***
— Хиëри-и-ин! — Богиня с розовыми волосами под каре налетела на полуаякаси, сбивая еë с ног. Орудие Божества недовольно покачало головой, наблюдая за этой картиной. Шинки Ято сели за стол, чтобы поужинать. — Ято ещё не вернулся? — спросила Ики, садясь напротив Юки. — Нет, но скоро должен прийти, — пожала плечами Кофуку. Вдруг раздался чей-то неторопливый топот и в дверях показался само божество. — А вот и он. Привет, Яточка! На лице Ябоку расцвела радостная улыбка, он пошел внутрь храма, не обращая внимания на укоризненный взгляд Юкинэ. — О, Хиëри, ты пришла! Ты не представляешь как без тебя здесь ску-у-учно, — жалостно протянул Бог, подходя к девушке и крепко обнимая еë. Юки продолжал сверлить хозяина недовольным взглядом, барабаня пальцами по поверхности стола. — Я тоже рада тебя видеть, Ято, — ответила Ики, щёки которой приобрели лёгкий румянец. Касунэ прикрывал свою улыбку рукой, немного хихикая. Было забавно наблюдать за злым Юкинэ, который так и ждал, когда эти двое наконец закончат. Он был похож на нахохлившегося маленького золотого цыплёнка. От подобного сравнения становилось ещё смешнее. — Ято, ты где был и почему меня не предупредил, что тебя целый день не будет?! — не выдержал Секки, взрываясь. — Тебя прошлый раз вообще ничему не научил?! — Хей-хей-хей, Юкинэ, спокойнее! — Божество выставило руки вперёд, всë ещё улыбаясь, когда Юки даже привстал со своего места. — Я тут, понимаешь ли, места себе не нахожу, думаю где ты, а тебе хоть бы хны! — шинки подошёл к хозяину, ткнув пальцем ему в грудь. — О, то есть ты хочешь сказать, что волновался за меня? Это так мило, Юки! — воскликнул Ябоку, обнимая ещё и Секки, который после подобного действия Бога начал размахивать руками и бить хозяина по спине, чтобы его отпустили. Тут Касу окончательно умилился, сейчас в храме царила дружественная и теплая атмосфера, как у настоящей семьи,***
Проснулся Касу посреди ночи неизвестно по какой причине, на часах было четыре утра, а сон всë никак не шёл. Орудие вздохнуло, медленно поднялось с футона и подошло к окну. Пусть на улице ничего не было видно, но зато небо было просто волшебное, а в храме царила блаженная тишина, которую он так желал почувствовать не только вокруг себя, но и в голове. Позади тихо посапывал Юкинэ, а на соседнем футоне расположился их хозяин. Смотря на их умиротворенные лица, Касунэ растаял в лёгкой улыбке. Орудие осторожно подошло к двери и медленно открыло еë, чтобы никого не разбудить, он уже не видел смысла находиться здесь, если заснуть всë равно не получится. После того как Касу покинул комнату, в ней загорелись два ярких голубых огонька, которые настороженно взглянули на только что закрывшуюся дверь. Вскоре Канки уже оказался на улице во дворе храма. Пусть погода и была слегка прохладной, но шинки нравилось, как ветер играет с его волосами. Он пришёл на то самое место, где священный сосуд учил его делать черту, и уселся на землю, задумчиво глядя на храм Кофуку. Пальцы зарылись в холодную и немного влажную траву, а голова откинулась назад, устремляя взгляд на ночное небо. Сейчас мысли были совершенно чисты, что заставило Касу блаженно прикрыть глаза. Не было никакой тревоги и страха, лишь идеальное умиротворение, но, как оказалось, это было ненадолго, вскоре тварь внутри него снова пробудилась, напрягаясь всем телом и раскрывая свои угольно-чёрные крылья, готовясь напасть на врага в любую минуту. Шинки слабо повернул голову и наткнулся на темный силуэт, который направлялся прямо к нему. Недовольно поморщившись, орудие отвело взгляд. Всë-таки он кого-то разбудил, а ему так хотелось, чтобы на него просто не обращали никакого внимания, хотя это наоборот хорошо, когда есть те, кому есть до тебя дело. Хозяин Касу бесшумно сел рядом с подростком, согнув одну ногу в колене и положив на неë правую руку. На удивление он ничего не говорил, только наслаждался тишиной и подставлял лицо холодному ветру. — Спасибо, что избавил меня от допроса Юкинэ тогда, — пробормотало орудие, его голос показался хриплым, но Касу это ни капли не волновало. Бог бедствия приподнял уголки губ и кивнул. Посидев так еще пару минут, божество вздохнуло и повернулось к Касунэ, который всë никак не мог расслабиться в его присутствии. Почему-то