***
Каникулы прошли в приятной расслабленности. Олег проводил много времени с Игорем и компанией. Ещё периодически получалось вытаскивать гулять Серёжу то на какую-нибудь выставку, то просто пообщаться, посмотреть кино, под настроение приготовить что-нибудь вместе. Серёге отдых явно пошёл на пользу, он даже сам признался, что стал лучше высыпаться, до этого, вроде как, донимали кошмары, может, от переутомления. Синяки под глазами действительно сошли. И вообще, он в целом стал расслабленнее и общительнее, иногда даже писал или звонил первым, что ого-го какой прогресс. С началом новой четверти Серёжа снова стал нервным и дёрганным. Олег так и не понял, задел ли его чём-то ненароком или причина вообще в другом. Может, опять забил голову учёбой так, что крышу срывало. В среду перед уроками Юля сделала объявление в классе: — Ребят, на минутку, важная информация. — Дождавшись всеобщего внимания, она продолжила: — Выпускник нашей школы, Август ван дер Хольт без вести пропал. Ручка выпала из Серёжиных пальцев. У Олега аж дыхание перехватило от хлынувшего в него холодного липкого страха. Он вцепился пальцами в край парты до побелевших костяшек. «Раз-два-три, дыши!» — приказал он себе. Вдох сделать получилось. Серёжа рядом отмер тоже. — Если кто-то из вас располагает информацией, убедительная просьба — обратиться в полицию. Серёжа прочистил горло и дрогнувшим голосом спросил: — Как пропал? — В понедельник не вернулся домой и с тех пор его никто не видел. На звонки не отвечал, в сети не появлялся. Уезжать никуда не собирался. В розыск его уже подали. Ты что-то об этом знаешь? — спросила она как будто между прочим. — Издеваешься? — рассердился Сергей. — Мы не общаемся, откуда мне знать?! Злость была напускная: Олег ощущал только стыд, тревогу и страх. Серёжа что-то скрывал? Или его что-то задело за живое в самом упоминании этого чувака? — Я на всякий случай спросила, — сказала Юля твёрдо, глядя на него пристально, как будто пытаясь мысли прочесть. Серёжа отвёл взгляд, делая вид, что потерял интерес и к разговору, и к ней самой. Что, конечно, неправда: он весь был на взводе. — А ты, Юлька, откуда опять всё про всех знаешь? — влез один из одноклассников. — А у неё косвенные связи в ментовке есть. — Гречкин широко ухмыльнулся, демонстрируя чуть кривые зубы: мажор-мажором, а про брекеты, походу, не слышал: — Половые, по всей видимости. В классе заржали. — А ну захлопнись! — повернулся к нему Игорь. — Или зубы лишние есть? Гречкин поднял руки, якобы в примирительном жесте, но на лице так и осталось нахальное самодовольство, говорящее: «ничего ты мне не сделаешь». На самом деле рисковал он зря: Игорь парень вспыльчивый и зубы вполне реально мог пересчитать, не задумываясь о последствиях. А последствия точно были бы, с учётом влиятельности Гречкина-старшего. — В отличие от тебя, Кир… — Прозвенел звонок, прервав гневную отповедь Юли, но она продолжила после заминки. — Я умею искать и фильтровать информацию. Серёжа уткнулся в тетрадь сразу, как вошёл учитель, оставаясь в полном душевном раздрае. «Надо поговорить», — решил Олег. Что бы с Серёжей ни происходило — нужно в этом разобраться.-14- Подарок
19 января 2022 г. в 21:03
Не открывая глаз — хотелось лениться и лежать пластом, как можно дольше, — Олег прислушался к своим ощущениям. Во рту пересохло, левая рука затекла — он отлежал её, неудобно скрючившись на боку, — правая лежала на ком-то, спящем рядом, ладонью на голом впалом животе. В лицо лезли длинные волосы. Олег перевернулся на спину и сонно потёр глаза, соображая: он у Марьяны сейчас или она у него? Разницы, в общем-то, никакой, но сходу не получалось вспомнить подробности ночи. Впрочем, это вполне типично для утра первого января. Или уже дня? Олег разлепил наконец глаза и уставился в потолок. Комната его, и если сейчас и утро, то явно позднее. Олег повернул голову в бок — в лицо снова полезли чужие волосы, вот только не блондинистые и вьющиеся, как он ожидал, а красно-рыжие и прямые.
