Мы идём туда, где тепло

— Не понимаю. Зачем еда? Мы уже кормили его вчера. Достаточно. Это придаст ему сил, нам этого не нужно. Мне и так приходится регулярно пускать ему кровь, дабы удержать от обращения. Он у меня уже в печёнках сидит, — цедит командир сквозь зубы. — Сальринил, зелье действует на основе яда. В довольно сильной концентрации. Если он примет его на голодный желудок, доза может оказаться смертельной. Разве Вы не замечали, как быстро приходит опьянение, если распить вино перед обедом?       Сальринил отводит глаза. Замечал, конечно. Но молчит. Мирьенн понимающе ему улыбается, и он, делая вид, что не видит, лишь сильнее отворачивает голову. — Я не смею сомневаться в Ваших методах, госпожа. Я опасаюсь, как бы посольство не превратилось в ночлежку. В данный момент мы, откровенно говоря, содержим этого дикаря. Он натурально сел нам на шею. Боюсь, он настолько глуп, что не осознает даже этого. Не ждите от него понимания и содействия. Неужели вам приятно возиться с этой даэдрической дрянью? — Мы проводили с ним беседы, Вам ли не знать. Он не рад своей участи. Я имею в виду ликантропию, — отвлеченно отвечает эльфийка, пока звенит посудой, раскладывая её по подносу. На тарелке дымилось свежеприготовленное мясо с гарниром, и его аромат расползался по всей лаборатории, — Может, мои эксперименты помогут ему встать на путь исправления. — Он может наплести что угодно. "Не рад своей участи"? Он продолжает исполнять волю Отца Охоты. На его месте я бы давно уже удавился в петле. Без чужой помощи. Ещё в первый день свежеобретенного проклятия. — Вы и так постоянно пытаетесь это сделать. — Что вы имеете в виду? — Сальринил делает короткий, оскорбленный вдох. — Ничего, керувал. Вам стоит беречь себя. — …Как скажете, — фыркает он в ответ после небольшой паузы, — И тем не менее... Мне больно смотреть, на то, как единственную в этих краях пригодную для употребления пищу скармливают собаке. — Я лично сделаю для Вас ещё одну отбивную, если это сможет поубавить Ваше негодование. Смиритесь, господин. Я делаю это во благо нашей же расы...       С этим Сальринилу было поспорить уже трудно, и он, неудовлетворенный исходом разговора, недовольно поджимает губы. ***       Подходя к камере заключенного норда, Мирьенн сбавляет тон и поворачивается к эльфу. — Оставайтесь. Это может быть опасно. — Исключено. Я расправился с ним однажды, справлюсь и сейчас. Я не могу подвернуть Вас такому риску, — по правде говоря, услышать от женщины было даже оскорбительно, но он терпеливо игнорирует данный факт.       Мирьенн, не скрывая, улыбается его словам, пока эльф шумно прокручивает ключ в замке. Он пропускает даму с подносом вперёд, прежде чем зайти за ней и передать ключ одному из солдат. Теперь они были один на один с ослабленным зверем. Три хищника в одной клетке. Стефан смотрит на женщину — во время своего пребывания в заключении он уже не один раз встречался с ней, и своим видом она по какой-то причине внушала ему спокойствие и надежду. Она ни разу не повышала на него тон и не касалась его тела острыми железными инструментами, лишь мило надувала губы, когда, призадумавшись, записывала его ответы на свои вопросы, да рассматривала шрам на щеке, аккуратно обхватив его лицо. Зашедший за ней командир, однако же, отрезвлял, точно удар молнии — его он боялся и ненавидел. Ежели женщина с ним заодно — а она заодно, иначе и быть не может, — ничего хорошего не жди. Это расстраивало.       Но генерал остался у двери, не стал приближаться к норду. Хорошо. Он уже устал от его ударов.       