в душе Канки зародилась тревожность, а внутреннее чудовище металось из стороны в сторону, чувствуя опасность, исходящую от Бога. — Ты же понимаешь, что мы должны поговорить? — аккуратно начал Ято, сцепив руки в замок и поддавшись вперёд, внимательно смотрел на Касунэ, который нервно втянул воздух. — Да, — пробормотало орудие, вжав голову в плечи и устремив взгляд на свои руки, которые уже успели замëрзнуть. — Хорошо, — тяжело выдохнул Бог, ему тоже этот разговор даëтся с трудом, но откладывать его никак нельзя, — ты помнишь свои прошлые жизни, я прав? — Что? Почему я должен их помнить? Орудия же забывают всë при… — Канки старался в очередной раз скрыть всë от Бога, но его перебили. — Вот только не лги мне, — Ято нахмурился, — ты можешь мне доверять, я обязательно помогу тебе, обещаю. Орудие пробрала дрожь, глаза растерянно метались, не зная, в чем найти опору, но деваться было некуда. Будь что будет. — Да… Да, ты прав, — проговорил шинки. — Мы обязательно решим проблему с твоими воспоминаниями, придëтся проводить омовение, но ты ничего не бойся, ты сможешь через это пройти, — Ябоку погладил Касунэ по напряженной спине, смотря на его выражение лица. — Но Юкинэ сказал, что через это проходят те орудия, которые осквернили своего Бога, — глаза юноши расширились от страха, — я же… — Нет, ты пока не осквернил меня, однако ты — особый случай. Орудия не должны помнить своë прошлое, а если они его каким-то образом узнают, то превращаются в аякаси, — Бог бедствия задумчиво смотрел в даль. — И ещё, Касунэ. Ты должен пообещать мне кое-что. Подросток вопросительно посмотрел на хозяина. Что такого он должен ему обещать? — Не ходи в свой старый дом, это может привести к ужаснейшим последствиям, — серьёзно проговорил Ябоку. Шинки вздрогнул, в глазах читалось удивление и непонимание. Почему он это ему запрещает? Он должен навестить своих родителей, они же до сих пор думают, что он просто сбежал и не хочет к ним возвращаться! А что ещё хуже, так же думает и Ацуко, парень не хотел делать девочке больно, никогда. — Но я должен с ними увидеться, они же волнуются за меня! Наверное, они думают, что я просто взял и сбежал, а на самом деле я здесь и просто не могу найти подходящего момента, чтобы… — Касунэ. — Прийти к ним! Это ужасно с моей стороны, они столько сделали для меня, а я… — Касунэ, послушай. — Просто взял и бросил их всех! Я пойду к ним и скажу, чтобы я в порядке, особенно Ацуко наверняка за меня пере-… — Пообещай. Мне. — отчеканил Бог, смотря на подопечного снова светящимися голубыми глазами, в которых плескалось недовольство. Шинки посмотрел на Бога, но тут же отвернулся, не желая встречаться с Ябоку взглядами. При каждом таком контакте что-то в душе подростка в панике сжималось, а писклявый шепот твердил, что тот, кто сидит перед ним, очень опасен и его стоит убить. Эти мысли очень не нравились Канки. На просьбу божества орудие покачало головой, тем самым говоря, что оно не собирается ничего выполнять. На это Бог бедствия поднялся с земли, выпрямился и засунул руки в карманы спортивной чёрной кофты, смотря теперь на Касу сверху вниз. — В таком случае, мне придется попросить Юкинэ не спускать с тебя глаз, — уже с ощутимой строгостью сказал хозяин. Не заметив никакой реакции на его слова, Ябоку медленно направился назад к храму, но вскоре остановился и повернул в сторону шинки. — Не сиди долго здесь, на улице прохладно, — бросил Ято перед тем, как скрыться за стенами храма, оставляя орудие в гордом одиночестве.***
Орудие, конечно же, не выспалось. Он поспал всего пару часов, как на зло, ночью он чувствовал себя абсолютно бодрым, но ближе к шести утра спать захотелось невыносимо. Вставать пришлось вместе со всеми, потому что Ято с Юки собирались куда-то идти, шинки так и не понял, куда. — Так, куда мы идëм? — Спросил Касу, сидя за столом на кухне. — Раз в неделю я хожу на тренировку к Казуме, чтобы стать сильнее, ведь я, как никак, священный сосуд. Ято сказал, чтобы ты пошел вместе со мной, чтобы посмотреть. Хотя мы могли бы постараться научить тебя делать черту, — сказал Секки, поедая завтрак. Шинки вздохнул и нахмурился, он угрюмо ковырялся в тарелке, о чем-то упорно размышляя. Вдруг в храм пришёл Ято, а за ним шла Хиери с тем же розовым