***
На следующий день они договариваются встретиться утром. Игорь приходит на оговоренное место вовремя, но всем своим измученным видом показывает, что хотел бы опоздать. Шапка натянута на затылок, позволяя крупным кудрям у лица спадать на лоб, и Серёжу цепляет этот вид. Игорю… Идёт. Гром необычайно молчалив и больше зевает, чем говорит с ними, периодически просто залипая в одну точку и один раз из-за этого он едва не врезается в фонарный столб. Какое-то оживление приходит к старшекласснику, когда он видит Мухтара, радостно несущегося навстречу. Пёс скачет, повиливая подранным хвостом и покорно принимает наглаживания от Игоря и Серёжи, оставляя на снегу вокруг парней сеть из следов. Олег их энтузиазма не разделяет, он тоже довольно молчаливый со вчерашнего дня, когда Серёжа наотрез отказался что-то делать с ключами и сказал, что взял их «из вежливости». А это был неплохой шанс для них побыть вместе. Но Олег никак не оспаривает его решений. Это один из принципов Волкова в отношениях. — У меня похмелье… Давно такого не было, даже не помню, какого дерьма напились, — наконец объясняет своё состояние Гром, до этого, видимо, собираясь с силами. Специально для Игоря Олег зачитывает короткую шутливую лекцию о вреде алкоголя, для убедительности, приложив горсть бодрящего снега к помятому лицу Грома. Инсценированная потасовка заканчивается тем, что Волкова хорошенько изваливают в ближайшем сугробе. Они идут в сторону того самого парка, беззаботно смеясь и стараясь отомстить, столкнув друг друга в снег. Волков закидывает руку на плечи Серёжи, по-собственнически придвигая его к себе. Разумовскому приятно: раньше Олег так не делал. — А по поводу отца не парься, Игорёк. Придумаем что-нибудь. Выкрутимся! И не из такого выбирались, поверь, — обнадёживает Олег понурого Грома, и Серёжу вдруг впервые в жизни колет то, что, видимо, называют ревностью. Чувство до крайности неприятное. Да, он хотел, чтобы они подружились, но… Как-то неловко теперь наблюдать их панибратские объятия и привычку подхватывать шутки друг друга. Ещё и вчерашняя выходка Олега. — Что тут думать? — задаёт Игорь риторический вопрос, сворачивая с асфальтированной дорожки и оглядывая бескрайнее белое полотно, — оба мужика не особо… — он пытается подобрать слово. — Подозреваемые. Ну допросили его, а что дальше? Нужно ментам показать этот журнал. До странного слабое здоровье у дядьки. Совпадают с тремя пропажами его экстренные больничные. Серёжа вовремя напоминает, что у него есть любопытная теория, и скоро он сможет её проверить. Но суть эксперимента он не раскрывает. Получится сомнительный, но всё же, сюрприз. — Уста-а-а-а-а-а-л, — капризно тянет Серёжа, когда их пребывание в нескончаемом лабиринте из однообразно жутких сосен затягивается дольше, чем на час ,и глаз попросту устаёт смотреть на белый снег и тёмные стволы с лохматыми ветками, на которых лежат нетронутые снежные шапочки. Гром уже хочет недовольно напомнить, что они с Олегом тут тоже не на курорте отдыхают под жаркими лучами летнего солнца, но Мухтар вдруг срывается на громкий лай. Парни, как по команде, синхронно вертят головами в разные стороны, пытаясь заметить хоть кого-то постороннего, но всё вокруг сливается в неподвижную пугающе-однообразную картинку. Серёже становится не по себе, и от волнения он даже не может произнести членораздельную просьбу повернуть назад и вернуться в безопасное место под названием «дом». Волков, недолго думая, достаёт из кармана складной нож с драконом на чёрной лакированной рукоятке. — А я говорил, что Мухтар, походу, дрессированный, — Гром срывается на бег одновременно с псом, чтобы не потерять его из виду, разбрасывая во все стороны мешающий снег, которого здесь так много, что можно провалиться чуть ли не по колено в некоторых местах, — быстрее, пацаны! Тяжело отдышавшись он отстраняет собаку, обнюхивающую бесформенное нечто, лежащее под деревом в десяти метрах от них и укрытое полиэтиленом, — Не понял юмора… — бегло оглядывает Гром картину перед собой. Трогать свёрток Игорю не хочется из-за дурного предчувствия, от которого даже под ложечкой засосало, но иначе понять, что перед ними, не выйдет. — Блять… — красноречиво реагирует подоспевший Олег и убирает оружие подальше, сперва