Сальринил встаёт у двери, привычно заведя руки за спину и расправив плечи. Стефан, обессиленный, следит за ним исподлобья, не сводит взгляда. Мер в ответ слегка кривит лицо. Мирьенн вновь гремит где-то у стола, пытаясь уместить поднос и склянки посреди орудий пыток. Камера быстро заполняется запахом свежей еды, любопытство пересиливает, и Стефану приходится отвести глаза от неприятеля — он по-животному водит носом и пытается заглянуть эльфийке за спину, дабы узнать, что же ещё лежит в тарелке, помимо ароматного мяса. Очень скоро она ставит стул, берёт яства с собой и садится рядом с ним. Что это? Новый вид пыток? — Я принесла ужин, керувал. Вам нужно поесть, — она вновь миловидно улыбается, и отказать становится невероятно трудно. — Опять?.. — Стефан недоверчиво поднимает бровь, — Она что, отравлена? — Ты слышал, что она сказала, щенок, — шипит альтмер. — Сальринил, — строго одёргивает она, — Не мешайте. — Это что-то вроде последнего обеда? — норд в напряжении сжимает челюсть. Слишком красиво всё было сервировано. — Отнюдь... — Я не голоден, — проговаривает он, сглотнув слюну. Запах дразнил чувствительный нос, перебивая даже сильный аромат парфюма, доносившийся от эльфийки.       Сальринил морщится от злости и нетерпения всё сильнее. Он молчит, — лишь из уважения к даме, — да посильнее натягивает перчатки, отчего их зачарованные нити в сумраке камеры дают кровавый отблеск. — Вам правда нужно поесть. Не бойтесь, — она нанизывает одну из картофелин на вилку, кладёт себе в рот и тщательно пережевывает, не забыв облизать вилку. Благо, командир не смог заметить этого похабного действия — она сидела к нему спиной.       Это сводило с ума. Может, она взяла единственный не отравленный кусок, лежавший на тарелке? Это уже не имело значения. Он согласился принять пищу, и даже презренный взгляд мера у двери не смог испортить аппетит. Она аккуратно кромсала блюдо и клала мужчине в рот, а он, испытывая первобытный голод, был готов заглотить его прямо с вилкой. Пожалуй, это было бы счастливой смертью. — Замечательно. Стефан, послушайте. Мне нужна Ваша помощь. Вы мне поможете? — Я слушаю... — Отпустим мы Вас или нет, зависит только от Вас самих, — она крепко обхватывает стоящий на подносе кувшинчик, и приподнимает его, показывая норду объект обсуждения, — Вы должны выпить содержимое этой посуды. После этого мы снимем с Вас кандалы. — После этого… Что?! — вновь где-то из-за спины возникает возмущенный командир.       Так вот, где всё это время находился яд. Она приберегла его напоследок. — Я вынужден Вам отказать, госпожа, — проговаривает он, глядя прямо ей в глаза. Без излишних эмоций, как следует дипломату. — Вам не понравился ужин? — она спрашивает с наигранным расстройством. — Я еще не готов отправиться в Совнгард… — поправляет её норд, — Ужин был прекрасен. — Вы слишком предвзяты, Стефан. Уверяю, если бы мы хотели Вас убить, мы бы выбрали… Куда более дешевый способ, — она опрокидывает кувшин в стакан.       Жалкая уловка. Мужчина смотрит ей в глаза, потом — в очередной раз заглядывает ей за спину, на пожилого мера, способного голыми руками свернуть шею дюжине имперцев. Сейчас он напоминал ему грифа: насупленный, слегка сгорбившийся — усталая спина не желала боле держать осанку пред таким ничтожеством, каковым являлся перевертыш. Всё, чего он ждал — момента, когда уже наконец можно с ним расправиться, сплясать на его костях. — Что внутри? — Это не имеет значения. — Госпожа, это для Вас… Не имеет значения, — устало проговаривает он, стараясь звучать как можно более мягче, будто бы был хоть малейший шанс узнать правду, — Я хочу знать. — Пусть это яд. Но моё предложение всё ещё в силе. Мы снимем кандалы. Разве же Вам не хотелось бы напоследок расправить могучие плечи, хорошенько потянуться? — Мирьенн звучит спокойно, но то и дело с опаской поглядывает в небольшое окошко в стене темницы. Совсем скоро покажется луна. — О, Вы давите на больное. — Я знаю, — уголки её губ поднимаются, и он слабо, но смиренно улыбается в ответ.       