хвостом. Юки поздоровался с девушкой и улыбнулся ей, похоже та снова «заснула» на уроке и решила придти к своим друзьям. Бог и полуаякаси присоединились к завтраку. Кофуку всë ещё спала, поэтому за столом было только пятеро. Оказывается, Юкинэ часто занимается вместе с Ики разными предметами и делают они это почти каждый день. Секки оказался тем парнем, который просто обожал учиться, а Хиери говорила, что таких детей не часто можно встретить в школе. Когда разговор зашел в не самое приятное для Канки русло, касающегося людской жизни, что заставляло монстра вылезти из щели, чтобы удушающе обвить шею шинки, постоянно касаясь открытых участков кожи, на которой после оставались ужаснейшие ожоги, он поморщился. — Спасибо за завтрак, Дайкоку! — поблагодарил священный сосуд орудие Богини Нищеты, улыбаясь ему. Его напарник сделал тоже самое, им уже пора идти. Ято потрепал мальчиков по волосам и попрощался с ними, тренировка будет на самом деле длиться не так долго, всего около двух часов. Касу был не прочь пойти вместе с Юки, может, и он что-то интересное с этой тренировки вынесет. Как оказалось, Казума — орудие Бисямон, Богини войны. Юки рассказал напарнику о множестве орудий и о том, как Ято раньше враждовал с этой богиней. — Кстати, именно во время боя с ней я стал священным сосудом, — улыбнулся парень, гордо подняв голову, они уже покинули храм и не спеша шли к храму Бисямонтен. — А почему они с Ято были врагами, и что такого произошло, что они перестали ими быть? — Поинтересовался Касунэ. — О, это долгая история. Но всë началось ещё очень давно, несколько столетий назад, я не знаю точно. Как мне известно, Ято убил еë орудия, — пожал плечами шинки, — но произошло одно событие, когда один из еë шинки, уже другого клана, хотел сместить еë с места, однако у него ничего не вышло. Хорошо, что Казума рассказал богине тогда всю правду, поэтому старые обиды постепенно забылись. Касу нахмурился. Ято что, способен кого-то убить? Невозможно, он слишком добрый и веселый Бог для таких действий, хотя наблюдая его необычайную серьёзность по отношению к новому орудию, с этим можно было и поспорить. Шинки дошли до большого храма, путь был не близкий, но благодаря разговорам с Юкинэ они значительно сократили расстояние. Святилище было немного больше, чем храм Кофуку, но ни чем не уступало ему по красоте. Он был громадный, а картину украшала прекрасная погода. Деревья вокруг храма цвели и, похоже, здесь тоже был сад, который в такое время года особенно красив. Касу был здесь впервые, поэтому с таким изумлением рассматривал святилище, Юки же улыбался, глядя на выражение лица напарника, и лишь ждал, когда его учитель выйдет из главных ворот. Они встречались в одно и то же время, стараясь никогда не опаздывать. Хозяйка Казумы была совсем не против их тренировок, теперь они могли это делать не тайно и открыто контактировать с друг другом, ведь их хозяева теперь не враждуют. Один из шинки Бисямон заметил гостей и предупредил богиню о них, она же разрешила им войти на территорию храма, чтобы те подождали Казуму, пока он выполняет еë поручения. Юкинэ и Касунэ зашли на территорию храма, это был большой двор, где шинки могли проводить вместе время. Здесь их было достаточно много для Касу, а внутри святилища, скорее всего, их ещё больше. Орудие не понимало, как боги могут иметь столько орудий, ведь любой может заразить хозяина скверной, а с таким количеством душ этот шанс увеличивался, ведь кому-то может не доставать внимания от Бисямон и из-за этого шинки может уйти в себя. Казума появился спустя пару минут. В глаза бросился достаточно красивый и на вид дорогой костюм. Наверное, он был каким-то заместителем у богини, ведь он по внешнему виду значительно отличался от всех. — Здравствуй, Юкинэ, — поздоровался шинки, поправляя очки рукой, на кисти которой красовалась ало-красная метка. Его взгляд остановился на Касу, отчего орудию стало некомфортно. — Вижу, у Ято появилось ещё одно орудие. — Моë имя Касунэ, — проговорил парень, немного склонив голову. От Казумы он чувствовал не менее сильную опасность, как и от собственного Бога. С чем это было связано, ему неясно, но внутренний зверь хорошо ощущал кого стоит бояться, а на кого даже внимания обращать не