Любовь на районе

      Актовый зал был украшен скудно, тем, что было у администрации под рукой. Но всех пришедших обладателей пубертата это не так интересовало, как возможности, которые перед ними открывает школьная дискотека. Это в первую очередь хорошая причина пригласить на танец ту миловидную восьмиклассницу под «На-На» или просто развлечься с друзьями, а может и завести новые знакомства. В толпе подростков быстро распространяются смешки, сплетни и новости.       Серёжа был на дискотеке впервые за девять лет учёбы и если уж быть до конца честным он не собирался туда ещё несколько часов назад. Игорь застал его в одиночестве у входа в подъезд и решил, что было бы неплохо позлить Волкова задружив с этим парнишей. Возможно, жестоко по отношению к Разумовскому, но ему не обязательно знать о причине, поэтому совесть не сильно мучила Грома. Тем более, что наблюдать за ураганом эмоций на личике Разумовского было весьма забавно. Игорю даже немного льстило, что сейчас он «научит жизни» неопытного товарища помладше. Но пока что они стоят у дальней стены, дожидаясь подходящей песни.        — Игорёш! — звонкий голос девушки он неспособен спутать ни с чьим, — Пойдём, потанцуем, там классная тема*, — Юля кое-как выбралась из пестрящей спортивными костюмами толпы, чтобы продемонстрировать новенькое платье, — Разумовский? Эм, Привет…       Атмосфера сразу стала как-то тягостнее. Игорь недоверчиво оглядел сперва Серёжу, который стушевался, будто разом потеряв весь свой энтузиазм и боевой настрой, а потом и Юлю, явно находившуюся в недоумении. Он решительно не понимал, в чём дело и какие у этих двоих могли быть тёрки. Молчание тянулось, как липкая жвачка, пока наконец Разумовский не кивнул, опустив взгляд в пол, будто в чём-то провинился, а длинные блестящие пряди закрыли его лицо.        — Подержи моё пиво тогда, — он незаметно выученным движением достал из кармана тёмную бутылку без каких-либо опознавательных знаков и пихнул её в руки опешившему от такого поворота событий Разумовскому.        — Я его ненадолго украду, а потом верну, Русалочка.       Пчёлкина увела Грома, пританцовывая. Они прошли до самого центра зала, где толпа немного разошлась, чтобы наградить парочку завистливыми взглядами одноклассниц Пчёлки. А она этого и добивалась, ей очень хотелось, чтобы каждый увидел, что тот самый новенький выбрал её. Он таких тонкостей не понимал, не замечая ни нового платья Юли, ни того, как на них смотрят, просто отплясывал с ней под что-то незамысловатое — вроде про плачущую девушку — и чувствовал, насколько Юля маленькая, каждый раз, когда клал широкую ладонь на её тонкую талию. Юля же извивалась с грацией кошки, притираясь всё ближе и ближе в разноцветных лучах прожекторов.        — Общайся с ним осторожно, — как можно тише, но перекрывая музыку говори она, — Над ним издеваются. На тебя не должно перекинуться… Но Волкову тоже доставалось.       Музыка обрывается вместе с тем, как он осознаёт, что хочет вернуться к Серёге. Что-то похожее на вину забралось под кожу, в голову пробирались нехорошие мысли о том, что не стоило оставлять его одного. Картинка в голове понемногу складывалась, но она всё ещё неполная. Наверное, Волков решил, что он хочет выкинуть что-то такое же, как те старшеклассники, которые собирают общак, выбивая деньги из детей помладше, или выливают кисель за шиворот неугодным. Распространённая практика, с которой Гром решил бороться ещё в первые дни учёбы здесь.        — Будете пиво, Юль? Лавэхи* не надо, — получив утвердительный ответ, парень вернулся к Серёже. Передача запрещёнки происходила аккуратно, и старшекласснику пришлось буквально вжать Разумовского в стенку, чтобы завуч не увидела, как нещадно старшие классы нарушали школьный устав.        — Я пойду, наверное, спасибо за приглашение… — в волнении поправляя на себе отглаженную рубашку и свитер, Сережа попятился, — Извини, было круто, — нервозность явно проявлялась в том, как он вёл себя.       Но Игорь сразу взял инициативу в свои руки, ловким движением пряча пиво под курткой, а второй рукой с разбитыми костяшками перехватив тонкую руку Серёжи у локтя. Мгновение они смотрели друг на друга. Он уже понял, что Серёга слишком вежливый, чтобы отказать, даже если оставаться здесь ему совсем не хочется.        — Не зажимайся, все свои, — рывок заставил его вплотную подойти к Грому, — Расслабься уже.       Почему-то от этого тона у него пробежали мурашки. А может Разумовский просто накручивал себя, и ему в голову, как и всем присутствующим вдарили особые местные феромоны. Близость Игоря была такой странной… Словно рядом с Волче, но при этом совсем иначе. Они ведь очень отличались, и ему было даже стыдно от того, как много он думал о своём новом знакомом в последнее время. Ничего преступного в этих мыслях не было и всё же... Он шагнул прямо в толпу танцующих сверстников, увлекаемый Игорем, который всё так же крепко держал его за руку и ободряюще улыбался.       