Потери не ранят так, как надежда

«Бьют часы на старой башне, То, что ночью было страшным, Светом залито дневным. То, что ночью было страшным, Стало теплым и домашним, Стало милым и смешным» - ost «Приключения Электроника»

К корпусу администрации они крались лесными задворками, сопровождаемые темнотой и зловещим поскрипыванием корабельных сосен. Он, вздрагивавший от каждого ее резкого движения, и она, так естественно смотревшаяся на фоне ночного леса, словно была оторванной от сумерек, материализовавшейся их частью. -Ты уверена, что Валя… справится? -Все свои сомнения попрошу засунуть себе в… - девушка не договорила и продолжила более приглушенным тоном. – А если так охота потрепаться и сбросить стресс, поскребись в каюту теплоходика. Там отыщется, чему тебя утешить. Или кому. Игорь даже не стал хамить в ответ. Лишь с некоторым удивлением осознал, что Озёрова волнуется. Ее резкость и напускная развязность откровенно кричала о внутреннем напряжении. Кирпичные колонны у входа купались в бронзовом фонарном отсвете. Пара двумя тенями скользнула к двери и замерла, оглядываясь. -Входим? Ей стало смешно. Со стороны они должно быть походили на двух незадачливых воришек. Или на двух еще более незадачливых молодых людей, решивших поиграть в детектив. Не отвечая, Лера юркнула в прихожую. Пахло пылью, «Красной Москвой» и «Ландышем серебристым», еще немного сигаретами. Тянуло непередаваемым словами ароматом натруженных за вечер электрических лампочек. Где-то капала из неплотно закрытого крана вода. Эхо ее падения отдавалось от лестничного пролета. -Колыбалова здесь нет, - спустя полминуты доложила Озёрова, пристально вглядываясь в невидимый конец коридора и чутко прислушиваясь к царящей лишь для одного из них тишине. -Давай обыщем его комнату, - азартно предложил молодой человек и, мягко отстранив девушку, первым шагнул к лестнице. *** Как и в прошлый раз, на окраину Первомайской они выбрались совершенно неожиданно для себя. Заплутав в кромешной тьме, мужчина и мальчик долго слонялись по низкому еловому подлеску, натыкаясь на пушистые, колкие лапы. Когда наконец Валерка врезался худой грудью в дощатый забор, Валентин уже потерял всякую надежду. На корточках, словно намереваясь пролезть меж расшатанных штакетин и выкрасть с огорода огурцы, доктор и пионер прошмыгнули мимо озаренных глубинным комнатным светом окон, подивились столь поздним посиделкам и осмелились выпрямиться во весь рост лишь утонув в придорожном мраке. -Валентин Сергеевич, - Валеркина поступь становилась все более крадущейся по приближении к пункту назначения, - вам не кажется это подозрительным? -Что именно? – ответный шепот вышел более зычным, и доктору пришлось в спешке приглушать тон. -То, что Константина Азурова убили именно… сейчас? -А что в этом такого подозрительного? -Ну как же. Он же мог быть… свидетелем. -Свидетелем чего, Валер? – устало вопросил Носатов. –Ты уверен, что здешним кровососам так бы навредили легенды и предания, которые старичок мог бы нам рассказать? -Значит могли, раз они его убили, - упрямо гнул свою линию мальчик. Черный силуэт осиротевшего дома больше походил на горбатый холм бурелома, чем на аккуратное, выкрашенное в приятный коричневый цвет строение, виденное ими днем. Вдалеке залилась лаем собака, но ее, что странно, не поддержали. Над ухом пронзительно запищал комар, и Валентин с досадой от него отмахнулся. -Идемте? - мальчик легко коснулся незапертой калитки, и та протяжно и жутко заскрипела петлями. В то же мгновение в голове Валентина поселилась маленькая капелька чернил, будто сбежавшая с кончика пера. Она набухала с каждой проведенной рядом с домом покойника минутой, разрастаясь и заполоняя мозг. Капелька тряслась, словно желе, и тягуче, как кисель, разливалась по сторонам. Пульсировала ненасытным криком: «Опасность! Опасность!». Фигуры скользнули к крыльцу. Почему темные