надо. — Приятно познакомиться, Касунэ, — кивнул шинки бога войны, — что ж, Юкинэ, пойдем продолжать развивать твои навыки владением боя, мои атаки ты хорошо научился отбивать чертой, ну а теперь я научу тебя отбиваться от настоящей опасности. Касу шёл позади Юки и Казумы, обреченно вздыхая. Он не научился делать черту, а, может, у него и вовсе нет достаточно сильного желания этому учиться, ведь он до сих пор отвергает тот факт, что уже мертв. Он и при жизни видел богов и аякаси, и что? Он же не мертв был тогда. Вот и сейчас всë совершенно тоже самое. Шинки дошли до сада Бисямон. Там очень красиво, была бы воля Касу, он бы отсюда никогда не уходил. Здесь царило такое умиротворение и спокойствие, что можно было с лёгкостью заснуть и не просыпаться никогда, чтобы не видеть тот ужас, что происходит в настоящее время. Однако, Казума и Юкинэ не расслаблялись, они приступили к тренировке, а парень отошел от них в сторону, опустившись на землю, чтобы наблюдать. — А как же мне оружие дать? — возмутился Юки, когда Казума взял в руки что-то на подобии деревянного меча и стал крутить его, чтобы размяться. — В бою с врагом без Бога твоим мечом будет лишь черта, — приподнял уголки губ орудие. Секки тут же встал в боевую стойку и метнул руку к груди, сложив пальцы клином. — Защищайся! Вздрогнув, шинки тут же сделал черту, когда Казума двинулся в его сторону, однако он смог обойти еë и уже с другой стороны атаковать парня. Секки уворачивался от ударов меча, снова делая черту, пытаясь выбить у шинки оружие. Казума отбил летящую на него светлую линию и толкнул Юки на землю, придавив его коленом и приставив деревянный меч к шее. — Слишком медленно, — сделало вывод орудие, отпуская своего ученика. — Твоя главная задача — обездвижить врага на время, чтобы был шанс покинуть битву или выбить у него оружие, чтобы времени на это стало больше. Победить Бога при атаке ты не сможешь никогда, только спасти свою жизнь бегством. Грудь светловолосого тяжело вздымалась, а со лба скатывались капли пота. Он поднялся с земли и сел, устало проводя рукой по мокрым волосам. Касунэ подпер подбородок рукой, с интересом глядя на тренировку орудий. Было захватывающе наблюдать за их быстрыми движениями и точными атаками шинки Бисямон, а Юки казался для него хорошим бойцом, ведь, по его рассказам, они многое пережили вместе с Ято и выглядели отличной командой вместе,***
— Ну что, как тренировка? — спросил Ябоку, встречая свои орудия у входа в храм. Заметив, что Юки разбил локоть, Бог нахмурился. — Казума строгий тренер… — пробормотал Касу, опустив взгляд, когда встретился с ярко-голубыми огоньками. — Ещё какой строгий, блин! Мне еще многому научиться нужно, — вздохнул шинки, заходя в храм. Божество зашел вместе с шинки в дом, прося Дайкоку, который как обычно хлопотал на кухне, экспериментируя с разными блюдами, достать аптечку. На что орудие богини нищеты начало недовольно бубнить о том, насколько этот «Бомжебог» ему уже надоел, но аптечку всë же подал. Кофуку взволнованно спросила, зачем Яточке понадобилось это, на что Бог сказал: «Юкинэ немного поранился на тренировке, но с ним всë в порядке». Светловолосый парень сидел на диване, позволяя Ято обрабатывать свой локоть, иногда недовольно шипя от боли. Вскоре место ранения было заклеено пластырем, а других травм, по словам шинки, у Юки не было. — Казума сказал ещё потренироваться с тобой, так как ты лучше владеешь оружием и можешь дать более углубленные знания, чем он, — пробормотал Секки, наблюдая, как хозяин убирает аптечку. — Правда? Он так и сказал? — счастливо улыбнулся Бог, понимая, что его назвали способным бойцом, — конечно, я научу тебя всему, что знаю сам, а потом ты передашь эти знания Касунэ, когда сможет делать черту. Орудиям не помешает владеть хотя бы малой теорией ведения ближнего боя. Юкинэ дали новую одежду, чтобы он переоделся, потому что та была вся в грязи. Хозяин сказал, что если орудие устало, то их занятия можно начать завтра, однако Секки был решительно настроен и хотел продолжить тренироваться сегодня, а также завтра. Решено, что они будут тренироваться каждый день по часу, такими темпами, священный сосуд должен был стать гораздо сильнее и не бояться отсутствия Бога рядом или неожиданной атаки его давних