Цель: заполучить сердце ̶б̶о̶г̶а Сакусы Киеми

      Безумной идеей Сакуса назвал прогулку по ночному Токио. Атсуму подумал, что в таком случае, то, когда они с Осаму расклеивали по школе постеры с порноактерами в костюмах разных профессий, было самым скучным и безобидным действием.       Они болтались по улицам, вспоминая школьные года и то, как редкие разы пересекались на национальных. Атсуму все это время размышлял над странным диссонансом. Когда он видел Сакусу со стороны, то всякий раз причислял его к агиосу*. Сакуса Киеми был простым лучом солнца, за которым Тсуму всегда гонялся, а когда удавалось поймать, то видел лишь сияние, но не чувствовал ничего более. Невесомый свет, что нельзя потрогать, что не грел, а лишь ослеплял. Сейчас все иначе, он мог чувствовать больше, чем жар, видеть приятный для глаза свет и даже ощущать прикосновения. Ореол испарился, исчезли и крылья, те белоснежные одеяния бога — все это пропало, оставляя перед ним обычного человека. И черт, человеком Сакуса Киеми был в сотни тысяч раз лучше, чем божеством. Он рядом, идет себе по пыльной дороге, прячась от ветра в капюшон, при этом выглядя очень забавно, потому что он затягивает шнурок слишком сильно, из-за чего ворот головного убора полностью скрывает его лицо, оставляя выглядывать только нос. Такой неидеально-идеальный Сакуса Киеми, из плоти и крови, а вовсе не из морской пены. —…в тот день Комори вынес всей команде мозг из-за пропущенного мяча. Атсуму, ты здесь? — оглядываясь в сторону притихшего парня, Сакуса стыдливо думает что заболтался. — Я то да, а вот то, что ты здесь, мне до сих пор не верится — говорит серьезным тоном Атсуму, опуская глаза. Возможно это глупо и непонятно, он знает, но что-то все равно заставило высказать это вслух.       Сакуса подступает ближе и берет Атсуму за руку. Легкое касание, он проводит по запястью, спускаясь к ладони, переплетая их пальцы. — Так спокойнее? — едва слышно смеется он и, в свою очередь, Атсуму тоже легко улыбается, прикрывая глаза.       Ему неспокойно, но от этого спокойно. Так вообще бывает? Какие еще парадоксальные чувства может вызвать в нем Сакуса? Что его заставило взять Тсуму за руку, он ведь после еды даже не обработал ладони? Но сколько бы вопросов не возникало в голове бедного счастливого влюбленного, все они отступали на второй план, стоило Киеми расправить пальцы и тут же вновь вцепиться в кисть Атсуму.       Не хочу расставаться с тобой Оми-Оми, ни на секунду, и в том лишь твоя вина. Ты взял первым меня за руку, так что теперь веди нас на поклон к розоперстой Авроре.       При контакте любви каждый становится поэтом, однако желание Мии и вправду осуществилось: они действительно встретили первую красавицу зарю, блуждая до сонному Токио, не разрывая рук, не взирая на утреннюю прохладу и не боясь сухости кожи.       Сакуса собирал по крупицам свою смелость, чтобы разрушить полностью, разрушить эту глупую Дженгу. Нет, ну в самом деле, сколько можно с опаской убирать по одному брусочку? Но когда ему показалось, что он готов предпринять попытку подступиться к Мие, тот помахал ему ручкой на прощание и сел на первый попавшийся автобус.       Отослав сообщение старосте о том, что сегодня его не будет по состоянию здоровья, Сакуса недовольно упал на кровать, утыкаясь лицом в подушку. Пару секунд спустя, он, подпирая ее с двух сторон, старался заглушить негромкий, но все же рык. Он только вернулся и единственное что ему хотелось, это лечь и умереть. Одновременно от радости и от горести. И я действительно наивно думал, что этим все обойдется? Я все же достоин своего дурака.

