Тоска без начала… Тоска без конца…
Юля вскидывает голову, разбрасывая яркие, крашеные волосы. — Ты похоже нравишься этому, который нас провёл, — перекрывая музыку говорит Игорь, и бросает мимолётный взгляд на небольшую сцену.Ёлы-палы, киска, всё такая ерунда!
Юля замирает на секунду, но тут же начинает смеяться. И танцует… Танцует она хорошо, это Гром заметил ещё на школьной дискотеке. Очень хорошо, привлекательно, её хочется удержать на месте, прижать к себе, закружив в чём-то только отдалённо напоминающем вальс. Но Игорь этого не делает, предпочитая просто любоваться, пока неоновые блики ласкают её мельтешащий перед ним затылок и сверкают на золотых серёжках в виде молний.Не печалься киска, ёлы-палы, иди сюда!
За вечер Игорь видит много заинтересованных взглядов в их сторону. Ему кажется немного неловким, что любой мужик в зале готов рубаху на груди рвать за такую девчонку, а Гром лишь о чём-то переговаривается, смешит, но держит дистанцию. Игорю это не интересно, он занят песней.Умирают гады и хорошие люди
— Юрке что ли? — наконец спрашивает девушка и догадываясь, в чем дело, пытается найти знакомого где-то в районе диванов и столиков, но в поле зрения попадают в основном затылки посетителей, — Дурак он, не обращай внимания. На автопилоте вечно*.Умирают больные и доктора
— Чего ты с ним так, — усмехается Гром, понимая, что это не его дело в общем-то. Он отходит от Юли на освободившийся кусок подсвеченного танцпола, чтобы продемонстрировать свой «лучший танец» с разворотом. Несмотря на туман в голове выходит, как надо, координация у Грома на месте.Умирают кошки, умирают мышки
— Круто, Гром! — приникая к нему и ловко хватаясь за шею, верещит нетрезвая Юля и касается щеки Игоря лбом, — Перекурим может? — выдыхает она ему на ухо.Умирают все…
От неё пахнет приятно. Сладкими духами и импортными сигаретами с ментолом. Даже запах дорогого алкоголя кажется Игорю приятным, заставляя на секунду уткнуться носом куда-то в оголённое плечо Юли, вдыхая его. Но в какой-то момент она оказывается слишком близко, и Игорь берёт её за запястья, чуть отстраняя. — Ага, — соглашается Гром, понимая, что голова уже начинает понемногу кружиться от вспышек синего света, баса, и навязчивого присутствия Юли где-то поблизости. Слишком. — Накинь мою кофту. — Как заботливо. — Ты уже уехала*, вот и кажется, что тепло. Не успевают ребята отойти от главного входа, как оттуда показывается всё тот же Юра со своей подружкой. Оба значительно старше Юли, и Игорю это кажется странным, пусть и не сильно удивляет. В общении с Пчёлкиной быстро перестаёшь удивляться. Девушка с пышной причёской подлетает к ним, прижимая Юлю к кирпичной стене здания и выспрашивая, как та хочет добираться сегодня домой. Игорь молчит пока, но уже точно знает, что с ними он её не пустит. Юрец, который Игорю сразу не понравился, стоит в это время и недружелюбным взглядом сверлит своего оппонента. В свете фонарей его коротко остриженная голова поблёскивает, пока он не потирает её странным жестом, в котором сквозит неловкость. Гром оглядывается на уходящую вдаль дорогу, заполненную автомобилями и удивляется, откуда столько света так поздно. Тут прямо как днём. — Викуль, всё хорошо будет. Не парься ты, — Юля дёргает подружку за вздёрнутый нос, посмеиваясь, и та нехотя оставляет её в покое. Проходя мимо Игоря, девушка меряет его высокомерным взглядом, но Гром предпочитает это игнорировать. На радость Игоря, Юрца эта особа уводит с собой. — Ты курить собиралась, — вежливо напоминает Игорь, прикидывая, что одну песню они уже пропустили. От холода руки у парня покрываются