врагов. Бог и орудие вышли во двор, услышав вслед наставления Дайкоку, чтобы они ненароком не разрушили им весь храм. Касунэ этому улыбнулся, садясь на крыльцо, что было довольно холодным. У Бога в руках была откуда-то взятая деревянная палка, он не вставал в какую-то позицию, как Казума, а только расслабленно стоял, смотря на сосредоточенное выражение лица Юки, который в любой момент был готов начать защищаться. Вздохнув, Касу перевел взгляд на красивый закат, который окрасил небо в нежно-розовый. На только начавшуюся битву, которая сопровождалась скользким скрипом чей-то обуви по мокрой траве и падением тела на землю, шинки уже не обращал внимания. Мысли унесли его далеко от этого места, приятный свежий воздух заставил расслабиться и с наслаждением прикрыть глаза, вдохнуть аромат цветов, которые продолжали благоухать во дворе Кофуку. Он размышлял о своей дальнейшей жизни с Ято и Юкинэ, пусть прошла только неделя, но он уже привык к ним и относился не как к чужим людям. Ему по-настоящему было комфортно с ними. Бог и шинки поддерживали его и старались помочь, если орудию становилось плохо. Это так приятно — чувствовать заботу от других,Ты променял любящую семью на какого-то бродягу, который совершенно случайно подобрал тебя.
Дыхание сбилось, а ладони сжались в кулаки на коленях до побеления костяшек. Взгляд снова метался, хотя увидеть хоть что-то перед собой, однако пелена слез не давала этого сделать. Только недавно теплый и приятный ветер сменился на холодный, который пронизывал каждую клеточку осквернённой души, заставляя еë жалобно сжаться и забиться в самый дальний угол, желая спрятаться от невидимого врага, который дышал прямо в спину.Ты так просто забыл о тех, кто заботился о тебе, жалкое ничтожество.
— Нет… Нет, это не так… — одними губами шептал шинки, опустив голову. — Я… Люблю их…Ты эгоист, думающий только о себе, лучше сдохни.
Это закончилось неожиданно и спонтанно. Он снова смог видеть и слышать, что происходит вокруг, однако он это не воспринимал, лишь загорелся идеей прямо сейчас пойти к родному дому, чтобы доказать, что он ни о ком не забыл и до сих пор любит родителей и Ацуко. Вдруг Ябоку выронил палку и резко дотронулся до шеи, на которой участок кожи сильно пульсировал. Заметив то, как хозяин болезненно шикнул и опустил голову, он сразу ринулся к нему, спрашивая, что случилось. — К-касунэ… Черт… — прошипел Бог, по руке уже начала распространяться скверна, вид которой заставил орудие сжаться в ужасе. Воспользовавшись тем, что на него никто не обращает внимания, шинки пошел прочь с территории храма, направляясь в город. Ему было всë равно на состояние своего Бога, ведь он ему никто, он лишь тот, кто временно приютил Касу у себя, а метку на запястье он найдет способ стереть, и тогда точно заживет прежней жизнью. Пришлось прибавить шаг, когда орудие услышало, как к нему кто-то в спешке направляется, зовёт. Орудие резко заворачивало в разные переулки, всем телом чувствуя прожигающий взгляд преследователя. Он уже перешёл на бег, желая оторваться от хвоста. Он не хотел, чтобы кто-то посторонний пришёл вместе с ним к его дому, поэтому пришлось постоянно петлять, как заяц. Спустя некоторое время, шаги позади совсем стало не слышно, и шинки наконец смог выдохнуть и отдышаться. Вдалеке виднелась до боли знакомая крыша, а ближе стояла та самая машина, на которой отец возил Ацуко и Иоши в новую школу. Сердце больно сжалось, он так соскучился и сейчас боль отступит, теперь они снова все будут вместе. Открыв калитку и зайдя на территорию дома, оружие ступило на порог. Он колебался, ему было стыдно перед родителями за такое долгое отсутствие, они же места себе не находили и наверняка искали Иоши, а он практически всегда находился в храме Кофуку и не мог прийти раньше, чем сейчас. Тихо открыв дверь, подросток зашел внутрь дома, на глаза сразу же бросились родители, которые сидели за столом и пили чай. На лице парня расцвела счастливая улыбка. — Мам, пап… — пробормотал Канки, замявшись у двери и не решаясь подойти к родителям, чувствуя перед ними ужасную вину. Заметив, что они никак не реагируют, он поднял голову и посмотрел на них грустными глазами, — простите меня, я понимаю, что поступил ужасно… Снова игнорирование. Подросток