Обратный путь [Kaerimichi]

      Юки босыми ногами легко рассекала меж своей комнатой и комнатой Майки. Пентхаус был погружен в темень: все шторы были задернуты, их плотная ткань не позволяла ни одному огоньку ночного города просочиться внутрь. Глухая тишина давала воображаемую свободу, казалось, грудь вздымалась легче обычного. После увольнения управляющей было решено, что до тех пор, пока хитрый паренек, шустро вставший на ее место, не освоится с управлением, в ночное время персонал будет освобожден от службы. Казалось бы, это было сделано затем, дабы упростить работу новичку, но, лишь призадумавшись, можно догадаться, что кредит доверия к нему был равен нулю и на деле это все было сделано ради того, чтобы не позволять находиться в момент уязвимости в опасной близости тому, кто еще не заслужил доверия.       Двадцатишестилетний паренек, быстро смекнувший, в чем было дело, был смышлёным, потому не рвался рьяно доказывать обратное, выбрав стратегию деликатного подхода к сближению. Он действовал, следуя одному ему известному плану. Он долгое время метил на это место: наблюдая, исследуя и дожидаясь удачного момента. И когда этот момент настал, недолго было ждать действий с его стороны. Но он не мог сбавить бдительность и расслабиться, даже когда стоило ему сесть на желанное место. Понимая, что на него в первое время будет обращено повышенное внимание, он рассчитал порядок действий в соответствии этому.       В плане восхождения фактором внезапности выступила незваная гостья резиденции. В своих расчетах, где ключевой фигурой была госпожа Сано, он не мог предугадать, что появится такой неожиданный субъект, который положит долгожданный всеми конец в генеральском сражении между госпожой Сано и управляющей. Многолетняя битва длилась непозволительно долго не только для обеих сторон, но и для сторонних. Парень всегда цокал на нерешительность госпожи на завершающем ходу. «Свершилось!» — ликовал он, когда это наконец случилось. А после того, как взбудораженность прошла, он осознал свою оплошность.       Приведенная госпожой Сано девушка пусть и была в начале причиной шока окружающих, но после, увидев отношение глав Брахмы к ней, в частности босса, интерес сотрудников погас. Безразличие. Вот что они показывали ей. Девушка все время находилась в комнате госпожи, а если и выходила, то всегда в сопровождении госпожи, где приоритет, естественно, уходил к госпоже. Блеклая, вставшая на второй план, она была проигнорирована всеми. Что было зря. Последствия этого познали все. Половина слуг была уволена, а остальным пришлось подмяться под нового управляющегося.       Словно цветок после удаления вредителей, Юки стала чаще выходить за пределы своей комнаты. «Ночная красавица» разгуливала ближе к вечеру, заметно оживляясь на глазах. Приподнятое настроение их дорогого цветка заметили все, скапливаясь с началом заката в резиденции. Ради такого не в тягость было самим и ночной перекус устраивать, и после убираться.       Оставаться ночевать в резиденции толком не получалось: не было места; а единственную комнату, помимо двух, которая изредка пустовала без своего хозяина, Какучё, было запрещено занимать. Посему, с царствованием ночи, жизнь в пентхаусе застывала, поскольку даже единственные активные обитатели, Юки и Майки, были подобно призракам, слоняющимся по округе.       Пустование резиденции никак не отменяло запрета для Чиеко на появление перед глазами Майки. Большую часть времени Юки не спала, находясь либо с Майки в его комнате, либо на первом или третьем этаже. Но даже тогда Майки мог присоединиться к ней и молчаливо сидеть около нее. В эти минуты Чиеко издалека наблюдала за госпожой Юки и, словив пронзительный взгляд босса, тут же убегала обратно в комнату: дожидаться женщину, с довольной усмешкой прислушивающуюся к топоту стоп девушки.       