Любовь на районе

      Русский язык прошёл скучно, Серый даже не обсуждает пройденное, как обычно. Он просто елозит ложкой в чём-то, что должно называться кашей, но выглядит так устрашающе, словно обрело разум. Олег неожиданно отвлекается от наблюдений за столом десятого Б и спрашивает, в чём дело, поняв, что привычного нескончаемого потока различной информации сегодня не предвидится.       Разумовский пожал плечами, не зная, что ответить. Осень всегда нагоняет на него тоску, вынуждая садиться за парту и находиться в откровенно враждебной среде. Он бы давно мог учиться на дому, но не хотел лишать себя удовольствия проводить время рядом с Олегом. Ему кажется, что этот учебный год пролетит, как и предыдущий, совершенно одинаково, без изменений.        — Грустно, что лето закончилось. Учёба… Родители уже пилят, говорят, бакланить начал, — вздыхает наконец парень, отодвигая обед и осматриваясь в оживлённой столовой. За их маленьким столом, придвинутым к стенке, никого нет. Могли быть, но Олег всех «выселил». Несколько лет показательно дурного поведения помогли Волкову заслужить соответствующую репутацию, что Серёжа порицал, но спорить с этим никогда не собирался.       Разумовский вдруг понимает, что один из старшеклассников направляется в их сторону. Высокий и красивый парень в клетчатой рубахе, видимо, собирается что-то обсудить с Олегом… Серый немного отворачивает лицо, понимая, что невежливо пялиться во все глаза, но всё же пробегается по приятным чертам и забавным русым кудряшкам, обрамляющим добродушное лицо старшеклассника.        — Я подсяду? У нас мест нет, — обаятельно улыбнувшись, спрашивает незнакомец, уже намереваясь поставить принесённый гранёный стакан с чаем прямо между ними. Разумовский ногой выдвигает из-под стола третий табурет.        — Не-а. — Коротко отрезает Волков, сверкнув чёрными глазами.        — Это некрасиво, прекрати, — не обращая внимания на растерявшегося парня, шикает Разумовский, будто говорит с капризным ребёнком, — Садись. Новенький что ли? Я тебя не видел раньше.       Глядя в лицо подошедшего, Сережа отчетливо видел, как тот сдерживает настоящие эмоции, он понял, что впечатление было уже безнадёжно испорчено. Похоже, ему не суждено завести других друзей, кроме Олега. А Волков всё не поднимал головы, кроша в руках краюху хлеба, которую выдали Серому. Но когда Волков садится так, чтобы видеть старшеклассника и нацепляет ужасную высокомерную маску, Серому хочется провалиться под землю.        — Красиво–некрасиво… Мы чё, в восемнадцатом веке блять? — жесты у Олега сразу становятся как списанные с его закадычного врага, и Серый это подмечает.        — Неважно это всё. Иди за свой стол, мальчик, — фыркает Олег, явно игнорируя внушительную фигуру новенького и возможные последствия своей грубости, но менять что-то поздно.       Вадик смотрит в их сторону, — Да ведь? Если хочешь, я, конечно, уступлю своё место. Поговоришь с ним, раз так сильно хочется, да, Серый? — атмосфера становится совсем напряжённой, обычно, здесь уже завязывается драка.        — Извини, — начинает Серёжа, ещё надеясь разрешить возможный конфликт. Если будет решено забиться за школой, Олегу против этого шкафа не выстоять.        — Ничего, найду кента посговорчивей, — говорит парень, вроде беззлобно, но нотки обиды в голосе упустил бы только полный тупица. Глядя вслед удаляющейся широкой спине новенького, Разумовский заливается густой краской, бессильно падая на холодную батарею за своей спиной.       Он тут же колко, с претензией смотрит на Олега, который этого не замечает, но обычно говорит, что в такие моменты Серого впору с тётей Аней перепутать. А на маму Серёжа и вправду был похож очень сильно. Олег не меняет позы, словно всё ещё говорит с тем парнем. Возмущения, смешанного с обидой в Разумовском столько, что остаётся только закрыть бледное лицо и сквозь пальцы наблюдать за реакцией Олега.       По сообщению наручных часов Серёжи, они не говорят друг с другом ровно десять минут, пока относят сумки в другой кабинет, за одну парту. По истечении этого времени Разумовский не выдерживает и, вылетая из класса, бежит в коридор и дожидается Олега на подоконнике, сразу у двери, где они обычно говорили. Мимо проходят учащиеся, но заговорить Разумовский решается только поняв, что их одноклассников поблизости нет. Они могли обратить против него любое его слово, и за девять лет Серый это прекрасно усвоил.        — Что это была за фигня? Я просто хочу найти друзей. Новый человек в школе подошёл, ещё и сам, просто так, и ты выдаёшь такое, — в беспомощности Серёжа просто разводит руками, — конечно, он больше не захочет со мной говорить, — Серёжа делится этим совершенно искренне, он очень серьёзен, но Олег всё равно не может не умилиться тому, как Разумовский от неловкости натягивает ворот водолазки повыше и почти стыдливо отводит глаза в пол, говоря о друзьях. Его бы обнять сейчас крепко, но нельзя.        — Не думаю, что он подошёл просто так, ты уж извини. Скорее всего, проспорил чё-то или хотел заставить тебя решать что-то. Могу поузнавать о нём, если хочешь, — пожимает плечами Олег и великоватая футболка с черепом немного скатывается с плеча. Серёжа в замешательстве, видно, что не подумал о таком, а сейчас расстроен.        — Не надо… — обиженно говорит Разумовский. — Вдруг скажут ему, что это ты спрашивал. Представь, как неловко получится.        Так они просидели ещё несколько уроков, не вспоминая инцидента в столовой. Серому всё ещё было немного стыдно перед новеньким, и мысли постоянно уносили его от темы занятия к тому, «а что, если…». Олегу тоже стало неловко перед Разумовским и теперь Волков понял, что просто обязан узнать у старшеклассников что-то об этом типе, хотя бы чтобы успокоить свою совесть.       Но смущение быстро улетучилось, когда после уроков они возвращались домой, как обычно вместе. Тётя Аня, естественно, не дала Олегу уйти, не пригласив к столу, догадываясь, что Олег голодает. Потом он, как обычно, остался ещё и на вечер, чтобы написать с Серым домашнюю работу по химии, совершенно потеряв счёт времени от сложных вычислений и долгожданного уединения с самым красивым парнем в его жизни. Так у них происходило каждый день.        — Прибавь, пожалуйста, — не отрываясь от тетрадки попросил Серёжа, болтая худыми ногами и тут же закусив кончик карандаша – что-то в решении не складывается.       Олег покорно обшаривает устроенный ими беспорядок из подушек, плюшевых зверей и учебников Серого, чтобы найти пульт. По телевизору как раз шли новости, которые Серый предпочитал смотреть, рассуждая потом обо всём, что творилось в стране. Олег таких обсуждений не любит, но старается поддерживать разговор. Возможно, смысл в этом есть. Разумовский во все глаза смотрит репортаж, даже улёгся поудобнее.        — Тело шестнадцатилетней Анастасии Лукиной было найдено в парке имени Савина*, когда там проводились оперативно-розыскные мероприятия. На данный момент ведётся расследование и сотрудники правоохранительных органов заняты поиском виновного, — строго вещала ведущая, сухо рассказывая о произошедшем. Олег перевёл безразличный взгляд на замеревшего Разумовского.        — Вот чего мусора парк оцепили… — притихшим тоном говорит он, — представляю, как завтра наши пиздеть будут, — задумчиво протянул Волков, свернув свой листок с домашней работой и убрав его в карман. — Ты напугался что ли? Серёжка, ты ведь со мной всегда, всё хорошо будет.        — Какой ужас… У нас под окнами, считай, — Серому даже кажется, что он мёрзнет от того, насколько пугающей представляется ему эта мысль. Из тонких пальцев падает карандаш.       Репортаж ещё не закончился, но Олег выключил телевизор, отбросив пульт на кровать и подтягивая Серого к себе, чтобы устроить его на своих коленях. В захламлённой и от этого уютной комнате Разумовского необычно тихо, слышно только их дыхание и грохот посуды из кухни. Они молчат, пока Олег гладит рыжую макушку, выказывая вроде несвойственную для себя нежность.        — Темнеет… — Олег ласково убирает волосы Серого от лица, — пойду домой. Завтра увидимся, — Волков почти невесомо целует Разумовского в лоб, где видны шрамики от недавно прошедших прыщиков, уколов при этом чувствительную кожу бородкой, которая весьма прибавляла Олегу возраста. Серёжа тут же недовольно засопел, беря Олега за руки и кладя их себе на плечи.        — Останься ещё… На ночь. Мама ведь не против, — он надувает губу как маленький ребенок, у которого отбирают любимую игрушку. Олега это умиляет, но неловкость перед тётей Аней берёт верх.        — Да я и так каждый день у вас, как бездомный, — напрямую говорить о своём положении Олег не любит, — Я же в соседней квартире, чего ты, — ладонью Олег треплет медные длинные пряди, заставляя тугой узел на затылке Серёжи распасться в очаровательный беспорядок.