инстинктивно отшатываясь от сидящего на корточках Грома, — Она же в натуре дохлая, Игорь. Части тела порублены так, что человек угадывается с трудом. Игорь понимает всё по длинной рыжей спутанной шевелюре, торчащей из нескольких пакетов. Всё это местами уже представляет из себя отвратительную медленно гниющую кашу. На участках, где кожу только задели топором, кожа вспорота и сильно вздулась. Участки более целые имеют странный серо-синий цвет, неестественный. Видимо, окончательно оно не разлагается из-за погоды. Когда первый ступор проходит, Игорь высказывает все свои мысли на этот счёт. Используя исключительно мат, естественно. Он оглядывается с беспомощностью в лице, но поддержки ждать неоткуда. — Меня сейчас вырвет… Давайте просто уйдём отсюда! — Не истери, Серёж, меня тоже вот-вот вывернет. Отвернись, — строго командует Олег. Разумовского колотит, он никак не может успокоиться, скрипит зубами, стараясь абстрагироваться, но это сложно, когда перед тобой лежат человеческие останки.У вас товар, у нас купец
13 октября 2021 г. в 10:54
Серёжа очень старается побить собственный дурацкий рекорд, совершенно не боясь посадить кинескоп, но после третьей попытки появляется ощущение, что эта собака из кустов просто насмехается, а утки специально ускорились и не хотят попадать под прицел. Очередной промах заставляет его недовольно выругаться и, не отрывая взгляда от экрана, выплюнуть уже потерявший вкус комок разных жевательных резинок в тарелку, которую Олежа использует в качестве пепельницы. Рядом сидящий Волков посмеивается над реакцией Разумовского и выпускает сигаретный дым, падая на большого плюшевого медведя позади. Комната Серёжи, вполне подходит под определение «детская».
Полностью сосредоточившись на игре, Разумовский не замечает то, с каким нехорошим прищуром Волков за ним наблюдает. Неожиданно, под конец уровня шершавый язык Волче проходится по незащищённой шее и Серёжа неосознанно запрокидывает голову, позволяя больше. Парень сглатывает от влажных поцелуев по плечам, там, где редкая россыпь веснушек, пока по всему телу пробегают мурашки, и, отвлёкшись, он проигрывает. Из травы проявляется пиксельный охотничий пёс.
— Ну ты чего наделал? — недовольно спрашивает Серёжа, отбрасывая джойстик, но Олег даже не собирается оправдываться. Он тянется к губам Серого, чтобы, требуя внимания, оставить там влажный, обязывающий поцелуй.
Как они сидели на полу, так же, не разрывая поцелуя, падают, теряя равновесие. Олег тушит в тарелке уже мешающий окурок и начинает с упоением тискать Серого, обдавая запахом дешёвых сигарет, который Серёжу почему-то привлекает. От коротких покусываний в шею, сменяющимися быстрыми жёсткими поцелуями, когда Олег бесцеремонно влезает своим языком к нему в рот, он начинает поскуливать, притираясь пахом к паху Олега. Волков тут же накрывает его рот ладонью, показывая, что их могут услышать.
— Запер дверь? — короткий кивок, и Олег награждает предусмотрительного Серёжу колким поцелуем в лоб. Разумовский отвечает, поглаживая встававший член Олега сквозь джинсы. Под тонкой тканью его домашней футболки с открытыми плечами призывно выпирают ключицы. Олег убирает ладонь с лица раскрасневшегося Серёжи, чтобы поудобнее устроиться между длинных ног. Серёжа, которого легко довести до бессознательных просьб, уже выгибается в пояснице, как бы выпрашивая не тянуть.
— Шорты у тебя блядские… Так смотришь, Серёжка, интересно. Чего хочешь? — Олег нарочито медленно зубами задирает майку, тут же прикусывая затвердевший розовый сосок.
Серёжа почти фальцетом просит, — Сделай мне приятно… — облизывает губы нарочито вызывающе. Олег плавно водит пальцами по белой неровно вздымающейся груди, вырывая из него тихие одобрительные стоны, вторая рука уже оглаживает упругие ягодицы, — Рельсы-рельсы могу сделать, хочешь?
Серый ухмыляется неуместной шутке и подставляется под ласковые руки, как только может. Шорты у него и вправду до неприличного короткие, и, когда Олег закидывает подрагивающую ногу на плечо, проходясь языком по внутренней стороне бедра, Разумовский в нетерпении подаётся вперёд. Хочется поскорее почувствовать его близость, его любовь, то, что они принадлежат друг другу. Забывшись, сквозь шумное, сбившееся дыхание Разумовский просяще стонет.