окна зовутся слепыми? Ведь глаза слепого человека обычно забраны белесой пленкой, а вовсе не черной, как гладь лесного озера. «Опасность! Опасность!» Три ступени. У одной из досок – выщерблина. Одно неверное движение - и можно запросто упасть, свернув шею… Интересно, так его и убили? Напугали до такой степени, что обезумевший от ужаса старик кинулся к спасительной улице со всей возможной скоростью и, поскользнувшись, больше не поднялся? Или его толкнули? Легонько, тут больше и надо. Чернила залили центральную борозду и предцентральную извилину. *** События складывались куда как удачно: комната директора оказалась не заперта и выглядела уютно, с некоторым оттенком щегольства, все как положено: цветастое сине-белое покрывало на диванчике у окна, книжные шкафы друг напротив друга, письменный стол, за ним – еще одно окно. В противоположном диванчику углу – на белоснежном, засланном скатеркой, холодильнике – квадрат телевизора. Игорь и Лера медленно кружили по комнате, как стая хищных животных, жадно отыскивая глазами что-то, что могло бы свидетельствовать против человечности директора лагеря. Белый магнитофон на низком кофейном столике был не лучшим тому доказательством. Расписанный узорами багрово-кремовый ковер над кроватью тоже не вопиял о чудовищной кровавой жажде своего владельца. -Комната как комната, - неудовлетворенно хмыкнула Лера. – Тебе Серп Иванович больше ни на что такое не намекал? Как должна выглядеть комната главного вампира «Буревестника»? Парень помотал головой. Лера, вздохнув, от нечего делать осторожно опустилась на краешек кровати, вытянула длинные ноги. Вероникины ноги тоже длинные. Такие длинные, что невозможно коснуться их одновременно целиком, и это всегда очень раздражало его. Ему хотелось погрузиться в нее, как в доверху наполненную ванну. Уйти с головой и никогда не выныривать на поверхность из сладкой бездны русалочьих глаз. Чтобы унять разбушевавшееся сердце, Игорь в смятении распахнул ближайший к нему шкафчик и деловито закопошился внутри. -Тебе говорили, что рыться в чужом белье неприлично? – ехидно заметила за его спиной девушка. -Мы сюда за этим и пришли, - отбрил вожатый, и в этот момент в его пальцы толкнулось прохладное, гладкое стекло, скрытое под ворохом маек. *** Бумажку, призванную служить нерушимым, пусть и с законодательной точки зрения, засовом на пути жаждущих проникнуть в дом, Валерка, не раздумывая, поддел пальцем, разорвал пополам и надавил на дверную ручку. Изнутри пахнула запертая там еще днем удушливая жара летнего полудня. Доктор мялся за спиной, и мальчик поскорее шагнул внутрь, дабы не маячить на открытом пространстве. Константин Филимонович жил скромно – это открылось вошедшим после того, как глаза привыкли к местному освещению. Выглянувшая из-за пышных туч луна чертила на полу сквозь неплотно замкнутые ставни свой продолговатый узор. -Почему ты решил, что его убили именно вампиры? – Валентин прошелся вдоль стола, стараясь ни к чему без особой надобности не прикасаться. -Чувствую, - просто ответил мальчик, и доктор внезапно ему поверил. Тот мент сказал - «убили». Значит, Азурова скорее всего именно убили, и он не умирал от инфаркта или тому подобной напасти. Восемьдесят лет кряду старик никому не мешал и вдруг убили… В то самое время, когда Корзухин побывал в архиве и отрыл именно его фамилию… Милиция основательно перевернула весь дом, не слишком старательно возвращая вещи на места: три десятка книг, половина из которых так и осталась неряшливой кучей на полу, опрокинутое ведро, полное упоительно пахнущей стружки, рассыпанной желтоватым пухом по полу, раззявленные дверцы платяного шкафа со скудной количеством, но чистой и аккуратно латанной одежкой. -Тогда и нам стоит быть внимательнее, - заключил Валентин, без особого энтузиазма заглядывая в потрепанный временем и жизнью буфет. В вазочке со сколотым краем лежал давно