Исполнение желаний

За хлопотами, решая проблемы дочери, Лиза совершенно забыла о бумагах из банка. Поэтому, когда полезла за деньгами в сейф и увидела папки, досадливо поморщилась - нет времени с ними разбираться. Пообещав себе при первой же возможности просмотреть, что же в них находится. Уволив Георгия, она взяла обязанности шофера на себя и после занятий привозила дочь домой. Этим воспользовался Глеб, часто просил заехать с Ариной за ним. Все довольны этим – Глеб, что не приходится брать лишний раз такси, а Лиза с Ариной, что не остаются в машине наедине. Им еще было трудно существовать вместе, требовалось время, чтобы простить друг друга. Вначале заехала в офис. Светлана, под руководством Вики Терешовой, вспоминала бухгалтерскую работу, училась сводить дебет с кредитом. Она уже месяц как ходила на курсы повышения квалификации. Прежние знания помогали, учеба давалась легко и доставляла удовольствие. Светлана почувствовала себя значимой, у нее повысилась самооценка. Лиза предложила сделать перерыв и попить кофе. Достала из сумки печенье, что купила по дороге, поставила чашки на стол. Присматриваясь к Терешовой, спросила: - Вика, извините, если мой вопрос покажется обидным, но… - Лиза замялась, - Вот вы сейчас обучаете Светлану, вы же понимаете, что это ваш будущий конкурент? Как только Светлана обучится, мы откажемся от ваших услуг, а это восемь тысяч в вашем бюджете. – Я это понимаю. - Улыбнулась женщина. - Сейчас я нахожусь в декрете, и эти восемь тысяч для меня не лишние. Но в марте мне надо будет выходить на постоянную работу. Мне все равно придется с вами прощаться, потому что не потяну столько - дом, работа, подработка. Мне у вас нравилось, вы меня никогда не обижали, поэтому передавать вас другому бухгалтеру не хотелось бы, потому что нет гарантии, что вы не нарветесь на афериста. - Терешова улыбнулась, - Одна запятая, и с вашего счета уйдут все деньги, и вы никогда ничего не докажите. В лучшем случае вы обанкротитесь, в худшем - сядете за растрату. Вам это надо? Поэтому и хочу обучить вашего человека, отплатить добром за добро. – Да что мы там… - отмахнулась Лиза скромно, - Зарплата копейки… - А я не про зарплату. Вы мне и кур давали, и овощи завезли, на всю зиму хватит. И небескорыстно я со Светланой работаю, – смотрела выжидающе. «Ах, вот оно что!» - усмехнулась Лиза про себя, но на лице ничего не отобразилось. – У меня сын, ему надо обследование сделать и, скорее всего, предстоит операция на глаза. Ехать в Москву для меня очень дорого, я не потяну одна. А у ребенка зрение с каждым годом падает все больше. – Лиз, - Светлана сделала многозначительную паузу, - У нас же есть возможность помочь. Сейчас конец года, уже поздно что-то делать. Но в феврале… - Ну что ж, обсудим этот вопрос. – Согласилась Лиза. - После новогодних праздников начинайте собирать документы. Все справки, какие есть, любые выписки, заключения. Где ваш муж работает? - У меня нет мужа, он погиб полгода назад. Его током убило. Я сама из детского дома, родни никакой. А у него только сестра, у нее свои дети есть, она мне не поможет. Так что у меня вся надежда только на ваш Центр. Если бы не сын, я бы никогда не стала использовать блат и связи. - На что мы только ни идем ради наших детей, - вздохнула печально Лиза. - Обещаю, поможем чем можем. - Поднялась, - Света, я поеду, мне надо Глеба забрать и Арину из колледжа. Занимайтесь, - похлопала подругу по плечу, - Старайся, мать, главбухом станешь. Не провожай, я сама дверь захлопну. Пока ехала , думала о Терешовой – вот женщина! Героиня. Муж погиб, один ребенок маленький, другой больной, и она силы духа не теряет, борется. А тут что-то не так, как задумала, пошло, и сразу паника: что делать, как быть?! Взять хотя бы Светлану. Недавно состоялся суд, ее развели с мужем. Благодаря стараниям Давида, удалось отстоять подаренные когда-то Перцевым жене украшения, 15% акций, денежные средства поделили пополам, одну машину стоимостью 1,5 миллиона, две шубы и бытовую технику. Дом и яхту отстоять не удалось – именно это послужило причиной к часовому реву, что жизнь прошла мимо, и теперь придется умирать с голода. Лиза попыталась объяснить: - Да, тебе