Любовь на районе

      Прошло больше недели. И всё это время гордого Игоря ломает от осознания, что он нуждается в ком-то. Незнакомое, неприятное чувство. Впервые в жизни Игорь столкнулся с бессонницей, потому что стоит закрыть глаза и на ум приходит только образ надрывно кричащего Олега, который готов вцепиться Грому в лицо. А ещё миллион вопросов об этом.        Состояние просто отвратительное. Он только хочет знать точно, почему Волков так поступил с ним. Не строить всевозможные догадки, а быть уверенным. Может, он просто захотел избавиться от него? Но зачем так жестоко?        — Я принёс, что ты просил, — Игорь вслепую тычется носом в огненно-рыжую макушку и чуть морщится понимая, что привычного запаха Серёжи нет. Он пахнет Олегом. Так и с ума сойти можно. Серёжа благодарно жмётся, обвивая его спину руками.       В этот момент Игорю всё же становится немного легче и спокойнее. Хоть Серёжа ему поверил. Он видит, что Игорь практически перестал общаться с Юлей. Сложно сказать, чья это была инициатива. Но девушка намеренно избегает его, и этого не заметит только слепой. Серёжа вполне зрячий. Серёжа вправду любит его. Он не отводит взгляд при каждой случайной встрече, как Волков. Он готов поддержать Игоря несмотря на то, что сильно зависит от его негативных эмоций. Хотя ему и с Олегом сейчас несладко. Меж двух огней, получается.        — Спасибо, что сходил. Мама уехала, значит? — спрашивает Серёжа, наконец отдаляясь от Игоря и забирая свой тканевый мешок с вещами. Потом Гром протягивает ему ключи от квартиры Разумовских. С явной неохотой Серёжа прячет их в карман.        — Ну отец сказал, что давненько не видал её, дома всё убрано, кошки нет, — кивает Игорь, умильно наблюдая за тем, как Серёжа разглядывает свои красилки и книжки, — Скучаешь по родителям? Много времени уже прошло… — аккуратно замечает Игорь, не зная, как Серёжа отнесётся к вопросу.        — По Марго скучаю. Наверное, она у маминой подруги, — Серёжа вздыхает огорчённо, но тут же возвращает себе милую и приветливую улыбку. Гром отвечает тем же. Игорю хочется поговорить с ним хоть о чём-нибудь, лишь бы не отпускать. Хочется сохранить на себе тепло, которое исходит от Разумовского.       В пустующем школьном коридоре, который вымер на ближайшие сорок минут, они говорят вполголоса и периодически оглядываются на все подозрительные звуки, хоть немного напоминающие шаги. Чтобы никто не увидел, чего не следует. Серёжа ставит рюкзак на окно, складывая принесённые Игорем вещи. Сам он в ту квартиру не зашёл бы и под прицелом.        — У меня сейчас математика. И я, в общем, не сделал домашку, — немного смущаясь, Игорь проводит рукой по волосам, не желая упоминать, что виной всему отсутствие нормального сна и в целом сил делать хоть что-то, — Если я покажу, что решать, ты сможешь сделать до конца этого урока? Пожалуйста, — по-щенячьи смотрит на него.       Серёга, не раздумывая, соглашается, одаривая его удивительно ласковым взглядом. Гром вынимает из своей сумки потрёпанный учебник и ищет нужный параграф. Изучая задания несколько секунд, Серёжа забирает книгу, обещая сделать всё максимально хорошо. Впрочем, Гром и не думает в нём сомневаться.        — Встретимся здесь после звонка, — снова прижимаясь к Игорю шепчет парень, запрокидывая голову, — Хорошо?        — Ага… — соглашается Игорь, оглаживая его узкие плечи, чувствуя выпирающие лопатки под одеждой. Серёжа странно укладывает руки на его талии и Игорь чувствует, что в кармане джинсовки что-то появилось. Что-то совсем лёгкое. Серёжа трётся носом о его шею, приподнимаясь на носках.       Разумовский порывисто чмокает Игоря в уголок губ, неловко клюнув при этом носом. Тут же парень подхватывает рюкзак и в три шага оказывается позади Игоря у лестницы, ведущей на третий этаж. Место поцелуя приятно горит, и Игорь прикладывает к нему пальцы.        — Я там тебе конфетку в кармашке оставил, — напоследок роняет Серёжа, прежде чем скрыться за перилами, потому что на историю он уже опаздывает нещадно.

