Лепестки

Когда на мостике обсуждали очередное происшествие, МакКой выдвигал псевдонаучные гипотезы, чертыхался и утверждал на каждый узкофизический термин, что он доктор, а не физик, Кирк массировал висок, смотрел на приборную панель и, после глубокого вздоха, вставал. Проходил мимо Чехова, кидал взгляд на ровную спину Ухуры и взглядом просил доктора замолчать. Доктор, как ни странно, слушался. Тогда Кирк отдавал распоряжение – четно и уверенно – и поворачивался к Споку со словами: - Соберите побольше сведений о нуклонном взаимодействии в этой гравитационной установке и продолжим у меня в каюте. На это МакКой обычно раздраженно дергал бровью, кривил губы и уходил к себе. Он не был физиком, но попытаться разобраться в том, чего он не знал, хотел. К тому же, всегда был Спок, который очень тактично и последовательно разъяснял совершенно невероятные для Леонарда вещи из квантовой физики, теории полей и новой теории всего. - Да, капитан, - Спок чуть растягивал губы в подобии улыбки и слегка наклонял голову, изображая кивок. С Кирком он никогда не мог угадать, будет ли он действительно рассказывать про нуклонные реакции в новейших установках подавления гравитационного притяжения, или же Джим начнет раздеваться прямо с порога. И эта неизвестность Спока по-человечески забавляла.