не достался дом, но ты же не на улице. Пока живешь у меня, я тебя не гоню. Можно продать машину… - И ходить пешком? - возмутилась Светлана. – Свет, ты мне деда с внуком напоминаешь. Зачем тебе дорогая машина? Купи проще. Тысяч за 500. Продай одно из колец - вот тебе и однокомнатная квартира, больше и не надо. Светлана долго думала над словами подруги - машину жалко! Она у нее всего год. И кольца жалко. Они такие красивые, Перцев от щедрот подарил на день рождение и 8 марта. Есть и другие украшения, но за них много не дадут. Решилась: - Я акции продам. Пусть Перцев побесится. Что я с них получаю – копейки, а если я предложу твоему Борису, хорошую цену даст, он обещал. - Что? - Лиза была возмущена, - Борис за моей спиной с тобой договаривается о продаже акций? И ты мне ничего не сказала? Спасибо, подруга. – Лиз, честное слово, я не знала, что ты ничего не знаешь. Я думала, ты в курсе. Думала, у тебя с Борисом договор. – Значит так, ты хочешь продать курицу, которая несет золотые яйца. Я бы лично не стала. Пусть по капельке, но капает на проценты. Но если передумаешь и решишься продать, то я сама куплю у тебя эти акции. И дам в два раза больше, чем предложил Борис. При условии, что он не будет об этом знать. Светлана засмеялась понимающе, вздохнула с сожалением: - Нет в этом мире совершенства. – Как говаривала моя бабушка Софья Николаевна, Царство ей Небесного, мудрая женщина была: мужу и псу не показывай задницу всю. Подъехала к магазину Глеба. Продавцы ее уже запомнили, и потому не спросили, куда это она так решительно направилась. Глеб сидел за столом, рассматривал через лупу ржавую монету. На вошедшую Лизу едва взглянул. Она села в кресло. – Настоящая? - спросила про монету, слишком вид ее был подозрительный. – Да вот женщина одна принесла, я купил, а теперь сомнения берут. Не знаю, что делать. Есть один старичок, на монетах собаку съел, но за консультацию дорого берет. Вот и думаю: платить – вдруг подделка? Значит деньги зря потрачу. Не платить? А вдруг настоящая? И тогда я упущу выгоду при продаже. – Положил монету в коробочку, а корочку в сейф. Лиза посмотрела на свой портрет. Русалка смотрела на нее с грустью, словно знала, что ее двойня совершила смертный грех. – Лиз, - окликнул Глеб, - у меня к тебе разговор будет. Только чтобы никто не знал, тем более мать. У меня в феврале очередь подходит ложиться на обследование, если нужно будет… Ну, ты смогла бы приехать, если я позвоню тебе? - Я не поняла, что за обследование? - насторожилась не на шутку. Насколько она уже успела узнать Глеба, не в его правилах жаловаться на свое недомогание. Это черта всего семейства Асташовых – не жаловаться до последнего, пока не начнешь умирать. Петр Петрович именно так и поступил в свое время. Никто не знал, что он болен, пока сознание не потерял. А когда его привезли в больницу, тогда только и узнали, что у него рак четвертой стадии. Спрашивается, зачем доводить себя до такого со стояния? - Давай рассказывай, что у тебя? - Да я сам не знаю. Что-то кольнуло, что-то ширнуло, а врачи забегали, засуетились. Направление дали. Не думаю, что там что-то серьезное, иначе сразу бы на стол, а они на очередь поставили. Я для матери байку придумал, что у меня командировка на конец января намечается. Не хочу, чтобы волновалась лишний раз. Ты не смотри, что она такая подвижная, мать только с виду сильная. За последние годы она заметно сдала. – А Киру что сказать? Он в феврале приезжает, а папы нет, что врать? - Ничего тебе врать не придется. Кир приезжает в конце месяца, а у меня обследование с десятого числа. Когда он приедет, я уже дома буду. - Засмеялся, – Завещание я уже написал, так что ухожу спокойный. Тебе вот картина достанется. - Кивнул на Русалку, - Мало или хватит? - Ты нормальный, такими вещами шутить? - спросила тихо. Она видела, что Глеб боится обследования, просто перед ней хорохорится. И насчет завещания он, пожалуй, говорил правду. Заехали за Ришей. Она молча уселась на заднее сидение, сразу же уткнулась в телефон, не желая разговаривать. Всем своим видом демонстрировала, что обижена на мать, как та разрешила ее проблемы, твердо убежденная, что Макс погиб именно из-за