Ревность, как двигатель прогресса

Олег вошёл в квартиру и устало привалился к стенке, едва закрыв входную дверь на замок. Спину прострелило болью, и он негромко прорычал от боли. Птица, который любил иногда бодрствовать, пока Сережа спит, выглянул на шум и обеспокоенно рванул к Олегу: — Волче?! Олег постарался нацепить на себя улыбку. Конечно же Серёжа уже вернулся с пар… не стоило заставлять его беспокоиться и тратить нервы, тот и так слишком много переживал из-за учёбы… и посторонних людей поблизости. Учитывая, что с последней тот коммуницировал исключительно из-за Волкова, ему должно быть стыдно. Что ж, вину он точно чувствовал. — Привет, — поздоровался он. — Как день прошёл? — Явно не так весело, как у тебя, — обеспокоенный Птица был язвителен. — Олежа, а ну-ка раздевайся! Волков вздрогнул — неужели было настолько очевидно? — Зачем? — сделал вид, что не понял он. — Кажется, я вдохновенно врал, прикрыв тебя, но сейчас хотелось бы сделать эту ложь реальностью, — напомнил Птица. Олег не сразу понял, что имеет в виду Серёжа, но когда понял, нервно усмехнулся. — Дело не совсем в плече, — произнёс он, зная, что от него не отстанут. У него был план наглотаться обезбола и отоспаться, надеясь, что на утро всё будет нормально. Если нет — уточнить у Леры, а что, собственно, с этим делать, чтобы быстро и с минимальными потерями. — Тем более, — серьезно настроенный Птица был готов раздеть его сам, если Олег продолжит упорствовать. Волков вздохнул. Он не особо хотел сейчас двигаться, и снимать что-либо, тем более — спину ведь снова прострелит болью даже при попытке стянуть с себя рубашку. — Я выпью таблетки и всё пройдёт, — произнёс Олег, пытаясь прошмыгнуть мимо Серёжи. Он не слишком хотел объяснять нюансы вопроса. Разумовский ещё сильнее переживать будет, кому это нужно? — После сна. Кажется, он убеждал сам себя. — Олежа, — осторожно поймав его за рукав, опасно тихо произнес Птица, — или ты даёшь мне себя осмотреть сам, или я с тебя эту рубашку сниму, разрезав ножницами. Волков сжал челюсть, но всё-таки зашипел от боли, когда его резко дёрнули. — Не так много вещей, — пробормотал он. Рубашка хоть была и старая, и он не слишком заморачивался, когда забывал сменку перед шабашкой, если это, конечно, была не стройка или не слишком грязная работа. Но всё равно просто так её резать было жалко. Он прикрыл глаза, чувствуя, как краснеют уши. Но голос у него к счастью был почти равнодушный. — Если ты собираешься заставить меня раздеться, то тебе придётся мне помочь, без ножниц. Не хочу испортить рубашку. А двигаться лишний раз больно. Серёжа вёл себя немного нетипично, он бы скорее всего обычно смотрел бы грустными глазами, и Олегу всё равно пришлось бы сдаться… в конце концов. Но в этот раз он явно выбрал более настойчивый и более быстрый способ. Птица прекрасно понимал, что его действия и слова мало похожи сейчас на то, что обычно делает Тряпка, но здоровье Олега было важнее. — Хорошо, тогда стой спокойно, — согласно кивнул он. Волков замер, повинуясь. Особо выбора не было. Расстегивая пуговицы и стараясь не думать ни о чем неприличном, сосредоточиться на помощи, Птица осторожно стянул рубашку, кинув ее на кровать и замер, разглядывая спину Олега. — Видишь? — негромко проговорил Олег. Ему дико хотелось повести плечами, но это было бы глупо и больно в его положении. От чужого взгляда чесались лопатки. — Всё не так плохо. Синяк и ушиб на плече скоро пройдут, а спину я просто потянул, неудачно тяжести потягал. Пытался поменьше на больное плечо нагрузки сделать, и вот в итоге сделал ещё хуже. — Синяк в полплеча и растяжение, ну да, совсем пустяк! — оторвавшись от созерцания