всë-таки сдвинулся с места и аккуратно подошел к родителям, садясь за стол рядом с отцом. Папа и мама ничего не говорили друг другу, только задумчиво смотрели в никуда, медленно попивая чай. Отец отставил кружку от себя, встал и пошел мыть посуду, а мама так и осталась сидеть с пустой кружкой, не вставая. — Она не ходит в школу уже два месяца, — проговорила грустно мама, сильнее сжимая пальцы. — Я предлагал тебе отвести еë к психологу, это большая травма для ребенка, ведь еë родной брат, который всегда был с ней, а тут… — Покачал головой мужчина, садясь рядом с женой и обнимая еë за плечи. — Это большое горе для всех нас… Касунэ нахмурился, наблюдая за опечаленными родителями, которые ни в какую не хотели замечать его. Он встал и подошел к ним, стоя сзади. Руки шинки стали ужасно холодными, может из-за холода, а может из-за липкого страха, который тихо подкрадывался к нему. — М-мам, пап, вы чего? Я же здесь, я вернулся! Я не хотел вас бросать, это вышло случайно! — воскликнул подросток, опираясь ладонями об стол и заглядывая в лица отца и матери. Спустя пару минут орудие так ничего и не добился, только родители перешли в другую комнату, также игнорируя собственного сына. Подросток быстро поднялся на второй этаж, надеясь, что с сестрой всë хорошо, потому что слова родителей его знатно напрягли. Он почти прошёл мимо своей комнаты, но остановился и решил зайти в неë. К сожалению, дверь была заперта, это расстроило подростка ещё сильнее, теперь он был мрачнее тучи, но старался натянуть улыбку, чтобы обрадовать свою сестру тем, что он наконец вернулся и никогда больше не покинет еë. Приоткрыв дверь, Касунэ зашел в комнату Ацуко. Девочка лежала на кровати спиной к двери и, похоже, не услышала, как к ней вошли. Старший брат подошел к младшекласснице, однако вскоре он встал в ступор, как только увидел заплаканное лицо девочки с пустым взглядом. Вместо ярко-зеленых глаз, которые всегда светились счастьем, были глаза полные печали цвета выцветшей прошлогодней травы. Парень присел на корточки перед кроватью, протянул руку к шелковым волосам сестры, которые сейчас были совсем растрепаны. — Я вернулся, Ацуко, прости меня… — проговорил подросток, заглядывая девочке в глаза. — Ты слышишь меня? Девочка, так же, как и родители, никак не реагировала на его слова, она поправила локон волос и уткнулась носом в подушку, вовсе отворачиваясь от брата и судорожно вздыхая. Опешив, парень сел на кровать, сложив руки на коленях и недоуменно смотрел на Ацуко. — Я понимаю, что я вас очень сильно расстроил, но… Я не хотел этого! Послушай меня, Ацуко, пожалуйста! — воскликнул парень так, что его точно можно было услышать, но девочка даже не дернулась от громкого восклицания брата. Шинки уже хотел дотронуться до неë, как вдруг его голова загудела, а перед глазами поплыло. Мерзкий писклявый голос заговорил в его разуме, перекрывая все остальные звуки в мире. На этот раз их было несколько и все они перекрикивали друг друга, хотелось закрыть уши руками, чтобы вовсе не слышать, но это было бесполезно. Как только приступ прекратился, орудие встало с кровати и подошло к стене, оперевшись о неë и раздумывая над тем, как привлечь внимание семьи, и какова причина их игнорирования, может быть—…Ты уже мертв
Шинки дернулся, стараясь не обращать внимания на голос в голове. Это всё ложь, грязная ложь… Неожиданно его внимание привлекла тумбочка у кровати Ацуко, на которой стояли семейные фотографии в рамках. Подойдя к ней, парень взял одну из них, на которой был изображён он сам, а в уголке… Чёрная лента. Рука задрожала, а пальцы, которые уже не слушались, выронили фотографию с громким стуком, из-за которого Ацуко сильнее вжалась в подушку, что-то недовольно промычав. Шинки сначала медленно отошел к стене, что-то постоянно шепча, не желая верить в увиденное. К нему резко пришло осознание происходящего. Он на самом деле мертв. Его никто не видит, потому что он уже покойник. У него больше ничего не осталось, совсем ничего… Подросток поджал губы и совсем не заметил, как слезы начали катиться по щекам. Даже если никто его не видит, он всë равно как можно тише вышел из комнаты сестры, чтобы не разбудить. Через пару мгновений он уже покинул дом, на улице совсем стемнело, а