Айзен — дедушка Гарри Поттера

В небе над городом, который был очень похож на настоящий, но был всего-навсего копией-ловушкой для предателя, шли поединки между призраками. Вернее, это были именно серьёзные сражения. Ячиру и Лилинетт друг с другом играли. Кенпачи Зараки тоже хохотал, но от ярости и счастья. Он сражался с первым в Эспаде! Это было просто прекрасно! Противник не уступал! В какой-то момент слетела сдерживающая повязка, но ни безумный мечник, ни его противник не заметили этого. В какой-то момент этот тип, который хоть и был силён, дрался с унылым видом, проговорил: "Мне знакомо твоё вечное одиночество, из-за него ты подавляешь свою силу. У тебя есть надежда, что ты никогда не превзойдёшь того, кто выше тебя. Луна, на которую можно смотреть и тосковать о ней. У меня есть лишь пустота" Зараки знать не желал о чём он там говорит, даже если это и было важно, в бою он отключал способность думать, чтобы против него не могли сработать чужие хитрости или назойливая болтовня. Враг решил драться серьёзно, и это было хорошо! Он окликнул свою мелкую подручную. И та превратилась в пистолет! Зараки испытал досаду. Вместо честного боя на мечах, его противник обзавёлся такой скучной штукой! Зараки собирался разрубить пистолет, прежде, чем противник успеет выстрелить, но... Мелкая, его мелкая, его Ячиру, сунулась под руку, чего раньше во время драк никогда не делала. Она поднырнула под ладонь и закричала на пистолет в руках врага: — Эй! Я тоже так умею! И превратилась в топор. Кенпачи почувствовал силу. Ту, которую он отвергал в память о единственном своём проигрыше. Она текла по жилам, она передавалась топору. — Теперь у тебя тоже нет луны. — тоскливо проговорил враг и призвал откуда-то кучу волков. Даже если он что-то там себе и понимал, то призывал помощников и пользовался дистанционным оружием, как самый настоящий трус. Зараки зарубил его одним ударом. И эта мразь, рассыпаясь на частицы, улыбалась! Теперь у Зараки не было малой. Она слилась с его силой. Но в следующий миг топор стал обратно старым мечом. А Ячиру снова устроилась на плече. — Кенпачик! Меня научила Лилинетт так делать! Ты можешь победить, и я не окажусь заперта у тебя в мече! Вот славно! Она привычно дёрнула его за ухо. — Кенпачик, ты назвал моё понарошковое имя, поэтому и я стала топором, как ножики Красавчика, но если тебе понадобится настоящий, то называй меня Нозараши, запомнил? *** Бывший король Уэко-Мундо сражался с каким-то мальчишкой. Юнец смотрел гордо и даже надменно. Его меч рассыпался на мелкие обломки. Они сами напоминали что-то хрупкое перед лицом вечности, как если бы тот заранее проиграл. Но они ранили, скребли броню, будто издеваясь над его древностью! Барраган показал ему, что такое уважение к вечности! Окружил себя мантией из всепожирающего времени. Теперь несуществующий ветер мог носить мелкие острые куски, напускать со всех сторон. Они лишь таяли в огне времени. Но юнец озадачился всего на несколько мгновений. И призвал ещё больше крошечных розовых лезвий, как если бы это могло что-нибудь изменить. Их было много, так много, что ничего за ними не было видно. И, скрывшись за их мельтешением, юнец приблизился и ударил. Чего он желал этим добиться? Его рука пробила рёбра, но такой раны было недостаточно. А чёрное пламя начало прожигать его кожу и мясо. Но этот юнец просто отрубил свою руку и сказал: — Есть то, над чем не властно время. Шинигами живы, пока жива наша гордость. А мой Сенбонзакура олицетворяет цветение тысячи вишен. Вечность в скоротечном цветении. Он пошевелил пальцами оставшейся руки. И маленькие лезвия взвились внутри Баррагана. Он умирал и произнёс свои последние слова. — Ты сжал их в кулаке, когда пробил мою броню. Теперь я понял, также вы думаете нести в своих бренных руках вечною гордость. Но помни, что ты отрезал свою руку. Попытайся, пронести это сиюминутное дуновение жизни через вечность, мальчишка, и только когда она поглотит тебя, пойми, что проиграл. Юноша прижал рану и ответил: — До этого дня я готовился к бою и побеждал, всегда думая о цели боя, о своей гордости, о будущем, ради которого происходит бой. Но сейчас я узнал, что бывает, когда мой занпакто бессилен. Я помог ему. Благодаря тебе я почувствовал упоение битвой. Поэтому, даже если вечность и поглотит меня когда-либо, до этого момента, я проживу тысячи прекрасных мгновений, в которых нет памяти о будущем или прошлом. Это и есть вечность. Так что, я должен разочаровать тебя, но нет. Я не буду сожалеть. Благодаря тебе. Эти надменные слова были последним, что услышал бывший король Уэко-Мундо, Сегунда Эспада Барраган Луизенбарн.