— Игорь Гром умный? — неожиданно спрашивает Волче, склонившись прямо к его лицу. Серёжа непонимающе хлопает глазами и даже опускает руку от ширинки парня, не зная, как такое воспринимать. Видя, что это не шутка, он неуверенно кивает. Олег, не переставая смотреть в глубокие и тёмные синие глаза, срывает эти чёртовы шорты вместе с бельём, отбрасывая на кровать.
— Скажи, Игорь весёлый? — в агрессивный поцелуй, больше похожий на укус, шепчет Олег, лаская член Серёжи, пока тот, выравнивая дыхание, соглашается и с этим. Тонкие пальцы сжимаются на затылке Олега, направляя его лицо к открытой шее, чтобы тот баловался, сколько захочет. А Олег очень любит помечать Серёжу. Как собственность. Ногами Серёжа обвивает поясницу Олега, чувствуя, как скользкий язык зализывает укусы.
— Он красивый? — Олег шепчет это ему на ушко, чувствуя, как истекающий смазкой член Серёжи, упирается ему в живот. Сдавленное «да» практически не звучит, поэтому Олег проталкивает в приоткрытые и блестящие от слюны губы Серого два пальца. У Разумовского от накрывшего возбуждения уже полностью отказывает здравый смысл, хочется поскорее насадиться на смоченные пальцы, жарко шепча пошлости Олегу, а не ломать голову, к чему этот допрос с пристрастием.
Смутное осознание того, что вообще произошло, приходит к Серёже только когда он, отойдя после оргазма, смотрит за тем, как закуривает сидящий рядом Олег. Но Волков никак не проясняет своего поведения, а самому начинать этот разговор Серёже что-то вообще не хочется. Ладно они теперь обсуждают Грома во время секса, но после – это уже слишком! Олег не вспоминает об этом ни когда они одеваются, ни когда встречаются с самим поникшим Игорем около остановки, ни по дороге к пустующему в новогодние праздники техникуму. В пустых окнах которого не видно ни единой живой души. Да и по пути людей они почти не встречают. В такую рань, особенно по праздникам народ отсыпается. Но только не эта неугомонная троица.
В кабинет дяди Серёжа поднимается с замиранием сердца. Как-то так вышло, что этот человек для него особенно важен, пусть и присутствовал в жизни парня урывками. Уважаемый профессор психологических наук с очень тёплым взглядом и заразительным смехом был всегда рад редким визитам единственного племянника. Раз в месяц он обязательно звонил из любой точки мира, узнавая, как у того дела. И пусть скромный Серёжа всегда отвечал сдержанным «хорошо», ему было приятно, что кому-то не всё равно.
— О, кто ко мне пожаловал! — Серёжа улыбается непривычно широко и счастливо для себя, — проходи. Подстригся? Молодец, тебе хорошо до плеч. Привет, Олеж. Как ты? А вас, как по батюшке, молодой человек?
За компьютером сидит немолодой мужчина в ярком пестрящем пиджаке с многочисленными бусами, подвесками и амулетами на шее, из-под рукавов торчат плетёные и кожаные браслеты, которые он никогда не снимал, сколько Серёжа себя помнил. Он не поднимается из-за стола, очень увлечённый чем-то рабочим на громоздком мониторе, но внимательно осматривает всю компанию и много говорит. Серёжа уверен, что тот рад их видеть. Игорь, немного помедлив, представляется как друг Серёжи. Алексей утвердительно кивает, словно принимает у студента задание на паре и получает правильный ответ.
Обстановка в этом кабинете менялась время от времени и обычно тут было много всего интересного, что Серёжа любил посмотреть и потрогать, а в детстве и вовсе случайно сломать. Но всё это интересное пылится сейчас в многочисленных коробках, которые занимают целый угол помещения, намекая, что скоро произойдёт смена рабочего места… Например, можно рвануть в известный столичный университет, куда так давно зазывают профессионала в своей области. Игорь и Олежа тоже с интересом осматриваются. Серёжа занят своим дядей, который всё никак «не повзрослеет» по словам отца Серёжи.
— С чем пришли? — щёлкая по клавиатуре, спрашивает Алексей, — помогу, чем смогу, но помните, что ресурсы ограничены!
Несмотря на подступающий солидный по дате юбилей, он, как всегда, источает нескончаемую энергию, которой заряжает окружающих. Будто он сам студент, но с мудростью, которую приносят людям годы. Серёжа усаживается на место для посетителей, а Олег и Игорь встают за его спиной, не зная, куда ещё приткнуться. Диван у дальней стены их не прельщает. Неудобно как-то.