сравнявшийся в твёрдости с гранитом кусковый сахар в темных грязных песчинках. «Весь этот дом неполноценен, сколот. Скол на ступеньке, на вазочке…». Доктор отодвинул ногой в сторону колченогий табурет. «Даже на сидушке вон – трещина». Взвыла-пролаяла еще одна собака. Далеко. Словно петарда бухнула. И воцарилась тишина. «Странные какие-то тут псы», - мимоходом подумалось Носатову, отстраненно наблюдавшему за тем, как роется в книгах, подсвечивая себе карманных фонариком, предусмотрительный Лагунов. –«Почему если один лает, другие не подхватывают?» *** -Это что такое? – Игорь извлек на тусклый свет божий маленькую стеклянную баночку, полную белых, крупных таблеток. Лера протянула руку, откупорила, высыпала на ладонь несколько штук и придирчиво в них вгляделась. -Понятия не имею, - ворчливо призналась она. – Я не могу по одному внешнему виду таблеток сказать, к какой фармакогруппе относится данное лекарство. -А на вкус? Озёрова саркастично покосилась на молодого человека. -Я же не самоубийца. -Ты – вампир, - заметил вожатый, стремясь возвратить куче маек на полке первоначальный вид. –Вдруг ты вообще умереть не можешь. Лера вздрогнула, но Игорь, стоящий к ней спиной, этого не заметил. -А если могу, то что, помереть от отравления прикажешь? – девушка сглотнула. - Ради того, чтобы доказать, что директор «Буревестника» хранит на полке с бельем аспирин. -То-то и оно, - Корзухин выглянул из-за распахнутой дверцы. –Кто прячет в одежном шкафу аспирин? К тому же… Фразу о том, что как раз-таки от одной таблетки обезболивающего с девушкой ничего страшного не произойдет, Игорь закончить не успел. Тяжелые шаги Озёрова услышала еще тогда, когда те раздались на лестнице в том конце коридора. За десять секунд до того, как парень увидел ее перекошенное лицо. За целую вечность до этого… Ноги будто налились свинцом и передвигались с невероятным трудом… Как во сне… -В шкаф, - прошипела девушка, запихивая обалдевшего молодого человека вглубь выглаженных пиджаков. Платяной шкаф Колыбалова делился на две половины. На левую, в четыре полки, в одной из которых несколько мгновений назад копался Игорь, и правую, куда съежившись в три погибели, втиснулись молодые люди. Втиснулись и захлопнули дверцу за две томительных секунды до того, как входная дверь распахнулась, пропуская внутрь еще двоих… *** -Тут в основном какие-то справочники, - сообщил Валера, откладывая в сторону очередной томик. –Валентин Сергеевич, вы нашли что-нибудь? Доктор, сгорбившись, сидел на табуретке у распахнутого буфета и вертел в руках маленькую, с ладонь, чудом уцелевшую икону. -Удивительно, - пробормотал Носатов. – Местный поп. Может за это его и…? Валера подошел поближе, включил фонарик, вгляделся в находку. На мужчину и мальчика воззрились скорбные, темные глаза. -Ты знаешь, Лагунов, - пробормотал доктор. –Тут церковь есть. Выше по реке. Заброшенная. Поскольку он умолк, Валера ободряюще кивнул. -Там колокол один-единственный уцелел. На самой верхотуре. Его было иногда слышно, представляешь? -То есть? – не понял пионер. -Ну знаешь, «и звонят колокола» … Как в «Электронике». Так вот, они периодически действительно звонили. Я все никак не мог взять в толк – кто это дурью мается? То ли мальчишки безобразничают, то ли пьянь какая, - Носатов подумал и заключил: – Но пьянь бы с той башни наверняка сверзнулась. Выходит, это Азуров опиум для народа посредством колокольного звона распространял… Лагунов присел на корточки рядом с врачом. -И что? – несмело уточнил паренек. -Да так, просто выводы, - Валентин еще немного повертел в руках икону и вернул ее на полку. –Нет здесь больше ничего. -Тут же еще один шкаф, - мальчик обогнул тахту и взялся за бесстыже распахнутые дверцы. –Посветите мне, пожалуйста. *** Его колени упирались ей прямо в переносицу. Ее волосы лезли ему в глаза. Жаркое дыхание обоих казалось молодым людям