Мы идём туда, где тепло

      — У Талмора нет цели подставить Вас. Меры, всё же, должны держаться вместе, — он, задрав голову, неспеша оглядывает учёного с ног до головы. В нынешнее время так ведь сразу и не скажешь — уроженец островов или всё-таки местная дрянь. Он медленно вышагивает вдоль книжных полок, внимательно осматривая зал и его планировку в целом. Жестом руки приказывает одному из солдат начать обход с другой стороны, второй же оставался рядом с исследователем.         — Тем более, в таком месте, как северная провинция... Здесь все повязло в грязи. Можете ли Вы представить такое количество даэдрических культов и чернокнижников на территории Саммерсета?       Ответа не следует, и после продолжительной паузы Сальринил ударяет ладонью по одному из шкафов, от чего по башне раздается громкое, звонкое эхо. Он терпеть не мог, когда его игнорировали.         — Молчите?! Так я Вас заставлю говорить!.. — он, нахмурившись, разворачивается к меру, но тот не выражает никакого испуга, а напротив — в недобром оскале стискивает зубы и пересекающим жестом проводит себе пальцами по шее, не угрожая, но явно пытаясь что-то донести. А!..       «Апчхи!» — эльф громко, почти что по-недски чихает, едва успевая прикрыться локтём. На него наконец-то опустилось облако пыли, которое он секунду назад сам же выбил с полок злобным ударом по шкафу.         Командир в раздумьях переводит взгляд то на своего подчиненного, то на учёного, после чего подносит руку ко лбу и устало вздыхает.         — Так...       Безмолвный мер закатывает глаза и разводит руками — дошло, мол, наконец. Сальринил по-хозяйски, с отсутствием какого-либо изящества, садится на ближайший диван и роется на близстоящем столе, перекладывая исписанные бумаги и свитки в поисках пера. Вновь без слов, жестом он подзывает к себе учёного — того, в свою очередь, подталкивает рядом стоящий солдат, за что исследователь одаривает его взглядом, полным отвращения. Он садится рядом с командиром и тот кладёт перо поверх пергамента.       — Пишите.       Мер смотрит сначала на бумагу, потом — на Сальринила, уже безразлично закидывающего руку на спинку дивана.       — Имя. Род, если таковой, гм... имеется. Вид деятельности. Ваш первый обыск?       Сальринил, по правде говоря, искренне разочарован. Разочарован сильно, почти до слёз. Серые стены посольства надоели до тошноты. Вот его вызывают на проверку — и он, вдохновленный, в ту же секунду подрывается, собирается в путь-дорогу, спеша наслать праведный гнев на злостного контрабандиста. Он подгоняет верную кобылу, приставленные стражники едва поспевают за ним, и под размеренный стук копыт он в красках представляет, как застанет преступника врасплох, и они сцепятся в славной, кровавой схватке. Или, быть может, тот окажется хитрым скромнягой, и Сальринилу придётся разговорить его, допросить с пристрастием, используя излюбленные, проверенные методы. Мысли эти вынуждали широко улыбаться, почти что возвращали его в детство — он очень любил представлять себя героем приключенческих романов. «Наконец-то что-то стоящее!» — думал он, а получил дряблого старика, сидящего в башне с кучей книг. Как будто бы этого было мало — тот, похоже, ещё и не мог говорить. Ситуация была просто безнадёжной. Разве что за утерей его голоса не стоит какая-нибудь исключительно невероятная история о даэдрической сделке с одним из Князей. Да, точно... Книги, язык... Быть может, здесь замешан Хермеус Мора? Он дал ему какие-то знания, но забрал всякую возможность их рассказать? Сальринил задумчиво потирает выбритый подбородок, и решает удостовериться:       — Вы писать-то хоть умеете?.. — он выдергивает бумагу из под пера мера — тот даже не успевает его поднять, и бумагу до самого края разит тёмная полоса чернил. Оскорбленный эльф хлопает ладонью по столу, и командир, бегло пробежавшийся по словам, которые тот успел написать, — кажется, они имели смысл, — возвращает пергамент на стол. Не в силах больше сидеть без дела, он снова вскакивает, направляется к полкам. Должно же быть хоть что-то? Может, то был не Хермеус Мора, а, скажем, Клавикус Вайл? Обманул бедного старика, пообещав ему неведомое что-бы-там-ни-было, а сам — забрал у того язык и был таков. Это даже звучит жалко. Невежество должно быть наказано, это точно. Вот только найти бы доказательства его еретических связей...         