Прошибло осознанием: рядом вовсе не Марьяна спала, а почему-то Серёжа.
Олег сел на кровати, убрав руку, нырнувшую ему под свитер, словно обжёгшись. Серёжа лежал на самом краю, повёрнутый к нему спиной. Они оба в одежде, а значит, самый пиздецовый сценарий произошедшего можно было сразу исключить (не то, чтобы он всерьёз его допускал). Олег потёр переносицу, пытаясь восстановить события прошлой ночи. В голове ничего, кроме звенящей пустоты: с алкоголем он всё-таки переборщил, оставалось надеяться, что несильно. Прямо хреновая пародия на «Мальчишник в Вегасе» получилась, хорошо хоть без краденых детей и тигра в ванной (ванную, впрочем, он ещё не проверял).
Так, ладно… Это не должно быть сложно, нужно вспомнить как всё было. Он ведь собирался вернуться к Марьяне. Вернулся ведь?
В голове щёлкнуло: нет, не вернулся. Серёжа его зачем-то позвал, нет, просто окликнул по имени, когда он уже уходил. Олег почему-то сорвался к нему. Почему?
Олег всмотрелся в умиротворённый профиль спящего Серёжи, вспоминая, как оглянулся, как тот стоял и молчал, закусив губу и почему-то волнуясь. Как будто желая, но не решаясь о чём-то попросить. Это так резко шло вразрез с привычным мне-никто-не-нужен и я-всё-могу-сам Серёжей, что вызвало диссонанс. Несколько секунд Олег вглядывался в его лицо в замешательстве, сомневаясь, правильно ли понимает, а потом махнул на всё рукой и вернулся, словно так и планировал. Не планировал, конечно, но хотел ведь.
«Показывай, где ты там гулять собрался».
И они пошли на набережную Фонтанки. Бродили там и в окрестностях несколько часов. Пили глинтвейн, чтобы согреться. Затем попёрлись к Олегу… смотреть «Гринча»? Бож, Олег так-то старый фильм с Джимом Керри не очень любил, считал слишком карикатурным, но спьяну, видать, эта идея показалась привлекательной. Или забавной. Серёжа рассердился, когда увидел, что зелёный цвет — лишь малая часть внешних особенностей персонажа, с которым Олег его не раз сравнил; пнул по ноге и едва с кровати не сбросил, на которой они смотрели, так как сидеть за столом было влом. Ещё они распили бутылку шампанского из Аниной заначки, закусывая мандаринами. Вот это точно зря: и влетит потом, если Аня хватится, и головной боли поутру себе добавили.
Олег проверил телефон. Девять пропущенных, из них семь от Марьяны. Он хоть додумался написать ей, что не вернётся? Проверил переписку — да. Но всё равно пиздец, их отношениям почти наверняка пиздец.
Вздохнул. Отложил телефон в сторону: с этим разберётся как-нибудь потом, сейчас бы умыться и прийти в нормальное состояние. Стараясь не разбудить Серёжу, — пусть себе отсыпается, как и собирался, — он попытался бесшумно перелезть через него. Он успел опустить только одну ногу на пол, нависнув над Серёжей, как тот вздрогнул — Олег уловил короткий испуг — и схватил за шиворот, свободную руку сжав в кулак, явно собираясь врезать. Вот это реакция! Олег растерялся так, что едва не сел на него, и, если бы удар всё-таки последовал, даже не попытался уклониться или блокировать.
— Олег? — Серёжа удивлённо заморгал. — Какого чёрта?
Растрёпанный, ещё не до конца отошедший ото сна, но уже воинственный — он выглядел забавно. Мило даже. Серёжины пальцы бесцельно мяли свитер на груди Олега, и сердце гулко, торопливо стучало, словно рвалось к нему в ладонь. Сумасшедшая мысль, неправильная, неуместная. С чего бы вообще? Наверное, с бодуна.
Олег и сам себе не верил.
— Я тебя об этом же хочу спросить, — сказал он, сглотнув.
