Этой ночью

Диму Игорь всё-таки провожает. Они оба делают вид, что ничего не случилось, хотя чувствуют себя неловко: Игорь не до конца осознает, что произошло, а Дима — ничего не понимает, думая, что Хазин как минимум очень странный. Да и потом, Дубину безумно хочется знать, что имел ввиду Гром, когда стал говорить Пете о каком-то расслаблении. Очевидно, Хазин для Игоря не просто знакомый, Дима чувствует, что мужчина всё же хочет общения с Петей, несмотря на то, что они постоянно не могут найти общий язык. Да, Дубин ревнует, хочет больше узнать о Хазине, поэтому в голову ему приходит гениальная мысль — спросить Юлю, она-то точно должна знать. Вряд ли такой яркий персонаж, как Петя, не заинтересовал её. Но это уже утром. — Может зайдёшь, я чай заварю. А если хочешь, можешь и… с ночёвкой остаться, — с запинками говорит Дубин Игорю, когда они подходят к его подъезду. Парень волнуется, краснеет, осознавая, что сейчас ляпнул и что Гром может всё не так понять, но Игорь такой Игорь. Он отрицательно качает головой, мягко улыбаясь парню, одной рукой сжимая его плечо, в то время как вторая рука «греется» в куртке. Дима хмурится, но ничего не говорит, понимающе кивая. Ладно, попытка затащить Грома в квартиру далеко не первая, но как всегда провальная. Они прощаются, и мужчина уходит настолько быстро, что Дубин даже не успевает зайти в подъезд, оборачиваясь, чтобы взглядом проводить Игоря до поворота. На самом деле, всё пошло по пизде в тот момент, когда мост наконец опустили и они были уже недалеко от дома Дубина. У Игоря запястье стало болеть так, будто до него раскалённым железом дотронулись, пытаясь оставить клеймо. Но перед Димкой, который тут же стал бы взволнованно его осматривать, уговаривая пойти к врачу, Гром показывать эмоции не хотел, поэтому просто спрятал руку в карман, скрывая за натянутой улыбкой боль, которая со временем стала проходить. Правда, появилась тошнота и лёгкое головокружение. Когда они наконец оказались возле подъезда, Гром уже жалел, что решил всё-таки провести парня до конца, но по-другому он не мог — Димку уважал, да и воспитание не позволяло. Теперь же, когда Игорь был далеко, потому что задумавшись, не заметил, как почти дошёл до дома, Гром закатил рукав, чтобы… чтобы увидеть на правом запястье аккуратными чёрными буквами на покрасневшей коже одно единственное слово — «Дмитрий». Гром садится на лавочку возле подъезда, издавая нервный смешок, потому что это кажется ему шуткой. Дима — его родственная душа? Нет, не так. У него всё-таки есть соулмейт? Мужчина решает, что на работу он не пойдёт. Сначала он хочет написать по привычке смс Дубину, но потом замирает, так и не достав телефон. Это же у Димы тоже должна появиться метка. — Чё-ё-ёрт, — шепчет Игорь, выдыхая. Он запрокидывает голову назад, так и не придумав, как объяснить Дубину, что всё это чушь, но вдруг вспоминает вечер у Прокопенко, осознавая — уже тогда Дима знал, что они с ним соулмейты. Это как удар под дых, от которого также сводит лёгкие и дышать становится труднее. Выходит, и Фёдор Иванович знал, и жена его. Только Гром провтыкал момент. Зато Димка узнал, как Игорь к этому относится. Блядь. Но тогда появляется ещё один вопрос — почему у Дубина метка появилась раньше? Осознание приходит буквально в эту же секунду, когда левое запястье начинает болеть в два раза сильнее, и Игорю приходится прикусить рукав куртки, чтобы не закричать от боли и не разбудить жильцов дома. В этот раз по телу будто электрические разряды проходят, вызывая сильные судороги, и Гром просто молится, чтобы это всё побыстрее закончилось. Но в этот раз боль длится около десяти минут, в течении которых мужчина просто сидит наклонившись вперёд, всё так же прикусывая рукав куртки. Кажется, от силы укуса может остаться след. Когда боль утихает, Игорь первое время боится смотреть на покрасневшее запястье, но любопытство всё же берёт верх, а глаза округляются от увиденного. «Пётр» А соулмейта у него-то два. Пиздец — это единственное, что Игорь может понять на данный момент.

