Исполнение желаний

– Боря, скажи, у тебя с этой женщиной что-то было? По всему было видно, что именно этого вопроса он и боялся - взгляд его заметался, он лихорадочно соображал как ответить. Скажешь неправду, Лиза все равно когда-нибудь вспомнит все, и тогда из-за вранья будет только хуже. Он прекрасно знал, на что готова жена, когда ее обманывают. – Это после нее я тебя выгоняла из своей спальни? - спросила тихо. – Лиз, давай не будем здесь выяснять отношения у всех на виду. Не надо давать повод для сплетен. - он любыми путями старался оттянуть разговор. – Хорошо, не будем. - согласилась сдержанно. Оба, не сговариваясь, повернулись к залу лицом, наблюдая за танцующими парами. Натужно улыбались гостям, шутили и смеялись невпопад, говорили о делах со скукой, словно потеряли интерес ко всему, в светской беседе молчали, только скупо улыбались в ответ. Напряжение росло. Лиза все время искала взглядом Елену, Борис следил, чтоб женщины не пересеклись, даже мимоходом. Жанна Перцева, понимая, что через Лизу можно попасть в городское избранное общество, попыталась наладить с ней отношения, но натолкнулась на такой холодный прием, что поспешила под крылышко мужа. Но тому не понравилось, что молодая жена не может самостоятельно завести дружеские отношения с нужными людьми. Все свое раздражение выплеснул на бедняжку Жанну. Ей бы принять к сведению, что муж в плохом настроении, а она решила, что не позволит с собой так разговаривать, решив отомстить. И уже через несколько минут вальсировала с каким-то парнем. Светлана, наблюдавшая издалека за бывшем мужем, воспользовалась моментом, пробралась к нему. Отпивая шампанское мелкими глотками, сказала: - Сережа, не боишься, что молодая жена рожки наставит? - Ты меня ревнуешь, или Жаннке завидуешь? - Не угадал. Просто радуюсь, что за меня тебе хоть кто-то отомстит. Хочу насладиться твоим поражением. Давай заключим пари, на сколько хватит ее верности к тебе. Даю полгода. За это время попытается вытянуть с тебя как можно больше. – Да пошла ты, - фыркнул Сергей, развернулся и пошел от нее, грубо толкая всех, кто попадался ему на пути. Он искал повод хоть на ком-нибудь выплеснуть раздражение. Светлана усмехнулась: «Бедная Жанночка, как же тебе сегодня достанется». Было ли ей жалко девушку? Нет. А почему она должна жалеть ту, которая два месяца назад смеялась, видя ее слезы? В десять часов вечера Лиза, изнемогая от принудительного веселья, сказала мужу, что больше не в силах находиться здесь. Борис пошел разыскивать Зои и Арину, которая иногда мелькала среди гостей с Машей Перцевой. Лиза увидела Светлану, подошла к ней, сказала, что хотела бы уехать пораньше и сослалась на сильную головную боль. Светлана ответить не успела, к ним подбежала Арина, сразу взмолилась, давя на жалость и то, что кругом люди, мать не будет нудить. - Мамочка, можно я здесь останусь? Обещаю много не пить и вести себя прилично. - За ее спиной маячил парень лет семнадцати. Лиза перевела с него взгляд на дочь, та все поняла, поспешно доложила, - Вовчик, иди сюда. Познакомься с моей мамой. Мама - это Володя Шилов, мой однокурсник. Володя – это моя мама Елизавета Витальевна. - Смотрела на мать испытывающее, - Теперь я могу остаться? Мы с Машей переночуем у тети Светы, да, теть Свет? За спиной Лизы раздался голос Зои: - Лиза, я тоже остаюсь, так что за нас не волнуйся, за Ришей прослежу. – Рядом с Зои стоял Раевский. Он посматривал на свою спутницу плотоядно и призывно. - Мы все переночуем в твоей квартире. - В разрешении Светланы она не нуждалась, прекрасно понимая, что та возражать не посмеет, даже если имела на сегодняшний вечер определенные планы. В такси Лиза отвернулась к окну, думала, с чего начать разговор. А Борис думал, к чему может привести их разговор, и всю ли правду надо говорить? В их жизни были моменты, когда они могли разойтись. Но как-то само собой все разруливалось, и они вновь оставались вместе. Но как поступит Лиза сейчас? Лиза молчала всю дорогу. Дома скинула пальто на диван и направилась в столовую - нехороший знак, из этого следовало, что желает серьезно поговорить, не откладывая. Села в кресло, ему знаком показала на другое, соседнее. – Ну что, Боря, поговорим? Я знала о Елене? - Решила всю правду узнать? - усмехнулся обреченно, - Ну давай поговорим. Да, знала. Мы это уже обсуждали и обо всем договорились. – О чем именно, не подскажешь? - Решили, что больше не будем возвращаться к этому вопросу. Лиза рассматривала его с недоумением: - Боря, я не знаю, какой была раньше, но не думаю, что, зная о этой женщине, вот так вот легко и просто согласилась все забыть и разрешить тебе с ней мирно существовать. Боря, я потеряла память, но не разум. – А я не говорю, что