***
Дьюк на арене семь лет. Все это время Доберман трется рядом. И за все это время не было такого, чтобы Доберман просил «связку» сам. Плохое предчувствие рождается еще в тот момент, когда Доберман просит: «Прикрой, пожалуйста». И тихая вежливость от него огорошивает и обезоруживает, так что Дьюк поневоле согласно кивает: «Конечно». Ведь изначально план был именно таким. А потом Доберман шепчет: «Извини». И вот тогда поводов волноваться становится в разы больше. Тихо оброненное «извини» колокольчиком звенит в подкорке, пока Дьюк шагает из Коптильни в боксы, забирается в кабину титана, машет техникам, чтоб отошли и начинает предстартовую проверку. Время тянется медленно, словно резиновое. Дьюк слышит шум толпы и сразу взрыв голосов, криков, восторгов, когда на арену поднимаются площадки с гладиаторами. — Команда «Мио»: Атлас, Дьюк, Хорни, Кайден, Авелин, Мемфис, Сильвер, — перечисляет комментатор, — и Добер-р-рма-а-ан. С первого же выхода Доберман неизменно оказывается у комментаторов последним в списке участников. Его прозвище слишком удобно, раскатисто растягивая «р», прокатывать по языку под конец. Над воротами бокса загорается «старт». Квадратные стальные половинки медленно открываются, сигналя красными предупредительными огнями. Фарватерная дорожка на полу загорается зеленым. Дьюк отстегивает крепежные цепи и заставляет трехметровую стальную махину шагнуть вперед. Электрический свет прожекторов бьет в глаза. Дьюк выводит титана из бокса и смаргивает выступившие слезы. — Команда «Совы»: Факел, Сьюпи, Кинг… На арене одинокой свечой устремлен в небо красный прожектор, подсвечивая базу противника. — Совы — защищают, Мио — атакует. Посмотрим, кто окажется быстрее и сильнее. И позвольте напомнить, что мы рады вашим ставкам! Судьи со своей вышки один за другим подтверждают готовность систем слежения. По периметру арены на гигантских демонстрационных щитах вспыхивают рекламные баннеры. Медленно выезжает высокий прозрачный купол, похожий на яйцо, закрывая арену, и защищая зрителей от шального выстрела. Часть камер снова переключается на гладиаторов. Некоторые транслируют вид сверху, показывая неприступную череду укреплений вокруг базы, редкий перелесок и декорации средневековых каменных руин, которые рядом с современными титанами кажутся вообще не к месту. Дьюк опускает стекло кабины и включается в систему внутренних коммов. — Доберман? — Работаем, — отзывается Доберман, — я посмотрю, можно ли вклиниться сбоку, если что — сообщу. — Не напрягайся. Осторожно. Дроны проносятся у титана над плечом и расходятся веером над ареной. — Конечно, — подтверждает Доберман, спокойно, как будто они с Дьюком сидят на крыше с бутылкой виски, а не готовятся вступить в бой, — догоняй, я пока срисую щель. — 3… 2… 1… Трибуны считают хором вместе с гигантским табло обратного отсчета. Бессчетное количество людей машет флажками с символикой команд, в воздухе мелькают кепки, руки, в нескольких местах вспыхивают файеры и гаснут — распорядители неотрывно наблюдают за порядком. Сигнал бьет по ушам. Доберман финтом уходит вперед. Дьюк болезненно морщится, как будто это у него незаживший шов в брюшине, и Доберман, словно почувствовав чужую тревогу, ровным голосом говорит в комм ту же минуту: я в порядке. Проходя мимо трибун, Дьюк замечает пустое место там, где обычно сидит хозяин, хотя раньше Бенни не пропускал выходов своей команды. Хайдигер, напротив, прибыл и стоит, вцепившись в перила отдельной охраняемой VIP ложи. Даже с арены Дьюк видит его белое как мел лицо. А потом время осматриваться остается только по делу. Противники занимают плотную оборону. Контрольная вышка под их охраной напоминает неприступную скалу о которую атаки «Мио» разбиваются раз за разом. Штурм сходу не проходит, Атлас дает отбой, Дьюк отводит титана, ожидая, пока разведчики дадут наводку и можно будет придумать новый план. «Совы» без дела не сидят и начинают продвигаться вперед, медленно, но верно, отвоевывая удобные позиции. Атлас, как ведущий, командует отступить еще дальше и собраться плотнее. Доберман шныряет где-то рядом — черная броня то и дело мелькает по бокам, то исчезает, то снова возвращается. В один из таких возвратов он приводит за собой «хвост», но чужой тяж сразу же отваливается, завидев титана. Доберман поправляет маску и стучит по металлической ноге. — Давай за мной, там можно пробиться. Есть щель. На мониторе у Дьюка сигналов от разведчика нет, но Доберман настойчиво повторяет: — Идем. — Скинь координаты остальным. — Остальные отвлекают. Атлас не почешется, пока ему Хорни не срисует. Думаешь, «Совы» будут сидеть, ждать? Они пока наших прессуют, мы за их спинами проскочим. Атлас как раз на роль мяса сгодится. Там брешь. Лови. На комме Дьюка загорается красная опорная точка, система автоматически рассчитывает направление. Дьюк сомневается: — Ты сам-то в норме? У тебя биометрия зашкаливает. Пульс у Добермана бьется под сто двадцать, и синхронизация медленно растет вверх, подпирая уже цифру в восемьдесят процентов. Сканер титана, не делая различия между своими и чужими, помечает его красной плашкой цели «крайне опасен». — Может лучше подождать? — Ага. Пока нас всех здесь превратят в фарш. Быстрей, — уже грубо требует Доберман. И Дьюк подчиняется.***