***

      На следующий день они видятся у того самого техникума. Серёжа как всегда показательно радостный, запыхавшийся с дороги и с раскрасневшимися щеками. Но несмотря на подвижность и звонкий голос, пока он рассказывает Игорю что-то о сосульках, не может скрыть поникшего взгляда и особенно ярких следов усталости под глазами. Видно, что Серёжу эта ситуация выбивает из колеи так же, как их с Олегом. А сильную худобу Серого Игорь заметил ещё вчера.       Они с Олегом наверняка едва концы с концами сводят, но Серёга ничего об этом не говорит. Не хочет расстраивать наверное. Хотя Игорь прекрасно понимает, что деньги, которые им оставил Алексей нужно беречь, а Волков зарабатывает отнюдь не золотые горы. Да ещё и половину относит матери.        — Отец на службе паёк получает. Мы всё равно его не тратим. После зайдём ко мне — заберёшь. Смотреть не могу. Тебя если обнять сильно — сломать можно.        Серёжа вспыхивает моментально, отказывает резко. Возможно, Игорь обиделся бы на него за такой тон, но нет. Он быстро приобнимает его и тянет за собой к ступеням. Настаивать Гром ни на чём не будет, уговаривать тоже.        — Нам ничего не нужно… Извини, не хотел обидеть, — он ловко проскакивает в холл вперёд Грома и без проблем проходит мимо строгой вахтёрши хамоватого вида. Их принимают за студентов, — Наверное, грубо получилось. Прости ещё раз.        — Ничего, — спокойно отмахивается Игорь, — Как там Олег? — этой темы парень избегал всеми силами, как будто если он спросит, то случится что-то страшное. Но сейчас уже кажется невыносимо глупым обрывать разговор как только речь заходит о чём-то хоть отдалённо связанном с ним.        — Если говорить честно… Он мне со своими частушками уже надоел, я устал его в таком состоянии наблюдать. Вы должны поговорить, — надувая огромный пузырь из розовой жвачки и хватаясь за перила, Разумовский кивает наверх. На первом этаже аудиторий почти нет и народа тоже.        Техникум почти не отличается от их школы. Разве что детей помладше не видно и не слышно. Иногда от их воплей на переменах можно было оглохнуть. А так всё те же снующие туда-сюда молодые люди с плохо скрываемым раздражением на лицах. Кто-то поссорился с куратором, кто-то не успевает сдавать долги после сессии, у кого-то просто проблемы дома. Игорю трудно выцепить кого-то, чтобы заговорить, в голове всё ещё крутится тревожная формулировка Серого «в таком состоянии»…        — Было бы хорошо не наткнуться на Попова, — замечает Серёжа, пропуская к лестнице двух студенток. Уже оттуда они бросают на Серёжу заинтересованный взгляд.        — Привет, — Игорь едва ли не хватает за одежду девушку, выглядящую не по годам взросло, в попытке привлечь внимание, — Ты не можешь подсказать, какие девчонки право изучают? — Как можно доброжелательнее спрашивает он.        — А вам зачем? — с недоверием спрашивает она, вздёргивая нарисованную бровь, и Игорь теряется, на ходу стараясь оправдать свою странную просьбу, — Я с ними не общаюсь.       Её фигура тут же теряется в толпе, пока она удаляется, не оборачиваясь. Видимо, это будет не так просто, как казалось Игорю. Серёжа сочувственно хлопает его по плечу.        — В данный момент на маньяка тянешь ты, — заключает Серёжа, прикрыв хихиканье кашлем, — Кажется, ты её здорово напугал.        — Да блять, такое не спросишь ненавязчиво, — огорчённо говорит он, проходя дальше по коридору, но на полпути вдруг замирает, будто его посетила слишком гениальная мысль, — Разделимся, — Гром щёлкает пальцами, — Поговори вон с теми. А я поищу в том крыле. Идёт?       Серёжа воодушевлённо кивает и, включив великого актёра, как ни в чём ни бывало, подходит к троице размалёванных девиц, чуть старше его самого. Это так странно и совершенно не похоже на Разумовского полугодичной давности, когда они познакомились. Игорь хмыкает своим мыслям и вдруг затылком ощущает взгляд.        — Я слышала, что ты выспрашивал про студенток с права, — загадочным тоном произносит незнакомка прямо у него под ухом, заставляя шею покрыться мурашками. Игорь резко оборачивается. Он кивает, недоверчиво разглядывая светловолосую девушку в черном платье. Теперь парень чувствует себя на месте той, которую сам только что смутил расспросами, — Я учусь у него второй год. Он и вправду странненький, — сдувая падающие на лоб волосы, говорит девушка, — Ты знал кого-то из девочек? Брат?        — Нет, — уже заинтересованней отвечает он, прислоняясь плечом к стене и копируя её позу, со сложенными на груди руками, — Но хочу найти виновного. Его нужно посадить.       Девушка согласно кивает. Взгляд её Игорь не может поймать, потому что глаза скрыты чёлкой. Пока студентка что-то перебирает в уме, Гром терпеливо дожидается, периодически наблюдая через её плечо за тем, как идут дела у Разумовского.        — В общем, с Викой Ткачёвой он сильно поссорился на паре перед её пропажей, и следующие пару дней его лекции убирали, — во рту у Игоря мгновенно пересыхает, ведь именно останки Вики они нашли в том пакете… Резкий приступ тошноты заставляет его стиснуть зубы, — Он вообще часто отлучается, — она смотрит в пол, избегая Игоря, — Один из всех преподавателей. Неприятный короче мужик.        — А конкретнее? Что такого неприятного? — допытывается Гром, недоумевая, как можно получить настолько противоречащие друг другу сведения. Алексей говорил им одно, сейчас Игорь слышит вообще другое. Непонятно, кому и чему верить.       Чёткого ответа студентка не даёт, и Игорь вынужден почти ни с чем вернуться к Разумовскому. Тот, кажется, уже сдружился с компашкой. Пока коридор медленно пустеет и гомон голосов стихает, от стен отражается взрыв звонкого хохота.        — Ой, простите, девчонки, мне пора. Вы очень классные! — подмигивая им, Серёжа хватается за предплечье подошедшего Игоря и прижимается довольно близко. Игорь в эту секунду смущается так сильно, что кажется, будто вот-вот раскраснеется.        — Жалко блин… — тянет блондинка с длинными тощими ногами и оценивает Игоря с таким видом, словно собирается его покупать и никак не может решиться на это, — Подождите, пока занятия кончатся, — подруги активно кивают, — Погуляем все вместе. Или в кино пойдем.       Но Серёжа непреклонен. Махнув троице на прощание, он кокетливо ведёт плечом и уводит опешившего Игоря за собой.        — А ты им прям приглянулся… — задумчиво тянет Гром, пропуская его на выход и озадаченно оборачивается назад, проверяя, не услышит ли их кто-то, — Я почти начал ревновать. Узнал что-нибудь?        — Совершенно не информативный разговор, — фыркает Разумовский, и от этого становится похож на маленького лисёнка, — Узнал только, что у меня красивые волосы, — он ехидно закусывает губу, — Но о том, что я красавчик мне и так известно… Ты домой?        — Нет, — снова удивляясь переменам в раньше забитом и неуверенном Сером, говорит Игорь, — Провожу тебя.       Когда дверь за Серёжей закрывается, он не может унять дрожь в руках. Дураку понятно, что никуда Игорь не уходит, провожая его. Сидит там, в подъезде почти каждый день и просто надеется столкнуться с Олегом, хоть в глаза заглянуть.       Разумовского встречает сильный запах сигарет, гуляющий по квартире сквозняк и… Нескладная, слабо звучащая мелодия, которую Серёжа теперь слышит постоянно, практически без перерывов. Это раздражает и выводит, будто с утра и до вечера ему по мозгам скребут напильником.        — Быть таким, как все с детства не умел, видимо такой в жизни мой удел...       Из глубины квартиры доносится унылый, в тон музыке, голос Олега.        — Олег, — проходя в комнату, где окна, как всегда нараспашку, Серёжа невольно ёжится, потирая ладони, — Там Игорь…        — А она, да что она? Вечно мне лгала, — продолжает Олег, глядя в потолок.        — Игорь приходит почти каждый день. Он хочет всё объяснить.       Олег никак не реагирует, — И меня никогда понять бы не смогла.       Всё это время он полулежит на диване с полученной в наследство гитарой в руках. Олег бренчит по струнам слабо, иногда пальцы срываются и не издаётся ни звука, но он продолжает напевать что-то невнятно-слезливое. В первую очередь Разумовский хватается за колышущийся тюль, подбираясь к окнам и захлопывая их наконец.        — Разбежавшись, прыгну со скалы — уже чуть громче.        — В последний раз прошу, — стараясь придать голосу строгости, говорит Серёжа, — Выйди и выслушай, — просит Разумовский, держась за лямку рюкзака и едва сдерживаясь, чтобы не запустить им в Олега.        