ты с ней смирилась. Ты поставила условие, и я его выполнил. Мы вместе работали, ты сказала, чтобы я ее уволил. С того дня в моей фирме ее не было. – И это все? - она вперила на него взгляд. Борис молчал. Он явно не собирался сам что-либо рассказывать, он ждал ее вопросов. Но она никак не могла понять, о чем именно его спросить. Чувствовала, что разгадка рядом, и она упускает что-то важное… Одно слово, и вся картинка сойдется, но именно это слово не находилось. - Хорошо, Боря, давай на этом закруглимся. У меня правда очень сильно болит голова. Ты ляг сегодня в своей спальне, как бы ночью я случайно не придушила тебя подушкой от злости и ревности. То, что жена не хочет мириться, знать, как было на самом деле, разозлило. На душе было мерзко. Ему реально хотелось кого-нибудь убить. И он даже знал, кого именно… А началось все с маленькой лжи. Они прожили в браке двенадцать лет – много это или нет? Друг Серега утверждал, что это «до фига!». Он еще утверждал, что с одной женщиной – это невозможно. Уж на что его Светка «зажигалка», и то его на сторону тянет, а уж от Лизаветы, будь она его женой, давно бы сбежал от скуки. – Неужели тебе разнообразия не хочется? Твоя Лизавета хоть на какую-нибудь фантазию способна, или как в старину - к тебе в постель с дыркой в спальной рубашке, и образа занавешивает? Борис на друга не обижался за подобные слова. Он хорошо знал Серегу и его грубый пошловатый тон - обычное его общение. Доказывать, что в Лизе темперамента на трех женщин хватит, и она давно уже проштудировала всю Камасутру от корки до корки, не собирался. «Думай ты что хочешь» - решил однажды Борис, и больше на эту тему «не заморачивался». Нет, если быть до конца честным, был один момент, с нянькой Арины. Сейчас вспоминать смешно, а тогда такая буря чувств! Почувствовал себя вновь семнадцатилетним, не женатым, свободным ото всех обязанностей. Взгляды украдкой, перемигивания, опасность, что Лиза может заметить, поцелуи украдкой, красться ночью, прислушиваясь к любому шороху и скрипу… Как же ему это все надоело! Он с таким облегчением вздохнул, когда это все закончилось! Так обрадовался, что теперь не надо врать, чувствовать себя подлецом, когда говорит жене, что любит ее; что можно спокойно спать по ночам, что поклялся никогда, ни с кем романов на стороне не заводить. Хватит одного позора, когда мать отвешивала ему подзатыльники, и это видела Евгеша, которая когда-то сама строила глазки, а после этого случая смотрела с презрением. Борис искренне верил, что неудавшийся роман – это предел, повтора не будет. И вдруг к ним приехал заказчик, итальянец, и с ним переводчица Мадлен. Он как увидел ее, у него все вздрогнуло (и в штанах тоже. Грубо, конечно, прозвучало, но это правда). Сделав заказ, итальянец уехал, а Мадлен осталась. Между нею и Борисом ничего не было - только работа. Но почему-то, если раньше спешил вечерами домой, то теперь засиживался с Мадлен допоздна, скрывал от жены с кем работает и в выходной рвался в офис. Взял за правило обедать с Мадлен в ресторане, возить ее в парки, показывать местные красоты, гулять вечерами по набережной. Но однажды получился казус... Борис позвонил жене и сказал, что ему надо срочно ехать в Хосту на объект и, возможно, останется там на ночь. Он честно поработал с Мадлен в офисе до обеда. Потом посидели в ресторане, где решили, что пора отправиться к Мадлен в отель, где она снимала номер за счет своей фирмы. И вот сидят они в машине, ждут, когда загорится зеленый свет, его рука задумчиво и нежно оглаживает ее коленку, и тут раздается звонок телефона. Он, не отрывая руки от коленки, берет телефон, смотрит на экран - жена! - Слушаю, - а в это время Мадлен решила ответить на его ласку и сама ладошку на его живот положила, и стала пальчиками спускаться вниз. – Милый, ты где? - спрашивает Лиза нежнейшим голосом (идиот! По одному только тону можно было сразу все понять!). - Я же тебе говорил: я на объекте, в Хосте. - объяснил терпеливо. – Да?! Ну тогда поверни голову направо, - говорит еще нежнее. Он поворачивает и что видит? Чуть впереди стоит автобус, возле окна сидит Лиза и наблюдает, как он оглаживает чужие коленки, а по его животу гуляют шаловливые пальчики переводчицы. У Бориса в этот момент чуть инфаркт не случился. Он с такой силой эту коленку от себя отпихнул, что Мадлен к дверце отбросило. Через час он примчался домой с извинениями и сочиненной историей, что у жены была зрительная галлюцинация. Лиза готова была разнести новый дом по кирпичам. Мать вопила так, словно он был ее мужем и изменил именно ей. На другой день примчалась Софья Николаевна. Часа два требовала справедливости, напоминая, чем пожертвовала внучка ради его семьи. И, чтобы