оглушительным, но невозможно было дышать реже. Невозможно было угомонить скачущее галопом сердце. -Все катится к чертям! – злобно ругнулся первый голос, и Игорь едва слышно выдохнул Лере на ухо: «Директор…» -Да погоди ты, Петрович, - не менее мрачно возразили ему, и тут Лера уже без подсказки опознала говорившего. Капустин?! Впрочем, пока что не происходило ничего из ряда вон выходящего. За исключением только лишь острых джинсовых коленей вожатого, в которые Озёрова уткнулась лбом для равновесия, и странного ночного диалога хозяина комнаты и капитана бравого судна. -Да чего тут годить-то?! Старика ухлопали считай у нас под носом… Лера почувствовала, как напрягся Игорь, и едва удержалась от того, чтобы не пискнуть: парень отдавил ей ногу, подскочив на месте от неожиданности. -Ну и чего?! Ты что ли ухлопал? -А ты не понимаешь, что они сейчас все окрестности шерстить начнут, всех допрашивать, все перепроверять! -Да мы-то им на что?! -На то, Капустин, капустная твоя башка, на то! – директор был возбужден и перепуган. – У нас вожатка пропадала? У нас. Девицу взбалмошную помнишь? Года два назад было, которая вопила, мол изнасиловал я ее, помнишь? Помнишь, наверняка. Хорошо тогда мент понимающий попался, разрулил без шума… Капустин слушал внимательно, не перебивая. Лера будто воочию (помогали обостренный слух и обоняние) видела, как расхаживает туда-сюда директор, вытирая со лба капельки пота, как почесывает в затылке капитан, распространяя по комнате удушливые для вампирши ароматы краски. -И как на грех, хожу в этом ошейнике, - директор с хрустом рванул на шее повязку. Игорь рядом с девушкой перестал дышать. -Это тебе твоя оставила? – подал насмешливый голос второй мужчина. –На прощанье? -Иди ты, - отмахнулся Колыбалов. – Не смешно ни разу! Что делать-то будем, говори! Игорь вдруг резко выбросил вверх левую руку, ощутимо пихнув девушку в висок, подхватил коварно сползающую с плечиков рубашку, могущую наделать своим падением лишнего шуму, и… зацепился за выпирающий из стены, наполовину согнутый, но все еще ощутимый гвоздь… Все диалоги, вся острота ситуации мигом потеряли для нее значение. В ноздри ударил пряный, теплый, соленый аромат… столь желанный, столь манящий… столь родной, вкусный, дарующий краткий, ослепительный миг эйфории… Не говоря ни слова, девушка пихнула вожатого кулаком в живот и зажала нос руками. Со стороны могло показаться, что в шкафу невыносимо завоняло. -Убери это от меня, - одними губами вымолвила она. Ее шепот заглушал идущий на повышенных тонах разговор за пределами шкафа, но побелевший от ужаса, хватающий ртом воздух Игорь и так все понял. -Как? – также едва слышно, отчаянно вопросил он. Озёрова попыталась дышать ртом, но помогло мало. Рот наполнился слюной, вязкой, насыщенной, требующей субстратов, необходимых для расщепления. -Перво-наперво, надо перепрятать груз, - малопонятно заключил Капустин. – Вот ты мне и поможешь в этом. Уговор дороже денег. Колыбалов что-то невнятно, но утвердительно пробормотал. За хлипкой дверцей, отделявшей четверых человек друг от друга, умирала в агонии жажды молодая вампирша… Майка Корзухина, которой тот перекрутил кровоточащее запястье, быстро набрякала, превращаясь в леопардовую шкуру: кровавые пятна чередовались со все еще интактным хлопком. -Я больше не могу, - простонала девушка. То ли в полный голос, то ли мысленно... Не было больше сил сопротивляться. Никакой возможности. Каждая клетка организма вопила, требовала ресурсов для продления бесконечного жизненного цикла. Ты никогда не поймешь, что голоден, пока не забредешь на задворки ресторана, из окон кухни которого несет на всю улицу ароматами еды… Пока не вкусишь… пока сок не брызнет на слизистую, пока желудок не зайдется спазмами… пока ноги еще носят, но вот-вот перестанут. Она приникла к его руке, почти не встречая сопротивления, и мир для нее перестал существовать…