мурашками. — К чёрту это, — она радостно отмахивается и на запястье поблескивает золотой браслетик с тонким плетением. — Тогда пошли, а то протрещим всё самое интересное. — Оно здесь. Высота каблуков позволяет Юле привстать на цыпочки совсем чуть-чуть, чтобы мягко коснуться нижней губы Игоря, оставляя там смазанный след от помады. Пальчиками она неловко сминает ворот его футболки и уже пытается проникнуть языком между сжатых губ парня, но он никак не даётся. Игорь отстраняет девушку, держа за предплечья. Смотрит строго, как учитель на провинившуюся ученицу. Юля же не смущена, не пристыжена. Она вся в напряжении, с гордо расправленными плечами. — Не надо. — Но ты нравишься мне, я не понимаю, что я делаю не так. — У меня есть девушка. Я её люблю, — вроде убедительно заявляет Игорь. — Что-то я о ней не слышала раньше, – Юля хмурит тонкие бровки. — Ну, это так, — спокойно врёт Игорь, видя, как меняется в лице подруга. Похоже, свежий воздух наконец отрезвил и её тоже. Юлю штормит от одного состояния до другого в секунду и Игорь видит эту перемену во взгляде, устремлённом прямо на него. Она теряется, сердится, расстраивается, и всё это читается только по глазам. — Ладно, я всё понимаю. Извини меня. Грома бьёт в сердце интонация, с которой она произносит это. Не слова, не их смысл, а этот притихший, вымученный голос. Так говорят слова, которые не хотят произносить. Не так давно он сам жалобно соглашался с Олегом, безоговорочно отдавая его Серёже. Кажется, что это было очень давно… И как всё изменилось со временем. Теперь и для Игоря есть место в их отношениях. Но задумываться об этом Гром не любит. Возникает много непрошенных вопросов, ответы на которые его совсем не радуют.***
Серёжа бросает кроссовки у входной двери и тут же хватает на руки проходящую мимо Марго. Кошка ластится и мурчит, покрывая шерстью голубой свитер хозяина. Но Серёжу это не беспокоит, он умильно тычется веснушчатым носом в холодную мордочку, не переставая крепко прижимать красавицу к себе. Мама выходит из кухни с до крайности недовольным выражением лица, и что-то подсказывает Серёже, что дело не в телефонном разговоре. Женщина как раз спешно прощается с собеседником, завидев сына. Видимо, что-то по работе. Парень старается делать вид, что не замечает её недовольства, полагая, что само утрясётся. — Ты всё это время в школе был? — постучав свежим маникюром по чёрному корпусу спрашивает она, раздувая изящные ноздри, — Ты вообще перестал нас в известность ставить, — тон она ещё старается держать дружелюбным. — Где ты и с кем. Вырос что ли резко? Серёжа бросает на женщину враждебный взгляд, но ничего не отвечает. Терпения хватает на то, чтобы ещё какое-то время игнорировать нападки в свою сторону. Он ставит Марго на пол и уходит в ванную. Разумеется, отсутствие хоть какого-то ответа, разъяряет женщину ещё больше. Раньше у них конфликтов не бывало, и, видимо, ребёнок решил отыграться на ней за все шестнадцать спокойных лет. — Не молчи, — строго заявляет она, появляясь прямо перед ним, в узком коридоре. — Если я спрашиваю, ты отвечаешь. Несложно вроде? — Зачем мне отвечать? — Меланхолично спрашивает Серёжа, щелкая выключателем и стягивая отросшие волосы в хвост. — Ты не слушаешь обычно, что я тебе говорю, — мокрыми ладонями он приглаживает пряди у лица. — Отчитался и ладно. — Ты что говоришь-то вообще? — удивлённо округлив глаза говорит женщина, ей даже начинает казаться, что это не её сын, ибо Серёжа просто не может так себя вести. — Я же волнуюсь за тебя! Серёжа хмыкает и, обойдя её, как препятствие, проходит к себе в комнату. Всё с тем же спокойствием