обезопасить будущее внучки, этим же днем оформили новый брачный договор. Нарушив его, Борис терял все, что имел, зато жена, и до этого имевшая не мало, приобретала еще больше. Именно брачный договор и был тем «тормозом», который останавливал, если на горизонте появлялась очередная красотка. Мысленно, ставя на весы адюльтер, или состояние - всегда побеждало второе. Целый год после этого случая Борис не только не смотрел в сторону других женщин, даже глазом не косил. Но тут случилось такое, отчего до сих пор никак не придет в себя… По поводу 8 марта в офисе решили устроить корпоратив для сотрудников, что по утверждению HR-ра, способствует сближению коллектива. Лиза, собирая мужа на работу, повязывая ему галстук, наставляла: - Много не пей. С женщинами не заигрывай! Узнаю, что с какой-нибудь красоткой замутил - придушу! - и она так сдавила узлом галстука горло, что у Бориса дыхание перехватило, и он закашлял. – Лиза, какие женщины?! - взмолился в ответ. - У нас работают мужики и особи среднего пола - все в джинсах и курят. От них не духами, папиросами воняет. Он ненавидел, когда женщина ходила в брюках, но еще больше, когда на ней были джинсы, рубашка мужского покроя, и она курила. Он всегда утверждал, что женщина должна носить сарафаны, туфли на каблуке и пахнуть французскими духами. Все это не относилось к матери. Зои могла себе позволить что угодно. Но если бы Лиза одела джинсы… О-хо-хо! Каково же было его удивление, когда вошел в зал и увидел столько нарядных женщин в платьях, что в глазах зарябило. К нему подошла одна из красоток, протянула бокал с шампанским. - Опаздываете, Борис Петрович. - Он только по голосу узнал - проектировщица из отдела Семенова. Раньше - коротко стриженый волос, какие-то браслеты кожаные с шипами, черные веки - короче, полный ужас (не дай Бог Аришка вырастит такой), а сейчас приличное платье, шпилька, умеренно нанесена косметика (наверное, салон посетила ради праздника). Оказывается, у нее очень даже хороша фигура, и внешность вполне… - Да вас и не узнать, - польстил правдиво. С трудом вспоминая ее имя – кажется, Елена. - И что такие девушки идут в проектировщики? Вам на подиум надо… Лиза понимала, что муж рано не приедет - торжественная часть, поздравления, раздача подарков, танцы… Почему-то думала, что до десяти вечера совершенно свободна. Волнения никакого не испытывала, вспоминая, что бывая у мужа в офисе, действительно не видела ни одной «приличной» женщины, которая могла бы составить ей конкуренцию. Уложила детей спать, спустилась в столовую, включила телевизор, прилегла на диванчик. Показывали какой-то старый фильм с примитивными шутками, наивными признаниями в любви… Под песни главных героев она задремала… Казалось, что глаза прикрыла только на минуту, а, когда открыла, был второй час ночи. Странно, но Бориса не было. Она позвонила ему на сотовый - он трубку не брал. Позвонила Рустаму, который отвозил хозяина на корпоратив - тоже молчание. Перед глазами вставала одна картина за другой - авария, больничная койка, Борис, весь в проводах, и прибор, отвечающий за биение сердца, показывает ровную линию. Заметалась по холлу, не зная, что делать. Была бы рядом Зои, но она уехала к Глебу в Москву. Хотела даже Софье Николаевне позвонить, но представив, как она перепугается, отложила эту идею до утра. Зато засела за домашний телефон, открыла справочник и принялась обзванивать все больницы. Был третий час ночи, когда она услышала, как открылись ворота, и к дому подъехала машина. Она в два прыжка подскочила к двери, распахивая ее широко, готовая встретить мужа упреками… и замерла. Рустам с большим трудом вытаскивал из машины хозяина, взвалил себе на спину, и поволок в дом. Борис что-то пьяно пытался сказать, ноги его разъезжались и выворачивались, как у тряпичной куклы. - Рустам, неси его в столовую, - приказала, пропуская вперед, – Почему так долго? Почему трубку не брали? Клади на диван. Я все больницы обзвонила! - Телефон в машине остался, а я Петровича в офисе ждал. Пока его нашли, пока вниз спустили… - Кажется, Рустама забавляла создавшаяся ситуация. Подумаешь, мужик напился, на то он и мужик. Эти бабы вечно панику поднимают. – Помоги мне его раздеть, - попросила Лиза, с удивлением отмечая, что рубашка у мужа застегнута как-то криво, и галстука почему-то не было. Когда Рустам стянул с хозяина брюки, Лиза изумленно уставилась вначале на мужа, потом заглянула в брюки, а затем посмотрела на Рустама: - А где его трусы? Рустам тоже заглянул в брюки - там их не было, а потом глумливо усмехнулся: - Видать там оставил, где нашли, в кабинете. - Но увидев, как жена хозяина изменилась в лице, добавил, успокаивая, - Ну подумаешь, пошалил немного. – Что