Стефан молчал. Близилось полнолуние; ему не было видно окна за его спиной, но не нужно было видеть. Он чувствовал. Душа не сбилась со счёту даже после того, как пришлось провести без сознания несколько суток. Не сбилась она и когда пришлось терпеть заключение в четырёх стенах. Он не видел небосвод, но небосвод, напротив, ни на секунду не сводил с него глаз. По телу пробежали мурашки, в предвкушении трепетало сердце, резонируя в такт с шалящими нервами эльфов. Они начинали бояться. Он чувствовал! Одна выражала это задорным азартом, второй — гневом. Протянуть бы ещё пару минут!..       Но планам не суждено сбыться. Командир сдаётся — терпение его лопается, и в два шага он подлетает к связанному норду и с силой ударяет того кулаком по лицу, вырывая того из грёз и оглушая, прежде чем схватить за волосы и запрокинуть ему голову. — Давай! — в ярости рявкает он, позабыв о формальностях.       Мирьенн лишь успевает оскорбленно вдохнуть — она терпеть не могла, когда в её планы вмешиваются. Она не успела наиграться. Но делать было нечего — времени действительно оставалось очень мало. Суетливо, без изящества, она с силой вскакивает со стула, непременно опрокинув его, и вливает зелье в глотку трепыхающемуся мужчине, пытающемуся захватить ртом хоть немного воздуха — эльф заткнул тому нос. Загнан в угол!..       Приходилось надеяться, что эльфийка не выжала в свою проклятую настойку какую-нибудь особо смертоносную лягушку из Чернотопья и, после того, как он выпьет сию жижу, у него всё ещё будет время, чтобы обратиться к дару Хирсина. Быть может, в облике зверя он сможет пережить и это. Отдать поводья Принцу, разобраться с живодёрами и бежать, бежать куда подальше, зализывать раны.       От удара в глазах всё двоится, и вот перед ним стоит не два эльфа, а целых четыре. Кошмар наяву! По подбородку стекает отвар и слюна, капает на рваные портки. Но это боле не имеет значения — совсем скоро первый луч Массера проникает сквозь окно, ласково касается кожи норда. Он в ожидании стискивает зубы и… Ничего. Обращение, прежде занимавшее считанные секунды, сейчас явно запаздывало. Мирьенн стояла перед ним сгорбившись и опустив руки на колени — смотрела, не сводя глаз, не моргая и не шевелясь. Казалось, она даже позабыла как дышать. На лице застыла предвкушенная полуулыбка. Рядом стоял командир: всё его тело было напряжено, а рука — вытянута в сторону женщины, но не касалась её. Он был готов оттолкнуть её в любой момент. Происходящее его ничуть не забавило.       В один миг стало совсем плохо — волосы встали дыбом, тело покрылось холодным потом, а кишки скрутило, точно их пытаются вырвать на живую. Застонав от боли, Стефан наклонился вперёд, настолько, насколько позволяли оковы. Он задёргался в спазме, в жалкой попытке спровоцировать рвоту, но ничего не получалось. Прочистить хотелось не желудок, а душу. Что-то сидело внутри и просилось наружу, бешено металось по грудной клетке, пронзало сердце, сводило диафрагму, спутывало и перемалывало внутренности. Оно подбиралось к глотке, и тогда Стефан открывал пасть в надежде выпустить его, но на пол снова тарабанила лишь вязкая слюна и желчь. С хрустом вытянулись пальцы, но если обычно, в экстазе обращения, он едва ли чувствовал какой-то дискомфорт, то сейчас это ощущалось похуже любой пытки. Казалось, будто все связки порвали разом. Он закричал от адской боли, и Мирьенн, не удержавшись, захохотала. У неё получилось! — Получилось! — она с восторгом глянула на Сальринила, — Посмотри на этого недоумка! Ах! — Не будьте такой безрассудной, — строго проговаривает он, сосредоточено переводя взгляд то на неё, то на дрожащего от недомогания норда, — Впереди ещё целая ночь. У него почти вышло. Обратите внимание на его руки.       