он открывает окно, чтобы проветрить, потом включает компьютер. Всё это с какой-то нарочитой небрежностью. Словом, он усиленно избегает любых взаимодействий с мамой. Но когда она снова направляется в его сторону, становится ясно, что отмолчаться не получится. — Вы не волнуетесь за меня, — холодно говорит он, садясь перед компьютером, и пару раз стучит по клавиатуре, проверяя, как всё работает, — Олег волнуется. Вам просто нужно, чтобы я слушался, — он разводит руками, будто только что доказал теорему. — Слов нет… — Женщина хватается за лоб, как при сильной головной боли, и недовольно отбрасывает телефон на диван, стоящий напротив двери, — Вот нужен ты этому Олегу! У него своих забот выше крыши! Школу закончишь, уедешь учиться — не вспомнишь даже про него! — Не нужен? У меня кроме Олега никогда никого не было! — Впервые повышая на мать голос, чеканит Серёжа, — И не поеду я никуда, потому что его люблю! — Вспыхнув на особо болезненной теме, выкрикивает он, подскакивая, но тут же осекается, понимая, что сказал. Сердце начинает стучать где-то в горле, от страха дыхание на момент замирает, пока глаза затягивает поволока слёз. Анна смотрит, не моргая, только поправляет свою причёску, из которой выпало несколько прядей. Уголок губ криво ползёт вверх, будто она хочет посмеяться. Но вместо этого женщина подскакивает к неподвижно стоящему Серёже. Хватает за руки грубо, как раньше никогда не бывало. Он кривится, отворачивается, хочет успокоиться, но не выходит. — Повтори, что сказал? Дурь какая-то… Не реви, ты мужик или как? Кто кого надоумил вообще? Олег в курсе? — она дёргает его на себя, как безвольную куклу, вынуждая посмотреть в лицо, но Серёжа не поддаётся, ему стыдно и страшно смотреть ей в глаза. Нижняя губа дрожит так сильно, что он пытается прикусить её, чтобы успокоиться, но ничего не получается. Его начинает бить мелкой дрожью. В голове сразу появляется осознание, что больше его здесь видеть не захотят. В его собственной семье. Обида захлёстывает с головой. Он вырывается, едва не падая, и распахивает ящики комода один за другим с такой силой, словно сейчас вырвет их. Вещи, вперемешку с принадлежностями для учёбы летят на кровать. Серёжа даже не задумывается, что взять, периодически проводя локтём по лицу, убирая слёзы, мешающие видеть. Мама просто наблюдает, не веря, что это серьёзно. — Далеко собираешься? — обессиленно спрашивает она, — К Олегу поди? — она складывает руки на груди, все ещё дожидаясь, пока он успокоится, — Нужны вы там Диле в однушке-то… — Просто от вас подальше, — в последнюю очередь он заглядывает в шкаф, где висит дублёнка и обшаривает карманы в поисках ключа. Давно стоило послушать Олега и уйти туда. Анна никак не останавливает его. Усаживаясь на стул, она хватается за голову, стараясь осмыслить услышанное. Её не отвлекает даже хлопок входной двери. Серёжа тем временем возится с велосипедом на лестничной площадке, осложняют всё слёзы, никак не перестающие заставлять всё перед ним расплываться в смутные очертания. Капли срываются с ресниц, бегут по щекам и под носом всё намокло. В голове стучит одна мысль: даже не попыталась остановить, даже ничего не сказала… — Олег! — стуча в дверь напротив, он нарастает выровнять дыхание, но ничего не происходит, — Открой! — Серый… Что стряслось? — Волков открывает почти сразу же, и не медля притягивает содрогающегося от рыданий, накативших с новой силой, Разумовского к себе. При виде Олега тот начинает заливаться ещё сильнее, настолько, что разобрать в его рассказе хоть что-то очень сложно. — Поехали со мной? — чуть чётче произносит