сделал? - взвилась Лиза возмущенно. Приказала сухо, - Иди, отдыхай. Завтра машина не понадобится, вряд ли Борис будет способен проснуться вовремя. Подняла сброшенную на пол рубашку - она вся была в черточках губной помады, в точках осыпавшейся черной туши. Размахнулась и хлестнула мужа рубашкой по лицу. Он только что-то промычал и захрапел. Утром, едва проснулась, повернулась в сторону мужа, похлопала, разыскивая его голову на подушке - где он там? Но его половина была пуста… И тут она вспомнила, что эту ночь муж спал в столовой. Поторопилась спуститься вниз, чтобы разбудить его. Да конечно! Его ничто не могло разбудить - ни ее пощечина, ни холодная вода из стакана, ни громкая музыка симфонического оркестра, передаваемая по телевизору. Плюнула (в переносном смысле), и пошла готовить завтрак детям. Арина с Кирюшей, не дети, а золото!, сами по звонку будильника поднялись, умылись-оделись и спустились в столовую. Арина осторожно приблизилась к отцу и поморщилась брезгливо: - Фу! Мам, что от папы так воняет? - Это называется перегар, - объяснил Кир. Как старший брат, он знал намного больше сестры и считал своею обязанностью посвящать ее во все сложности жизни. - Наверное, всю ночь пил. Так и пьяницей недолго стать. Лиза хотела Киру сделать замечание, но взглянула на мужа и очередная волна злости накатила – алкаш! Бабник! Раздолбай! А еще про брата говорит что-то! После завтрака отвезла детей в школу. Позвонила Софье Николаевне: завтра выходной, пусть детей к себе заберет… Причина простая - магазины, уборка, хочется с любимым мужем побыть наедине. В это время Борис зашевелился. Во рту все пересохло, язык был шершавый, как у кошки. Голова гудела и в висках стучали молотки. Он попытался пошевелиться – ничего не получилось. Он попытался позвать жену, но вместо голоса издал жалобный хрип. Приоткрыл один глаз, напряг все силы, какие нашлись: - Лиии-заа-а … - В ответ тишина, - Лиииии…зззааа! Откуда-то сверху появился стакан с мутной жидкостью. Он жадно вцепился в него зубами, глотками проталкивая в пересохшее горло влагу - такую солененькую, живительную, пахнущую маринованным огурчиком! Тяжело, со стоном повалился на подушку, переводя дыхание. Через минуту голова прояснилась, язык стал мягче, шершавость исчезла, и он облизал губы. Открыл глаза - над ним стояла Лиза и с злорадной улыбкой наблюдала за его муками. – Очнулся?! - голос у нее был зловещим и не предвещал ничего хорошего. – Лиза, мне плохо. - Пожаловался, заранее умоляя о снисхождении и милосердии. – Зато мне хорошо. До трех ночи обзванивала все больницы, разыскивая тебя, вдруг в аварию попали. Рустам тебя на себе в дом затаскивал. – Лиза, не грузи, - попросил жалобно. Откинул плед, собираясь подняться, и тут увидел, что лежит совершенно голый. - Ты что, меня раздела до гола? - Да нет, это не я тебя раздела. Это тебя кто-то в офисе! - швырнула в него припасенные трусы, - Можешь объяснить, почему Рустам привез тебя с корпоратива без трусов? На каком этаже и в чьем кабинете с тебя их сняли? Борис открыл рот для достойного ответа - ответа не нашлось, и он его закрыл. Попытался сообразить, что придумать. Обвинения жены казались розыгрышем. А она вновь швырнула в него комок, который при близком рассмотрении оказался рубашкой. Борис разозлился: - Лиза! Я, между прочим, директор. В мои обязанности входит не только руководить, а еще поздравлять женщин на 8 марта, дарить им цветы и с каждой поцеловаться, и не по одному разу. Ты еще начни упрекать, что от меня женскими духами пахнет. Еще бы не пахло! На каждой вылит литр духов! В зале дышать нечем было. - Пусть так, - согласилась Лиза, готовая принять его версию, - Но трусы? - Да что ты ко мне прицепилась со своими трусами?! - сорвался на крик. – Не с «моими», а с твоими. Мои-то на мне! Твои где?! Борис набрал воздуха в грудь побольше, мысленно перекрестился и выдал: - Да, сознаюсь, я вчера сорвался. Ну не рассчитал я выпитого. Можешь меня за это убить. Вместо шампанского пил коньяк, и видно попался дрянной. А тут еще бабы надушились, с ними рядом стоять невозможно, сразу задыхаться начинаешь. Ну и стало мне плохо. Пошел к себе в кабинет принять душ, надеялся, что будет легче. Душ я принимал раздетый, то есть голый! Когда одевался, видимо, забыл их надеть. От того, что принял душ, лучше мне не стало. Меня тошнило. Я прилег на диван и уснул. Все, больше не помню ничего! - Он был в восторге сам от себя - как ловко и, главное, правдоподобно выкрутился… А может, он не врал, это так и было? Лиза вперила в него взгляд. Ей очень хотелось, чтобы все, что сейчас сказал муж, оказалось правдой. Она так хотела ему верить. – Боря, если я узна , что у тебя с кем-то что-то было - не обижайся. - Предупредила