Безмолвная, но не невидимая обида засела в груди молодой девушки. Она надеялась, что после полного выздоровления госпожи и выяснения отношений между ними они станут чуть ближе. Ее постигало разочарование, когда госпожа Юки заполняла все свое время боссом или чем-то еще, что она находила. Методом исключения, времяпровождение вместе, которое у них оставалось, это были завтраки и обеды и, ставший уже редкостью, сон вместе. Если Юки и ложилась к Чиеко, то ненадолго, и та, полежав немного, вскакивала заниматься делами. Девушка уже не удивлялась своему желанию выкинуть все книги госпожи: Юки могла ночами сидеть за ними, вместо того чтобы занимать место около Чиеко. Она нередко просыпалась посреди ночи и обнаруживала отсутствие госпожи по остывшему месту рядом, а потом обиженными глазами глядела на силуэт женщины, сидящий в темноте.       — В этот раз Вы вернулись раньше. — Вдруг раздался голос. Хирото, заслышав осторожные шаги, разлепила глаза, уставившись ими на залезающую на кровать госпожу. Очередная одна и та же ночь.       Та, застигнутая врасплох, испуганно дернулась, но быстро вернула себе расслабленное выражение лица.       — Так ты еще не спишь или проснулась из-за меня? Время позднее, тебе стоит спать. — Раскрывая одеяло, Юки попыталась погладить по макушке Чиеко, но та хмуро уклонилась.       — Не такое позднее по сравнению с Вашими другими возвращениями.       — Звучит так, словно ты обижена. — Сдавшись в своей попытке задобрить девушку, она откинулась на спину и легла рядом с ней.       — А что, если и так? Вы все время проводите с господином Майки, когда же Вам заметить это, — саркастично заметила Хирото. Она уложила руки под голову и повернулась к ней лицом.       — Еще чуть-чуть, и я начну подумывать, что ты ревнуешь к Майки. — Посмеявшись, она так же повернулась к ней.       — А Вы пытались это узнать у меня? — Серьезный голос девушки не давал спуску непринужденному отношению госпожи.       — Ох, моим же конем, — аки сраженная, ответила Юки.       — Госпожа-а-а, — устало протянула девушка.       — Мы же договаривались опустить это обращение.       — Мы остановили наш спор на том, что я называю Вас «госпожой Юки». Неужели Вы совсем забыли? — Укоризненно взглянула Хирото.       — Да? Прости-прости, совсем вылетело из головы. — взлохматила она чужие волосы. Она была рада, что девушка капельку растаяла и позволила это сделать.       Чиеко молча поддалась чужим рукам и посмотрела на скопившуюся усталость на дне глаз госпожи.       — Я совсем перестала Вас понимать. Почему, если Вы не можете уснуть около босса, неустанно идете к нему?       — Второй раз за эту ночь удивляешь меня, малышка. — Рука Юки застыла. — С каких пор заметила или это просто догадки?       — И то, и то, наверное. Я вижу, как порой Вы даже моргать забываете около него. И видя это, я не понимаю, почему, если Вам так бывает тревожно, Вы продолжаете находиться с ним рядом. — Ее брови свелись к переносице, и взгляд опустился.       — Малышка… ты права, Майки угроза, но что я могу поделать? Его состояние вызывает меня дичайшую тревогу, но бросить его я не могу. Разные мысли останавливают меня каждый раз, когда находясь на краю безумия я замахиваюсь на него спящего, — призналась Юки. Да, она пыталась пару раз убить Майки, когда тот засыпал рядом с ней. Но закончить безумную идею ей не позволяло сожаление и больная зависимость.       — Нету ли другого способа выбраться ото всего?       — Может и есть, но единственное до чего я могу додуматься включает лишь смерть.       — С таким настроем, не удивительно, что Вы страдаете бессонницей. Мне интересно, а что Вы делаете вне резиденции, когда не можете уснуть? — сердце Чиеко улеглось, когда она поняла, что все действия госпожи направлены не на то чтобы избегать его, а на то чтобы скрыть бессонницу.       — Брожу у себя на этаже, в лаборатории. Кстати, чем часто пользуется Хару и донимает меня. Развлекаю себя перепалками с ним. А у себя дома читаю, трачу время просмотром телевизионных шоу. Шторы обычно задернуты, так что, если не следить за часами, можно не заметить течения времени.       — Течения времени? Надеюсь, Вы не забываете о еде?       Думая над ответом, Юки с провинившимся видом отвела глаза.       — Ха, — выдохнула девушка. — Госпожа, как же Вы питаетесь?       — Ну, в основном перебиваюсь перекусами тут и там и быстрорастворимым кофе, а когда уже совсем ноги не держат и тело слабеет, вспоминаю про полноценную готовку, — призналась она.       — Вы ведете ужасный образ жизни, — с укором сказала Хирото.       — Какой есть. — Пожала плечами госпожа. — Но благодаря тебе я вспомнила о таких вещах, как радость от покупок, вкусная и регулярная еда и развлечения, помимо бильярда, стрельбы и выпивки. — искренне ответила Юки, расплывшись в не поддельной улыбке.       Смутившись, Чиеко с красными щеками зарылась в одеяло.       — Подождите! — вспомнив что-то, она резко вылезла из-под одеяла. — В первое время, когда мы прибыли сюда, Вы же нормально спали, нет? Вы притворялись? — продолжила сама за себя Чиеко, когда ответа не последовало.       — Я не знала, как подступиться к этой теме, поэтому, поспав несколько часов, продолжала лежать с закрытыми глазами.       — Я не буду говорить, что Вам стоило пораньше рассказать про это, но хочу поблагодарить, что не заставили себя до конца притворяться и открылись мне.       Давить на госпожу за это не было смысла. И без этого скрывать такое ей было ужасно тяжело. А уж поделиться возможными причинами тем более.       — Госпожа Юки, спасибо, что доверились мне. — Улыбнувшись, она мягко дотронулась до лица госпожи. — Я очень ценю это. Мне приятно осознавать, что госпожа может полагаться на меня.       — Чиеко… — Она притянула девушку к себе и прижалась к ней. Хирото понимающе подчинилась и обвила госпожу руками, легонько похлопывая ту по спине.       — Мне стоит избавиться от того, что я мечусь между тем, что виню его иль же себя. Когда не сваливаю все на него, то обвиняю себя. Всегда думаю, что было бы, если бы тогда я осталась и призналась во всем.       — Когда «тогда»?       — Осенью две тысячи пятого, на Хэллоуин, Майки потерял своего лучшего друга, с которым они вместе росли, а после и банду, состоявшую тогда из детей, вместе создали. Его звали Баджи Кейске. Милый ребенок с клыками, которые выглядывали, когда он улыбался. Он был шумным, но верным Майки. Таким он остался до конца. Ярким и преданным друзьям. — После воспоминаний о светлом ребенке и постигшей его участи горькая улыбка не могла не появиться на губах. — В то время я избегала контакта с окружением и семьей Шиничиро. Но ввиду связи с братьями Хайтани, я всегда была в известности о новостях из мира банд. Я была шокирована смертью близкого друга Майки. Я имела неоднозначные чувства к этому мальчику, ведь он был тем, кто причастен к смерти Шина. Но все же понимала, как, вероятно, трудно переносил его кончину малыш Майки.       — Простите, что перебиваю. — Чиеко немного отодвинула госпожу от себя, чтобы посмотреть на нее. — Друг босса был причастен к смерти господина Шиничиро? — недоумевая, спросила она.       — Долгая история, но, если кратко, — неудачный выбор подарка друзей Майки к его дню рождения привел к несчастному случаю при ограблении мото-магазина, которым заправлял Шин.       Чиеко прикусила губу, раздумывая над всем. Как же трагично складывались обстоятельства в их жизнях.       — Шин не успел представить меня своей оставшейся семье. Он познакомил меня лишь с Изаной, про которого Майки и догадки не имел. Как ни посмотри, было без вариантов в открытую подойти к нему. К тому же я не была мастером слов и утешений, да и сейчас им не являюсь, потому, с двойственными ощущениями и с противоречащей себе самой надеждой одновременно встретить и не встретить его, я уповала на волю судьбы и бродила по Токио, пока в один день не столкнулась с ним на набережной. Я мало верила в свой успех, но, как и в случае с Раном, похоже, фортуна решила поставить мне подлянку.       — Случай с Раном?       — Я хотела бы тебе рассказать об этом, но если сделаю это сейчас — тебя это лишь запутает.       — Опять скрываете, — обиженно сказала Хирото.       — Не дуйся. Заметь же, что несмотря на свои слова, я продолжаю рассказывать о себе.       — Вы правы… — затихла Чиеко. — Простите, что перебила Вас.       Юки смотрела на осунувшуюся Чиеко. Ей жаль, но это все то с чем она может утешить ее. — На чем я остановилась? Так вот, мы встретились с ним где-то за две недели до Рождества. Шел первый снег…

***

      — Эй-эй, малыш, — раздался неизвестный женский голос. Была полночь, большинство людей уже сидело грелось дома или направлялось туда. На набережной, где девушкам не стоило бы находиться в такое время, в пяти метрах от него с раскрытым над ней прозрачным зонтиком стояла она, обращаясь к нему. Под ее коричневым пальто выглядывала школьная форма элитной школы.       Майки огляделся по сторонам, проверяя, к нему ли она обратилась.       — Да-да, я тебе. Чего такой грустный сидишь в одиночестве? Неужели девушка бросила или чего еще? — Она вела себя нарочито непринужденно. — Хэллоуин неудачно провел? — не дожидаясь ответа, продолжила она. Юки знала, что эти слова должны вызвать реакцию у Майки. И не прогадала.       Он, смерив ее звериным оскалом, собрался уйти.       — Стой, останься, поговорим. Как ты видишь, мне тоже хреново.       Он остановился и посмотрел на нее. Действительно, если приглядеться, то видно, как ее щека чуть опухла, а синяк по очертаниям напоминал ладонь.       — Кто тебя так? — стальным голосом спросил он.       — Злой, злой хрыч. Воспитываешь видишь ли, — она усмехнулась.       — Девочек бить нельзя.       — Кто бы ему вдолбил это, — пока она говорила это, в голову девушки пришли образы двух людей. Но к сожалению, это невозможно. Оборванцы с улицы не могли сравниться с крупной организации.       Они замолчали. Воспользовавшись образовавшимся молчанием, она сократила расстояние между ними. Юки медленно подходила, вглядываясь в его лицо в поисках дозволения идти дальше. Она, довольная, встала впритык к нему.       — Чего ты хочешь?       — Ничего особенного. Как и говорила до этого, просто поговорить.       — У меня нет настроения разговаривать.       — Тогда можешь просто послушать историю.       — Валяй. Но если не понравится — прихлопну.       — Не ты ли говорил, что девочек трогать нельзя?       — Но припугнуть можно. — Он подпер рукою подбородок и посмотрел прямо на неё.       — Ох, и как начинать после такого. — Девушка театрально начала охать и вертеть головой.       — Рассказывай уже, не то реально прихлопну.       — Сейчас. Так вот, слушай, ты знал, что души совершивших благородные дела путешествуют по свету сорок девять дней, после чего перерождаются, дабы прожить лучшую жизнь?       Майки покачал головой.       — Продолжай.       — В этом путешествии на своем пути, проходя испытания души, они встречают десяти царей потустороннего мира, которые судят их. Вследствие чего в народе говорят, что, дабы облегчить этим душам их дорогу, можно помолиться за них этим десяти царям, во главе которых стоит хозяин преисподней — Эмма-дайо. Разве это не круто? Одной молитвой мы можем ускорить перерождение одной светлой души. — Сунув рукоятку зонтика под подмышку, она сложила руки в молитвенном жесте.       