нее. Доказывать что-либо, пока Арина окончательно не успокоилась, было бессмысленно. Лиза это понимала, но все равно обижалась. Арина старательно занималась, занятия не пропускала. Казалось, что девочка решила взяться за ум и наверстать упущенное. Но сколько раз Лиза включала камеру, наблюдая за тем, как Арина стоит у окна и смотрит в темноту. Она много рисовала, но рисунки никому не показывала, даже Глебу, хотя раньше услышать его мнение для нее было важно. Лиза как-то пробралась по старой памяти в комнату дочери, посмотрела рисунки - карандаш, тушь - все в черном цвете. Рисует пейзажи-мостики, кустики, перевернутая лодка у дома-развалюхи. Что-то от Куинджи, только без зеленого цвета. «О-о, доченька, как тебе хреново». Поговорить бы надо, но ведь к себе близко не подпускает. Был у Арины один пунктик - с детства любила паззлы собирать. И чем однообразнее, чем труднее, тем ей интересней. Часами за ними засиживалась. Лиза удивлялась: дочь такая подвижная, то танцует, то скачет, а паззлы увидит - и замрет. С утра до вечера над ними может сидеть, позабыв даже о еде. Вот и решила Лиза помириться, или хотя бы сблизиться с помощью паззла. Купила, «Старинный атлас» называется, две тысячи деталек. Интересно, на сколько это хватит? Вечер-два? В ожидании, когда Антонина накроет на стол, Лиза придвинула журнальный столик к дивану поближе, разложила два листа ватмана, склеила между собой, и, пока он подсыхал, высыпала сверху паззлы. Подготовив место «соблазнения» дочери, села задумчиво за столик, потихоньку сортируя детали по цвету. Пришла Зои, увидела, чем занимается сноха, поинтересовалась: - Это ты себе, или чтобы с Ариной мосты навести? - И то и это. Себе, чтобы нервы успокоить. Иногда кажется – взорвусь. – Если я к вам присоединюсь, не помешаю? - Не думаю. Нам с Ариной сейчас трудно наедине оставаться. Чем больше народа будет участвовать, тем легче все пройдет. Антонина поставила последнюю тарелку, спросила у Лизы, может ли она идти домой, и скрылась в кухне. Друг за другом пришли домочадцы, рассаживались по своим местам, только Лиза не спешила, задумчиво разбирая паззлы на кучки. – Лиза, ну хватит играть, давай, садись, - Позвала Зои. - Поужинаем, я тебе помогу. Арина косилась в сторону столика, ей и подойти хотелось, посмотреть, что мать собирает, и гордость не позволяла - та ее на помощь не звала. – Ой, не могу оторваться! - Лиза села за стол, положила на тарелку салатика с рыбкой. - Захожу сегодня в магазин и вижу паззл «Старинный атлас». Хотела на Новый Год для подарка купить, но не удержалась. Завтра второй экземпляр куплю. Там еще были «Карта древнего мира», две с половиной тысячи… - Две с половиной тысячи чего? - Борис оторвался от ужина. – Деталек, Боря, не рублей же. - успокоила Лиза мужа. Краем глаза заметила, что Арина сдержанно усмехнулась (впервые за все время ее что-то развеселило). - Лиза, завтра, когда поедешь в центр, прихвати меня с собой, - попросила Зои. - Хочу по магазинам пройтись, поискать подарки. - Кокетливо и с горящими глазами добавила, - Я себе присмотрела такую кофточку! Арина занервничала - показать характер, конечно, надо, но так можно и без подарка остаться. Как нарочно столько соблазнов, что поневоле придется мириться… Опять покосилась в сторону столика, неразобранная кучка паззлов тянула к себе все больше. Хотелось подойти поближе, посмотреть рисунок целиком. – Мам, так ты для себя подарки хочешь купить, или для нас? - невинно поинтересовался Глеб. – А я что, уже недостойна, чтобы себе кофту купить к Новому Году? - мгновенно взвилась Зои. - Если мне за шестьдесят, то уже можно со счетов сбрасывать? Да, я стара и больна, немощна, мне жить осталось неизвестно сколько, так почему бы не побаловать себя перед кончиной? - Ба, да ты меня переживешь, - хихикнула Арина. – Не называй меня ба! Всем понятно, что ты имеешь в виду под этим «ба». Боря, скажи своей дочери! - Риша, не обижай Зои. – Дерзкая, невоспитанная девчонка, - сделала вывод Зои. – Хотела тебе подарок купить к Новому Году, теперь не куплю. - взглянула осторожно в сторону снохи, подмигнула, губки «гузкой» сложила, чтобы спрятать улыбку. После ужина Лиза посуду в мойку поставила