Потери не ранят так, как надежда

Ночь на лагерь спустилась душная и пряная. Оглушительно стрекотали кузнечики и звенели в плотном воздухе цикады. Валерка крадущимся шагом молодого чернобурого лиса осторожно подобрался к полуприкрытым окнам медпункта. Сквозь занавески на мшистую почву падал приглушенный свет от зажженной лампы, напоминая замешанный для яичницы желток. Валера уперся ногами в выступ стены и подтянулся, держась за карниз. Доктор спал, свесив голову на грудь. В свободно лежащей на поверхности стола руке он продолжал сжимать рюмку. Рядом недвусмысленно располагалась откупоренная и полупустая бутылка водки. Молодой помощницы Валентина Сергеевича видно не было. Насколько Валерка знал, она спала в другом крыле. Отлично, значит, ему никто не помешает. Мальчик легонько толкнул одну из оконных створок. Та не поддалась. Тогда он переместился влево и попробовал снова. Тихонько заскрипев, рама распахнулась, давая Валере возможность вскочить на подоконник, усесться на нем поудобнее и спустить ноги на пол. Доктор сонно всхрапнул, плечи дернулись, и стеклянная рюмка, утратив удерживающую ее силу, разлетелась бы вдребезги, если бы мальчик не подхватил ее. Выдохнув напряжение, Валера водрузил рюмку на место и, отгородившись от доктора столом, взял в руки первый из попавшихся ему на глаза журналов. Лере не спалось. Она уже который час вертелась в кровати, как уж на сковородке. Наволочка промокла от пота и стала неприятно влажной. Девушка перевернула подушку другой стороной, забрала волосы наверх и снова улеглась, сбив одеяло в колтун у ног. Не помогло. «А Валентин Сергеевич, должно быть, снова сидит в одиночестве и надирается вдрызг…» Лера решительно села на кровати, потерла ноющие виски. От жары у нее постоянно ломило где-то внутри черепа. Боль постепенно распространялась на всю голову, и тогда девушку начинало тошнить даже от громких звуков или резких запахов. До такого состояния доводить себя не стоило, и Лера, накинув на плечи легкий халатик, выглянула в темный коридор. За поворотом неубедительно светлело. Девушка двинулась вперед, касаясь стен кончиками пальцев. Босые ноги холодили остывшие доски. Всласть зевнув, Лера поправила полы халатика и только было собралась потянуть за ручку смотровой, как дверь самостоятельно распахнулась во всю ширь, и изнутри, сопровождаемый звоном битого стекла, вылетел встрепанный Валера, едва не сбив девушку с ног. То, что это невысокое существо является Валерой, девушка поняла не сразу, ибо на мгновение ослепла, резко выйдя из темноты в освещенный лампой круг. Взвизгнув, Лера отпрянула, больно саданувшись локтем о дверной проем. В дальнем конце коридора, в темноте уже затихали Валерины шаги. Лера, потирая ушибленный локоть и пытаясь угомонить бешено колотящееся сердце, заглянула в смотровую. -Что это было? Валентин Сергеевич вздрогнул, будто не видел ее, хотя смотрел точно вслед Валере, улепетнувшему через единственную в комнате дверь. -Не знаю, - отрезал мужчина и, слегка пошатываясь, побрел к столу. –Сорванец этот, чувствую, доведет нас всех… -До ручки? – подсказала девушка, входя в комнату. В ней стоял едва уловимый, но все же навязчивый сивушный дух. Обходя по дуге осколки злополучной рюмки, Лера приблизилась к столу. Видимо, Валере за каким-то чертом понадобились бумаги, и рылся он именно в них, так как девушка точно помнила, как складывала всю документацию в аккуратную стопочку. Однако, не стоит забывать, что в них мог заглянуть сам Валентин Сергеевич. И тут на глаза девушке попалась вычерненная карандашом строка. Эта запись была сделана в журнале, в котором они указывали каждый случай обращения, жалобы и симптомы. Вот только этой строки здесь быть не могло! Она была настолько дикой и нелепой, что Лера замерла на вдохе. Хлопнуло. Девушка моргнула и уставилась на руку с циферблатом часов на запястье. Рука закрыла журнал обращений, отшвырнула его в сторону к остальному вороху бумаг и сжалась в кулак, опершийся о край стола. -Валентин Сергеевич, - дрогнувшим голосом произнесла Лера, отчего-то боясь заглянуть в черные, похожие на омут, глаза. –Вы опять пили, да? -Тебе-то что? – грубо отрезал мужчина, возвращаясь на свое обыкновенное место. Осколки под его ногами похрустывали при каждом шаге. –Ты вообще какого черта поднялась? -Мне аспирин нужен, - с достоинством отрезала девушка, пытаясь унять предательски дрожащие руки. Доктор выглядел осунувшимся. Его короткие светлые волосы набрякли на концах от пота и липли