это значит, что аякаси теперь ведут себя гораздо активнее, чем днем, но орудию было плевать. Его ноги задрожали и вовсе подкосились, падая на колени, на холодный асфальт. Касу не знал, что ему делать, его всего разрывало на куски от боли и казалось, что скоро он умрет от удушения, потому что никак не мог глотнуть хоть немного воздуха. Ах да. Он уже мертв. — Больно, не правда ли? — Спросил кто-то, садясь рядом с Иоши и приобнимая его за плечи. — Я могу помочь тебе избавиться от неë. Касу поднял глаза и встретился с ядовито-фиолетовыми огоньками, которые с искрой любопытства от некой забавы глядели на орудие. Подросток отвернулся, снова уставившись в никуда. Сил не было совершенно ни на что, он был готов заснуть прямо здесь и больше никогда не просыпаться, никогда не слышать этих голосов в голове и не помнить родные лица, которые исказились ужаснейшей болью. — Просто не сопротивляйся, это произойдет быстро, — расцвела мерзкая ухмылка, шинки чувствовал, как двойник с силой нажимает на его плечи. Кожа тут же вспыхнула огнём с характерным шипением. Когда скверна почти дошла до лопаток, копия неожиданно остановилась, а вдалеке парень слышал чьи-то быстрые шаги, которые с большой скоростью становилось всё приближались. — Вот ты где, — Юкинэ остановился рядом с напарником и резко дернул его за руку, чтобы тот поднялся с земли, — пошли. В глазах Секки пылали огни, он всей душой хотел защитить хозяина и сделать так, чтобы он не страдал, поэтому шинки шёл быстро, не обращая внимания на то, что Касу постоянно спотыкался и не успевал за ним. К храму Кофуку пришла Хиëри и, скорее всего, они вместе с Дайкоку уже позвали тех, кого нужно, для проведения омовения. Они добрались до храма спустя минут десять, которые казались Священному сосуду целой вечностью. Ябоку уже опустился на землю, тяжело дыша. Скверна покрыла его щеку и полностью шею, неподалёку от Бога стояли Казума и Маю — прошлое орудие хозяина до Юки. Секки чуть ли не толкнул напарника подальше от себя, ближе к Казуме, и подошел к своему Богу, опускаясь к нему на корточки. Касунэ не мог как-то обидеться на друга, сейчас он чувствовал лишь тупую боль и апатию, он не знал, ради чего стоит здесь и ради чего ещё существует. — Маю, я думаю, что ты не понадобишься, — проговорил Юкинэ, подходя к шинки, тем самым окружая осквернëнное орудие. — Почему это? — Удивленно спросила зеленоглазая девушка в белом кимоно и с красным поясом на талии. Касу сразу понял, что сейчас она служит Тендзину, потому что он раньше видел таких девушек у его храма. Раньше… — Даже не думай, Юкинэ. Ты ещё ни разу не участвовал в омовении, это опасно. И тем более, ты можешь пригодиться своему Богу в качестве орудия, — строго ответил Казума, стоя позади Канки. Вздохнув, светловолосый всë таки отступил, отходя от Казумы и садясь на крыльцо, грустно глядя на страдающего хозяина. К нему подсела Хиери, которая до этих пор была совсем не слышна и не видна, она приобняла Секки, стараясь хоть немного его успокоить. Мимо них прошёл мужчина крепкого телосложения, шаги которого можно было определить мгновенно. Он подошел к Канки, прося его снять верх ненадолго. Юкинэ поморщился, у него было дежавю, которое было не из самых приятных. Он до сих пор чувствовал вину перед Ято за то осквернение, оно принесло ему много боли и Юкинэ непосредственно был тому причиной. Сейчас он наблюдал за тем же процессом, испытывая те же самые чувства, но шинки всячески притуплял их, чтобы не доставить Ябоку ещё большие страдания. А рядом с Касунэ так и продолжали мерцать фиолетовые огни, скрытые от чужих глаз. — Мы очищаем дух, принадлежащий Богу Ято и сохраняем имя, дарованное ему, — начал церемонию очищения Дайкоку, сложив пальцы клином. Касу на это никак не отреагировал, он стоял на месте с опущенной головой. На лице уже давно высохли слëзы, но было так чертовски больно. Что-то продолжало высасывать из него все соки, так и не отпуская. — Скверна и алчность уйдут прочь, останется искренняя, уверенная и чистая душа, — Казума продолжил, упрямо смотря в спину новому орудию Ябоку, он всë ещё помнил прошлое очищение и оно было тяжелым, почему-то ему казалось, что это омовение будет не менее трудным. — С очищенной плотью, освободится он! — воскликнула