Ревность, как двигатель прогресса

Птица почти на автомате добрался до универа. Он почти успокоился, но теперь не представлял, как рассказать все Тряпке, да и — ему все ещё было нужно время, чтобы уложить в голове все случившееся и смириться с мыслью, что это тепло, нежность и любовь предназначены не ему и никогда не будут. «Тряпка, просыпайся, я за тебя учиться не буду!» — потормошил он Серёжу. Тот сонно огляделся, и удивлённо хмыкнул, а потом глянул на часы: «Мы уже опаздываем!» «Я спать, а ты учись,» — проворчал Птица, прячась поглубже, затем, чувствуя, что Разумовский хочет о многом спросить, буркнул:"Позже поговорим.» Больше его слышно не было и Сережа поспешил на пары, планируя по окончанию вновь поговорить с Птицей — ведь нужно знать, что произошло вчера и почему сегодня его разбудили уже тут. Олег решив встретить Сережу с пар — мало ли, что тот надумал, Волков не хотел его потерять, после зачета поспешил к универу. Чуть опаздывая, но тем не менее зная, каким путём тот возвращается домой обычно, он планировал поймать его по дороге. Разумовский, который стоило прозвенеть звонку, выбежал из аудитории, собираясь по дороге все же попробовать дозваться подозрительно затихшего Птицу, не смотрел по сторонам. Олег, который не смог до него докричаться, остановил Сережу объятиями. — Тшш, это я, — успокоил его он. — В каких облаках витаешь? Серёжа сначала дернулся, но потом успокоился и даже обрадовался — ведь последнее время Олег свёл их тактильный контакт на минимум. «Значит у Птицы получилось убедить его, что это нормально» — решил рыжий. — Да так, просто задумался, — уклончиво ответил Сережа. — Всё ещё из-за Леры? — уточнил Волков. Разумовский непонимающе взглянул на него, но решил попробовать все же дозваться до Птицы, поэтому постарался выиграть себе время. — Давай дома, — он постарался улыбнуться. Олег с беспокойством на него посмотрел. Раздался слабый звук сигнала телефона Сережи. Разумовский с облегчением выдохнул, радуясь возможности отвлечься от темы, впрочем радость кончилась, когда он увидел отправителя сообщения — Валерия. На посланном меме было две фотографии. На одной был ленивец, с соответствующей надписью, а на второй — сам Сережа и подпись: «Ревнивец». Разумовский побледнел, и быстро смахнул сообщение, надеясь, что Олег не увидел. — Сереж, все в порядке? — спросил Волков, попытавшись его приобнять. Серёжа, взволнованный и немало напуганный — все же огласка могла им стоить дорого, а уж если ещё и Олег поймет правду… Разумовский даже не знал, что будет хуже. От объятий он увернулся, дернувшись в сторону, тихо ответив: — Все хорошо, — но при этом прибавил шаг, стараясь не смотреть на Волкова. Олег растерянно и как-то беспомощно на него посмотрел, но последовал за ним. Шли в полнейшей тишине. Едва за ними закрылась дверь, Волков произнёс: — Серёж, что не так? Разумовский, все ещё пытавшийся понять — где он настолько прокололся и чем им, а особенно Олегу это может грозить, не ответил, лишь покачал головой. — Серёж, — Волков снова попытался его обнять, и хотя тот напрягся в его руках, отстраниться он не пытался. Олег начал опасаться, что Разумовский просто… передумал или что-то вроде того, и он медленно начал наклоняться, чтобы поцеловать его, давая возможность при этом уйти от прикосновения, стань оно нежелательным. Серёжа, искренне не понимающий, что происходит, поспешил вырваться, как-то странно, словно ему сделали больно, взглянул на Волкова и поспешил сбежать в комнату. Быстро скинув обувь, он забрался на свою постель, скрывшись под одеялом, словно хотел спрятаться от всего мира. Олег закаменел, понимая, что случилось худшее. Ответили, да? Взаимность? Не смеши. Не испортит ничего? Наивный. Он с силой сжал челюсть и едва удержал себя от того, чтобы ударить кулаком стену. Громкий звук, наверное, напугал бы Серёжу… — Твою ж… — он зарылся в волосы, дёрнул так, чтобы было больно. Может отрезвит. Может эта боль пересилит внутреннюю. Конечно же ничего не могло быть хорошо. Так не бывает, не в подобных историях. Он последний раз напряжённо посмотрел в сторону их спальни с отчаяньем и обречённостью прежде, чем покинуть квартиру. Он не мог оставаться здесь. И Серому тоже мешать не хотел. Даже если тот понял, что совершил ошибку, принял дружбу за чувства… даже если Олег испортил их дружеские взаимоотношения своей чёртовой любовью. Даже так, для Волкова не было никого важнее, чем Серёжа и его чувства. Разумовский вздрогнул, услышав шаги и тихий звук закрывшейся входной двери. Он вскинулся, встал и вышел в коридор, понимая, что Олег и правда ушел. «А если она и ему это прислала, и он понял?!» — паника тихо нарастала, Сережа вернулся в кровать, уткнувшись носом в подушку и сдерживая слезы. Неужели он все разрушил? А где-то внутри него тихо матерился Птица, понимающий, что Тряпка неосознанно всё и правда портит, но он откровенно опасался появиться для объяснений. Почему Разумовский вообще так отреагировал? Волче же пытался его поцеловать, куда уж очевиднее! Серёжа же вообще не знал, что думать — он никак не мог понять — когда все пошло не так? И главное — почему Олег, казалось, хотел его поцеловать?