на всякий случай, - Моли Бога, чтобы я просто тебя убила. На этом все могло бы и закончиться, если бы через неделю не случилось продолжение истории… Лиза получила почту. Среди газет и рекламок странное письмо без обратного адреса и почтовых марок, с пометкой: «Елизавете Асташовой». Идя по дорожке к дому, распечатала письмо, вынула две фотографии. На одной Борис с полуголой девицей в такой позе, что Лизе даже как-то неудобно стало. На второй эта же девица, уже полностью раздетая, но в другой позе, не менее экзотичной. И по всему было видно, что Борису она нравилась. – А-а-а! - затянула Лиза на одном дыхании. Ноги вдруг стали ватными, и она буквально рухнула на подпорную стенку. Она хотела вздохнуть и не могла, сердце билось часто-часто. Долго сидела не шевелясь, время от времени косясь на фотографии, словно хотела удостовериться, что они есть на самом деле. Больно было, как при родах. Только когда рожаешь - разрывается тело, сейчас рвалась на части душа. Сколько просидела - не знала, пришла в себя, когда уже стала замерзать. Медленно пошла в дом, чувствуя, что озноб идет по всему телу, как в начале простуды. Поднялась к себе, легла на кровать, снимки бросила на половину мужа. Иногда смотрела на них, обдумывая, что делать дальше… Ей было страшно встречаться с мужем. Надо было что-то говорить, опять ругаться, взывать к совести, слушать очередное вранье и врать в ответ, что веришь… Мелькнула мысль: а может быть, ничего не говорить мужу? Сделать вид, что не было никакого письма. Но сможет ли она вжиться настолько в свою роль, чтобы не выдать себя однажды? Лиза резко поднялась, достала чемодан, побросала туда одежду, которая может понадобиться на ближайшие дни. Затем прошла в комнаты детей, сложила их вещи и учебники. Два раза спускалась с вещами в гараж, проходя к нему через постирочную. Сложила все в машину. Никому ничего не говоря, уехала из дома… Вечером с работы вернулся Борис. Не зная за собой никакой вины, был очень удивлен, что жена не встречает его на лестнице. Зато из столовой выглянула Тоня: - Борис Петрович, я не поняла – к ужину накрывать или нет? Лизавета Витальевна ничего не сказала. Я думала, она у себя в комнате, поднялась - там пусто. Рустам сказал, что в гараже ее машины нет. Странно! Борис поднялся в комнату жены, словно хотел удостовериться, что кухарка говорит правду. Позвонил по телефону, Лиза трубку взяла сразу. – Лиз, ты где? - Я у бабушки с детьми. – А что не предупредила? Я бы сразу к вам приехал. Ладно, когда вернешься? - По твоему вопросу я поняла, что сюрприза ты еще не видел, - усмехнулась Лиза, - Ну так обрати внимание на свою половину кровати. Когда найдешь достойное объяснение, тогда позвони. А пока твое меканье и беканье слушать не хочу. Она отключилась, и Борис с недоумением посмотрел на экран телефона. Это что за наезд? И главное, что за сюрприз? Подошел к своей стороне кровати, взял снимки, взглянул с интересом… Он выругался такой тирадой, что любой портовый грузчик позавидовал бы его словесной фантазии. Весь вечер просидел перед снимками, пытаясь вспомнить, как ЭТО могло получиться, и напивался от отчаянья, что ни одного правдоподобного оправдания в голову не приходило. На снимке Елена Фирсова, та самая красотка, которая первой к нему подскочила, когда он вошел в зал. Весь вечер они были вместе - танцевали, сидели за столом, но он бы никогда не повел бы ее к себе в кабинет (вот, оказывается, с кем и где он потерял трусы. То-то уборщица после праздничных выходных на него смотрит с ядовитой ухмылочкой). Борис никогда не напивался, четко зная, на какой рюмке пора остановиться. Он ненавидел состояние пьяного расслабления – его мозг всегда должен четко реагировать на окружающие события. А тут, от двух бокалов шампанского, двух рюмок коньяка – и полная амнезия. Это подстава, но зачем и для чего? Если бы хотели шантажировать, то первым делом снимки прислали бы ему и назначили бы свою цену. Значит, цель была Лиза. Как поступит любая жена, получив подобное послание? В лучшем случае устроит скандал, будет дуться день-два, сколько понадобится, требуя от мужа все новых оправданий и доказательств. Начнутся проверки, недоверие, подозрения. Это может тянуться годами. В худшем – все ранее перечисленное, но дело закончится разводом и дележкой имущества. Разводиться Борис не собирался - слишком много терял!... Утром проснулся от того, что не нашел на привычном месте бедра жены, которое всегда было рядом на протяжении 12 лет. Открыл глаза, подтащил под голову холодную подушку с половины кровати и уставился в потолок, продолжая думать о снимках. «Кому надо, чтобы мы с Лизой разошлись? И почему именно Фирсова крутилась возле весь вечер? А если это