Майки задумчиво процеживал рассказ девушки. Она будто специально рассказала это, зная о его потере и событиях минувших дней.       — Зачем ты мне это рассказываешь? — Он с подозрением покосился на нее. Несмотря на резкость, атмосфера между ними не сильно накалилась. Они все так же изможденно стояли, кто на последних силах, а кто благодаря еще не оборвавшемуся голосу разума.       — Делюсь наболевшим. Я потеряла кое-кого очень важного и не успела как-либо ему помочь. Только жизнь усложняла и неприятностей добавляла, поэтому эта история дает мне хоть какое-то облегчение, что я могу как-то помочь. — Она не отрывала взгляда от глади воды. Чуть прохладный ветер заставлял продрогнуть.       Услышав хлопок, она повернула голову к мальчику. Майки повторил ее жест и, закрыв глаза, сложил ладони. Она сомкнула глаза вслед за ним. Простояв минуту, они открыли глаза и повернулись друг к другу.       Просияв легкой улыбкой, она вытащила из кармана конфеты и протянула их ему.       — Вот, награда. За то, что выслушал и остался до конца.       Он взял с ее ладони сладости и пригляделся.       — Они из магазина с розыгрышами. Эти конфеты только на вид сладкие, на самом деле они очень кислые, что аж слезы текут. Так что можешь смело плакать и говорить, что конфеты дурацкие попались.       — Кто ты вообще такая?       — А как бы ты хотел, чтобы я представилась?       — Желательно имя, фамилию необязательно, и откуда ты взялась. — Он развернул одну конфету и положил в рот. Раскусив ее, он поморщился. — Черт, и вправду очень кислые.       — Я предупреждала. — Она засмеялась с того, как смешно высовывал язык Майки.       — Что там с именем-то? — Проглотив конфету, он перестал отвлекаться.       — К сожалению, его назвать не могу. — Она демонстративно нахмурила брови и покачала головой.       — А как тогда можешь представиться?       — Как могу? — Она призадумалась. — А, точно! Я Фурари-би. — Юки протянула ладонь для рукопожатия.       — Ёкай? — с неверием спросил он.       — Да! — звонко ответила девушка, радостная оттого, что мальчик узнал имя. Озорными глазами она указывала на свою протянутую ладонь.       — Нет уж нет. — Он отказался пожимать ей руку.       Она сделалась шокированной и оскорбленной. «Что-то это мне напоминает». Девушка вспоминала схожий момент при знакомстве с Раном.       — Это единственный твой способ представиться или есть пореалистичнее? — скептически спросил Майки.       — Пока только единственный, — она опустила руку.       — Ха-а. — Глубоко вздохнул он. — Ладно, так уж и быть, в честь того, что ты успокоила меня. — Он взял ее ладонь и заставил пожать руку.       Она удивленно раскрыла глаза и с румянцем на лице заулыбалась.       — Рада, что смогла тебя успокоить.       Он смотрел на ее неподдельную улыбку и не мог понять такой радости.       — Странная ты девчонка, — фыркнул Майки. — Причём не первая, представляющаяся мне именем ёкая.       — А была первая?       — Да. Встретил ее ребёнком, назвалась Юки-Онной. Вдобавок носила бумажный пакет на башке. Вот такая, с приветом она была. — Он пригнулся к ней, притянувшись ближе лицом.       — Вот оно как. — Смущенно прокашлялась Юки, отведя лицо. — В таком случае желаю тебе, чтобы я стала последней такой и в следующий раз тебе смогли должным образом представиться. — Она со слабой надеждой взглянула в его глаза.       Она сильнее стискивала рукоятку зонтика. Он бросил взгляд на это.       — Надеюсь. — Он выпрямился, кладя руки в карманы. — Тебя подбросить? — Майки указал на байк, стоящий позади них.       — Нет, спасибо. — Она покачала головой. — Иди своей дорогой. — Ветер заглушил тоскливый голос. — Я еще прогуляюсь, пока краснота не спадет. Дома ждут двое, которым не понравится отметина на моем лице.

