Потери не ранят так, как надежда

Игорь продолжал сидеть на табурете в углу смотровой, укутавшись в плед, и наблюдать, прислонившись виском к холодному кафелю, за тем, как за окнами постепенно расцветает рассвет. На него встревоженно косились все по очереди, однако к более активным действиям не переходили. -Я думал, они меня… загрызут. Его голос подрагивал, но - сказывалось действие успокоительного – стал более ленивым и равнодушным. Лера покосилась на Валика, тот, в свою очередь, на нее. Когда некуда деть гудящую, разрывающуюся от боли в затылке голову – это некомфортно. Когда в глазах смотрящего нет красоты, а лишь лихорадочно блестящее, словно покрытое лаком, нетерпение – это страшно. Когда тебя окружают дети, на чьих лица застывает маска покорного, безмятежного желания убить – это ледяной ужас. Когда среди этих детей в первых рядах ты видишь девушку, с которой совсем недавно спал на ночном, речном песке – это смерть. Игорь вздрогнул. -Я убью нашего директора. И Капустина заодно… Даже если они не вампиры, - неразборчиво пробормотал молодой человек. Лера только хмыкнула. -Вот ведь хитрецы, - Валик отошел к шкафу, порылся внутри и вынул непочатую бутылку водки. Озёрова проводила алкоголь тяжелым взглядом, но возражать не стала. После сегодняшней ночи она и сама была бы не против выпить, покурить и завалиться в постель до завтрашнего утра, повесив на дверь табличку: «Вампирам просьба не беспокоить!». – Второй сорт мяса выдавать за первый, а первый под покровом ночи уволакивать на продажу… -Они об этом до-о-олго шушукались, - протянул вожатый. –Пока я ту проклятую канистру ногой не зацепил… ну и грохоту от нее… -Выходит, они оба в курсе… - процедила девушка. -Не похоже-а-э-а, - смазанный зевок был сцежен в кулак. Как сквозь толстый слой ваты доносится далекий, захлебывающийся голос: «…мне проблемы не нужны… зачем ты вообще в мои дела полез…» И свой собственный, охрипший, еле слышный: «чудовище, что ты наделал с детьми?...» В ответ озадаченная тишина, затем облегченный смешок: «…ах вот ты о чем! Не туда ты копаешь, парень… Я явно знаю не больше твоего…» Мгновенная, острая, как молния, боль, и по щеке вниз сползает что-то отвратительно мокрое и горячее… «Они скоро придут… и тебя уже ничто волновать не будет…» Валерка сидел за столом, как примерный школьник, и, уставившись на предмет их поисков, пытался сосредоточиться на тексте. Предметом оказался простой ежедневник в черном, выцветшем переплете. Видимо, в тайнике под подоконником было сыровато, потому что нити переплета практически сгнили, а концы страниц разбухли и чернила в этих местах потекли. Однако почерк Азурова, на удивление, оказался куда как разборчив. От пережитых ночных приключений мальчик впал в своего рода ступор. Узлы не слушались пальцев, были туго стянуты и вязались на совесть… Повсюду слышалось шуршание, как от тысяч разом проснувшихся змей… Девушка выскочила из-за мальчишечьей спины светлым вихрем, передвигаясь на полусогнутых ногах, испустила шипение, от которого заложило уши. Блеснули клыки и летящие во все стороны ошметки слюны. Если бы не она, они бы вряд ли вырвали Игоря из щупалец, протянутых к нему голодными, почуявшими свежую кровь вампирами… Валик тем временем сделал большой глоток прямо из горла и опустил подбородок на сжатый кулак, опершись о подоконник. Солнце окрасило белесые шторы в нежные персиковые оттенки. На этом фоне скребущиеся в окна веточки казались нарисованными тушью. -Ничего, Игорь, скоро Колыбалов обнаружит пропажу этого, - со смешком заметил доктор, извлекая из кармана добытый Игорем стеклянный