Серёжа, поднимая влажные, покрасневшие глаза на Олега и протягивает ему те самые ключи. Теперь Волков примерно понимает, в чём дело. За вещами Волков собирается зайти позже. В первую очередь они оба решают, что нужно позвать Грома и пригласить его с собой хотя бы на сегодняшнюю ночь. Олег знает, что в присутствии Грома Серёже будет проще собраться с мыслями и силами. Недолго думая, Волков накидывает свою косуху, помогает Серёже с велосипедом, а сам бежит на четвертый этаж, к Грому. Игорь открывает не сразу, но, выслушав, в чём дело, тут же собирается и идёт с ними. Следующие несколько дней они обживаются в просторной квартире, в самом центре Петербурга, где обстановка больше похожа на музей. Серёжа в первую ночь совсем не спит, и парни покорно выслушивают его, пытаются чем-то отвлечь, но видно, что Серому не до этого. Однако, уже на второй день он берётся идти в магазин с Олегом и переживает заметно меньше, а на третий уже идёт в школу, как ни в чём ни бывало. Игорь и Олег между собой решают, что стоит приглядывать за ним, от греха подальше. Прежняя жизнь вроде налаживается, но один момент кардинально меняет всё… Серёжа приходит из школы, как всегда уставшим, потому что плохо спит в последнее время. Он не закрывает за собой дверь, потому что Игорь зашёл в ларёк за сигаретами и должен вот-вот прийти. Проходя дальше Серёжа замирает в недоумении, в зале у раскрытого окна стоит нервно закуривающий Олег, спички гаснут в его пальцах одна за другой, — Что-то случилось? Я думал, что ты сегодня идёшь на работу. Олеж? Волков отворачивается от окна, в котором видны соседские подоконники. В его выражении лица что-то смущает Серёжу, но серьезный Олег ему настолько привычен, что сразу понять, чем это вызвано, не выйдет. На удивление, хочется вовсе не обнять Олега, погладив по волосам, а уйти подальше, чтобы он прекратил сверлить его этим взглядом, который буквально придавливал к полу, настолько он был тяжёлый. — Серый! — Игорь щёлкает замком входной двери и, обернувшись на этот звук, Серёжа не замечает изменения в лице Олега, — Давай приготовим чё-нибудь? — Убью, блять… — резко выбрасывая окурок в открытой окно, Олег устремляется в коридор так стремительно, что Серёжа не сразу понимает, что произошло, — Мог не приходить! — кричащий Олег – это действительно непривычно для Серёжи, — Тварь! — Олег… — Серёжа взволнованно выбегает следом за ним, понимая только, что ничего хорошего ждать не стоит, — Ты чего? Волков скалится, стоя напротив такого же растерянного Грома. Эта немая сцена не длится долго, но Разумовский запоминает её надолго и во всех подробностях, как будто он точно помнит даже, в чём был Игорь, как лежала чёлка Олега и конечно он помнит, как потом стало страшно. На Олега он сейчас смотрит с опаской: как-то не похоже на него. Будто его Олега подменили. Это даже не то напускное, нет. Это вполне честная, открытая, оголённая ненависть. — Чего я? Спрашивай у этого утырка. Стоило догадаться, что ты просто ездишь по ушам, а сам с Пчёлкиной пошёл вообще не музыку слушать… — размахивая руками, надрывается он, — Козёл, — выплёвывая оскорбление, Олег вылетает в спальню и под звук резко открывающихся шкафов, в коридор летят немногочисленные вещи Грома. Серёжа переводит на него боязливый взгляд. Непроницаемый. Игорь не выражает вообще ничего, смотрит на пикирующую майку совсем безразлично. — Не понимаю, о чём ты, — сухо говорит Игорь, переглядываясь с Серёжей, — Успокойся и объясни. — Да ладно заливать, что не понимаешь, — свитер Игоря прилетает прямо в руки обладателя, через секунду Олег возвращается к ним, — только ленивый не