***

      Телефон, который молчит, не разрывается от новых уведомлений от брата, что крайне нервировало Атсуму. Он готов прослушать все двухчасовые голосовые и прочесть сообщения длинной в поэму Махабхарата. Ну вот зачем Осаму такой необщительный, зачем отписывается короткими фразами вроде «все норм», «не ной» или «я пытался поспать». Никакие уловки вывести близнеца на разговор не срабатывали, оставляя его наедине с собой. Поболтать с Китой тоже не вышло. Шинске просил не беспокоить его ближайшую неделю, потому что ему нужно сосредоточиться на написании статьи для конференции. — Кита-кун, я ведь просто не хочу позволить тебе переутомиться. — Твоя болтовня утомляет меня сильнее, чем прочтение философской антропологии.       После этого и без того скудный лимит слов произнесенных ежедневно Мией ограничился еще втрое. Очередная занудная беседа с консьержем не в счет. Он рыскал по книжному приложению в поисках книги «Как вести себя так, чтобы люди не бежали от тебя, стоит тебе открыть рот». Все без толку. Ни один совет современных психологов и блогеров не помогал.       И вот, когда разговоры с самим собой надоедали, а собеседника так и не находилось, Мия пользовался советом брата: места рта займи руки. Тогда происходило чудесное обращение Атсуму в молодца-удальца, который переделывал все возможные дела. Прибрать комнату, сделать в ней перестановку, подготовиться ко всем семинарам на месяц вперед и даже сделать набросок для курсовой работы. Выполнив все из списка дел, он взглянул на день недели. Среда. Серьезно? Он управился со всеми хлопотами за три дня?       Такая продуктивность была вызвана не только скучностью будней, но, возможно, самую малость, буквально песчинку на иголке, попыткой выяснить, что произошло в ярмарке оригами. Во-первых, звезда его жизни резко воссияла над ним, проявляя к нему интерес, впервые за год совместного обучения. Во-вторых, звезда перестала плыть в тумане небес, а находилась на расстоянии вытянутой руки. Может, он привык, что его грубость честность отталкивает людей и первый, кто попросил его перестать притворяться, оказался тем, в кого он безнадежно влюблен. Он просто не знал, как на это реагировать и поэтому решил отстраниться, не веря в реальность интереса к его настоящей персоне. Не той, что послушная и сдержанная, а шумной, гиперактивной и чрезмерно честной. Это внушало опасения. Разве могло кому-то подобное понравиться? Опыт общения со всеми людьми говорил, что нет.       Вчерашняя просьба Сакусы о том, чтобы Атсуму стал вести себя как прежде, напугала. Одно дело восхищаться богом с полотен и фресок, а другое, когда он появляется наяву, причём пишет тебе сообщения так и напрашиваясь на разговор.       Киеми же гадал, почему после того дня Атсуму ему не пишет. Ему до сих пор неясен феномен этого человека, который излучал такую уверенность и дружелюбие, в то же время мог быть таким застенчивым и падким на добрые слова. Ненавязчивое пожелание доброго утра, было единственным на что ему дали ответ. Следующие же смс о том, сколько пар у Мии и какое у него настроение нагло игнорировались. Это настораживало, поэтому, скитаясь по коллежу Киеми оставался на стороже, отыскивая глазами свою потеряшку.       На второй день бессовестного молчания в голове завелись мерзкие червяки-мысли о том, что в тот день по дороге в общежитие с его дурачьем что-то могло приключиться. Вот уж и действительно канул в Лету, с присущей усмешкой и последними словами «Добрый снов этим утром Оми». Отпросившись с пар, Сакуса быстрой походкой сновал по коридору, выискивая аудиторию, в которой должна проходить пара у Мии. Бесцеремонно открывая дверь настежь, он заставляет ректора прерваться. — Можно Мию Атсуму? — равнодушным тоном обратился он к профессору. — Его сегодня нет — успевает вставить староста, опережая сенсея. — Почему? — опираясь плечом об косяк, Киеми пронизывает помещение убийственной аурой. — Этот наглец вздумал пропускать лекции, кинув мне на стол свое эссе неделю назад. Передай ему, что я спрошу с него за все дни пропусков… — Ясно — перебил он резко лектора, захлопывая дверь на середине слов.       Стоит одолжить у Фемиды весы, чтобы узнать каких эмоцией сейчас больше: злости, досады или волнения за задницу этого микроба! Дождавшись перемены, Сакуса настиг Шинске, направляющегося в библиотеку. — Где Мия? — притворяться бесстрастным бесполезно, да и времени на препирательство не оставалось. — И тебе добрый день, Сакуса-сан — удрученно рассматривая свой читательский, Кита вовсе не поддавался страху перед дикими черными глазами — Я не в курсе, где Атсуму. — Вы ведь друзья. Не верю, что он не написывает тебе ежечасно — эхом в уме гудела тревожная сирена, предупреждающая, что до спуска катушек оставалось недолгие секунды. — Твое право не верить, но это так. Я не общался с ним с субботы — уже намереваясь пойти дальше, ему преграждают путь. — Он не отвечает мне уже пару дней и на учебе его нет. — Такое бывает — пожимает плечами Кита — Думаю, он в порядке, но ты можешь ему позвонить. — Скажи мне корпус и номер комнаты — Шинске вдергивает удивленно одну бровь — Хочу удостовериться лично.       