***

      — Ну и зачем вы тут на этот раз? — раздражённо спросила Юки.       Она, скрестив руки и ноги, сидела в кресле, из-под стекол очков окидывая трёх мужчин недовольным взглядом. С каждой минутой, что они толпились около них на террасе, куда они с Чиеко вышли подышать хоть каким-то свежим воздухом, она раздражалась пуще прежнего.       Третий этаж был разделен надвое: в одной стороне — бассейн, поделенный перегородкой, покрытый фасадной панелью и находящийся под полукуполом из стекла; в другой — терраса, огражденная стеклянным заборчиком, с высокими цветочными клумбами около него, с постеленным зеленым газоном и уложенной дорожкой из каменных плит. Терраса, как и весь пентхаус, была обустроена с учётом трёх жителей. На ней было два мягких белоснежных кресла, стоящих напротив третьего, только подвесного, кресла и невысокого столика между ними.       Мужчины, не решившие в споре, кто будет стоять, с шумом притащили два сиденья с бассейна. Довольные найденным решением и проделанной работой, будто бы коты, наевшиеся сметаны, они растянулись, заняв места около Юки.       — Спрашиваешь, будто не знаешь ответа, ради кого мы тут. Если нужны пустые оправдания, за этим делом к Рану. Он мастер в этом. — Ухмыльнулся Санзу, стреляя глазами в его сторону.       — Санзу, — недобро произнес Ран, не опуская застывшую улыбку с лица. Ему не понравилось высказывание «коллеги» в попытке задеть его гордость и принизить перед глазами Юки.       Счетчик того, сколько раз Харучиё и Ран пытались унизить друг друга на глазах Юки, уже сбился приблизительно на третий год после ее вступления в Брахму. При этом в своей любовной борьбе они никогда не учитывали Риндо. Что было даже на руку им с Юки. Они не должны были узнать об их секрете.       Пока между двумя мужчинами нарастало напряжение, младший из Хайтани, скучая, наблюдал за очередной их распрей, ожидая, когда нужно будет остановить их.       — Хватить устраивать сцены.       Риндо вопросительно изогнул бровь. Необычно было для их врача вмешиваться.       Она хлопнула книгой. Юки не любила этого делать, она бережно хранила книги. Но после вчерашнего у нее совсем не было настроения. Уж тем более она не была настроена нянчиться с тремя взрослыми мужчинами.       Она оглядывалась на затихшую Чиеко. Та отрешённо сидела в подвесном кресле, вспоминая их ночной разговор.

***

      — Чиеко, когда человек умирает, его близкие начинают говорить: «Как ты мог нас оставить? На кого ты нас оставил?» Но разве это не эгоистично по отношению к умершему? В жизни человек носит столько груза и боли, о которых другие могут и не догадываться. А его в придачу обвиняют в том, что смел оставить кого-то. Я понимаю все это и, наверное, поэтому хочу, чтобы никто не смог заметить моей кончины и я могла тихонько уйти.