пузырек. -Кстати, что это холера? – вожатый, кажется, успел задремать, судя по его несколько осоловелым глазам. -Гравидан. Тут уж на врача с интересом уставился не только Игорь, но и девушка, и оторвавшийся от изучения дневника Валера. -Гравидан, - чуть тише повторил Валик и отпил из бутыли еще глоток. – Знатная штука… говорят! Сам не пробовал. Его производство запретили еще в шестидесятых. Однако подпольно, разумеется, тебе хоть ракету смастерят, были бы контакты… и деньги. -И что в нем такого особенного? – Лера отобрала у Валика пузырек, с интересом вгляделась в плотные белые таблетки, внешне ничем не примечательные. -Мощный общетонизирующий эффект. Плюс иммуномодулирующий. Вообще, Гравидан применяли у пациентов с тяжелыми инфекционными заболеваниями еще в тридцатые. И все шло успешно, однако… - Валентин извлек из кармана брюк пачку сигарет, вытащил одну, сунул в уголок рта. -Дай и мне, - внезапно попросила Озёрова. Носатов с подозрением уставился на девушку. -Шы увешена? – не выпуская сигареты изо рта, невнятно уточнил он. Лера кивнула, и доктор, видимо что-то такое углядев в уставшем лице с залегшими под глазами ночными тенями, протянул пачку девушке, помог прикурить. -Однако…? – Валере не терпелось узнать продолжение. Неспешно раскурив сигарету, доктор стряхнул пепел на подоконник, наблюдая за тем, как девушка неумело затягивается, кашляет, но не останавливается на достигнутом. -Однако народ – есть народ. Все, что можно использовать не по назначению, обязательно используют. Вот и сказался здесь общетонизирующий эффект. -То есть? – утончил дотошный мальчик, не отрывая от доктора пытливого взгляда. -То есть люди в роботов превращались. Сутками напролет могли пахать, не уставая. -Но надолго их, разумеется, не хватало, - Лера выпустила в воздух струйку дыма, и Валик невольно залюбовался ее печальным профилем. –Последовало привыкание, истощение. Наверняка еще и нервно-психическая сфера была порядком затронута. -Наверняка, - доктор повертел в руках бутылку и внезапно отодвинул ее в сторонку. Поднявшись со стула, нервно заходил по комнате. –Меня больше волнует другой вопрос. Кто был около дома Азурова той ночью? И отчего тебя так перекосило? – Носатов кинул короткий взгляд на девушку. Но Озёрова не успела и рта раскрыть. -Думаю, я смогу ответить на этот вопрос… Валерка лихим жестом победителя повернул к собравшимся разворот дневника. 13 июня 1942 года Госпиталь на грани. Думаю, скоро сдадим фрицам и этот пятачок. За то, что я сейчас напишу, меня легко можно расстрелять, потому что теперь я понял, что попасть в окружение – не самое страшное. Страшно то, что ОН где-то рядом. ОН наблюдает за мной. Боюсь, что я следующий… 14 июня 1942 года Силы оставляют меня. Писать с каждым днем все тяжелее. Стёпе, конечно, не повезло еще больше. Ранение в живот. Сегодня с утра он бредил, до смерти перепугал сынишку нашего товарища подполковника. Но я-то знаю, что он прав. И я ничем не могу Стёпе помочь. Потому что не знаю, как бороться против этого врага Озёрова, Носатов и Корзухин, толкаясь плечами, хищно нависли над дневником. Валера переводил взгляд с одного увлеченного лица на другое. Валентин вдруг часто и прерывисто задышал. От его протяжного выдоха висок Леры обожгло жаром. -Ты чего? – одними губами произнесла она. Тот, помедлив, отрицательно помотал головой. 16 июня 1942 года Всех, кто не был тяжело ранен, подняли по тревоге. Передовая где-то совсем рядом. Слышу, как без остановки работает артиллерия. Я даже рад, черт побери… Потому что эта тварь поглотила Стёпу. Я боялся спать по ночам. Я не мог спать… Он все время был близко. Все подумали, что Стёпа умер от ранения. Только я знаю правду. Его выпила ЭТА тварь. 