Сальринил достаёт случайную книжку. «Путеводитель по растениям Скайрима». Пролистывает, отбрасывает на пол. Ничего. «Расовый филогенез». Серьёзно? Даже прикасаться не будет. Фу. «Королева-волчица». Какая безвкусица. Пусто. Он смотрит на гигантскую полку, высотой до самого потолка. Он смотрит на другие полки, высотой до самого потолка. Все они набиты книгами так плотно, что Сальринил с трудом выковыривает эти поганые книжки из рядов. Он спешно пролистывает ещё пару книг, после чего — небрежно отбрасывает их на пол, и каждый хлопок обложки об деревянный пол заставляет Тилльмирсила — а так звали этого несчастного мера, хозяина башни, по крайней мере тот написал так на листе, — болезненно морщится, и Сальринил это знал. Поглядывал на его реакцию, словно шкодящий кот — хотел увидеть в его глазах страх, когда он наконец подберётся к нужной книжке. Но он раз за разом терпел неудачу - все попавшиеся ему книги были исписаны Тамриэльскими языками, не имея и намёка на Даэдрик даже в невинных, образовательных целях. Какие-то были полны магических схем, иные — изрисованы изображениями растений, третьи и вовсе рассказывали о том, под каким углом стоит затачивать лезвие меча.       — Вам, должно быть, смешно. Наверное, думаете что я безумен, или, напротив, что я держу за идиота Вас, — он обращается к учёному, одновременно поучая молоденьких солдат и в то же время как бы оправдывая свои действия, — Но да будет вам известно, что лучший способ что-то спрятать — оставить это на видном месте!..       Это и в правду был проверенный метод. Тилль, однако же, им не руководствовался. Но должно же быть хоть что-то? Если он контрабандист, значит, должна быть контрабанда. Ящики, бочки, магические сосуды, странные звуки. Например, шёпот из тёмных камней душ, или что-то вроде. А вокруг тишина, да сплошной хлам — макулатура, измерительные приборы, канцелярия. Перья, карандаши, свитки, бумаги. Какая-то посуда, хрустальные склянки. Сальринил отходит к стенке, осматривает зал вновь. К тому времени возвращается солдат, которого он послал в обход — он осмотрел круглое помещение, но ничего не нашёл. Командир смотрит на Тилля кошачьими глазами и у него челюсть сводит от напряжения — так сильно хотелось сейчас кинуться на него, и отстегать по щекам, за то что тратит его время. Но ведь должно же быть хоть что-то! Сальринил вновь срывается с места — отмашисто вскидывает вверх висящие на свободных стенах ковры, надеясь найти там тайник или скрытый проход. Снова чихает от поднявшейся пыли, поднимается на второй этаж, пробегается по нему рысью. Выбегает даже на балкон, навстречу освежающей прохладе — дышит жадно морозным воздухом, выпуская плотные клубья пара, злится. Это двемерская башня, наверняка, здесь много скрытых механизмов. Так написано в книжках — сам-то он ни разу в двемерских руинах не был. Нет, глупость, не может здесь ничего работать. Не спустя столько лет после исчезновения подземных эльфов. А может, этот мер смог починить эти механизмы? Прячет под землей целые склады со скуумой?       Сальринил перевешивается через бортик балкона. Когда они подъезжали сюда — всё было занесено снегом. Чего греха таить — командир тогда даже подумал, что в башне, возможно, никто и не живёт, либо жил совсем недавно, но двинул кони. Учёный явно выходил из дома нечасто. И что же, раз к нему никто не ходит, куда он девает свою хвалёную контрабанду? Не сходится как-то. Да и вообще, какой из старика контрабандист? Любой бандит не стал бы с таким возиться, дал бы тому по шапке да забрал весь товар. Нет, наверняка этот эльф даэдрапоклонник, не контрабандист. Но тогда придётся перерыть все шкафы. От одной только мысли об этом Сальринил издаёт тихий, утробный рык — как же, как же сильно ему не хотелось этим заниматься! Бумажной волокиты ему хватает и в посольстве.        Он возвращается в башню, стряхивая с волос и плеч редкую россыпь упавших снежинок. Может, послать заниматься этим кого-нибудь ещё? Пусть какой-нибудь юнец перелистывает эти сотни, тысячи книг. Авось, научится чему дельному. Он спускается по лестнице, снова смотрит на молчащего учёного. Смотрит долго — казалось, пытается протиснуться прямиком ему в мозг, сквозь тонкую щёлку зрачка. Нет-нет, он не отступит — он займётся этим сам. Может, как он обычно поступает на допросе, сломает тому пару пальцев, чтобы тот рассказал... нет, нельзя. Ему ведь нужны руки. Тогда сломает ему ухо — длинное, красивое, по форме напоминающее листок горноцвета. Подумав об этом, он даже улыбнулся, но очень скоро нахмурился вновь — ублюдок ведь, наверное, не может и кричать! Какой тогда толк, если Тилль не будет молить его остановиться? К чёрту. Ему нужно подумать.        Сегодня он уходит, но ещё вернётся.