мышц, ответил Птица. — У тебя была мазь, где? — От ушибов, в тумбочке, — отозвался Волков обреченно. — Но вряд ли она шибко поможет от того, что я спину потянул. — Она же обезболивает, — порывшись, Птица выудил почти неиспользованный тюбик. — А от растяжения массаж нужен. Олег прикрыл глаза. — Я могу просто выпить обычное обезболивающее, — напомнил он достаточно громко, чтобы Серёжа в спальне услышал его. — И кто массаж мне делать будет? — Выпьешь, я даже сейчас принесу, — Птица посмотрел на стоящего в дверях комнаты Олега, который явно опасался двигаться. — Помочь дойти? Олег покачал головой. — Сам справлюсь, — он улыбнулся. — Сюда же как-то дошёл. Но спасибо. — Олежа, не торопись, осторожно, — проскользнув мимо него на кухню в поисках таблеток, Птица мимоходом погладил по здоровому плечу. Рыжеволосый не видел грустную улыбку, мелькнувшую на хмуром от боли лице Волкова, пока тот медленно пробирался к спальне. — Так, — Птица как раз немного подогрел чайник, чтобы вода не была холодной и принес Олегу таблетку и воду, — давай пей и ложись на кровать. Надеясь, что на этом всё и ограничится, Олег выпил обезбол, тихо поблагодарил Серёжу и постарался расположиться на кровати, шипя от боли — несмотря на то, что он лёг на живот, движения всё равно напоминали о растяжении мышц в спине неприятными ощущениями. Птица же, присел на его кровать, пытаясь вспомнить хоть что-то о массаже. В конце концов, он решил действовать на интуиции. Выдавив крем для синяков, он сначала лёгкими осторожными движениями смазал синяк и больное плечо, затем закрыл тюбик и отошёл к своей тумбочке, активно там копаясь. Волков, покрывшись мурашками, напряжённый до этого от неловкости и боли, несколько расслабился, как только решил, что лечение закончилось, и собирался попробовать подремать. Хотя ему и было интересно, что там и зачем Серёжа шебуршит. Птица меж тем нашел то, что искал — детский крем. Сережа его для рук когда-то купил, чтобы зимой не сохли, да так и забыл. Посмотрев на часы и прикинув, что обезболивающее уже должно подействовать, Птица вернулся к кровати Олега. Сначала присел рядом, потом повертелся, подумал и вздохнув, забрался на кровать с ногами, скинув тапочки. — Серый? — голос Волкова звучал растерянно и сонно. — Лежи, Волче, — немного смущённый собственными действиями Птица радовался, что Олег на него не смотрит. Он собрался с духом и все же уселся Волкову на бедра, напряжённо замерев, пережидая волну эмоций и ожидая его реакции. Волков едва заметно вздрогнул — мог бы сильнее, да больно будет. Происходящее казалось достаточно сюрреалистичным. Он чуть слышно выдохнул в подушку, пытаясь успокоиться. Выдавив крем и согрев его в ладонях, Птица опустил руки на плечи Олега, начиная осторожно поглаживать кожу. Мурашки усилились. Сердце стучало, уловив то, что собирался сделать Разумовский. От боли Волков порыкивал, но рыжеволосый был осторожным и нежным, и это уже добавляло новых проблем для Олега. Птица старался не причинять боли, но растяжение действительно не стоило оставлять без массажа, а доверить это кому-то другому он бы не хотел ни за что. Спускаясь движениями ладоней вниз, стараясь не пропустить ни одного участка — анатомию Птица знал плохо, поэтому решил делать массаж везде, да и честно говоря, ему просто нравилось прикасаться к Волкову, это походило почти на ласки, отчего во рту пересохло, а пульс участился. Волков лежал, вжавшись в подушку, попеременно то напрягаясь натянутой струной — уже не от боли даже — то расслабляясь, слишком ему нравилось происходящее и мягкие ласковые прикосновения. Он часто дышал, пытаясь сдержаться и не показать слишком красноречивую реакцию на