Тсунаёши понимает, что обещание «не причинять вреда» дядя уже забрал.
Когда они всей семьёй садятся поздним вечером ужинать, Ичиго всё ещё нет дома. Нана волнуется за брата точно как в старые времена, сминая в руках полотенце и неотрывно смотря в кухонное окно. Наконец входная дверь хлопает, и Ишшин встаёт из-за стола, чтобы надавать старшему сынку подзатыльников за то, что он себя ведёт как поддавшийся гормонам подросток… правда, оказывается, что таковой висит на плече Ичиго. — А я-то надеялась, что мне показалось! Ичиго, зачем?! Тсуна же просила тебя не трогать мальчика… Хибари шипит рассерженным котом и пытается увернуться от смоченной перекисью ватки, но его держит за руки эта ухмыляющая женщина, Карин-сан, заведя их за стул, на котором Кёя не прекращает попыток взбрыкнуть. И замирает, только услышав развернувшийся вокруг него спор. Старшая Савада… она всерьёз одним точным ударом каким-то скрученным журналом по голове поставила этого… монстра, который согнул тонфа Кёи, словно те были игрушечными, на колени и продолжала в такт монолога опускать на рыжую голову макулатуру. И теперь было ясно — младшая, обрабатывающая ему «боевые трофеи», не просила родственника «отстаивать свою честь». — Готово, — девочка замаскировала бинтами последние синяки и погладила Кёю по волосам, тепло ему улыбаясь. — Знаешь, наверное, когда ты был в его возрасте, мне стоило почаще вот так изображать «строгую мать», когда папины подзатыльники не действовали. — То есть всегда? — сидящий на подоконнике блондин задорно покачивает ногами, подмигивая Хибари. Сумасшедший дом какой-то. — Савада, тебя просит зайти глава. «Ну всё, сейчас мне так достанется за выходку дяди Ичиго, что проще будет школу сменить». — Зверёк, я хочу ещё сразиться с монстром, который живёт с вами. В глубоком шоке даже дзанпакто.***
— Тсунаёши, мы можем поговорить? — главнокомандующий выходит из сенкаймона сразу в её комнату, принося с собой запах цветущей сакуры. Интересно, это какие-то духи или у них только наступил сезон любования вишнёвыми деревьями? — Конечно, Сюнсуй-сан, — девочка крутится на стуле, подхватив со стола удостоверение, бьёт себя им в грудь и уже в облике синигами ловит своё тело, аккуратно перекладывая на кровать. — Давайте прогуляемся. Сегодня моё «дежурство», хотя толку от них, в принципе… Хоть начинай Пустых специально приманивать. Они останавливаются за городской чертой у обрыва, где Ёши сдавала «экзамен» на владение навыками квинси. Кареглазая садится на краю, помахивая в воздухе ногами, Кьёраку устраивается рядом с ней, снимая шляпу с головы. — Так что случилось? Тоширо отзывают? Или вы как-то прознали про то, что у меня в шкафу гигай для арранкара лежит? — Что? — бровь над единственным глазом выгибается дугой. — Что? Ясно, Кьёраку всё же не послышалось. Но теперь этот ребёнок про «арендатора» ведь не расскажет, даже если угрожать! Хотя его имя и так яснее ясного… Гриммджоу Джагерджак таки вынюхал, куда запропастился его главный соперник. — Я совершенно по другому делу. Скажи, в последнее время Мурамаса… не выходил из-под контроля? — Нет, с чего бы? — Тсу чешет кончик носа, берёт свой дзанпакто и гладит по ножнам. — Мы наоборот стали понимать друг друга ещё лучше, шикай получили. А почему вы так напряглись, задавая этот вопрос? Мужчина облегчённо выдыхает и начинает заговаривать девочке зубы последними сплетнями и просто новостями.— Твой прежний хозяин заставил Готей поволноваться, раз сам Сюнсуй-сан приходил, — синигами плетёт из недавно выросших в её внутреннем мире маргариток венок, пока лежащий на её коленях духовный меч читает копию манги, созданную Тсунаёши по памяти. Они расположились возле небольшого домика, напоминающего заброшенный храм. Строение стало внезапным дополнением внутреннего мира после освоения шикая. Внутри, на виду горит оранжевый огонь, оплетённый красными лентами реацу, характерными для синигами, как защитными печатями. — Что не удивительно. Кога обладал недюжинным по тем временам талантом, будучи выходцем из простых душ. Но его сгубила возникшая на почве силы гордыня, — Мурамаса откладывает книгу в сторону и обнимает хозяйку, утыкаясь носом ей в живот. От униформы кареглазой пахнет гречишным мёдом и ржаным хлебом. Мурамаса никогда их не пробовал, просто откуда-то знает, чему принадлежат запахи. — Как хорошо, что ты слабее него духовно. Как хорошо, что ты сильнее него сердцем. Моя маленькая единственная хозяйка. — Сила сердца не совсем моя, а мамина. Просто я её дочка, — придирчиво осмотрев своё творение, Ёши надевает его на дзанпакто и сжимает его ладони в своих. — И я наконец-то тебя отогрела. А то был как выструганный изо льда. Синигами не обязательно знать, что она знает о пробуждении Коги Кучики. И как ей хотелось отрубить ему голову за свой клинок.