Айзен — дедушка Гарри Поттера

Гарри улыбнулся, когда увидел, что оба взрослых заговорили о покупке настоящей совы с похожим огнём в глазах. Они доели мороженое и отправились в магазин за "почтовой" птицей. Когда Гарри удивился, тому, что совы у волшебников почтовые, Айзен сделал вид, что сам это всегда знал. — Да, я как-то не представлял как мало Гарри знает о мире магии... Я и сам был тот ещё затворник, но мне как-то не пришло в голову, что родственники-маглы даже таких мелочей не рассказали, — он беззаботно рассмеялся и обнадеживающе потрепал по вихрам внука. — Ничего, ещё всё наверстаешь... Они как раз спускались гуськом по ступеням в полуподвал магазина, мальчик дёрнул Айзена за косу. Внутри пахло кормом и пометом, множество глаз смотрели из полутьмы. Несколько птиц были белыми, и, разумеется, дедушка обратил внимание именно на них. Хагрид одобрил выбор, он смотрел на совсем другие вещи, вроде прочности перьев и силу лапок. Но во мнении они сошлись. — Вы эта, палочку подарите внуку, ясное дело, а я, уж не обессудьте, подарю мальцу эту сову! Айзен милостиво кивнул. Гарри вышел из тёмного и пропахшего зверьем магазинчика на яркий свет. Птица, которой он не придумал имя, заморгала огромными глазами и спрятала голову под крыло. Соуске бережно накрыл клетку платком, чёрным с одной стороны и белым с другой. И с дыркой, сквозь которую было удобно просунуть кольцо-ручку. Великан одобрительно покивал. Гарри подумал, что дедушка притворяется хорошим слишком уж добросовестно. Если бы это всё было ложью от и до, то практиковаться, чтобы так лгать, надо было бы лет сто. Да и то было бы маловато. Потом они пришли в магазин мантий. И Хагрид вместе с ним не понимал в чем разница в окрашивании ткани в чёрный, в чёрный, в чёрный или в чёрный. Или сперва в красный, потом в жёлтый, а потом в синий, чтобы тоже в итоге вышел чёрный. Но Айзен терпеливо выслушивал, что одна краска со временем зеленеет, и с помощью магии приобретает не просто вылинявшую прозелень, а благородный змеиный оттенок. Другой чёрный выцветает в деловитый непритязательный чёрный, на который прекрасно ложаться чары прочности. Ещё один отлично впитывает чернила. И один краситель отдаёт в бурый, но из-за маленького заклинания, в алый на свету. Соуске заказал самую дорогую трехкомпонентную окраску, которая делала ткань чёрной надолго безо всякой магии. Хагрид наклонился и прошептал мальчику на ухо. — На самом деле в красильнях даже для этого магловского дела есть чары. Моча грифона в нос бы била, ежели бы не заклятия от вони. Гарри решил не уточнять зачем Хагрид вспомнил про такое и как это связано с одеждой. Он окучивал удобрениями клумбы тёти Петунии и знал, что яркие цветы растут из грязи и навоза. Которым его не заставляли пользоваться, за что он якобы должен был сказать "спасибо" родственничкам. Хотя запах бы просто злил соседей, а Дурсли изо всех сил хотели быть порядочными. Наконец, они вышли оттуда, только чтобы застрять на битый час в книжном, поскольку дедушке надо было купить или хотя бы полистать все книги по истории магии и посмотреть учебники для Гарри не только на этот год, но и на все последующие. Продавец унял его пыл только когда сообщил, что учебники переиздают каждый год. Айзен всё равно забрал их все. Как он сказал, чтобы сравнить насколько хуже или лучше они стали за годы его отсутствия в Британии. Но Гарри уже научился узнавать этот вид, когда дедушка будто бы изображал вежливость и доброту немного уставшего человека, который желает быть милым для всех людей, и не портить настроение тем, кто в этом не виноват, поделившись с ними раздражением и усталостью. На самом деле под таким видом скрывался азарт и жажда действий, немедленно. Но немедленно опробовать магию из учебника для детей было нельзя. Так что Соуске улыбался и складывал и складывал книги. Гарри порадовался, что ему не надо будет всё это читать за день. Хоть он был уверен, что Айзен именно этим по приезде домой и займётся. А потом они пошли покупать самую настоящую волшебную палочку!!! Хагрид помялся у входа, посмотрел на свой обновлённый белый зонтик. Решительно вздохнул и вошёл вместе с ними к Олливандеру. Внутри все стены оказались уставлены множеством ящичков и коробочек. А посреди склада, очевидно, волшебных палочек, оказался маленький старичок. Его взгляд заставил даже Айзена на миг крепче сжать руку на плече внука. Но Олливандер оказался совсем не страшным. Разве что говорить мог только о своем ремесле. Мастерстве, если точнее сказать. Он посмотрел на зонтик Хагрида очень внимательно. И только после поздоровался. — Ваша палочка получила новую