Любовь на районе

      Игорь едва может сдержать счастливую улыбку. Уже сегодня он увидит Олежу не в окне третьего этажа, а прямо рядом с собой. Руку протяни — и можно трогать, гладить, обнимать. До этого они с Серым, как только тот пришёл в себя, лишь пару дней ходили к больнице, их даже внутрь не пускали. Мол, если не родственники — до свидания. В общем, тосковали они сильно.       Гром не торопясь выходит из кухни, застав в гостиной Разумовских очаровательную картину — Серёжка увлечённо и с энтузиазмом показывает Диме своего тамагочи. Парни забрались на диван, подобрав ноги и прижавшись друг к другу и на Грома сперва внимания не обращают, оживлённо обсуждая, что у Серого был ещё один, но он потерялся где-то в квартире дяди. Серый вдруг пересекается с Громом взглядами и оба понимают, что думают об одном и том же.        — Сидите, — заслышав звонок в дверь, Игорь машет парням, торопясь открыть, — Привет, Юля.       Девушка тут же с радостным визгом бросается на шею другу, не обращая внимания, что вся вымокла под моросящим дождиком, и сейчас на футболке Игоря расползаются тёмно-серые мокрые пятна, случайно девушка больно бьёт парня по спине, усеянной синяками, пакетом, ещё зажатым в руке. Игорь ойкает как бы в шутку, чтобы не смущать довольную девушку, незаметно потирая ноющую поясницу. Юля быстро вытаскивает из одного пакета краешек коробки красного вина, хвастаясь находкой и прячет обратно.        — Ну привет, мальчишки! Несите стаканы, я с приятным, — проходя в комнату без тени смущения, Юля показывает им свои трофеи. Составляя всё принесённое на стол, она наклоняется, чтобы обнять Димку.        — Скоро репортаж должен начаться, — замечает Дубин, поправляя на носу очки. Юля резко меняется в лице и гневно сминает пустой пакет.       Никто из них не хочет возвращаться в ту ночь, возможно, её даже хочется забыть. Потому что это не похоже на кино или страшный рассказ в книге. Это действительно произошло. Произошло больно, травмирующе и страшно. У Юли ещё не зажила ладонь, и она аккуратно поправляет пальцами бинт.       Смотрящий на неё поникший Игорь вдруг чувствует резко вернувшуюся боль от синяков по всему телу, из-за которых первые ночи он даже не мог просто лечь на кровать, не говоря уже о сне. Пальцами он потирает медленно заживающий шрам на шее, который тоже заныл, стоило только упомянуть весь тот кошмар. Серёжа натягивает футболку Олега, закрывая свои разодранные колени, покрытые краснеющими корками.        — Не хочу смотреть… — голос даёт трещину, — Извините, парни, — Юля усаживается на диван, с удивлением оборачиваясь к Серёже, который тут же крепко сжимает её в успокаивающих объятиях. Он не отводит испуганно взгляд как раньше, окончательно прощая.        — Сходишь за виновником торжества? — Дима легко тычет в бок Разумовского. Он уверенно кивает и торопится к дверям, практически не веря в то, что вот-вот увидится с Волковым.       Дождавшись, когда за ним хлопнет дверь, все трое обмениваются тяжёлыми, мрачными взглядами, по которым прекрасно угадывается, о чём пойдёт разговор. При Серёже обсуждать всё это не хотелось. Серый и без того перенёс потрясение сложнее остальных. Из больницы его забирал Алексей и позже Серёжа рассказал, что мужчина вполне серьёзно грозился позвонить в дурку.        — А что там… Известно? — осторожно спрашивает Дима, чувствуя за собой некоторую вину. Хотя и осознавая, что винить себя не в чем. Он помог чем смог, как они и договаривались.        — Допрашивают, обыск провели, — начинает Игорь вроде безразлично, но, вспомнив о своей дурацкой осечке, сильно сжимает пораненные кулаки до выступающих бледно-голубых вен, — Овца эта, которой я тогда на кладбище поверил… — желваки выразительно заиграли, выдавая всё, что чувствует Игорь, — Она его выгораживала. Сестра, оказалось. Если бы не это, мы бы намного раньше полезли за уликами!       Юля хочет добавить что-то ободряющее, но замирает на полуслове, вслушиваясь. Когда в комнату входят парни, у тронутого Игоря сердце ухает вниз. Думать, что потерял человека навсегда, а потом вот так сжимать в объятиях, чувствовать дыхание на своей шее, и его руки на своей спине. Разве это не счастье?        — С выздоровлением, — немного замешкавшись, вставляет подошедшая Юля, не надеясь на ответ, ведь помнит про отношение Олега к себе, — Как ты себя чувствуешь?        — Лучше всех, — Волков разводит руки, чтобы обнять явно удивлённую таким поворотом Юлю, — Как на собаке всё заживает, — Пчёлкина продолжает недоверчиво смотреть на Волкова, даже когда он отпускает её, — Мухтара, кстати видел вчера.       