и быстрее к паззлам. Рядом Зои села. – Давай так: я отбираю все, что связанно с людьми, а ты - розовые буквы. Мимо ходила Арина. То ей попить захотелось, то кутается в теплую кофту. Как бы сама себе говорит в пространство: - Что-то у нас как-то прохладно… Может, камин растопить? - и, не дожидаясь согласия, тут же принялась за дело. - Ой, правда, Риш, растопи, - согласилась Зои. - Лиз, ты как? Не мерзнешь? - Да, прохладненько. – согласилась охотно, сосредоточенно рассматривая деталь, - На, это, кажется, чей-то нос. А это туфля... - Где туфля? - Зои непонимающе уставилась на бардовое пятно с желтой кляксой. - Ну вот пряжка, желтая, - Арина старательно тянула шею, заглядывая к Зои через плечо. Лиза повернулась к дочери, - Риш, ну скажи! - Да, похоже. Даже знаю от какого человечка - вот этого, - ткнула пальчиком в картину на коробке. - Надо сразу сортировать по пакетам. – Точно, - согласилась Лиза. - Неси пакеты. - Дочь побежала на кухню, загромыхала ящиками стола. Лиза осторожно посмотрела на Зои, та хихикнула заговорчески. - Мам, где они? - В столе, где крупа, в нижнем ящике, с левой стороны. Пришел Глеб. Огляделся, оценил обстановку, сделал вывод: - Весело тут у вас. Я с вами, можно? – присел рядом, принялся отбирать детали. – Лиз, ты розовые собираешь? Это - твои. А я буду экватор. Белые с полоской давайте мне. Пришел Борис, сказал весело: - Ага, вот вы где все. А я выхожу - везде темно и тишина. Думаю: куда все исчезли?Может, я что-то опять пропустил? Я края буду выкладывать. Края мне давайте. Арина села на ковер перед столом. Выхватывая из кучи нужные детали взглядом, не успевая еще осознать, уже тянулась руками. Она настолько втянулась в игру, что не помнила, что не разговаривала с матерью. То и дело окликая ее, подбрасывала ей детали в пакет. Зои посматривала на родных и довольно улыбалась – как давно они вот так, все вместе, не сидели. Сказала: - Сейчас только Кира не хватает… А помните, мы же часто собирались после ужина в столовой? Почему сейчас так редко сидим? Каждый занят сам собой. Мы перестали общаться. Вспомните, мы делились своими планами, своими мечтами… - Что нам мешает сделать это сейчас? - удивилась Лиза. - Рассказать вам мои планы на ближайшее время? Только уточню: Ариша, ты по-прежнему хочешь поступать в Строгановку? При звуке своего имени, Арина моментально насторожилась, вопрос матери не предвещал ничего хорошего. «Сейчас начнется», - подумала с тоской. Но ответила: - Да. Именно туда. И можешь говорить что хочешь. – Прекрасно, значит, мне не надо будет выдумывать причину, зачем я поехала в Москву. - Не понятно чему обрадовалась Лиза, - Повод - навести справки, кто будет принимать экзамены, на что сделать упор и, главное, показать рисунки Риши, есть ли смысл ей туда подавать документы, или лучше попробовать в Мухино. Поговорю с учителями, расспрошу подробности… А заодно хочу отдохнуть, устроить себе отпуск. – О как! - удивился Борис, - И сколько он у тебя будет длиться? И почему без меня? - А я? - возмутилась Зои, – Почему я не могу себе устроить отпуск? Я, между прочим, без отпуска уже лет двадцать. – А кто в прошлом году отдыхал в пансионате, а потом поехал с нами в Испанию? - напомнил Борис. – Это к отпуску не относилось? - Нет! Я лечила свое подорванное здоровье. Подорванное, между прочим, вами! Глеб! – выкрикнула так резко, что он вздрогнул, - Тебе бы тоже не мешало сходить к врачу. Посмотри на себя – серый, под глазами тени. Похудел! Может, у тебя что-то болит? Ты весь в отца, тот тоже до последнего молчал. – Мама, я совершенно здоров. И вообще, мне сорок четыре года, я могу сам о себе позаботиться. Не надо меня опекать. Раньше надо было. – Ты всегда будешь мой малыш, даже став дедушкой. Кстати, я думаю это не за горами. Как бы Кир уже не приехал с беременной женой. – И сколько ты собираешься пробыть в Москве? - Поинтересовался Борис у жены. – Может, недели две, – ответила задумчиво, а потом мечтательно добавила, - Если понравится, то и больше. Я буду кататься на метро, вздыхать запах резиновых лестниц, слушать свист приближающейся электрички и придерживать полу пальто, отворачивающегося от сильного сквозняка… - Здорово! - позавидовала