Она выпрямляется и ликующе прокручивается вокруг своей оси, словно молодая девчонка. — Это не имеет значения. Теперь он полностью в нашей власти. Если нужно, он выпьет хоть целую бочку. Стефан! Норд не реагирует — в лихорадочном состоянии у него нет сил даже поднять голову на эльфийку. Он, в общем-то, вообще ничего не слышал, кроме пульсации собственного сердца, отдававшейся в уши. Он проиграл борьбу за своё тело, и сейчас будто бы наблюдал за ним со стороны. Будто бы Зверь всё же пришёл. Но это не его оболочка — она ему чужда. Разве же он знает, как с ней управляться должным образом? А может, это всего лишь психотропный эффект какой-то из многочисленных трав в зелье. — Стефан! — она вновь окликает его, аккуратно придерживая его лицо за подбородок и приподнимая. Так, чтобы он наконец посмотрел на неё, — Слышите меня? — Что?.. — оборотень еле слышно вопрошает в ответ. Он не следил за нитью разговора. Да и самому говорить было трудно — язык словно онемел. — Сколько пальцев я показываю? — эльфийка вытягивает перед ним руку. — Т-три?.. — шепчет он, жмурясь и сглатывая слюну перед ответом. — Отлично, — она выпрямляется и поворачивается к Сальринилу, — С этим можно работать.       Эльф лишь хмурится в ответ и категорично осматривает пленника. — Мне нужно продолжить исследования. Возможно, мне придётся прибегнуть к конфискованным материалам. Скума, сахар… — То, что я позволил Вам такого рода эксперименты, уже идёт против устава. Не думаю, что я способен пойти на бо́льшие риски… — Сальринил, — она подзывает его к выходу, — Если мне удастся довести формулу до совершенства, мы получим боевую единицу огромной мощи. Мне нужно лишь позаботиться о том, чтобы их разум не превратился в кашу. По крайней мере, не сразу… Вызвать привыкание, зависимость. Чтобы они ползали у нас в ногах и умоляли, скулили, как и полагается псам.       Они выходят из камеры и, убедившись, что дверь за ними заперли, продолжают путь по коридору. — Посмотрим, что можно сделать с дипломатом. Жаль, что пришлось применить мои методы на столь важной стратегической единице. Чистая случайность, что он оказался оборотнем. С каким-нибудь простолюдином экспериментировать было бы… Проще. — Заниматься отловом собак — не наша сфера. Чистая случайность, что он оказался дипломатом. Я был готов прикончить его на месте. — Я понимаю. Я забочусь о безопасности наших служащих не меньше вашего, Сальринил. Потому и не прошу о большем. Я постараюсь быть с ним аккуратной. Но мне всё ещё нужна Ваша помощь, — она слегка улыбается, по-хитрому прищурив глаза. — Я Вас понял. Я подумаю, как решить Вашу проблему… — эльф, погруженный в раздумья, отвечает без особого энтузиазма. Перспектива лишиться должности (и головы) пугала. Перспектива лишиться возможности совершить прорыв пугала ещё больше. Он интересовался алхимией с детства, но у него едва ли выходило что-то стоящее. Нет, он не был создан чтобы созидать. Мог лишь разрушать. Стоит ли говорить, как на самом деле его будоражила идея о причастности к делу?.. — Если каким-то образом удастся сохранять их в более-менее здравом рассудке, можно вывести Талморскую разведку на новый уровень… О, какой простор для творчества!.. Кхм. В любом случае, прикажите солдатам наблюдать за недом. Его нельзя оставлять без присмотра. Если тому вдруг станет совсем худо — пусть незамедлительно зовут меня. Я вернусь к работе и зафиксирую полученные результаты. — Спасибо за вашу службу, госпожа. Будьте осторожны. — Всенепременно… — она мягко кивает, и они расстаются. ***       По коридору звонко разлетается стук каблуков — Мирьенн, окрыленная, возвращается в алхимическую лабораторию. Работы действительно предстояло бесконечно много. Она, прикрыв глаза и прислушиваясь к журчащим пробиркам, задумчиво жуёт перо. Мысли были заняты коллегой, страдающим тем же недугом, что и норд. Нет, речь шла не о скудоумии… Тот тоже был перевёртышем. Жалким и трусливым, но… Интригующим. Проведенные с ним вечера стоили того, чтобы терпеть его несносного сынишку и слабый, но уловимый запах псины. В этом даже что-то было — стыдно признавать, но от этих воспоминаний тянуло внизу живота. Интересно, куда он удрал, где схоронился в эту лунную ночь?..       Может, теперь она сможет помочь и ему?