фотомонтаж?». Приехал в офис, прежде, чем войти в кабинет, приказал секретарше найти Фирсову, проектировщицу. Девушка появилась моментально, глаза горят, румянец на щечках, дышит часто, словно бежала. Смотрела смело, прямо в глаза. Вместо привычных джинс - приличное платье, туфельки, а не кроссовки. Едва на нее взглянул, сразу понял, что между ними ЭТО было, никакого фотомонтажа нет. – Значит так, - сухо и сдержанно начал Борис, стараясь не встречаться с ней взглядами, - в твоих интересах рассказать всю правду. - Бросил снимки ей, - Кто это прислал, и кто снимал? Будешь изворачиваться, иду в полицию и пишу заявление, что ты меня шантажируешь. Даже если ничего доказать будет нельзя, ты, перед тем, как уйти из отделения, ублажишь всех желающих. Итак, это ты прислала? - Нет, - она даже не взглянула на снимки, что означало только одно - она была в курсе, что он ей показывал. Борис поднял трубку телефона, сказал: - Сева, зайди ко мне. Возьми охранника. – Положил трубку, наконец посмотрел на нее, отмечая, что девушка была уже не столь самоуверенна, как вначале. - Пока сюда идет начальник охраны, у тебя еще есть шанс. Объясняй. - Не знаю. Сама удивляюсь. Он ее ненавидел! Будь его воля, он бы ее сейчас раздавил! В кабинет вошел начальник охраны со своим подчиненным. Елена поняла, что угрозы директора были не шуткой. Она перестала улыбаться, шагнула в сторону Бориса. – Я все скажу, только пусть они выйдут. Борис сделал молчаливый знак - уйди. Выжидающе смотрел на Елену. – Это я попросила Наташу, вашу секретаршу. Не волнуйтесь - негатив у меня, я вам его верну. Обещаю, что фотографий больше не будет. - Она посмотрела прямо ему в глаза, - Борис Петрович, я люблю вас. - шепнула дрожащими губами. - Я люблю вас с той самой минуты, когда пришла работать сюда. Я все сделала, чтобы вы обратили на меня внимание, а вы ко мне как к пустому месту, - Слезы покатились у нее по щекам. - Этот корпоратив - единственная возможность быть с вами рядом. Да, я воспользовалась ситуацией. Я была счастлива, что наконец-то, пусть даже так, но мы были в месте. И я послала снимки вашей жене не для того, чтобы оскорбить ее или унизить, а чтобы показать, что вас тоже можно просто любить, как человека, как мужчину, искренне и чисто, не требуя ничего взамен… - Она вытерла слезы, но они опять набежали на глаза. - Ваша жена бездушная, холодная, расчетливая. Вам все сочувствуют и жалеют… Всем известно, что, пока вы работаете, она разъезжается по городу с любовником и оплачивает его запросы вашими… - Так, все, я понял, - перебил Борис, отмахиваясь устало, - Мне этот бред слушать не хочется. Зайди сейчас в отдел кадров, получи расчет немедленно. – За что?! - вскрикнула Елена. Такого поворота она не ожидала. - Я же объяснила… - Я увольняю тебя за то, что ты похотливая развратная девка! В моем офисе таким не место. Ты знала, что я женат, что у меня ребенок, но даже это не остановило… - Да вы сами этого хотели! Вы сами настояли мне прийти сюда! - Да хоть на коленях бы перед тобой стоял и умолял отдаться, ты должна была сказать: «нет». А если все же случился такой казус, и мы с тобой по пьяни сообразили на двоих - закрой рот на замок и помалкивай. А не присылай моей жене снимки. Скажи спасибо, что легко отделалась. Пошла отсюда! - Махнул рукой. – Борис Петрович, но я люблю вас, - попыталась оправдаться. – А я люблю свою жену, и дорожу ею. Для меня главнее моей семьи нет ничего! - Он распахнул дверь и вытолкнул в приемную Елену. Приказал охране, - Проследите, чтобы ее в офисе через пятнадцать минут не было. И впредь близко к офису не подпускать, - Обернулся к секретарше, которая сидела замерев, расширив от страха глаза, - Кстати, ты тоже уволена за пособничество в шантаже и аморальное поведение. Именно эта формулировка будет стоять в твоей трудовой… Сеня, зайди ко мне. - Захлопнул дверь в кабинет. Постоял молча, пытаясь сосредоточиться, вздохнул, - Сеня, найди человечка, пусть он в течение месяца походит за моей женой и посмотрит, с какими мужиками она встречается. - Ему было стыдно просить об этом, но слова Елены задели за живое. Борис был очень зол. Он позвонил в отдел кадров и продиктовал формулировку увольнения. Офис гудел, как растревоженный улей. Громкого обсуждения этой истории не было - просто боялись оказаться на месте уволенных. Борис позвонил Лизе. Она вновь взяла трубку при первом же звонке, словно телефон из рук не выпускала. Голос грустный, усталый. – Лиз, я могу все объяснить. У меня есть правдивое оправдание. Давай встретимся. - Хорошо. Я в шесть веду детей в бассейн, подъезжай за нами. Пока дети будут заниматься, мы обо всем успеем поговорить. – Лиз, я ни в чем не виноват, меня подставили… - Сказал