18 июня 1942 года Писать удается нечасто и понемногу. Карандаш истачивается. Другого не достать. Госпиталь почти эвакуирован. Пока удается отбивать немцев от подступов к нему. Носатов ранен. Хороший мужик. Будет жаль, если умрет. -Минутку, Носатов? – Игорь обличающе ткнул пальцем в ошарашившую его строку. –Валя, это случайно не… -Случайно да, - лицо доктора посуровело. Он отвернулся от стола и снова закурил. – Речь идет о моем отце… Но я… я так смутно помню то время. Даже странно. Те события не могут просто так исчезнуть из памяти. -Ты был совсем мальчиком, - тихо произнесла Лера, легко касаясь его локтя. -Война не оставляла выбора. Ты либо взрослый, либо мертвый, - жестко отрезал Носатов, но вспышки боли и гнева не последовало. Мужчина уходил в прошлое семимильными шагами, пытаясь воскресить в памяти события более чем тридцатилетней давности. Солнце тем временем почти взошло. На пол упали палевые квадраты – тени окна. Пронзительно засвистела в кустах, прощаясь с пряной темнотой летней ночи, какая-то птица. -Здесь еще одна интересная запись, если позволите, - кашлянул мальчик, прерывая застывшую тишину. –Более поздняя дата и более близкая нам география… Вот. 10 октября 1942 года Отошли почти к самой Волге. Крепимся духом и не сдаемся. Директива 227* все-таки. В деревне наткнулся на симпатичную девчушку. Отбилась, бедная, от своих. Заберу с собой. Одна погибнет. 13 октября 1942 года Нюрка притащила из лесу ежа. Поднимает наш боевой дух, что тут и говорить. Сама худая, как жердь, а запалу столько – на всю Красную Армию хватит. -Кто такая Нюрка? – подозрительно осведомилась Лера. Валентин не двигался, стоя с ней бок о бок, и с каждым прошедшим мгновением девушка беспокоилась за ментальное здоровье доктора все сильнее. -Посмотрите сюда, - Валера без пояснений указал нужную строку. 17 октября 1942 Пришлось оставить Первомайскую. Еще вернемся! Лера уселась на табуретку и потерла горящее лицо руками. В голове бурлил, переливаясь через края черепной коробки, густой суп из мыслей, воспоминаний и ощущений. -Игорь, - медленно произнесла вампирша, силясь не упустить мысль, ускользающую из сознания, как верткий уж. – Что еще ты вычитал в архиве об этом Азурове? Друзья, родственники, семья? Корзухин похлопал себя по щекам, прогоняя вязкий туман успокоительного, и помассировал переносицу. -Официально – ничего. Жил бобыль-бобылем, как я понял. -Если он подобрал девочку в Первомайской… и после войны вернулся доживать свой век в этой же деревне… - неразборчиво забормотала девушка, - то почему бы и Нюрке не остаться с ним? Это ведь ее малая родина! -Что, если она живет здесь до сих пор? – хрипло подхватил Носатов, очнувшись, как включенный в сеть прибор. – Живет и работает там, где ей позволяет возраст и образование… Лера подорвалась с табурета. Перед ее глазами мелькнула картинка главной аллеи и снова накатило липкое, тягучее ощущение погружения в бочку смолы. Серп Иеронов… Вероника… дети… и баба Нюра… Нюрка… -Она же не могла пить кровь солдат, - с сомнением протянул Игорь. –К тому Азуров пишет о «НЕМ», а не о «НЕЙ». -В таком случае, - Лера оглянулась на залитый солнечным светом лагерь. Новый день вступал в свои права, - она поможет нам понять, кто же этот таинственный «ОН». * «О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной Армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций» или в просторечии «Ни шагу назад!» — приказ № 227 Народного комиссара обороны СССР И. В. Сталина от 28 июля 1942 года