Лепестки

Небо ложилось на горизонте малиновыми и золотыми пластами - будто бы один цвет переходил в другой. Небо было яркое, насыщенное и чистое - такое не так часто увидишь на старушке Земле. Но Спок, конечно, смотрел не на небо - иначе он не был бы собой. Спок смотрел на шахматную доску и пытался понять, зачем Кирк отдает ему одновременно свою ладью, своего последнего слона, а заодно и две черные пешки. Спок думал, что Кирк нарочно поддается - ведь на кону ничего не стояло, и азарта со стороны Джима не проявлялось. - Я съем Вашу ладью, капитан, - Спок в глубине себя ждал, что Джим запротестует и уже готовил аргументы, чтобы отстаивать свою позицию. Протеста не было. Джим облизнул губы, пощелкал пальцами вытянутой руки и передвинул черную ладью вплотную к белой королеве. - Джим, черт тебя дери, тебя все уже обыскались. Все готово к погрузке. Собирайте свои чертовы шашки и отправляйтесь к докам. - При всем моем почтении, наш милый доктор, это шахматы шестой вулканской модификации, свод правил к которым знают теперь только несколько выживших вулканцев, поэтому, я прошу Вас об уважении. МакКой скривил лицо и демонстративно склонился, видимо пытаясь изобразить поклон - в последнее время Леонард очень эмоционально реагировал на Спока. Когда партия была восстановлена - занимался этим, разумеется, внимательный к деталям Спок, - перед огромными обзорными окнами проплывала туманность Алого Пламени, переливаясь всеми оттенками красного и розового. Спок все же съел ладью Джима и все еще пытался понять, что задумал его капитан - хоть в вулканских шахматах это должно полноценно получаться. - Вы замечаете вокруг хоть что-нибудь, кроме самих себя? Такого вопроса не ожидал ни Спок, ни Кирк. МакКой замялся, ибо еще в университете ему казалось, что искра, мелькнувшая между Джимом и этим зеленокровным гоблином, все больше разгорается, выходя за рамки даже дружеских отношений. И МакКой, конечно, немного ревновал - трудно сходу смириться с тем, что лучшему другу нравится этот остроухий ублюдок, над которым пару лет назад он с Джимом так любил смеяться. - Вашему вниманию туманность Алого Пламени, открыта в начале двадцать первого века доподлинно неизвестно кем. Содержит сотни звезд, которые, может быть, уже умерли, потому что находимся слишком далеко, и... - Жизнерадостней, - хмуро сказал МакКой, недовольно наблюдая, как Джим снова отдает фигуру, на этот раз коня. - Я думал, ты белыми играешь. Джим повернулся и лучезарно улыбнулся - у Леонарда даже зуб заболел от такой раздражающей улыбки. - Капитан, Вы поддаетесь? Я вынужден съесть коня. - Bon appétit! - еще шире улыбнулся Кирк, переводя королеву по шахматному полю. - Шах и мат! Спок выразительно поднял бровь, взглянул на капитана и улыбнулся ему. МакКой знал, что именно ему, а потому закатил глаза и отошел. - Это было неожиданно. В каюте капитана свет ложился серыми полосами на матовый белый, и эта комната - одна из немногих, где монотонность нравилась. Нравилась, конечно, Джиму. Молча смотря на Спока, который заглядывал что-то в схеме изменений двигателей, предоставленной Скотти, Джим подумал, что у МакКоя был хороший вопрос. - Видишь ли ты кого-то, кроме меня? - тихо спросил Кирк. Спок поднял голову и долго разглядывал выражение лица Джима. Спок не знал, как можно понять заданный полушепотом вопрос - для него это набор слов с вопросительной интонацией на конце. А Джим, облизнув губы, снова тихо произнес: - Видишь ли?