Игорю действительно было весело, потому что Разумовский вовсе не зануда, как могло показаться. Они много смеялись, передавая в тесном кругу одноклассников Юли понемногу осушаемую полторашку, принесённую Громом, и Серёже даже казалось, что он перестал быть белой вороной. Будто его начали воспринимать и принимать, это почти окрыляло. А вот для поддатого Игоря остаток дискотеки пролетел хоть и весело, но почти что незаметно. Опомнился он, когда спуская Серёгу со своего плеча после неудачной попытки пронести его через весь зал таким образом, заметил подозрительную бледность вкупе с уже привычными синяками под глазами. Видок у Разумовского в принципе был так себе.       Он, конечно, всегда был бледнющим, но сейчас всё указывает на то, что малому «слишком хорошо». Его немного пошатывало, хотя Серый упорно старался встать прямо, и после неудачно попытки, едва не завалившись набок, в толпу, он начал хвататься за друга как утопающий за соломинку. Отпусти — тут же шлёпнется, потом с пола соскребать.        — Так, мы пойдём, — проявляя крайнюю степень заботы о товарище, он подхватил шатающегося Серого, — Приглядеть надо за телепузиком. Перебрал.       Юля посмотрела на Игоря подведёнными глазками не совсем понимая, шутит он или нет. Компания вторила ей. Пьяный Разумовский звучало для них как розыгрыш, несмотря на то, что все доказательства стояли тут же, перед ними, пусть и из последних сил. Признаков жизни он не подавал, продолжая повисать на руке Грома.        — Пиво просто термоядерное, не знал вообще, — словно в оправдание себе, заметил Игорь, перекрикивая при этом музыку, и забрал почти пустую тару у одного из парней, — Дай, я допью, — алкоголь и вправду имеет отвратительный вкус и последний глоток даётся ему не без труда.        — Дай ещё, — понемногу ожививляясь, слабо попросил Серёга, жмурясь от яркого света в коридоре, непривычного после полумрака актового зала, когда они покидают этот праздник жизни.        — Тебе уже достаточно. Как поганка весь. С Волковым поди не забалуешь? Серьёзный сам себе в зеркале не улыбнётся.       Ну конечно, Гром не мог упустить возможность выспросить что-то об этом невозможном грубияне. Может, Разумовский выдаст что-нибудь весёлое и интересное. Он очень хочет выбросить Волкова из головы, но не может. Серёжа готовится ответить, но запинается о коварную ступеньку и, издав странный звук, чуть не встречается лицом с бетоном. Старшеклассник удержал покачивающееся тело на месте.        — Ага… — рассредоточенный Серёжа перебирает каждую ветровку в гардеробе, не понимая, которая из них принадлежит ему, — Недоверчивый просто. Но на самом деле добрый. Он тебе не хотел нагрубить, правда. Правду говорю.        — Хорошо, если так, — уже больше себе сказал Гром, ёжась под пронизывающим ветром. В многоэтажках, плотно окруживших школу, горели умиротворённо-жёлтые квадратики окон. Вокруг них полно ребят, которые так же не задержались до самого конца и сейчас смеясь, расходятся компаниями по двое и трое.        — Игорь, стой, — не успев покинуть храм знаний, он перевалился через перила, не сумев удержать в себе обед и завтрак, — Родители прибьют… — отплёвываясь жалобно тянет Серёжа, — Как же плохо…       Он закашлялся, пытаясь высказать Грому скомканные благодарности, пока тот придерживал ему волосы. Таких длинных он в школе почти не встречал, так, у пары пятиклассниц. Мода требовала стрижек. Рукав куртки и несколько прядей всё-таки испачкались и Разумовский поморщился: ему и так тошно, а тут ещё это.       Пока они спускались, Грому постепенно передался страх Серого, ведь довести его до дома, где поджидают неизвестно насколько строгие родители — теперь его дело чести. Впрочем, позвонить в квартиру он и сам сможет. Вроде, теперь парню полегчало. Он уже не цеплялся за Игоря с таким же усилием, как раньше.       Грому казалось, что до своего дома они идут намного дольше необходимого, шлёпая по бесконечным большим лужам, расползающимся по асфальту после дождя. Он даже пару раз обернулся на однообразные неотличимые друг от друга в сумерках бетонные коробки. Они проходят мимо злополучного парка, но Игорь не решается завести разговор обо всём, что творится. Вечер прошёл так классно и весело, что не хочется грузиться этим мраком, хочется добраться до кровати и упасть лицом в подушку, пропахшую никотином.        — А мне вот рассказывали, что ты с Волковым всегда везде, — он зевает, направляя Серёжу подальше от грязи, — А сегодня его нет и на дискотеку не пошёл.        — Он на работе пропадает без конца, — севшим голосом отвечает Разумовский, косясь на пугающе-тёмную аллею Савинского парка. На секунду он будто трезвеет и ускоряет шаг, держа замёрзшие руки в карманах новенькой куртки, которую уже умудрился изгваздать.        — Ты очень классный. Если захочешь ещё пообщаться… — уже с заметным смущением прибавляет Разумовский, — Буду очень рад, — как бы невзначай вставляет он, подныривая под руку парню, который так галантно придерживает скрипучую подъездную дверь.