происходящее, но Серёжа задел какую-то точку на его спине, чуть выше копчика, и Волков, не сумев сдержаться и вовремя задавить в себе этот порыв, достаточно громко, хоть и коротко простонал. Тело на краткий момент свело дрожью. Хотелось провалиться сквозь кровать и пол под ней. — Больно? — испуганно отдернув руку, виновато спросил Птица, который слишком увлекся ощущением силы мышц под пальцами. Олег почувствовал облегчение от того, что Серёжа не понял, и разочарование от того, что всё прекратилось. — Нет, — хрипло сказал он. Уцепиться бы за эту возможность, да врать не хотелось. И чтобы Серёжа себя винил — Олег тоже не хотел. И заканчивать всё так быстро. — Всё нормально. Птица непонимающе склонил голову, пытаясь понять — от чего же тогда Олег издал такой звук. До того, как его накрыло испугом, он сам чуть не застонал в ответ, так он искрой огня проскочил по позвоночнику. Но спорить Птица не стал — судя по голосу, больно Волкову и вправду не было, поэтому… Когда Серёжа продолжил массаж, Олег обрадовался. Но чуть позже, он понял, что зря — возбуждение нарастало, его буквально тянуло из стороны в сторону от противоречивых эмоций и понимая, что знал бы Разумовский, что же он делает с ним, сразу бы отступил… не помогало и то, что тот периодически снова залезал на тот, как оказалось, слишком чувствительный участок тела Волкова… и не сказать, что от прикосновений к других местам не плавилось что-то внутри. Олег пытался держаться, честно. Но в очередной раз прикосновение там заставило его снова простонать, как бы он не давил эти порывы внутри. Он попытался заглушить звук подушкой. Первый — случайность, второй совпадение? Птица в это не верил. — Волче? — теперь специально коснувшись того же местечка, позвал он. Олег вздрогнул. — Да? — голос задыхающийся, охрипший. — Что с тобой? — словно не понимая, спросил Птица. — Ничего. Я в по… ох… рядке, — все бы ничего, но на то место снова нажали. — Нравится? — с азартом и возбуждением поинтересовался Птица, оставив найденное слабое место и продолжив массаж. Олег сжал зубы, начиная догадываться, что кое-кто понял. Он промолчал, уткнувшись в подушку и стараясь не двигаться и никак не реагировать на происходящее. Птица лишь хмыкнул, но продолжать расспросы не стал — ему самому этот процесс нравился до мурашек по телу. Олег пытался очистить свои мысли и не так теряться в чувствах и эмоциях, что его охватили. На его счастье, или нет, ничто не может длиться вечно — Птица закончил массаж и последний раз проведя по тому самому местечку на спине Олега, слез с него, пристраиваясь рядом на кровати. Волков не смог сдержать задушенного стона и теперь прикидывался ветошью, надеясь, что рыжеволосый просто оставит его в покое. — Что, настолько понравилось? — с лёгкой насмешкой произнес Птица. Олег замер, на мгновенье даже прекратил дышать. Слишком опасная ситуация, так ещё и… обидно. До злости и раздражения. Сам ведь понял, что делает, а продолжал и продолжал, сводя Олега с ума. А теперь ещё и издевается… Забавно, Волков от Серёжи подобного не ожидал. — Что, про физиологию не слышал? — буркнул он, сознательно строя свою фразу похоже. — Физиология… — как-то разом утратив все приподнятое настроения, эхом отозвался Птица. Он уже успел подумать, что действительно может понравиться Олегу, но… Волков не ответил, слишком чувствуя себя не в своей тарелке. — Спасибо за лечение, — чтобы не обижать друга все-таки выдавил он через время. Птица кивнул, хотя этого и не увидели и поспешил вернуться на свою кровать, до этого все же заботливо укрыв Олега одеялом. «Ну, по крайней мере, надежда есть — и для такой реакции не нужно быть Валерией!» — успокаивал он себя.