Арина. Она никогда не была в Москве, но очень хотела увидеть город, принявший с таким теплом ее мать когда-то, что та до сих пор вспоминает его с ностальгической любовью. - Обязательно зайду в консерваторию, пройдусь по всем его коридорам и посижу в зале во втором ряду на десятом месте, – Продолжала мечтать Лиза. - А вечером пойду в кафе, в котором сидела с Борей, когда он приехал ко мне в первый раз. Борис взглянул на жену настороженно. Его заинтересовали последние слова - это что? Она действительно вспомнила? Тогда почему он о этом не знает? - Должен тебя разочаровать, - печально заметил Глеб, - того кафе давно уже нет. Москва уже не та, что двадцать лет назад. Раньше она - большая, уютная, милая, с запутанными улочками, с пятиэтажными домами и заснеженными аллейками… - Глеб, не порть вечер! - осекла его Зои. И ласково снохе, - Продолжай, Лизонька. – Я все, - ответила Лиза, – Давайте кто-нибудь следующий… - А я помню Новый Год. - сказала Арина, - Мы ставили елку в холле и водили хоровод. Ночью, когда все спали, мы пробирались с Киром в холл и срывали с елки конфеты, и орешки в фольге. Под елкой стояли Дед Мороз и Снегурочка. Мы караулили, когда положат под елку подарки, и каждый раз засыпали, так и не дождавшись. Подарки под елкой появлялись сами собой. Но главный всегда находился под подушкой, который клала… мааамааа, - Арина заплакала. Мешочек с паззлами упал из ее рук и детальки смешались с не разобранными. Лиза кинулась к дочери. Обняла ее, прижала к себе, запричитала: - Доченька, заинька моя! Хочешь, мы в этом году тоже нарядим елку и положим друг другу подарки? - Хоочууу! - Плакала Арина. Через слезы она прощала мать и просила прощение у нее, понимая, что слова здесь были бы лишними. Возможно позже, через несколько дней или недель, они сядут и обо всем поговорят, сумеют объясниться, но сейчас «прости» могли сказать только так… Борис уже лежал в постели, делал вид, что смотрит телевизор, а на самом деле дремал, когда Лиза, выйдя из ванной, нырнула к нему под одеяло и пощекотала за ухом, совсем как в молодости, когда хотела от мужа ласки и внимания. - Что это ты такая веселая? - заподозрил Борис жену в домогательстве. – С Аришей помирилась. - Прижалась тесно, поцеловала в уголок губ, - Теперь хочу с тобой отношения наладить. Я в последнее время была слишком сурова с тобой… Наконец-то выдалась свободная минута. Все разошлись–разъехались. В доме только прислуга, значит, никто не помешает. Лиза достала папки из сейфа. Открыла первую. Документы касаются фирмы Бориса. Ничего нового не узнала. В них то, что знала от мужа, только подробнее. Фирма организована на два дольщика. Асташову принадлежат 70% акций, Перцеву 30%. Теперь понятно, откуда у Светланы взялись 15% акций. И, если она их продаст Лизе, тогда Лиза имеет явное преимущество, и фирма мужа начинает работать на нее. Может, поэтому Борис промолчал, что хочет купить акции у Светы? Следующая папка. Документы на дом. Это уже было интересно. Оказывается, половина участка принадлежит ей, Лизе! Дом на одну четверть. Рассмотрела фотографии, что были приложены: старый дом… Веранда, на которой когда-то сидели, пили чаи, а с навеса стекали капли после дождя. Она вспомнила звук, с каким они ударялись о землю. На углу дома стояла бочка с водой, Буся брала ее для поливки огурцов… На втором этаже открыто окно. Именно из него Лиза первый раз увидела Глеба… Перед глазами видение: большой лопух, и под ним стоит Ариша в оранжевом сарафанчике. Голос Бориса где-то сбоку говорит: «Ты наша дюймовочка! Ришка, посмотри на меня. Аришаа, доченька»... Все! Моргнула и видение исчезло. Больше, как ни напрягала память, ничего не получалось. Фотографию старого дома положила на место, как и лежала. Вторая фотография изображала теперешний дом. Это не так интересно. Фотографии - внутренней отделки дома, каждой комнаты. На отдельных листах завизированные копии планировки дома, разделенная на части пунктирной линией. Первый этаж принадлежит Глебу. Ее часть - столовая, кухня и комната поварихи. Борису принадлежит правая часть второго этажа, Зои - левая. Здесь же подлинник плана. Возникает вопрос, для чего и в связи с чем эти документы