ко лбу. –А вот вам… -Избавь меня от нравоучений! – упредительно поднял руку Валентин. –Забирай свой аспирин и вали отсюда! Лера фыркнула, как воспитанная кошка при виде надоедливых детей, и, забывшись, шагнула к шкафчику с лекарствами. Сильная и очень обидная боль пронзила стопу, пробежалась от пальцев ног к коленям, подогнув их. -Твою мать! – шепотом рявкнула девушка, привычно вскакивая на стол и задирая ногу, в надежде рассмотреть в скудном свете настольной лампы повреждения, нанесенные ей разбитым стеклом. Осколок вошел неглубоко, и его кончик отвратительно выглядывал из раскроенной плоти. На пол медленно капала густая, черная в красках этой ночи кровь. Задранная ночнушка оголила ее ногу почти полностью, и Валентин, никак не ожидавший такого поворота событий, уставился на полоску нижнего белья, любезно предоставленную его осоловелому взгляду. Бедро было крутое (так, кажется, можно говорить о женском бедре), едва тронутое загаром. Лера все продолжала костерить его, его неумеренное пьянство, его никчемное дебоширство, приведшее к тому, что она не сможет неделю нормально ходить и, вообще, мол почему он сидит и ничего не делает! Эти слова наконец вывели Валентина из состояния зачарованного ступора. Он принес инструменты, спирт, йод, бинты и марлю. Руки его не слушались и тело водило из стороны в сторону, так что сперва мужчина хорошенько поплескал в лицо водой, побулькал ею в глотке и растер шею. Прохлада немного успокоила взбурливший где-то внутри поток, и доктор, глянув на себя в зеркало, постоял некоторое время, обуздывая разыгравшееся воображение. -Встаньте на колени на стул спиной ко мне, - скомандовал он. –Мне так будет удобнее... обработать вам рану. Опираясь на подставленную руку, Лера перелезла на стул, приняла необходимую позу и замерла, всем телом ощутив, как в воздухе словно разрядилась шаровая молния. Кожа легонько потрескивала от электричества. Волосы, которые она собрала на одно плечо, шуршали слишком уж громко. Тени, падающие на лицо доктора, склонившегося над ее незадачливой ногой, заостряли скулы и желтили худое лицо. «Странно, раньше мне никогда не нравился такой типаж…» -Ау! -Придется потерпеть, - сумрачно сказал Валентин, осматривая рану на наличие осколков поменьше. Самый крупный, матово блестевший от крови, уже лежал в металлическом лотке для отработанного инструментария. -Когда будете йодом мазать, подуйте! -Угу, - саркастично отозвался мужчина. – Не вертись, зараза! Ты мне весь свет загораживаешь. Его пьяноватое хамство отчего-то вовсе не вызывало в душе девушки духа противоречия. Напротив, ей вдруг стало невыразимо жаль этого заблудившегося в себе человека… Но запись, запись в журнале сделал именно Валентин, в этом сомнений не было! Нельзя же было в конце концов так ошибиться. Он сделал последний тур бинта, резким движением разорвал оставшийся хвост напополам и туго стянул между собой двумя узлами получившиеся полоски. -Готово. Мужчина вдруг понял, что ее голое, чуть загоревшее бедро скрыто от него всего двумя слоями тонких тряпок, и в голове зашумело. Девушка шевельнулась, самостоятельно перевела себя в сидячее положение и настороженно подтянула ноги к себе. Валентин так и остался сидеть на корточках, и в его глазах плескались не вполне понятные эмоции. Лера инстинктивно запахнула халат и легко коснулась мужского предплечья. -Валентин Сергеевич, вам нехорошо? От ее прикосновения его бросило в жар. Рубашка и халат мгновенно прилипли к взмокшей спине, а вдоль позвоночника протянуло раскаленным прутом. «Это все алкоголь. Я просто напился, как свинья, вот и… бесстыдно пялюсь…» -Вам, кажется, нужен был аспирин…? Она кивнула. Ее волосы сплошной волной стекали по ее плечу, их кончики шевелились в такт разгулявшемуся сквозняку. Валентин поднялся, слегка пошатнувшись, добрел до шкафчика, долго рылся в закромах, извлек в конце концов пачку аспирина и кинул девушке. Та ловко подхватила лекарство, выдавила из серебристой пластинки себе на ладонь одну таблетку. -А можно водички? Мужчина приблизился к столу и насмешливо покачал у Леры перед носом бутылкой водки. -Ну-ну, - Лера хмуро взглянула на врача, отобрала у того бутыль и повторила: - Можно водички? Она пила судорожно, будто только что вернулась из пустыни, а прозрачные капли стекали по длинной шее, по подрагивающему горлу и затекали за ворот ночной сорочки, туда, куда Валентин запретил себе смотреть и все равно продолжал пожирать глазами колышущуюся ткань. Лера отставила стакан