Олег даже не поднимает на него глаз, перескакивая взглядом с одной картины на стене, на другую, — Вот я был, и вот меня не стало.        — Да ты сам понимаешь, что не прав, я знаю! Вы меня достали уже, как два барана упёртые! — голос у него становится увереннее, раздражение нарастает, брови свирепо сдвинулись к переносице, как у матери.        — И когда об этом вдруг узнаешь ты, — уже опустившись до шёпота пропевает парень.       Скидывая с плеч рюкзак и куртку, он влезает на диван рядом с Олегом. Раздражаясь, что его слова улетают просто в никуда, Серёжа на коленях подползает к Олегу, стараясь привлечь к себе внимание. Но всё без толку, это как говорить со стеной. Он хватается за гриф гитары, мешая ему играть. А Олега это вовсе не волнует, — Тогда поймешь, кого ты потеряла.        — Прекрати ныть! Ты как тряпка! Возьми себя в руки! — в возмущении Серёжа несильно стучит по коленям Олега. В ужасном бессилии он опускает руки, смиренно садясь рядом. Всё, ресурсы исчерпаны! Изо дня в день повторяя Олегу одно и то же, он ничего не исправит, не починит и не склеит.        — И ты ведь понимаешь, что не прав… — проводя ладонью по лбу говорит Разумовский, — Ты так много думал о предательстве Игоря, что не вникнув был готов поверить даже в полную чушь, — со слабой улыбкой произносит Серёжа, разглядывая свои бледные руки и уже не надеясь хоть как-то повлиять на Волкова, — Знаешь, если ты сейчас засунешь свою хвалёную гордость поглубже, я… Буду восхищаться, наверное. Признай, что ошибся насчёт Игоря.       Тишина накрывает его так резко, что до Разумовского с задержкой доходит осознание того, что произошло. Он вскидывается, глядя распахнутыми глазами прямо на Олега и находясь в состоянии, близком к истеричной радости. Больше никакого нытья днём и ночью!       Олег резко встаёт, оставляя вместо себя гитару, и выходит. Серёжа почти окрыленно устремляется за ним, чтобы услышать, как это всё произойдёт. От сердца отлегает настолько, что у Серёжи не выходит скрыть счастливой улыбки.       Он даже не собирается возмущаться, видя, как Олег обшаривает их холодильник, в котором хранятся только две плитки шоколада, какое-то количество лапши и… Бутылка водки, не открытая. Стеклянную бутыль, покрытую мелкими капельками Олег ставит в центр стола.       Серёжа продолжает осторожно наблюдать за ним из коридора, словно боясь спугнуть этот неожиданный порыв сделать хоть что-то. К счастью, Олег не садится пить в одного. Ловко обойдя Разумовского, Волков напяливает кеды, не шнуруясь.       Едва дождавшись, пока он выйдет, Разумовский жадно приникает к двери, полностью сосредотачиваясь на том, что происходит на лестничной площадке. Не хочется пропустить ни единого их слова. Да даже вздоха!       Олег выходит на лестничную площадку и сразу натыкается взглядом на сидящего на ступени Игоря. Тот смотрит в окно, сцепив лежащие на коленях руки в замок. Кажется, он настолько погружен в свои мысли, что не услышал, как открылась дверь.        У Волкова всё внутри сжимается, когда он понимает, что должен заговорить.        — Игорь… — Слова встают поперёк горла, но он продолжает, — я, видимо, погорячился. Сорвался… — Олег и не думает отходить от двери, будто он утопающий, а это его спасательный круг. Ну и, конечно, чтобы Серый всё слышал. В том, что у их разговора есть свидетель, Олег не сомневается. На удивление, это не смущало и не напрягало, даже придавало сил.       Гром сидит на холодных бетонных ступенях, но, заслышав знакомый голос, тут же оборачивается. Олег хмурится, ему тяжелее говорить с Игорем, глядя в лицо. Да что уж говорить — признавать свои ошибки это практически невыполнимо для Олега. Да, для того Олега, который в глазах Серёжи может всё…        — Прощаю. Потому что люблю тебя, Олег. Думал вот всё, за что ты так со мной… — Беззлобно говорит Гром, взъерошивая густые кудри. Снова улыбка, которая ставит Олега в тупик. После всего, что они друг другу наговорили, для Игоря так легко настолько по-доброму улыбнуться, признаться в любви?        — Выпьем? — Севшим от волнения и в целом событий последних дней голосом, говорит Олег, видя, как Игорь с трудом поднимается, отряхивает джинсы и хрустит затёкшей шеей.       — Я скучал, — смущённо добавляет он, отворачиваясь. — Очень.