собирались и копировались? К чему она готовилась, если положила сюда снимки дома ДО перестройки и после? И главное, почему она ксерила каждую записуличку, любую подпись, заверенную у нотариуса? Следующая папка: документы Софьи Николаевны, Андрея Викторовича. Свидетельство о рождении, о браке, о смерти… Вот и все, что осталось от людей, которые в свое время сыграли роль в судьбе своей внучки. А вот свидетельство о смерти Анны Максимовны и Виталины Павловны. При жизни непримиримые враги семейства Гамусовых. Неужели же и после смерти не примирились? На стол выпали три снимка. На 1-ом: две женщины сидят на скамеечке в парке. Одна из женщин в простом платье, в кудельках после химической завивки. По ней видно было, что она очень устала, держится из последних сил. На лице печать обреченности. Другая женщина, одетая в длинный, прогулочный больничный халат. Безобразно толстая, с коротко стрижеными волосами, беленький платочек наброшен на плечи. Она с восторгом и радостным ожиданием смотрит в объектив, словно ей пообещали, что «сейчас вылетит птичка». На 2-ом снимке эта женщина стоит на дорожке, приподняв руки, прикрыв глаза от наслаждения, поет что-то такое душевное, что заставило собраться людей вокруг. – Здравствуй, мама, - шепнула Лиза. - Так вот ты какая. Второй раз с тобой знакомлюсь, - Она тихо плакала. Гладила пальцем лицо на матовой бумаге. На 3-ем снимке на скамеечке перед двухэтажном домом сидят две пожилых женщины и между ними маленькая девочка с бантиком на макушке. Толстая женщина смотрит на девочку изумленно, словно не верит, что та – ее продолжение, ее родная внучка. А вторая женщина с гордо поднятой головой, в объектив смотрит весело… За что им все те муки, которые пришлось пережить? Говорят, что человек рождается, и у него уже все предопределено. Неужели по судьбе Господь распорядился так? Где же твоя милость, Господи? Четвертая папка: расписки, данные свекром и Борисом Софье Николаевне в разные годы и времена. И главное, что ввергло в недоумение - составленный и заверенный брачный контракт. Но составлен он не до свадьбы, как думала, а когда уже прожили двенадцать лет. Здесь же лежал первый брачный контракт. Она их сравнила - многое повторялось: дом делился согласно плану по пунктирным линиям, участок тоже. А вот трехкомнатная квартира в городе отходила Лизе без дележа с мужем, согласно завещанию Софьи Николаевны (завещание прилагалось). В случае обоюдного договора о разводе, Лизе полагается половина всех денежных средств, половина всего приобретенного (движимость и недвижимость). Подарки не делятся (подробная опись каждого украшения, ценники прилагались). Вещи не делятся. Согласно завещанию, никто из супругов не имеет право делать крупные покупки, не ставя в известность другого (все покупки согласовывать). Если это случилось, противоположная сторона имеет право потребовать возмещение из личной доли супруга. Дети имеют право на равные доли от родителей. Если один супруг умирает, его доля полностью переходит детям, и второй супруг не имеет никаких прав. И последний пункт: если один супруг уличен в измене, то при разводе виновная сторона обязана выплатить пострадавшей стороне 75% общего дохода. Вот эти три последних пункта не упоминались в первом завещании. Спрашивается: в связи с чем они появились? Что заставило ее переписать брачный договор, и не его ли Борис искал у нее в сейфе, когда она лежала в больнице без сознания, и было неизвестно, выживет или нет. Следующее завещание от Софьи Николаевны. Она все передавала своей внучке, и внизу подробное описание каждой вазочки и шкатулочки. Ценник на каждую брошку, чтобы сомнений не было - покупалось именно ею. Да, Софья Николаевна хорошо подумала и позаботилась о своей внучке. Ни один посторонний человек не смог бы заполучить из ее сбережения даже бусины. Теперь понятно, почему Лиза прятала от мужа деньги в ячейке банка, а не на книжке - чтобы мужу ничего не досталось и не пришлось делить. Кстати, согласно брачному контракту, Лиза имеет право в любой момент проверить все бухгалтерские книги фирмы мужа. Получается, что Борис полностью под ее строгим контролем. А может быть, он этого боится? Пора было ехать за