в сторону, медленно и нехотя. В затылке поселились муравьи, и своими щекотными прикосновениями они заставляли тело меленько подрагивать и постоянно поводить лопатками, отгоняя особенно настойчивых мурашек. Уходить из смотровой не хотелось, хоть ты тресни. Валентин шуршал поодаль веником, сметая осколки в мусорный совок, затем возился с окнами, распахивая форточки в намерении прогнать застоявшийся воздух и впустить немного лесных ароматов. Лера провела пальцами по плотной полоске бинта, затем запустила пятерню в волосы, хорошенько оттягав себя за них. Не помогло. Только мурашки переместились в волосяные фолликулы и навязчиво закопошились там. -Не поможете встать? – Лера мысленно дала себе затрещину и приказала идти спать. В конце концов, мурашек удастся прогнать ледяным душем с утра. А мысли… Что ж, она взрослый, умный человек. На то она и homo sapiens, чтобы не отвлекаться на животные повадки… даже если они превратились в мурашек и так сладко щекочут низ живота… -Конечно, - Валентин подошел к ней и, подхватив подмышки, поставил на ноги. –Ну, держись, что ли. Доведу тебя до спальни. Не успел он закончить мысль, как Лера подалась вперед и поцеловала его в уголок губ. Животные повадки пудовым грузом легли на свою чашу весов, просто снеся собой все разумное, что покоилось на противовесе. В ее голове ураган вырывал деревья с корнем и уносил вдаль, кутая кроны в вихре чувств. В его голове ростки небезразличия взрывали выжженную землю толстыми, на глазах дубеющими стволами, заполняя далекую пустошь зелеными островками. -Это еще за что? – хрипло спросил он, продолжая стискивать ее в объятиях. -Спасибо, - неловко пробормотала Лера, пряча глаза. –Я сама дойду, Валентин Сергеевич, не стоит беспокоится… -Дойдет она, как же, - фыркнул мужчина и одним движением усадил ее на стол. Ему казалось, что все происходящее – сон. Как те, что иногда прорывались в его пьяное, мутное сознание случайной яркой птицей. Птица взмахивала крыльями, и из углов во все стороны разбегались мохнатые пауки, а комья паутины рвались на отдельные нити. Он редко просыпался в хорошем настроении. А то, что творилось сейчас, все же мало походило на сон. Но и на реальность это никак не тянуло. Ведь не может быть правдой, что ее тонкие руки ложатся ему на плечи и хрупкие пальцы скользят по затылку, что ее спортивные длинные ноги обхватывают его и притягивают к себе, что горячее дыхание обжигает его шею, а ее губы шарят по его лицу в поисках ответа. И он ответил ей. Сначала неуверенно, словно мужчина разворачивал обертку неожиданного подарка, подспудно ощущая подвох. Будто думал, что кто-то дожидается в намерении тут же отобрать у доктора коробку, когда из-под сверкающей фольги покажется желаемое нутро. По мере того, как мужчина торопливо хватал ее губы своими, он проникался ощущением, что подарок все же принадлежит ему… Что его руки скользят по вполне реальному женскому телу… что ее грудь идеально ложится в его сложенную лодочкой ладонь. Бумаги веером разлетелись за ее спиной… В этот раз Валентин сам подсадил заразу на стол. Лера обмирала, не давая себе опомнится, все плотнее прижимаясь к худощавому телу. Ведь если она хотя бы на секунду вспомнит, как дышать, все кончится. Лопнет, как мыльный пузырь, и после смотреть друг другу в глаза станет невыносимо. Сухие горячие губы больно впивались в нее, слегка царапая кожу. От Валентина пахло сигаретами и стерильным букетом спирта. На его запястьях проступили сухожилия. Он сжал ее ребра так сильно, что девушка буквально выплюнула остававшийся в легких воздух. А потом она услышала, как звякнула о стол пряжка распущенного ремня. Это не походило на занятие любовью или на секс. Это был танец. Танец двух языков пламени, двух морских волн, двух пластов земли или двух воздушных потоков. Это было буйство стихии. Необдуманное, хаотичное, страстное и оттого короткое, но настолько опустошительное, что когда они закончили, оба тяжело и трудно дышали, будто заставляли кислород проталкиваться глубже к альвеолам. Он поднял руку и слабыми пальцами провел по ее щеке, убирая скользнувший по ней светлый локон. Девушка упиралась лбом в мужское плечо и ловила ладонью трепыхания его сердца. -Тебя проводить? – Валентин не узнал свой голос. Почти рычащий, срывающийся баритон. Лера отстранилась и спрыгнула со стола, припав на больную ногу и дав ему возможность привести себя в порядок. -Проводи, - тихонько попросила она, и Валентин понял, что она впервые сказала ему «ты».