Маю, три черты одновременно заточили орудие в клетку, не давая шансов покинуть небольшой участок земли. Касунэ вздрогнул, словно пробуждаясь от сна. Его охватило странное чувство сильной скованности, он огляделся и только сейчас заметил, что был уже заточен. Голоса в голове вопили, что есть мочи, поэтому орудие застонало, касаясь холодной рукой тяжёлой головы. Кто-то рядом с ним бился о светлые линии, желая скорее вырваться на свободу. Черта была похожа на мутное зеркало, через него мало чего можно увидеть, поэтому Канки видел только мутные пятна, которые он еле мог разобрать. Тело пронзила резкая боль, которая заставила подростка вскрикнуть, из него будто резко и сильно вырывали внутренние органы, а затем кидали обратно, не обращая никакого внимания на состояние подопытного. Его пробила дрожь, он не понимал, что с ним происходит и почему черта так действует на него. Он не ожидал настолько сильной боли. Упав на землю, шинки стукнул по барьеру кулаком, правой рукой с силой сжимая траву, с корнем вырывая клок. — П-прекратите… — прошептал Канки, поднимая голову на других шинки, которые сосредоточенно продолжали держать грани. — Признайся, что ты сделал, Касунэ! — прокричал Дайкоку, на улице поднялся ветер, который пробирал до костей. От этих слов глаза Канки расширялись. Что он сделал? Что сделал?! Да он ничего не делал! Он испытывает такие страдания уже долгое время, так он ещё и виноват в чем-то?! Продолжить мысленно недовольство он не мог от очередной порции боли, которая выворачивала его наизнанку. Шинки начал задыхаться в кашле, выплевывая густую черную смесь. На глазах выступили слезы, подросток снова видел больницу, в которой он пробыл всего пару дней, там и встретив свою смерть. — Ничего не выходит! — прокричал Казума, с силой сжимая правую руку, чтобы та не дрогнула ни на секунду. Канки не заметил, как быстро летело время. На улице уже стояла ночь, только светлые стены грани хорошо освещали двор храма. — Касунэ, сознайся в своих грехах! Но Касунэ не слышал, голоса наполнили его разум, они кричали, настолько громко, что, казалось, из ушей скоро пойдет кровь. Шинки уже мечтал о смерти, он уже слишком натерпелся и ему этого было достаточно. Только если смерть будет без перерождения, в таком случае это будет хуже Ада. Парень просто сойдет с ума и будет продолжать умирать снова и снова, уже от собственных рук. Девушка с розовым хвостом подбежала к клетке, пытаясь что-то сказать Касу, но он смотрел на неë пустыми глазами, безвольной куклой лежа на холодной земле. Из уголка рта текла чёрная жидкость, постепенно капая на зеленую траву. — Хиëри, позови какого-нибудь Бога с орудием! — воскликнул Казума, понимая, что этого мальчика уже ничего не спасëт, его метка почти покрылась Северной. Ики мешкалась, еë взгляд непонимающе бегал по орудию Бисямон. — Хиери, нет! — послышался крик охрипшего голоса, Ято ещё находился в сознании, рядом с ним сидел его шинки, обеспокоенно глядя на него. Бог начал предпринимать попытки встать, что было очень нелегко. Спустя пару попыток он смог сесть, застонав от боли. — Я сам… Сделаю это… Глаза девушки расширились от шока, Ябоку продолжал подниматься, иногда чуть ли не снова падая на землю. Юкинэ подскочил к нему, пытаясь убедить не делать этого и найти другой способ, но божество не слушало. Он наконец смог выпрямиться и еле подойти к клетке. — Уберите линии, — проговорил Ябоку, стоя на дрожащих ногах. Надо было сделать это быстро, иначе вскоре он упадет и не сможет встать. От голубых глаз веяло холодом и решимостью. — Но Ято… — пробормотала Маю, неуверенно смотря на свои пальцы, сложенные клином. — Я сказал убрать линии! — прикрикнул Бог, снова начиная закашливаться. Слова хозяина покорили Юки, Ябоку начал вызывать у него страх. Таким своего хозяина шинки ещё никогда не видел. — Прости меня, Юкинэ… Явись, Секки! Шинки обожгло скверной хозяина, он дëрнулся, но старался сохранять самообладание. Барьер рухнул в ту же секунду, Канки смог со свистом вдохнуть полную грудь воздуха, хотя это и было дико больно. Он приоткрыл глаза, увидев перед собой знакомые коричневые ботинки, но шинки не мог вспомнить чьи они. Скверна начала сильнее разрастаться, а разум окончательно затуманился. Острые клинки рассекли воздух.