Ариной. Вот и хорошо, заодно отвезет документы в банк, пусть пока полежат там, до нужных времен. Борису пока ничего не скажем. Меньше будет знать, лучше будет спать. Обеспечить покой мужа – ее первейшая задача. Из банка заехала к Давиду Самуиловичу. Он как ее увидел, сразу насторожился: - Лиза, не пугай. Только не говори, что с Ариной опять что-то случилось. – Не скажу. Мне надо узнать, не делал ли мой муж крупных покупок, о которых я ничего не знаю? Ну, скажем, например, в течении шести лет. И еще, ты можешь мне сказать, почему шесть лет назад мы с Борисом переписали наш брачный контракт? - Смотрела пристально, словно подозревала его в сговор с мужем. – Э, нет, дорогая, это без меня! - сразу запротестовал адвокат, - Вы пришли переписать контракт, а почему - не мое дело. Я выполняю только свою работу, и ни во что другое не вмешиваюсь. У тебя все на этот раз? Это срочно, или может подождать? Ну, тогда давай договоримся с тобой так: до Нового Года осталась неделя, ну там десять дней праздничных. Ну недельку на раскачку. Твоим делом начну заниматься с двадцатого числа, идет? По дороге заехала в кондитерскую, выбрала пирожные для всей семьи, в соседнем отделе купила хлеб с семечками – она его очень любила. Сама не раз пекла, хотя ей нравится, как получается, но магазинный все равно казался вкуснее. Потом заехала к Глебу. Позвонила по телефону, чтобы выходил встречать. Перезвонила Зои, сказала, что может забрать ее через полчаса… Всех собрала. Поехали обратно, домой. Зои с Ариной стали делить, кому какое пирожное достанется. Обе хотели с грибочком и розой. – Это пирожное из моего детства, – доказывала Зои, - Мне хочется вспомнить его вкус. Ты можешь выбрать любое другое. Ты молодая, ты еще успеешь попробовать, а мне, может быть, последняя радость осталась. Тем более, что тебе надо похудеть, посмотри на свои бока… - Мам, что бабушка говорит, что я толстая? - закричала возмущенно Арина. – Не смей называть меня бабушкой. Лиза, скажи ей! Почему такое неуважение к старшим? У тебя нет никакого воспитания! - Да? - Арина хихикнула, – А кто вчера говорил, что воспитывал меня с первых дней жизни, поэтому я должна быть благодарной до конца своих дней? Во время ужина Борис сказал, как бы между прочим: - На Новый Год я пригласил Серегу с Жаннкой к нам. Лиза, постарайся быть с ней полюбезнее и держать свои эмоции при себе. За столом все посмотрели на Лизу - Глеб с Ариной с любопытством, а Зои напряженно. Ни для кого не было секретом, как она относится к новой жене Перцева. – Я, конечно же, постараюсь, только вряд ли это поможет избежать скандала, на Новый Год я пригласила к нам Светлану. Не знаю, как они смогут сесть за один стол. Борис едва сдержался, чтобы не заорать на жену - ну что за характер! Почему всегда надо действовать в пику мужу? Процедил сквозь зубы: - Почему ты приглашаешь в наш дом людей, не спрашивая на то мое согласие? - Дорогой, – Лиза нежно ему улыбнулась, - я поступаю в точности как ты. Разве я давала согласие, что хочу Новый Год провести в компании твоего друга и его новой пассии? - Если ты забыла, могу напомнить, что Серега мой друг и компаньон… - Про то, как ты с ним сидел по соседству на горшках в детском саду, я помню. Но и тебе бы уже давно следовало запомнить, Света - МОЯ подруга, и у нас с ней общий интерес. – А мне Светочка тоже нравится, - встряла Зои. - Хорошая женщина, спокойная, умеренна в своих желаниях и требованиях. Сережка дурачок, такую женщину упустил. Вот она ему стакан воды всегда подаст, а эта, новая, еще не известно. - Да что ж вы так все о последнем стакане волнуетесь? - усмехнулся Глеб, - Может, он не понадобится. - А ты бы помолчал! – прикрикнула на него мать раздраженно. - Я родила двух сыновей, думала: род Асташовых не переведется никогда. От каждого получу, как минимум, двух внуков, и что имею на старости лет? Дом отгрохали в два этажа, а жить некому в нем. Кир не собирается сюда возвращаться, останется в Москве, в родовое гнездо раз в год по большим событиям, например, на чьи-то похороны. Ришка летом уедет и тоже забудет сюда дорогу, с кем мы, старики, останемся? Борис под надежным крылом Лизы, чтобы ни случилось, она всегда будет