жизнь... Очень за вас рад, очень рад. Вы ведь не будете творить ею запрещённые для вас чары? Он обернулся к Айзену. — Я не претендую на секреты Охотников, но могу вас заверить, что для действий с живым и материей палочки Олливандера самые лучшие! Дедушка улыбнулся. — Именно поэтому я хочу обменять свою палочку на вашу работу. Решил отойти от дел и посвятить себя семье. Руки старичка затряслись. Но он сглотнул и сказал: — Буду невероятно рад, но, в самом деле, раз уж вы сочли семью важнее тех дел, что творила ваша палочка, нужно оказать ей честь на прощание, и сперва позволить палочке моей работы выбрать в хозяева вашего ребёнка. И он достал портновский метр. Новость о том, что перед ним Гарри Поттер хоть кого-то не повергла в трепет и восторги. Гарри был рад, поздравления с тем, чего он даже не помнил, его уже утомили. Олливандер рассказал какие палочки были у его родителей. Видно было, что мастер разрывается между тем, чтобы быстрее закончить и тем, чтобы дать Гарри перепробовать все палочки. Судя по всему старичок уже знал в какой коробке нужная, он поглядывал куда угодно, кроме как в сторону одного из стеллажей, и нервно дергался, пока Поттер бестолково махал полированными веточками без всякой пользы. Посчитав, что "проявил уважение" к старой палочке сколько нужно, мастер повернулся к тому самому ящику, на который старательно не смотрел. И рассказал, что вот эта палочка с сердцевиной из пера феникса, удивительная в своём роде, сестра-близнец той, что оставила Гарри шрам и натворила много бед. Мальчик понял, что эта палочка заранее была отложена для него. Хотел отказаться. Но решил, что отдаст эту гадость Айзену на опыты. Мастер начал уверять, что сильные палочки творят великие дела, а какие зависит от владельцев, но мальчику всё равно было горько. Соуске ободряюще потрепал Гарри по волосам. Мальчик взял палочку в руку... И понял, что не будет её отдавать. Никому. Никогда. Он ощутил тепло, свет в сердце. Эта палочка могла быть чьей угодно сестрой, ну в конце концов была же тётя Петуния сестрой его мамы! Эту палочку он чувствовал своей. Он говорил, что готов помочь Айзену ставить эксперименты над ним самим, и не отказывался от своих слов, но... Но палочку... он поклялся самому себе никому не отдавать. Он решительно свёл брови. И взглянул на Айзена. Но тот смотрел с пониманием. Как будто сам пережил подобное. Соуске посмотрел на Олливандера и протянул тому в руки белую вещицу. Мастер хотел что-то такое сейчас больше всего на свете, а Хогиоку исполняло желания. И Айзен сделал эту вещь. Она была похожа на огромную белую иглу для штопки. Изогнутой и с дыркой в рукояти. Мастер волшебных палочек бережно принял её. — Кость фестрала и крылья феи... Что же, следовало догадаться, какая тонкая работа, я впечатлён... Но... Как вообще кость может проводить трансфигурационные чары? Никак, очевидно, — он посмотрел вдоль ствола, — И может быть только единственной используемой у владельца... Очевидно, не все костяные палочки таковы, но теперь понимаю почему Охотники подчас ограничивают себя до образа жизни сквибов... Такая сила, власть над неосязаемым, призрачным... Очевидно оно того стоило... Но в самом деле, я понимаю, что такая палочка обречена на вечную борьбу с нездешним, и с заботой о живых несовместима... Он измерил теперь уже руку Айзена. — Вы занимаетесь каллиграфией? Отлично, отлично... Я бы предложил вам палочку из клена или сосны, они смогут приспособиться к необычным заклинаниям, клён, как известно помогает при переменах. Он достал всего полудюжину палочек. Айзен осторожно взял в руки одну и прислушался. Гарри был уверен, что он узнал что-то важное. На четвертой палочке случилось странное. На всегда уверенном доброжелательном лице-маске проступило какое-то странное выражение. Гарри знал, что Айзен много, очень много фальшивил. Но вместо злости под маской оказалась растерянность. — Это... и есть... — он неловко почесал в затылке, — и есть то чувство, когда тебя выбирает палочка? А потом Гарри увидел совсем уж странную вещь. Карамельные глаза осветились болью с тщательно растоптаной и закатаной под асфальт, но всё равно как сорная трава пробившейся, отчаянной надеждой. Айзен быстро это спрятал. — О, понимаю, вашу старую палочку делал мастер, но она так под вас и не подстроилась. Это прискорбно. Что же, я дам вашей палочке прибежище, находиться в её обществе будет крайне любопытно. Они распрощались и вышли прочь. Вместо того, чтобы радушно улыбаться или делать ещё что-нибудь подобное, Айзен задумчиво молчал. — Эк его проняло-то. — Хагрид улыбнулся и очень осторожно пихнул Гарри в бок.