***

Руки у Пети дрожат с момента, как Игорь коснулся его запястья, поэтому он не с первого раза попадает в замочную скважину, роняя ключи. Решив не включать свет, он быстро проходит в комнату, не разуваясь, не снимая куртку. Хочется кричать и плакать, но Хазин лишь прикусывает губу, тянет руку к томику Гумилёва, за которым спрятан пакетик со спасительным для него порошком, но именно в этот момент рука начинает нереально болеть, будто Петя пролил на себя кипяток. Ну. Вот. И. Всё. Игорь. Петя даже не сомневается, что его родственная душа именно он, поэтому теперь Хазин кричит. Падает на кровать, прижимая подушку к лицу, чтобы заглушить все звуки. Этого момента он ждал и боялся последние лет десять, если не больше, а началось всё с того, что придя после учёбы немного раньше, Петя застал разгар ссоры родителей: отец в порыве злости выпалил, что выбрал его мать только из-за того, что она его родственная душа, пожертвовав отношениями с любимым человеком. Для младшего Хазина это была ахуеть какая новость. Родителям он ничего не сказал, молча ушёл незамеченным и вернулся домой через час, когда отец уехал на вызов, а мама делала вид, что увлечена готовкой, скрывая слёзы. Тогда Петя молча обнял женщину со спины, утыкаясь носом куда-то в затылок и пообещал себе, что не бросит любимого человека ради какого-то там соулмейта. Он вообще не понимал, как можно верить в весь этот бред. И слава богу, что он долго не мог встретить свою родственную душу, человека, которого ненавидел всей своей душой с той самой минуты. Хазин не обращал внимание на одногруппников, которые хвастались, делали вид, что счастливы со своими соулмейтами. Правда, Петя стал бояться любого прикосновения, а при каждом случайном касании чуть ли не верещал, как девчонка. Но уже в университете влюбился в девчушку Катю, дочку их преподавателя по праву. Да и она ему знаки внимания оказывала. Тогда Хазин понял, что Катя — его судьба. И хоть меток на запястьях у обоих не появилось, они решили попробовала отношения — чем чёрт не шутит. Но, как оказалось позже, девушка о Пете родителям не говорила, и когда Хазин настоял на знакомстве с мамой, с усмешкой ответила: — Ты дурак, что ли? Мы же так, просто… а вот когда встретим своих соулмейтов… До конца слушать этот бред Петя не смог, молча ушёл, а потом и в Питерский МВД перевёлся, поменял одну столицу на другую — культурную. В Городе на Неве Хазин почувствовал себя свободным, больше не видел насмешливых лиц одногруппников, которые, узнав о ситуации с Катей, чуть ли не пальцами в него тыкали, высмеивая Петину наивность, когда он шёл в деканат забирать документы. В Петербурге, вдали от родителей, Хазин наконец-то мог вдохнуть полной грудью. Правда, отец всё же влиять на его жизнь продолжил и уже вскоре Петя работал у Прокопенко, который являлся другом детства Хазина старшего. Тут-то парень и познакомился с Игорем — безбашенным майором, который по просьбе Фёдора Ивановича присутствовал на первых выездах Пети. Они друг другу сразу не понравились и, естественно, подрались, но Хазин Грома всё же уважал. Тот Прокопенко ничего лишнего не ляпнул, хоть и явно был для Фёдора Ивановича не просто сотрудником. Он был чуть ли не сыном. Если честно, то на Игоря Петя внимания не сильно обращал, забот и так хватало. Правда, они вроде как и общий язык иногда находили, а один раз Хазин даже побывал в квартире Грома, отмечая, что тот явно дома бывает редко и ему как минимум нужен будет день, чтобы хоть немного убрать весь тот беспорядок, что он устроил. Ну и ремонт сделать тоже давно пора было. А потом он встретил Нину. Влюбился как умалишённый, прожил с ней больше трёх лет, пожениться собирались, вроде всё наладилось и… И ушла его Ниночка к своей родственной душе, потому что: «Петь, это ведь судьба, как ты