рядом. А ты, Глеб? Ты с кем останешься? Всю жизнь искал свой идеал, но так и не нашел. А может быть, открыть глаза и просто оглядеться вокруг, и выбрать женщину простую, земную, а не Музу всей своей жизни? - Та-ак! - оживился Глеб, - Я понял, что ты мне предлагаешь Светку Перцеву? А ничего, что мы с ней знакомы сто лет, и она жена друга моего брата? - Она уже не жена! Свободная женщина в свободном поиске. Она тоже имеет право быть счастливой. А ты – мой сын, и я хочу видеть тебя женатым на хорошей женщине, а не слоняющимся от одного дома к другому в поиске чужого тепла. - Зои заплакала, - У меня сердце разрывается, глядя на тебя. Ты же совсем один. И про стакан воды не зря говорят. - Муся! Зои! - вскрикнули взрослые дети, окружили ее, принялись утешать, кто как умел. Арина притихла, словно ее здесь и нет. Она была впервые свидетельницей таких откровений. Всегда считала, что бабушка избалованная и капризная, думает только о себе, своих интересах, а тут вдруг приоткрыла душу, и сколько в ней, оказывается, боли и страха за своих больших «малышей». – Лизонька, - Зои гладила ее по голове, прижимала к сухой груди, - как я хотела, чтобы ты родила мне внуков. Ты такая упрямая, зачем послушала Бориса и согласилась, что дочери достаточно? Я не снимаю вины с сына, но в вопросе рожать или нет, всегда должна решать женщина. Ты сильная. Ты смогла бы вырастить и двоих, и троих детей. - Зои, не надо об этом, - попросила Лиза. Она чувствовала себя виноватой, что не оправдала надежды свекрови. Сама не раз думала, почему родила только Арину? Вроде бы особо не бедствовали, могли позволить себе еще одного ребенка не в ущерб дочери. Могли бы дать и воспитание, и образование. А может быть, ответ находится в каких-нибудь документах и скоро обнаружится? - Глеб, прошу тебя, присмотрись к Свете, - продолжала Зои, - Она хорошая женщина. – Мам, хватит меня сватать, - Глеб рассерженно отошел от нее, – Если надо будет, найду жену без твоей подсказки. – Ну, так найди! – Крикнула строго. - Тебе всего сорок четыре года, у тебя еще могут появиться дети, для мужчины – это не возраст. А ты, как столетний дед – все вечера возле камина, в пледе. У меня возникает вопрос, – сурово смотрела прямо в глаза, - сынок, как у тебя с мужской силой, ты еще способен быть с женщиной? Все дружно ахнули, бросились от нее в разные стороны: - Мама! Зои! Муся! - и хором, осуждающе, - При ребенке! Арина радостно и с любопытством покосившаяся на дядю, притаилась за столом. - Да этот ребенок сама вас всему научит! - отмахнулась Зои. Утерла слезы и стала прежней взбалмошной, капризной женщиной преклонных лет. – Слышала я, как она с Рикой Гордеевой обсуждала, за кого выходить замуж. Муж должен быть богатым и не моложе сорока пяти лет. С него надо трясти деньги и гулять с молодым любовником. А когда он умрет, все его состояние прибрать к своим рукам. – Повернулась к сыну, - Вот тебе, Глебушка, взгляды современных девушек. Вот на такую ты и нарвешься, если не будешь слушать мать. - Теперь смотрела на внучку, - Тебе, моя дорогая, пора подключить мозги. Мать все время не сможет за ручку водить и вытаскивать из очередной беды. Умеешь ворочать, умей отвечать. Ты себя что, на помойке нашла, что всяких дур пустоголовых слушаешь? Лучше учебой займись. А то получаются одни мечты и планы, а самой пальцем шевельнуть лень. Раньше бы Арина обязательно огрызнулась, запротестовала, стала доказывать свою правоту, но теперь молчала. За это время о многом передумала. Вспоминая встречи с Качаловым, все больше утверждалась в правоте матери. Едва в сердце зарождалась жалость и сожаление к нему, тут же включала видео. Слезы душили: за что он со мной так? Вспоминала его слова: «Что тебе стоит, один только раз переспала и все, зато с меня долг спишут». Ради него Арина готова была уступить, через себя перешагнуть. А он способен был ее защитить? Зная, что у Пономарева есть компрометирующая запись на его девушку, продолжал дружить с ним, как ни в чем ни бывало. Арина ради любимого против семейных устоев пошла, готова была мать предать. Каждый день все четче в голове звучала одна мысль: «Что же я наделала, почему позволила с собой так обращаться?»