дрогнувшим голосом, - Лиз, я очень скучаю без тебя и детей. – Я тоже, - шепнула, помолчав, и, кажется, заплакала. Положила трубку. Еле дождался конца работы. Какая работа может быть в таком состоянии?! Все время думал о том, что сказала эта ненормальная - у Лизы любовник? Казалось, стоит ли обращать внимание на слова, сказанные в момент обиды, а червячок сомнения появился. Что же тогда должна была испытать Лиза, когда увидела своими глазами факт измены? В шесть он уже стоял возле дома. Аринка, увидев отца, бросилась к машине со всех ног. Борис поспешно распахнул дверь. – Привет, пап! - обняла отца за шею, поцеловала в затылок, - Мама говорила, что ты в командировку уехал. Ты окончательно приехал? - Пока не знаю, - покосился на жену, которая устраивалась на переднем сиденье, старательно запахивая полы пальто, чтобы случайно не запачкать. Кир к «приезду» дяди отнесся спокойно, он привык, что отца дома часто нет, а если и приедет на день–два, то вновь уезжает, поэтому словам дяди не придал особого значения. Поздоровался по-взрослому, через пожатие руки, воткнул наушники в уши и стал слушать музыку, беззвучно подпевая. В бассейне Лиза развела детей по группам, потом вернулась на балкон к мужу, который наблюдал за тренировками. Села рядом, ладони положила на тесно сжатые колени, приготовилась слушать оправдания. У нее был такой вид, словно именно она была во всем виновата. У Бориса появилась надежда, что все обойдется. – Что Софья Николаевна говорит? - Самое главное - узнать, на чьей стороне бабка. Если она настроена против Бориса, ему придется туго. – Бабушка не верит, что ты так мог поступить. – Лиза! - у него все возликовало, - И ты не верь! Лиза, меня подставили. Я расскажу тебе, как было на самом деле. Одна влюбленная дура решила воспользоваться моментом и насыпала мне в спиртное какой-то дряни. Поэтому я ничего не соображал. Она буквально использовала меня. – Подожди! - Лиза недоуменно похлопала глазами, - Но ты говорил, что тебе стало плохо, и ты поднялся в кабинет, чтобы принять душ. Ты мне врал?! - Ничего я тебе не врал, - заверил с жаром. Попытался вспомнить все, что наговорил ей ранее, - Лиза, я не помню всей последовательности, у меня в голове какие-то картинки. Одни были раньше, другие позже. Не суть важно. Главное то, что меня использовали в своих интересах, - Голос дрогнул возмущением, - Меня поимели! Если бы не дрянь в спиртном - я никогда бы не стал спать с этой стервой. Лиза вспомнила подобную ситуацию из своей жизни. Ее ведь тоже могли «поиметь». Представив, что испытал ее муж, когда осознал это, искренне его пожалела и окончательно простила: - Я тоже думала: почему мне прислали фотографии? Хотели, чтобы я знала и видела подтверждение твоей измены, чтобы потом не мог отвертеться? А зачем? Для какой цели? Они хотели поссорить нас, чтобы потом занять свободное место. Значит, здесь замешана женщина, которую ты чем-то обидел и, скорее всего, своим безразличием. Если бы у вас было… хорошо, ты бы мне сам сказал, что любишь другую женщину, - Она взглянула робко. В глазах застыл страх. – Лиза, дорогая, я только тебя люблю. Мне никакая другая женщина не нужна! - Заверил ее, а сам подумал: «Благодарю Тебя, Господи, что дал мне такую жену. Мне даже придумывать ничего не надо». Он был ей искренне благодарен за это. – Боря, но ты должен пообещать мне, что уволишь эту дрянь. – Лиза, я ее уже уволил! - он целовал руки жены, сжимая их сильно, - И ту гадину, что делала снимки, тоже. Никогда больше в нашей жизни они не появятся. Через месяц Сеня доложил, что Лиза чиста, как кристалл. Ни в каких интимных связях замечена не была, а мужчина, изредка сопровождающий ее - это Глеб. Пообещав жене сгоряча, что в их жизни Елена больше никогда не появится, он явно недооценил влюбленную в него девушку. Однажды, выйдя из офиса и направляясь в сторону своей машины, краем глаза заметил знакомую фигуру, двигающуюся к нему наперерез: – Борис Петрович! Мне надо с вами срочно поговорить. Он даже останавливаться не стал. Молча открыл дверцу машины, намереваясь сесть и уехать, но девушка бросилась телом на дверцу, не давая ее закрыть: - Борис Петрович, Боря, пожалуйста, выслушайте меня! - Что тебе надо? - спросил через зубы, стараясь не смотреть на нее, потому что очень хотелось ее ударить по наглому лицу, вот, как ненавидел в данную минуту. – Боря, я беременная. У меня ребенок будет. Борис почувствовал, как сердце упало в живот. Он понял, что произошло самое страшное, что только могло произойти. Но все еще делала вид, что не понимает, что ей надо от него. – А я-то тут при чем? - в нем все вопило: ненавижу тебя, гадина. – Это твой ребенок, Боря. Я не буду делать аборт, я буду рожать. – Во-первых, для