Серёжа отпустил его свитер наконец и виновато хлопнул себя по лбу:
— Я подумал, это из приютских кто-то полез.
— Капец, а что, бывает и такое? — Олег выпрямился, отвёл взгляд.
Лицо и уши пылали.
— Бывает и не такое. Как-то высыпали под одеяло ведро с червями, и не поленились же где-то накопать, гады. Говорили, на кладбище, но это уж точно враньё.
— Вот уроды, — Олег брезгливо поморщился, радый отвлечься пусть даже не на самую приятную тему.
— Ещё какие, — согласился Серёжа и протяжно зевнул.
— Я в душ. Если хочешь, можешь завалиться спать дальше.
— Не. Я сейчас оклемаюсь немного и пойду. Нафига мы столько пили? Впрочем, это риторический вопрос.
Серёжа поморщился. Желание поскорее свалить явственно читалось на его лице, похоже, ему было ужасно неловко, что он вообще заночевал в чужой квартире. Наверное, с непривычки. Олегу хотелось показать, что всё нормально, но он почему-то тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Не столько из-за совместной ночёвки, — что в ней такого? — сколько в целом. Как будто что-то неумолимо менялось в нём самом, — и он не мог понять даже хорошо это или плохо. Но провожать Сергея поскорее, как будто ему здесь не рады, однозначно стало бы грубой ошибкой. Тот и так, казалось, боялся не вписаться в его, Олега, жизнь, хотя сам же в неё бесцеремонно ввалился, пусть и не специально.
Ходячая рыжая проблема, о которой уже давно не получалось думать с неприязнью.
— Оставайся. Хотя бы на завтрак.
Серёжа покачал головой.
— Оставайся. Я ведь тебя звал не просто так, помнишь?
— Кстати, для чего?
— Загляни под ёлку. — Он кивнул на стол, на котором она стояла рядом с ноутбуком: — В коричневой коробке — кое-что для тебя.
— Блин, нет. — Серёжа скрыл лицо в ладонях и сокрушённо пробормотал: — Ну, зачем?
— Затем, что захотел.
— Ты же знаешь, я и праздники… — Серёжа отнял ладони от лица и поднял на Олега глаза: выглядел он затравленно, как будто угодил в ловушку, из которой не знал как выбираться. Неожиданная реакция, но когда с ним было просто? — Не нужно было.
— Это тебя вообще ни к чему не обязывает. Правда. Можешь распоряжаться подарком, как заблагорассудится, хоть выбросить; и дарить в ответ ничего не надо. — Он перевёл тему, чтобы не слышать очередные возражения: — Принести минералку с аспирином?
— Мне минералки хватит, чтобы ожить. Наверное.
Олег сходил на кухню, попутно перекинулся парой слов с Аней, неспешно пившей кофе, чтобы окончательно проснуться. Для неё он купил несколько картин по номерам: она любила раскрашивать их в свободное время, говорила, что это отлично снимает стресс.
Вручив Сергею стакан воды с аспирином (второе на случай, если всё-таки передумает), Олег быстро принял душ и, переодевшись, вернулся к Серёже.
Тот сидел на кровати и рассматривал подарок, смущённый и сбитый с толку. Может, Олег и зря это затеял, но отступать уже было поздно. Он долго ломал голову, что подарить. Думал о художественных принадлежностях, но в них ничего не соображал и понятия не имел, в чём конкретно нуждался Серёжа, а спросить напрямую было чревато головомойкой и запретом на подарки. А затем Олег обратил внимание на то, что у некоторых детдомовцев всё же есть телефоны, самые простые в основном, и это показалось отличной идеей. Тем более с Серёжей связь держать хотелось, а то вне школы они как в каменном веке, хоть бери и тренируй Марго на роль почтового голубя. Хах, ей, наверное, понравилось бы.
Прочистив горло, Олег бодро прорекламировал дешёвый слайдер лимонного цвета, лежащий в руках Серёжи:
— Настоящее недоразумение, самый отвратительный и уёбищный, который только мог найти, даже у любой уважающей себя бабули найдётся получше. Так что, думаю, никто не позарится. Симка внутри, счёт пополнил.
Серёжа коротко рассмеялся.
— Ты будто Гречкина в начале описал.
— Ну, ему действительно подходит.