Хайдигер приезжает впритык ко времени. Парковка уже забита, а толпа течет на трибуну сплошным потоком. Дэниел прорывается от входа, расталкивая окружающих локтями. — Десять минут до начала, пойдемте. Я все приготовил. — А Филлиганн? Хайдигер удивлен — он привык, что Дэниел четко выполняет поручения. И когда они разговаривали ранее, Хайдигер четко дал понять, что найти до начала боя Бенни Филлиганна — первоочередная задача. — Филлиганн в переговорной. Не знаю с кем. Передал через распорядителей, что не может пока с вами пообщаться. Я говорил, что срочно. У Дэниела немного злой, немного растерянный вид. Ему тоже неприятно, что не удалось сделать дело как надо. — И до начала боя не появится, — упавшим голосом уточняет Хайдигер, — вытащите его как хотите, хоть за шкирку. Дэниел разводит руками, мол, с радостью бы, да кто ж позволит. — Не факт, что и на бой успеет. Я человека спросил, который заходил, он говорит, Бенни там с женщиной какой-то, чуть не мурлыкает. Так что засел, видно, плотно и надолго. — Засада, — шепчет Хайдигер. — Засада, — невозмутимо соглашается Дэниел, хотя понятия не имеет о чем речь, — давайте в ложу поднимемся, а то сейчас снесут. Народ по бокам напирает. Хайдигер сдается, позволяет себя увести наверх. Радостные довольные лица действуют на него как красная тряпка на быка. Когда открывается напольный люк, и на арену поднимается прозрачный столб с фигурой в черной броне, у Хайдигера начинает стучать в висках. — … и Добер-р-рма-а-ан. Черная фигура поворачивается вокруг своей оси, позволяя каждому рассмотреть себя, видит Хайдигера и поднимает руку в приветственном жесте. Зрители восторженно свистят, принимая приветствие на свой счет. А потом звучит сигнал, и бой начинается. «Только не лезь вперед», — шепчет Хайдигер, и поначалу Доберман послушно держится в тени. Даже в перестрелки не вступает, предпочитая быстро слинять. А потом он останавливается рядом с титаном из своей команды. Минуты четыре ничего не происходит, и камеры переключаются на другие цели, выискивая ракурсы поинтереснее. Хайдигер ждет, потом в сердцах хватает пульт управления отдельным наблюдательным дроном, который у каждого хозяина команды в распоряжении, отправляет найти Добермана. И находит — на полпути к базе. Титан, уверенно раздвигая кусты, пробирается вперед, Доберман, вскарабкавшись на топливные баки, едет верхом, поглядывая из-за стального плеча. И что он задумал, для Хайдигера совершенно не ясно, потому что карта арены подсказывает: впереди самонаводящиеся турели, Кинг и Сьюпи — на патрулировании и, наконец, Факел, сводя численное преимущество к абсолютному превосходству. Сердце дает перебой. Доберман машет рукой, указывая направление. А потом титан «Мио» выворачивает из-за полуразрушенной стены инсталяции и натыкается сразу на две турели. Синхронно, как охотничьи собаки на свист, дула разворачиваются в сторону пришельца и дружно харкают огнем. Титан, запоздало осознав, во что влип, закрывает кабину пилота руками и рывком бросается вперед. Доберман полностью прячется за спину, прикрытый корпусом машины. Первую турель титан сносит выстрелом аннигилятора. Пушка уходит на перезарядку. Вторая турель перебивает титану узел крепления и железная рука с аннигилятором повисает. Кинг, выпрыгивает в тот момент, когда титан размахнувшись, рубит тесаком по второй турели. Удар, нанесенный наспех, слишком слаб. Лезвие соскальзывает и вязнет в бетонном основании. Турель безостановочно плюется огнем, броня титана покрывается ровным слоем горелой краски и вмятин от выстрелов. Броневые листы разлетаются в хлам. Второй узел крепления «бедра», поврежденный случайным рикошетом, искрит, искривляется, титан кренится на бок. Турель, расстреляв за пять минут бешеного огня весь боезапас, умолкает. Факел не успевает к месту событий и держится немного позади, но все, что Кингу остается — только поднырнуть под застрявшую руку титана и разрядить плазменный винторез в стекло кабины пилота. Тяжелая пушка, которую даже двухметровый тяж держит двумя руками, пробьет стекло, да и пилота, насквозь — Хайдигер не сомневается. Кинг готов атаковать, и тут из-за спины поверженного титана, как подброшенный пружиной, вылетает Доберман. Одним прыжком перелетает через корпус и еще в воздухе выпускает по Кингу всю обойму дезинтегратора. Кинг Добермана, сидевшего на топливных