не понимаешь! Если она решила так, значит он — единственный, кто мне нужен». Хазин больше в Питере находиться не мог, всё ему здесь было противно, особенно его коллеги. После ссоры с Ниной (да и плюс с Катей отношения) он немного по-другому стал смотреть на мир, стал более резким, коллеги его просто ненавидели, шушукались за спиной. А вот Игорь, к слову, не понимал, почему Петя резко поменялся, но когда Хазин был на грани нервного срыва, сжимая в руках пакетик белого порошка, который украл осознанно, собираясь покончить с собой, не ответил ни на одно смс с просьбой приехать. А когда парень решил позвонить ему, сказал коротко: — Не сейчас. Помешала Пете осуществить ужасные планы мама, которая так «вовремя» позвонила, говоря, что сильно скучает и готова помочь сыну. Она всегда была готова помочь. А потом и отец взял трубку, сказал, чтобы Хазин глупостей не делал, потому что ему уже доложили, что ситуация, мягко говоря, не очень. Вот тогда-то Петя всё понял и… сделал так, что его бояться все стали. Особенно Прокопенко, поэтому и отправил в Москву, от греха подальше. Ну, а Хазин, более-менее успокоившись, и там приключения на задницу нашёл: стал увлекаться наркотиками, быстро втянулся в схему их сбыта и даже подставил парочку бедолаг. И не жалел. Ни капли не жалел об этом, наслаждаясь продвижением по карьерной лестнице, повышением зарплаты. И кто бы что ему сказал, ведь он генеральский сын. Теперь Пете нравилось, что его обходят, что боятся подойти к нему, не то что прикоснуться. А о Нине он всё же вспоминал и жалел, что не может посадить её теперь уже мужа. И об Игоре Хазин помнил, потому что… Ну вот понравился ему этот ебанутый майор: его взгляд хмурый, умение находить приключения на задницу, то, как тот допрашивает всех, кого подозревает. Но больше всего парню нравилось, когда во время драк Гром прижимал его с силой к стене, своим и так низким голосом тихо угрожая, держа за куртку, а не за запястья или шею. Он уважал майора за то, что тот в порыве злости ни разу не дотронулся до Петиной кожи, помня о такой, на первый взгляд, дебильной просьбе парня. Ладно-ладно, хриплый голос Игоря Хазину всё же нереально нравился и иногда даже возбуждал, но это нельзя было назвать влюблённостью. Тем более, Петя поклялся себе, что больше не влюбится. Да и потом, последняя неделя перед его переводом была тяжелой, и Хазину даже показалось, что Гром вздохнул с облегчением, когда его коллега покинул свой отдел, а замену ему быстро нашли — какой-то дед, тоже знакомый Прокопенко. Ну и оказавшись в Москве, Петя вовсе забыл о таком чувстве, как любовь. Деньги, наркотики, страх со стороны одних и уважение со стороны других — всё это вскружило парню голову. А потом мать застала его во время прихода, отцу рассказала, а тот быстро сложил два плюс два и спокойно, что удивительно, намекнул, что его Петечке пора возвращаться обратно, если он не хочет потерять работу. Погуляли, и хватит. Папенька, прощаясь с сыном в аэропорту, намекнул, что пора бы уже и соулмейта найти и слава богу, что он не увидел выражение Петиного лица — мать стала обнимать сына, понимая, как ему тяжело. Она всегда понимала всё, но… только вот была одна ма-а-аленькая проблема — сын-то её уже совсем другим стал. Этого женщина понимать не хотела. Точнее верила, что всё хорошо будет. И вот теперь Петя здесь, в своей квартире, глотает слёзы, дыша ртом, потому что нос забит. Кто бы мог подумать, что его соулмейтом окажется Игорь, с которым он дерётся чуть ли не каждый день. Игорь, в которого влюблены пол-отделения и в частности Дубин. Игорь, который не смог прийти, когда так был нужен. Усталость и стресс дают о себе знать, и глаза просто слипаются. Последнее, о чём думает Петя, прежде чем заснуть — он так и не разделся, да и квартиру не закрыл.