Серёжа кивнул на телефон:
— Мне нравится. Спасибо.
И на сердце сразу отлегло. Серёжа всё ещё смущался, но не злился и, вроде, не накручивал себя. И, может, даже с подарком Олег не прогадал, несмотря на то, что сомнительной рекламе он почти соответствовал.
— Кстати, о Гречкине. Он мой предыдущий телефон и выбросил в окно. Помнишь, ты тогда ещё вмешался?
Вот оно что. Он вспомнил: Серёжу тот случай расстроил, хотя про телефон он ни словом не обмолвился. Конечно, тому пришёл капец, с высоты-то пятого этажа шмякнуться. Вот Гречкин, вот мразина!
— Жаль, что не успел вовремя.
Серёжа пожал плечами:
— Надо было мне лучше следить за вещами, только и всего.
После завтрака они недолго погуляли с Марго на улице, затем Серёжа ушёл. Олег проводил его взглядом, чувствуя странное томление, как будто расставаться и не хотелось вовсе. Глупость какая. Он относительно привык к Серёжиным заскокам, которых просто дофига, но всё хорошо в меру. Особенно Разумовский, который сейчас пусть и раздражал значительно меньше, чем поначалу, но оставался тем ещё душнилой — такое-себе счастье в большом количестве.
Поднимаясь по лестнице пешком с Марго на плече, Олег попытался представить, как взвыл бы, если бы язвительного, переменчивого Сергея действительно стало очень много в его жизни. Если бы тот не спешил в приют каждый раз, если бы оставался сколько хотел бы, да хоть с ночёвкой, как сегодня. Видеть бы по утрам его сонного и растрёпанного, всё равно невозможно красивого. Всегда невозможно красивого. Сердце забилось чаще. Снова неправильные мысли.
Не-до-пус-ти-мые.
Вот только как запретить самому себе? Знать бы, откуда оно вообще бралось.
На седьмом этаже Олег остановился, постоял недолго в нерешительности: он понятия не имел, что говорить Марьяне, но хотелось извиниться, вышло очень некрасиво. Никаких глубоких чувств, но она ему нравилась и плохого отношения точно не заслуживала.
Она открыла, нерасчесанная и одетая в короткую леопардовую пижаму, по её лицу пробежало явственное желание захлопнуть дверь перед его носом. Голубые глаза были красными и опухшими: всё-таки плакала из-за него, дурака.
Вздохнув, она-таки решила выслушать его, но в квартиру не пустила.
— Ну, и? — нервно спросила, скрестив руки на груди.
— Извини, если испортил тебе праздник. Мне жаль, что так вышло.
— Скажи хотя бы почему так вышло? Ради чего? Или, может, ради кого? — Она издала нервный смешок. — У тебя другая есть, да? Одна хоть, или целая толпа?
— Нет у меня никого, кроме тебя.
— Я тебе не верю.
— Как знаешь. — Олег пожал плечами.
Врать он не хотел, говорить о Серёже тоже. Да и Марьяну объяснения в любом случае не устроили бы: как ни крути, получалось, он ею грубо пренебрёг, да ещё и в пользу одноклассника.
Марьяна смотрела на него, ожидая чего-то. Явно напрасно. Права была Ленка: он тот ещё чурбан в отношениях. Ленка, правда, и сама не без греха.
Марьяна вздохнула:
— Не знаю. Ничего не знаю толком ни о тебе настоящем, ни о том, нужны ли тебе наши отношения, ни теперь даже о том, нужны ли они мне. Думаю, нам стоит взять перерыв.
Олег почти с облегчением кивнул, понимая, что на этом они, скорее всего, поставят точку, а не многоточие:
— Хорошо.
— Угу, просто замечательно! — вспылила Марьяна и зло захлопнула дверь у него перед носом.
Марго недовольно встрепенулась. Олег ласково погладил её под клювом:
— Всё в порядке, я это заслужил.
Вернувшись в квартиру, он с Аней съел шоколадное мороженое под обзор новогоднего трэша от Бэда. После она спросила:
— Как так вышло, что вчера ты ушёл с Марьяной, а вернулся с Серёжей?
— Я облажался. Так что нас теперь двое «одиноких сердец» в этой квартире.