— Думаю, ты знаешь про эти случаи… Так вот, мы ведём своё расследование с ребятами. Знаю, ты скажешь, что это опасная глупость… Но нам нужна информация о Попове Романе Андреевиче, — начал он с плохо скрываемым волнением из-за страха отказа, но, на удивление, мужчина только скидывает увешанные перстнями кисти и прыскает со смеху, как от хорошей шутки. Игорь всё ещё находится под впечатлением, ведь в его картине мира профессора выглядели и вели себя отнюдь не так.
— Ничего не опасная! — погорячившись, возражает мужчина, — С одной стороны… С другой, вы друг у друга есть, справитесь со всем, если сработаетесь. Информация какого рода интересует?
— Ваши наблюдения. Может этот человек быть виновным или нет. Возможно, что-то в нём изменилось за последние месяцы. Что-то подозрительное вы заметили, — в разговор влезает Гром, не думая о том, покажется это невежливым или нет.
— Попов – чистая душа, уже замаялся, — Игорь оценивает степень искренности старшего Разумовского, и вроде тот говорит вполне честно, — Его на допросы таскать начали, знаете? У бедняги нет алиби, но и причин тоже, — снимая очки в толстой бордовой оправе, Алексей устало потирает лицо, — Работает он здесь давно, жалоб не было никогда. Весь коллектив на защиту встанет, я думаю. Но смотрите: из пяти наших студенток пропавших, четверо у него учились на праве. Не в его пользу говорит, верно? — мужчина вдруг меняет тон, — Поэтому и припрягли. За себя ничего не скажу, как бы не нравился мужик, всё возможно. Если вам, Игорь Константинович, интересно, могу показать журнал со всеми отгулами и отпусками. Сравните с датами, которые подразумевает следствие как дни нападений.
Игорь сперва теряется, но тут же соглашается. Никто не воспринимает их серьёзно, про отца и тот разговор, который он ему устроил после того, как вскрылось, что могилы были пустыми, он даже вспоминать не хочет. Они до сих пор не разговаривают друг с другом. А тут ему предлагают конфиденциальную информацию, которая, между прочим, на многое может повлиять.
— Я удовлетворил ваше любопытство? Как родители? — спрашивает он, отходя к высокому стеллажу с однотонными толстыми корешками, — Достали уже? — он возвращается с журналом и садится, откинувшись в кресле, смотря на племянника бледно голубыми проницательными глазами. Серёжа отмахивается, мол, всё как всегда и с интересом оглядывает Игоря, вчитывающегося в ровно заполненные поля с датами.
Потом Серёжа сухо уточняет, что отец сейчас в Польше и должен прилететь завтра утром. Алексей понимающе кивает головой и вдруг оборачивается к Олегу. Тот напрягается, вытягиваясь по стойке «смирно». Смотрит в ответ с безмятежным спокойствием. От этого губы Алексея трогает мелкая улыбка.
— Замуж за Серёжку не собрался? Вижу, ты парень серьёзный, — тон вроде шутливый, но Серёжа с опаской поворачивается к Игорю, не зная, как тот отреагирует. Реакции нет никакой, хотя Гром, очевидно, всё прекрасно услышал. Удивлённым Гром точно не выглядит.
— Дядь Лёш… Нельзя у нас, — Серёжа смущённо прикрывает лицо рукавом дублёнки. И всё-таки, когда он вспоминает, что у них с Олежей есть хоть какая-то поддержка, становится легче. Не так сильно кажется, что с ними что-то не так. Волков кладёт ладони на хрупкие плечи парня, кивая. Алексей всё ещё с интересом следит за парнем, во внешности которого есть что-то степное.
— Пока нельзя, но всё меняется, — немного лукавства в глазах молодит его, — Не забывайте об этом никогда, — уже тоном преподавателя добавляет он, возвращая себе очки, но улыбка, выделяющая морщинки в уголках глаз, смягчает произведённый эффект. Олег охотно с ним соглашается. Гром за их спинами на секунду замирает, пытаясь задушить в себе клубок не самых приятных эмоций и, захлопнув журнал, кладёт его на стол.
— Ну чего грустный такой, Серёж? Что я могу… Могу денег вам дать. Надо?
— Нет, спасибо, — тут же вспыхивает Серёжа, даже не понимая, куда их тратить. А для Олега получить деньги просто так это вообще смертельное оскорбление.
— Знаешь, что, Серёжка? — он немного отъезжает на кресле и заглядывает под стол, громко роясь в ящиках стола, — Ты парень взрослый и я вижу, что здравый. Родительский контроль тебе больше вредит. Бери, я уезжаю в Москву к концу февраля и вернусь только на майские. Как заедят окончательно ты знаешь, куда пойти.
Ключи сверкают в воздухе и Сережа без проблем их ловит, не веря, что дядя Лёша не шутит. Будто сейчас попросит обратно. Но этого не происходит.