***

      — ...ко. Чиеко, — громче позвала женщина.       — Да? — Растерянный голос ввел в обеспокоенность старшую.       — Все в порядке?       — Да, конечно, не волнуйтесь. — Криво улыбнулась девушка.       Увидев озабоченность Юки девчонкой, Ран нахмурил брови, исподлобья смотря на нее. «Почему ты беспокоишься о ней?» Он привык быть тем, о ком она волновалась долгие годы. Он не понимал, как она могла показывать то выражение лица и чувства, которые она показывала лишь им с братом.       Санзу, подперев ладонью подбородок и насмешливо фыркнув, отвернулся. «Неужели она умеет проявлять такое к кому-то?» Их жемчужина никогда не удосуживалась открыто показывать свою обеспокоенность ими или кем-нибудь ещё, скрывая это за маской спокойной улыбки. Он мог терпеть это при условии того, что стопроцентную благосклонность Юки не получает никто, в том числе и он сам. Но когда он стал замечать, как она раскрывалась перед смрадной девчонкой, так, как она не делала даже рядом с братьями Хайтани, Коко и боссом, он начинал чувствовать, как конфету, за которой он привык наблюдать через витрину, кто-то крадет перед носом. И все попытки находящегося за стеклом Хару остановить вора были тщетными. Сколько бы он ни истерил и ни бил по стеклу, он не сможет вернуть то, что никогда не принадлежало ему.       К концу их привычной жизни, с которой они смирились, они не были готовы.       Вставшая гнетущая атмосфера заставила Риндо напрячься, он видел, как каждый был погружён в собственные мысли. Двоих мужчин захлестывали удушающие чувства, как две женщины, в свою очередь, пытались понять одна другую.       «Умоляю, скажи, что тебя беспокоит». Всем телом Юки тянулась к ней.       «Почему Вы говорите о таких вещах, как смерть?» Чиеко плотнее прижималась к спинке кресла.       — А-а-а! Осточертело, все, хватит! Перестаньте нагнетать! — Резко встав с места, Риндо ударил кулаком по столу.       Остальные, потрясённые мощностью удара, повернулись к нему.       — Да что с тобой?       — Это что с вами такое?       Риндо взял Рана и Санзу за локти и начал выводить их с террасы.       — Поговорите между собой и успокойтесь наконец-то, — крикнул он, уводя жалующихся мужчин.       — Госпожа Юки.       — Чиеко-тян, — одновременно окликнули друг друга девушки. После чего замолчали.       Они ощущали неловкость.       — Начинайте, — решившись, сказала Чиеко.       — Нет, лучше ты. Я вряд ли смогу сказать что-либо внятное сейчас.       Юки испытывала слабость перед своими самыми что ни на есть чистыми чувствами.       — Хорошо. — Понимающе кивнула Хирото. — Госпожа, скажите честно, Вы хотите умереть? — смотря прямо, спросила девушка.       Ей понадобилось собрать всю свою стойкость и готовность услышать ответ на озвученную ею догадку, возникавшую моментами и насчет которой она не хотела быть правой. Ветер с гулом пронёсся позади Чиеко, унеся с собой листья и тряся цветы из стороны в сторону.       У Юки закружилась голова, все тело застыло. Казалось, воздух перестал поступать в легкие. Она пыталась быстро взять себя в руки. То, о чем спрашивала Чиеко, было тем, о чем долго мечтала Юки как о спасительной панацее, но то, что боялась самостоятельно ввести. Признаться в этом ей также не хватало смелости. Особенно теперь.       Для засушливой земли Юки — Чиеко как ручеек воды, но который не питает, а подвергает эрозии. Появись девушка на несколько лет раньше, возможно, был бы шанс на спасение, но сейчас было поздно сворачивать назад. На испепеленной земле ростку не было места, чтобы взойти.       — Похоже, я уже знаю ответ, — горько сказала Хирото. — Но пока Вы не скажете это своими устами, я не сдамся и не поверю, что Вы способны на такое.       — Чиеко… — Юки стало тяжелее от того, как четко девушка понимала ее. — Пожалуйста, не обвиняй меня в собственной слабости и в моем жалком желании.       Она вряд ли выдержит это. Только не от той, которая показала новые горизонты запертой лягушке.       — Я не собиралась ничего из этого делать. Я лишь хочу узнать почему.       — Почему? — разбито повторила женщина. К чему этот вопрос? Разве все и так не понятно? Разве и так понятно какую жизнь волочила Юки? Почему она, той которой она рассказала все теперь спрашивает это?       «Изумительно, как быстро может меняться человеческое сердце. А как же слова маленького принца, что заполучить чье-то сердце тяжелее всего? Чиеко сделала это так легко и плавно, словно так и должно было быть».       — Юки. — Настоятельный голос вырвал ее из фрустрации.             — Спрашиваешь почему? Хорошо, я тогда все расскажу тебе, — Опустив глаза, Юки почувствовала, как впервые за долгое время ее глаза вот-вот наполнятся слезами.