Аня прыснула:
— Если бы не моя аллергия, я обязательно предложила бы пару кошек завести.
— Ну, у нас есть Марго, — улыбнулся он, и ворона довольно, как ему показалось, каркнула.
День они провели лениво, за просмотром комедий и поеданием салатов. Вечером Олег написал Сергею СМС: «Давай куда-нибудь сходим. Каникулы же». Тот соизволил ответить только через несколько часов: «Тебе вроде есть с кем гулять».
Олег закатил глаза. Серёга и типичное для него «дружелюбие»: что ж, это было предсказуемо. Напечатал: «Хочу с тобой». Фраза получилась двоякой, но было поздно. Снисходительное «Ладно» пришло в ответ ещё спустя полчаса.
Связался на свою голову.
О том, куда пойти, они договорились с утра на следующий день. Олег любезно уступил право выбора, и, естественно, тут же об этом пожалел. Серёжа посчитал отличным досугом поход в музей. В музей, блин! Олег мысленно застонал, но перечить не стал. В конце концов, сам же напросился время вместе провести.
На выставке картин эпохи Возрождения оказалось не так уж плохо. Даже совсем неплохо. Далеко не на все картины было интересно смотреть, часть из них вообще казалась сомнительной мазнёй, а не искусством, но Серёжу переполнял почти детский восторг, который передавался и Олегу. К тому же видеть его таким радостным, открытым, увлечённым было настоящим удовольствием. В Серёже встрепенулось и ожило что-то нежное и мечтательное, трогательное и прекрасное, даже в глазах появился блеск. Как там в дурацкой песне? «На выставке Ван Гога, я — главный экспонат». Вот это точно было о Серёже, потому что Олегу было сложно пялиться куда-то, помимо него. Тем более делать это можно было совершенно безнаказанно: Серёжино внимание полностью поглотили картины. Он рассказывал Олегу и про художников, и про каждый шедевр по отдельности, как заправский экскурсовод. У картин Боттичелли они простояли и вовсе бесконечность — Серёжа смотрел на них с трепетом и жадным обожанием, даже дышать, казалось, забывал.
Интересно, мог ли найтись на целом свете хоть один человек, на которого он смотрел бы так же?
Наверное, нет. Отчего-то грустно было осознавать, что нет.
После музея они зашли в кафе. Серёжа заказал чай, Олег — кофе, и по десерту.
— С запозданием, но это тебе.
Олег ошарашено уставился на светло-бежевую прямоугольную коробку, которая легла перед ним на скатерть. Серёжа волновался, хотя виду не подавал. Чего это он?
— Это что?
— Ну, явно не обручальное кольцо.
— Спасибо, кэп, я догадался, — проворчал Олег и открыл коробку: на бархате лежала цепочка из тёмного металла. — Я ведь говорил, не нужно дарить ничего в ответ.
— Ты говорил, меня это ни к чему не обязывает, так что я по собственной инициативе. Не своевременно, правда, и не факт, что полезно, но я подумал, может, к кулону подойдёт. — Нервничал, говорил сбивчиво, и это ощущалось так странно: гордый Разумовский — и как будто оправдывается не пойми за что. — Ты его носишь постоянно…
Олег коснулся пальцами клыка на груди, как будто проверяя, что тот ещё здесь, висит на верёвке.
— Это память об отце… — Смущённо объяснил он. — У него была целая коллекция, я все сохранил, но ношу только этот. За восемь лет он уже как будто ко мне прирос.
— О, тогда это наверное неуместно… — Серёжа в смятении закусил щёку, глядя на цепочку.
Выглядел он так, будто взялся за задачу, которую не мог решить, хотя очень старался, как положено прилежному ученику.
Действительно, получилось неловко из-за того, что подарок затронул настолько личное, но с другой стороны… С другой стороны, Серёжа, наверное, никому ничего не дарил миллион лет, может, уже не помнил толком, как это делается. И проявленное внимание, причём даже не на отвали, неожиданно тронуло.
— Всё в порядке. Мне нравится. Буду носить.
— Отлично. — И добавил явно из вредности: — Значит, у тебя всё-таки есть вкус.
— Ну, здрасьте. Это вообще-то общеизвестный факт.