рассказал мне вчера, что видел, как вы с Пчёлкиной сосались посреди улицы! Голос у Олега срывается, он какой-то надломленный, руки дрожат, весь на нервах, насколько сильна его злость, настолько же сам Олег в этот момент слаб и… Беззащитен. Даже Серёжа впервые видит подобное. Он не понимает, как можно поверить в глупые сплетни. Тем более, Олег никогда подобным не страдал. Что на него нашло? — Хорошо поебался? — продолжает он, — стоило того? Что тебе от меня нужно было тогда?! Ненавижу, блять, сучёныш, — Олег толкает Игоря несильно, но заметно, Гром почти теряет равновесие, но остаётся стоять на ногах. На удивление, вспыльчивый Гром до сих пор сохраняет самообладание. Гром отбрасывает свитер и пытается перехватить руки Олега, чтобы больше он ничего не учудил, попутно уклоняясь от слабых попыток ударить. Олег как будто провоцирует на что-то серьёзное, но сам боится начать. — Так, успокойся! Выслушай Игоря сначала, — Разумовский виснет на Олеге, пытаясь оттащить от Грома, или хотя бы вклиниться между ними, надеясь, что это осадит разозленного парня. Но Волкову плевать, он буквально не слышит никого из них. — Ты тупой? — сквозь зубы цедит Игорь, — Если бы я хотел с ней чего-то, то не тёрся бы с вами. Просто послушай Серого, — всё ещё сжимая его запястья, Игорь наклоняется к самому лицу Олега. — Да пошёл ты! Собирай манатки, — когда Серёже, наконец, удаётся растолкать их, Олег снова хватается за одежду Грома, пихая её в руки владельцу, — уёбывай отсюда на все четыре стороны. — Иди нахуй, — коротко выдыхает Игорь, явно находящийся на грани, и, сгребая в кучу то немногое, что лежит под рукой, действительно распахивает дверь в подъезд и сбегает по лестнице. Тишина бьёт Серого, как обухом по голове. Он даже будто чувствует слабость. Впрочем, это лучшее, что мог сделать Игорь. Если бы он остался, они бы просто продолжили оскорблять друг друга. Или вообще подрались бы… Олег, ничего не говоря, берётся за свои ключи, висящие тут же. Серёжа осторожно поднимает на него взгляд. Волков вроде спокоен внешне, но краска с щёк ещё не сошла и дыхание не восстановилось. — А ты куда собрался? — недовольно спрашивает Серёжа и с удивлением обнаруживает, что с трудом ворочает языком, — Домой? — неосознанно он прикладывает руку к сердцу. — Нет, — сухо говорит Олег, возясь со шнурками, которые никак не поддаются. Когда он наконец выпрямляется, то даже не оборачивается на Серёжу. В голове у него всё ещё полный кавардак. — Не пущу! — догадка с гаражом приходит молниеносно в рыжую голову и пугает его едва ли не больше, чем сцена, произошедшая только что, — Ты разобьёшься к чёртовой матери! Парень ловко преграждает ему путь к открытой двери. Настроен Серёжа решительно. Раньше он никогда ни на чём не настаивал. В таком состоянии Олега нельзя подпускать к мотоциклу. — Если не отойдёшь сам — я толкну, — до пугающего холодно говорит Олег, Серёже даже становится не по себе, но он только сильнее сжимает пальцы на перекрытиях, — Раз… — Два, три, — медленно досчитывает Олег, не переставая в упор смотреть на Серого. От двери он действительно отталкивает Разумовского и довольно грубо. Тот немного потирает предплечье, где, возможно, проявится синяк. — Конченый придурок, — коротко ругается ему вслед Серёжа и, оставшись в гордом одиночестве, чувствует, как начинает подступать паника. Последний островок любви и безопасности только что был разрушен, а он ничего не может сделать. Серёжа нервно потирает лицо, особенно глаза и оглядывается. К сожалению, ничего не меняется. Бардак и пустота, вместе с давящей тишиной. Никого нет и он остался совершенно один…