тебя всегда Борис Петрович. Во-вторых, я не уверен, что этот ребенок мой. В-третьих, даже если и мой, что из этого? У меня столько внебрачных детей по всему свету разбросано, что больше десятка наберется. Хочешь рожать - твое дело. На мою помощь не надейся, копейки не получишь. Ребенка не признаю, даже если суд докажет, что от меня. До свидания! «Ну вот, теперь пошел шантаж ребенком. Если узнает Лиза – это ее убьет. Она только-только стала приходить в себя, буквально вчера села за рояль - Лиза возвращалась к жизни. И если ей сейчас сказать, что история имеет продолжение…» Борис четко решил, что жена никогда не узнает правду. Даже если эта тварь докажет, что ребенок от него и потребует деньги на его содержание, он будет отдавать их с собственного счета, но Лизе никогда не расскажет о нем. Зря Борис надеялся, что достаточно ясно объяснил Елене, как относится к ее беременности, и она сделает правильные выводы. Когда встретились в стоматологической клинике, ее животик, аккуратно округлившийся, подтверждал твердость ее намерений рожать. Елена выглядела неважно - губы распухли, на сером лице коричневатые пятна - именно этот невзрачный вид вызвал у Бориса к ней жалость и что-то похожее на сострадание. Она стояла в стороне и смотрела на него печальным взглядом. Он, словно рассматривая себя в зеркало, покрутился рядом, поправил узел галстука. Окинул ее взглядом, демонстративно поморщился: - Неважно выглядишь, беременность тебя испортила. Что здесь, зубки заболели? - Да нет, обязательная процедура перед родами, - улыбнулась. – Да? – Он внимательно рассматривал свое отражение, - И когда тебе рожать? - А сам посчитать не можешь? - засмеялась тихо. – На Новый Год тебе подарок сделаю. – Мне не надо, себе делай… Загубила ты свою жизнь, - Повернулся и пошел. Если Елена хотела добиться, чтобы он о ней думал, то это ей удалось. Теперь каждый день отмечал мысленно, сколько осталось до Нового Года. Его жизнь превратилась в сплошной страх, что о ребенке узнает Лиза. Она и так смотрит на него с подозрением. Молчит. Ничем не упрекает, но в глазах какая-то затравленность. Сколько раз он видел ее плачущей, но даже подойти утешить не мог, чтобы не натолкнуться на порцию обвинений и упреков. Перед Новым Годом Елена позвонила ему на работу: - Боря, я тебя поздравляю, у тебя родился сын. Как его назовем? - У меня дочь, если ты забыла. Никакого сына я не признаю. – Борь, ну хватит, - попросила нежно, как с капризным ребеночком говорила, – Смирись наконец, что есть, то есть. Никто не виноват, что так получилось, а малыш тем более. Хочешь его увидеть? - Нет! - в нем опять все завопило от злости к ней: ненавижу! - На тебя похож, нос такой же и уши приплюснутые. - она засмеялась счастливо, - Если не веришь, что твой сын, давай сделаем анализ. Если анализ покажет, что он не твой, обещаю, что больше не появлюсь на твоем горизонте никогда. – А если мой? - спросил неосторожно, о чем тут же пожалел. – Вот видишь, ты сам веришь в то, что он твой. - С печальным упреком добавила, - Ну почему ты отказываешься от сына? Каждый мужчина мечтает о продолжателе своего рода. Дочь выросла, взяла другую фамилию и нет больше ветви Асташовых. А сын, он продолжатель твоей фамилии будет. - И опять упрекнула, - А ты ему, своему сыну, даже имя дать не хочешь. – Я тебе раньше говорил и сейчас скажу: меня этот ребенок не волнует. У меня дочь в законном браке, и этого достаточно. – Боря, но я же не отбираю у твоей дочери законные права. Я не собираюсь занимать место твоей жены. Я хочу только одного - признать сына. Пусть у него будет отец, которым он может гордиться. Он же мальчик, ему это надо. - А на что ты рассчитывала, когда рожала? Я тебя предупреждал… - Как я могла убить твоего ребенка? Просто хотела доказать тебе свою любовь. Но ребенок ни в чем не виноват. Твоя жена ничего знать не будет. Борис сдался. На следующий день встретились, чтобы сдать анализы. Елена показала месячного сына, спящего в синих и голубых кружевах: - Посмотри, как на тебя похож. Борис взглянул ради приличия… и улыбнулся - ребенок вылитый папочка: такие же надбровные дуги, нос и очертание губ. Но он не привык бросать задуманное на полпути, поэтому все равно повел Елену сдавать анализы. Сидя перед кабинетом, ожидая когда их вызовут, она сказала: - Боря, сейчас спрашивать будут, как ребенка зовут, что говорить? Может, ему имя сейчас дадим, чтобы он у нас безымянным не был? - Мне все равно. - Вспомнил, как Лиза плакала, не желая называть сына Мефодием, улыбнулся мысленно, - Называй как хочешь, по мне, хоть Мефодием. Елена взглянула на него осуждающе, повернула сына к нему, сказала нежно: - Познакомься, сынок - это твой папа. Он большой любитель пошутить.