Староста спрашивает в беседе, куда пропал Сакуса-сан, не в привычке которого было прогуливать пары. Звук уведомления обнадеживал, но когда Киеми увидел, что это не Атсуму, то лишь цыкает и ускоряется. Общежитие располагалось за студенческим городком. Дистанция в пятнадцать минут преодолевалась Киеми в семь. Поток студентов, идущих навстречу, расступался перед ним и оборачиваясь в след, поражаясь скорости. Настоящий аргосский бегун, только пока без олимпийского венка.       Везением, дарованным богами, консьерж заснул за разгадыванием кроссворда, позволяя Киеми войти непрошенным гостем. А если его не окажется в комнате? Что если он пропал? Но вдруг он в комнате, что говорить тогда? Он не знал и не хотел думать. Единственное зачем он шел, это увидеть невредимого Мию.       Останавливаясь у двери с цифрой 7, Сакуса мнется. Он нервно топает ногой и потирает шею. В нерешительности рука зависает у двери и через пару секунд, собравшись, стучит два раза. В голове он конечно уже вламывается, без всяких предупреждений, но последние нервные клетки убеждаю его, что это не лучшая идея. Еще через десять секунд он стучит снова, но уже более настойчиво и сильнее.       Тогда слышится, как кто-то семенит по ту сторону и подбирается к выходу. На пороге появляется Мия, в домашней футболке с лисичкой и темных пижамных штанах. Под глазами у него нежно-розовые патчи, в ухе остается один наушник, другой заправлен в ворот футболке. Мия тупо пялится на Сакусу, не понимая критский мираж. Какого черта Сакуса Киеми делает у него в общежитии? — Что… — Ты в порядке? — щенячий взгляд вгоняет Атсуму в неловкость, а сердце отзывается на это колкими импульсами. — Да — тянет Мия, не понимая к чему этот вопрос — А ты? — Определенно нет.       План был прост: прийти, увидеть, отвесить тумаков, а после зацеловать больные места. Но Сакуса решает сразу перейти ко второй части. Не дожидаясь приглашения войти и пользуясь нерасторопностью парня, Киеми шагает в квартиру, одну рукой притягивая за шею Атсуму к себе, а другой закрывая дверь. Переигровка происходит быстро: как только они оказываются внутри, то Сакуса тут же впивается в губы Атсуму. Он не замирает не месте, он напирает на Мию, заставляя его идти в глубь комнаты, не отрываясь от поцелуя.       Атсуму совершенно пропадает из этого мира. То, как пухлые губы Сакусы, не желая отрываться, жадно впиваются в его, как пальцы Киеми зарываются в волосах на затылке и как другая его рука скользит по талии, а после ненавязчиво задирает футболку и поглаживает спину — заставляет Атсуму сдаться и позволить космосу и дальше выбивать из легких кислород. Он отвечает на ласки, открывая рот, позволяя Сакусе вести его. Сам же обнимает его за шею и откидывается слегка назад, заставляя Киеми сгорбиться над ним, из-за небольшой, но разницы в росте.       Его ломает от осознания, что пять минут назад он пританцовывал себе на кухне под Селену Гомез, готовя салат, а сейчас целуется с Сакусой Киеми. Инициатор поцелуя немного отдаляется, переводя дыхание и наблюдая из-под опущенных ресниц за Мией. Он весь раскраснелся, один патч пропал с лица, прическа взъерошена — невероятно мило. Счастье расплетается внутри паутинкой. Хочу видеть такое каждый день.       Атсуму отрывисто поглядывает на Сакусу, но в основном смотрит на его грудь. Сердце бешено отбивает ритм после произошедшего. Все кажется странным, ненастоящим, будто нарисованным мультиком пробежавшим перед глазами. — Я не понимаю — молвит Мия отводя взор от Сакусы, с которым столкнулся. Киеми рисует у него на щеке большим пальцем круг, заставляя зажмуриться от приятных прикосновений. — Я влюблен в тебя, дурачье.       Сакуса идет ва-банк, ставя все свои чувства перед Атсуму. Примет ли крупье ставку? — Но я же… — он заминается, пытаясь выпутаться из объятий. — Ты Атсуму Мия. Это все.       Миндаль плавится и стекает слезой вниз. Атсуму растроган этими словами, он упирается ладонями в плечи Киеми и отталкивает его. Сакуса испуганно въедается взором в Мию, не понимая такого поступка, уже начиная корить себя в навязчивости. — Оми, это нечестно! — одной рукой продолжая выдерживать дистанцию, а другой утирая влагу с лица, Атсуму старается вернуть в свой тон привычной беззаботности — Я первый в тебя влюбился.       Сомнения выкравшиеся тени мозга успешно ликвидируются после признания Атсуму. Зрители с небес поднимаются на ноги и аплодируют. Кто-то смахивает слезинки, кто-то заводится гомерическим смехом, кто-то бросает цветы. Истинно и неподдельно как жизнь, их чувства пробившиеся через асфальт времени и раздумий. Росток пробился и его ждет цветение в саду Героскипу.       Но погодите, хору рано покидать орхестру...