***

      Всю ночь Разумовский пролежал без сна, думая о том, что произошло. Богатое воображение рисовало страшный образ маньяка, живущего по соседству, а каждый шорох, издаваемый кошкой в коридоре только добавлял нервных вздрагиваний и зарываний носом в пуховую подушку. После того, как Марго опрокидывает горшок с цветами, Серёжа решает, что это знак, и спать сегодня – бесполезная затея. Всю ночь просидев с включенными светильниками перед экраном, погружённый в фэнтезийную битву*, к утру он выглядит воистину жутко из-за залёгших теней под глазами, так выделяющимися на фарфоровой коже. Когда Олег заходит за ним — мамы уже нет, появляется заманчивая возможность остаться дома.       Но Волков непреклонен, настаивая на том, что Серёже нужна прогулка на свежем воздухе, а не монитор или осточертевшая обоим школа. Подчинившийся Серый бурчит что-то на недовольном, понимая, что Волков не уступит и собирается так быстро, как получается, чтобы они вышли из подъезда и замерли в нерешительности. Олег не знает, куда им податься, озираясь по сторонам на однотипные многоэтажки. Решение приходит само собой, когда Олег замечает милицейский бобик.        — А погнали в парк? Глянем, чё они там делают. Не ломайся.       У Разумовского на лице тут же проступает испуг, он начинает нервно кусать губы и натягивать рукава свитера, соглашаясь, пусть и с явной неохотой. Прогулочным шагом они движутся к пестрящей пожелтевшими деревьями аллее, которая так живописно осыпает узкую дорожку золотистым листопадом. Милиционеров нигде не видно, и Олег с сожалением отмечает, что где-то вдали их много, но туда не подойти.        — Ничего страшного, — с ноткой иронии вставляет Серёжа, — посидим здесь, где не нашли труп пару дней назад, — выдыхая, говорит Разумовский и плюхается на лавку. Периодически он с тревогой озирается вдаль и шмыгает почти демонстративно, чтобы Волков вспомнил, что у них сейчас в распоряжении огромная тёплая и пустая квартира.        — Ясно всё с тобой, трусишка. Хочешь, лопату принесу, не страшно будет.       Удар в бок воспринимается Волковым как щекотка, но происходит неожиданно и спички выпадают из стёртых мозолистых пальцев. Вспользовавшись отвлекающим манёвром, Серёжа подныривает парню под руку, чтобы ущипнуть за щёку. Олег смеётся, впервые за долгое время сбрасывая личину высокомерного хулигана, и хочет отстранить Серого, но случайно ударяется локтём о рыжий затылок.        — Ой, заколка, — Серёжа хватается за ровные красивые пряди, но слишком поздно, они уже упали на плечи, закрывая лопатки. Пластмассовое украшение, одолженное у матери, пропало в жухлой траве.        — Раньше ты не собирал волосы так часто… — Задумчиво говорит Олег, заправляя сигарету за ухо и внимательно шерстя мокрый от дождя газон, — из-за тех придурков? Заколка намокла и покрылась грязью, так что Олег обтирает её об свою куртку, — я поговорю, если надо.       Серёжа заметно смущается, ему неловко признавать, что нападки одноклассников задевают его. Олег много раз говорил, что это не от того, что Серый плохой или неправильный, а из банальной зависти состоянию его семьи, непризнания успехов в учёбе, из-за яркой внешности, в конце концов. Олега тоже любили полить грязью, но только так, за спиной и втихаря. Он же только защищал Серого, когда мог, но оказаться рядом вовремя не всегда получалось из-за частой подработки вечерами.