баках за спиной, не видит, подставы не ждет и увернуться не успевает. Часть выстрелов приходится в прочный нагрудник тяжа, один сносит Кингу половину шеи и еще один приходится в центр лица под козырек шлема. Фонтан мелких кровавых брызг разлетается во все стороны. Кинг падает, не успев пикнуть, как подрубленный. А Доберман даже не затормозив, кидается на Факела. Факел разворачивается в последний момент. Выстрел, сделанный навскидку проходит выше головы Добермана. По его точным скупым движениям, в которых нет ни одного лишнего рывка, Хайдигер догадывается, что синхронизация Добермана зашкаливает. Факел пытается отбросить его, но запаздывает с атаками, а контратаки выходят и вполовину не настолько эффективными, как могли бы быть. Хайдигер не может отделаться от ощущения, что Факел задеть противника и хочет, и боится. Был ли на то расчет Добермана или нет, с каждым новым броском расстояние между ним и Факелом сокращается, пока наконец Доберман не оказывается под брюхом стальной машины. Даже не пытаясь целиться, он моментально перебрасывает дезинтегратор на левую руку и срывает с пристяжных ремней на бедре короткий тесак. Широкое лезвие глубоко вонзает в стык шарнирного крепления коленных поршней. Титан будто спотыкается, тащит по земле ногу, тщетно пытаясь выровняться. А Доберман, перекатом проскочив понизу, легко уходит из-под атаки и бежит вперед. Со стороны это кажется безумием. Одного точного выстрела в спину достаточно, чтобы остановить его. Но Факел выстрел не делает. Не может или не хочет. Открывает пилотную кабину, активирует на комме завершение боя, признавая себя побежденным, и идет к Дьюку, стараясь не подскользнуться на крови Кинга. Дьюк борется с заклинившим аварийным выходом. Факел поддевает петли ножом и помогает Дьюку выбраться. Вместе они садятся на землю, привалившись спиной к титану Дьюка, и смотрят, как красный прожектор, мигает, гаснет и загорается снова — уже зеленым. Доберман добирается до пульта управления в сердце базы противника, Мио выигрывает. Дьюк смотрит на свой рейтинг и вздыхает так, что даже плечи опадают. Безвозвратная потеря титана сразу отбрасывает его на четыре пункта вниз списка и спасает хоть как-то только принадлежность к выигравшей команде. Писк планшета оповещает Хайдигера, что его боец Факел по решению судей опустился на семь пунктов, как пилот, допустивший восполнимые повреждения титана, но в итоге проигравший. Пораженный нехорошим предчувствием, Хайдигер листает страницы личного рейтинга гладиаторов. И видит, что Доберман срывает джек-пот. Как участник победившей команды, как боец уничтоживший титана и убивший тяжа, как гладиатор принесший, фактически, победу своим и все в одном бою. Система личных рейтингов выдает сразу плюс одиннадцать пунктов, делая Добермана восьмым в общем зачете. Невесть откуда взявшийся Бенни машет толпе рукой. Отвлеченный происходящим, Хайдигер пропускает момент, когда тот появился в своей ложе. Но глядя на абсолютно счастливое лицо мистера Филлиганна, Хайдигер отчетливо как никогда осознает — сделки не будет. Потому что Бенни теперь ни за что не расстанется с Доберманом, ни за тройную, ни за четверную цену, потому что триумф бесценен. И ощущение превосходства бесценно. Да и купить бойца с восьмого места совсем не то же самое, что с девятнадцатого. Виски ломит еще сильнее от всепоглощающего ощущения безысходности. И Хайдигера захлестывает понимание, что хотя Алекс не погиб, он, Йен, все равно опоздал.***
Дьюк освобождается после окончания боя быстро, почти моментально: не надо заводить титана в бокс, не надо проверять узлы и давать рапорт техникам. Все, что «может беспокоить пилота» и так видно невооруженным глазом, когда два трактора оттаскивают разбитого титана, превращенного плотным заградительным огнем турели в металлолом. Зато Добермана после медосмотра дожидаться Дьюку приходится долго, так, что остальные успевают разойтись. А когда Доберман заходит в Коптильню, то ли дело в контрасте с черной броней, то ли он и правда чуть не помирает, но настолько, даже не белого — серого как у свежего покойника — лица, Дьюк у живых раньше не видел. — Живой? Доберман косится с подозрением, потом медленно снимает нагрудник, закатывает тонкий свитер, рассматривая и показывая себя одновременно. Повязка свежая, но даже на ней уже алеет кровавое пятно. — Давай помогу. Вообще-то, после фокуса Добермана на арене Дьюк собирался сказать ему совершенно иное, а может, даже и не сказать, но драка сейчас была бы слишком неравной. Дьюк сдерживается до лучших времен. — Больно? Медики что сказали? Ответить Доберман не успевает: дверь в Коптильню распахивается, на пороге возникает сияющий Бенни, держа под руку очаровательную молодую женщину с копной темных гладких волос. И радостным тоном возвещает: — А вот и Доберман.