов? Ты же, — Сергей показал на дверь с табличкой «Библиотека» в шаге от себя, — сюда даже дороги не знаешь, и точно не потому, что предпочитаешь читать в электронке.       — Слушай, надо значит надо. Не будь таким душнилой.       — Ладно, допустим. И по каким предметам?       — Пока только точные, чтоб их, науки, а там видно будет.       Сергей, всё ещё излучая скептицизм, буркнул: «Я подумаю» и пошёл в сторону лестничного пролёта: скорее всего собирался поискать выброшенные вещи. Олег не стал предлагать помощь, прекрасно понимая, что для Сергея его и так слишком много.       После уроков за уборкой в классе по дежурству они всё-таки обсудили цену вопроса и примерный график. Запросы у Сергея оказались вполне адекватными, даже торговаться не пришлось. В два раза меньше средних расценок питерских репетиторов. Правда Олег не был уверен, что Сергей стоил и таких денег: одно дело знать и разбираться самому, и совсем другое — уметь объяснять кому-то. Возможно, лажовая всё-таки затея, но Олег решил хотя бы попробовать.       — Платить будешь после каждого занятия, — поставил последнее условие Сергей.       — Может, хотя бы раз в неделю? Так не совсем удобно. Я тебя не кину, можешь не переживать, — сказал Олег, подметая пол.       — У меня нет привычки верить на слово. — Сергей с кружкой воды наклонился к подставке с цветами, часть из которых находилась в очень плачевном состоянии. — Блин, эти гиацинты уже две недели как сдохли, в чём прикол поливать их остывающий труп?       — Классуха, походу, верит, что они ещё могут ожить.       — Ага, гиацинт воскрес, воистину воскрес. Так что с оплатой, мы договорились?       — Да. Буду платить после каждого занятия, раз тебе принципиально.       — Принципиально.       На том и порешили. Из школы они вышли вместе, хотя планировали разойтись: Сергею нужно было явиться к половине четвёртого в детдом на занятия по рисованию, которые он выбрал вместо часа общественно-полезного труда. Там отмечали, поэтому прогуливать — не вариант. Да Сергей в любом случае вряд ли хотел жертвовать этими занятиями: рисование вполне очевидно ему нравилось.       За углом их ждали трое знакомых одиннадцатиклассников.       — Да что опять-то? — удивился Сергей.       — Наверное, это уже по мою душу, — прыснул Олег.       — Волков? — спросил один из троицы, глядя на него.       — Волков, — подтвердил Олег, сбрасывая рюкзак на землю. — Дай угадаю: привет от Гречкина?       — Ага.       — Пусть в следующий раз не ссыт в штаны и передаёт лично.       Олег уклонился от кулака, едва не задевшего ухо, ударил в ответ, отправив в нокаут. Второй нападавший зашёл за спину и взял в захват. Олег повис у него на руках и с силой оттолкнулся от переднего ногами в живот. Стоявший сзади пацан оступился на шаг, едва не потеряв равновесие, и Олег воспользовался этим, вырвавшись из захвата и от души врезав в челюсть. Добавив каждому ещё по паре-тройке ударов, Олег оставил всю троицу обнимать газон и вернулся за рюкзаком.       — Красиво ты их уделал, — одобрительно сказал Сергей.       — Да ничего особенного: действовали предсказуемо и, вообще, так себе бойцы.       Ребята и драться-то не сказать чтоб умели: привыкли брать численностью и авторитетом «старшаков». Олег же на уличных драках вырос. После смерти родителей и сестры вымещать ярость получалось только так, почесав кулаки о чужие рожи или вдоволь отхватив тумаков по своей. Аня тогда всерьёз волновалась, что его убьют. Вполне могли, если учесть, по каким местам его шатало в поисках адреналина. Наверное, Олегу просто везло. А затем он подружился с Вадом, и тот только увеличил количество мордобоев в его жизни. Но в какой-то момент Олег успел от этого устать, а заодно и понять, что вымещение агрессии — пилюля с очень коротким временем действия и даёт слишком мало. Возможно, вообще ничего.       — И чем ты успел насолить Гречкину? — спросил Сергей, когда они отошли немного от поверженных старшаков.       День выдался тёплым для конца сентября, хотелось гулять, поэтому Олег проигнорировал остановку, на которой обычно ловил нужный автобус.       — Да так, мелочь. Помешал выкинуть в окно остальное твоё барахло.       — О, правда? — приятно удивился Сергей. — Спасибо.       — Да не за что. Считаю, это очень подло, портить втихую чужие вещи. Да и вообще, бесит Кирилл своей вседозволенностью, пусть хоть немного спустится с небес на землю.       — Если бы всё было так просто. — Сергей посмотрел на него неожиданно серьёзно, явно собираясь о чём-то предупредить. — Его папаша этой школе отгрохал несколько капитальных ремонтов и обещает ещё. Директор, сам понимаешь, готов жопы целовать и вылизывать всей семейке. Если не ищешь неприятностей, лучше не нарывайся, а то выпереть тебя могут в момент, ещё и с такой характеристикой, что новую школу будешь долго искать.       — А что, было уже такое?        — Было круче. Препода, отказавшегося лепить из Гречкина отличника, уволили. Ну как уволили: уволился сам, но явно не по доброй воле.       — Мда. А сам-то нарываться не боишься?       — А что я? Я бедный несчастный сиротка, — Сергей улыбнулся иронично, но Олега с размаха макнуло в чужую печаль. Скрывал ли Сергей настоящие эмоции по привычке или забывал, насколько это бесполезно рядом с Олегом? — Меня обижать нельзя. К тому же я выигрываю конкурсы и олимпиады, школе не выгодно от меня избавляться: престиж и всё такое.       — Ладно, у меня только одно из двух.       — Ты сирота? — удивился Сергей.       — Что, даже мысли не можешь допустить, что я призёр какой-нибудь олимпиады? — попытался отшутиться Олег, но вышло уныло.       — Прости, но нет, — покачал головой Сергей.       Загрустили теперь оба. Зря они затронули эту тему.       — Ну да, сирота. С тётей живу. Пару раз доводил её так, что она на полном серьёзе угрожала сдать меня в детдом и умыть руки. — Олег достал мятую пачку сигарет, закурил. — Будешь?       Сергей махнул рукой, отказываясь.       — Повезло, что не сдала. В детдоме ужасно, даже не представляешь как. — Он нахмурился, как будто сам себя коря за это признание, может, посчитал проявлением слабости. Его тон тут же похолодел: — Ладно. В половину шестого, как договаривались, встретишь меня у своего подъезда. И учти, опозданий не люблю: не увижу на месте в назначенное время — развернусь и уйду.       Олегу стоило усилия, чтобы не закатить глаза на этот выпад. Какой же всё-таки душнила этот умник хренов, а его терпеть придётся ещё и после уроков. Или не придётся. Как масть пойдёт.       — Да-да, буду как штык.