***

      Из-за затянутого неба атмосфера в классе сонливая, ведь писать сочинения об истине и морали никому не хочется. Особенно в полумраке. Все сидят, тихо переговариваясь о том, что творилось вчера на дискотеке, словно боясь спугнуть такую долгожданную большую перемену. Всю эту хрупкую атмосферу сонного царства рушит ворвавшийся ураганом Игорь, который принёс с собой холод улицы, где проходила физкультура и мускусный запах пота после напряжённого мачта по футболу среди старшеклассников, а ещё вместе с ним пришло и оживление и гомон голосов детей из коридора.       После урока от него прямо пышет жаром, и устоять на месте старшекласснику сложно. Заприметив довольного Разумовского за первой партой он уже намеревается подойти, но его перехватывают несколько парней. Каждому из них Гром пожимает руку и, бросив несколько приветствий девчонкам на последних партах, подходит к Серёге, который выглядит на удивление бодро, при его-то вчерашних выходках и с энтузиазмом пытается надуть пузырь из жвачки кислотного цвета. В противовес Разумовскому с лучезарной улыбкой которого оттаяло бы любое сердце, Волков источает почти страшную ауру негодования новостями, которые узнал даже не от своего друга, а потому что каждая собака сегодня трепалась о том, как Разумовский вчера «зажигал».        — Здарова, помнишь, ты вчера говорил про пообщаться? Так… Ты ведь знаешь об убийстве в парке? Я хочу осмотреться там и поискать улики.       Он игнорирует Олега специально. Хочется позлить, чтобы думал о нём также, как он сейчас проводит ночи без сна, гадая, могли бы они когда-нибудь, хоть при каких-то абсолютно дурацких обстоятельствах… А, впрочем, неважно. Да и за тот случай в столовой Игорю хочется отомстить очень сильно. Привлечь к себе внимание…        — Конечно слышал, — сложив руки на столе Разумовский подаётся вперёд, — Хочешь пойти вместе? — он кивает очень активно, словно разом забыв о своём плохом самочувствии и о том, как ему было не по себе даже проходить мимо парка, не то что идти вглубь и искать улики, — Ужасно это всё. Надеюсь, скоро виновного найдут.        — Ага, как же… — перебивая Грома вставляет недовольный Олег, и когда парень поднимает лицо, Гром видит свежие шрамы на щеке, — Жди помощи от нашей доблестной милиции. Всё равно, что козла доить и удивляться, что молока нет, — тон, полный сарказма так и подначивает Игоря.        — Знал бы, о чём говоришь. Их теснят со всех сторон. Там не все продажные, хули под одну гребёнку-то, — Гром до последнего сдерживался, чтобы не реагировать резко, но вырвалось само, когда речь зашла о милиционерах. Больная тема просто потому что Игорю известно больше остальных.       Олег снова откинулся на стуле, с вызовом глядя на Игоря. Гром ответил тем же, складывая руки на широкой груди и опираясь об учительский стол. Серёжа с облегчением подумал, что хотя бы никто не обращает внимания. Но скоро это могло измениться, обстановка накалялась и дело снова стремительно шло к драке. Молчание продолжало лежать на троице мёртвым грузом.        — А тебе-то какое дело? — наконец хмыкает Олег, пропуская через пальцы отросшие волосы, явно не сильно старательно отстриженные ножницами и парой неумелых рук когда-то, — Я обидел твоего папочку? Он же мент, да? — Игорь меняется в лице на этих словах.        — Олег… Это слишком.        — А с тобой мы дома поговорим обо всём, что было вчера, — резко проговаривает Волков поворачиваясь к перепуганному Серёже и Гром теряется, смущённый от того, что застал нечто личное. Уж больно странная формулировка в разговоре двух лучших друзей. Так говорят ревнивые супруги или, на крайний случай, родители со своими непослушными детьми.