Ребята рассаживаются на диване, разливая принесённое вино и наперебой обсуждая будущее пса. Серёжа в это время теребит струны принесённой гитары Олега, внимательно их слушая, пока не приходит Марго, требующая хоть немного хозяйского внимания. Поглаживая белоснежный мех кошки, Серёжа заключает, что оставлять Мухтара на улице точно нельзя. Дима убедительно обещает поузнавать у знакомых, не нужен ли кому-то дрессированный пёс.        — За скорые каникулы! — желая как можно быстрее перейти от всего, что связано с событиями недельной давности, Юля предлагает максимально нейтральный тост. Пьют все, кроме Димки. Он смотрит на коробки с некоторым сомнением, не веря в качество алкоголя, который она наверняка получила из третьих или четвёртых рук.        — У нас есть для тебя подарок, Олеж, — щёлкнув пальцами, раскрасневшийся Игорь отставляет почти полную кружку и лезет в карман спортивных штанов, — Ну и Алексей помог.       Глаза Волкова неверяще распахиваются, когда он видит свою подвеску, блеснувшую в руке Игоря. Волчья морда и клык покачиваются на новенькой серебряной цепочке. Он выдыхает с облегчением, широко улыбаясь, и у него в глазах столько благодарности, что даже слова кажутся излишними.        — Я уже решил, что её спиздили, пока я без сознания был… Спасибо вам большое, — парень оборачивается к подмигивающему Серёже.        — Ты выронил её, когда тебя клали на носилки, а я подобрал.       Ребята просидели так до вечера, болтая о всякой ерунде. Наконец-то без глупой вражды и всяких нелепых недоговорённостей. Атмосфера была приятная и дружеская. Пели песни под гитару, распивали отвратительное на вкус вино, делились историями из жизни, весело смеясь.        Напоследок Игорь обещает Юле и Диме встретиться на выходных и погулять. Закрывая за ними, Гром не может перестать по-дурацки улыбаться во все тридцать два. И в комнате парень застаёт весьма любопытную картину, которая весьма… Бодрит.        — Они даже за порог не вышли! — шутливо восклицает Игорь, завидев парней, горячо целующихся на поскрипывающем диване. Серёжа, сидевший на коленях Олега и буквально вжимающий его в спинку, стыдливо отстраняется, утирая слюну с губ пальцами.        — Тоже хочешь? — игриво спрашивает Олег, протягивая парню руку. Игорь тут же оказывается рядом, прижимаясь к нему, чувствуя, что ощущение нереальности происходящего только-только начинает отступать.       Игорь даже не торопится целовать его, просто водит носом по скуле, щеке, по шее. Олег усмехается – щекотно – и оставляет на лбу Игоря невесомый поцелуй. Притихшего Серёжу, лежащего на груди, Волков ласково приобнимает второй рукой. Разумовский прикрывает глаза, дождавшись наконец-то чувства полной защищённости рядом с ними двумя.       От осознания, что они сейчас все вместе Сережу настигает настоящий восторг и ему кажется, что он забывает дышать. Невнятное мычание, прерываемое знакомыми звуками ясно даёт понять, что Олег таки добрался до красивых губ Грома. А сам Гром больше хочет поговорить. О чём угодно, хочется просто слышать голос Олега.        — Я скучал, вообще-то… — выдыхает на ушко стихшему Серёже Олег. Разумовский вскидывает голову, лукаво улыбаясь парням и болтая длинными ногами.        — Я тоже… — уверяюще кивает он, вдруг чувствуя, как намозоленная ладонь Олега сползает с талии под футболкой куда-то ниже, к бёдрам, — Так! Давай без этого! Только выписался.       Игоря почему-то очень смешит хмурое выражение усыпанного веснушками зарумянившегося лица и угрюмый тон, которым это всё было сказано. Словно ребёнок передразнивает родителя. Но вообще-то он с Серёжей согласен. Перебьётся Волков пару дней на рукоблудии в крайнем случае, пока не оклемается окончательно.       Надувшись на смеющуюся парочку, Серёжа демонстративно отсаживается на край дивана, сложив руки на груди, пока Олег не протягивает ему примирительный стакан с вином. Парень отказывается, принимаясь натягивать футболку на колени. Снова проявляются его мелкие нервные привычки.        — Придушил бы ублюдка своими руками, — резко потяжелевшим голосом говорит Олег, прикладываясь губами сначала к коленкам Серёжи, а затем к шее Игоря, — За то, что с вами сделал, — видно, что Олег корит себя за то, что не спас всех на свете.        — Главное, что обошлось, — Серёжа снова подаётся к парням, втягивая их в объятия, — И больше никто не пострадает.       Игорь ласково проводит рукой по золотисто-рыжим волосам Серёжки. Его умиляют эти слова и искренность, с которой он их произносит. Как и всегда, от чистого сердца. Неаккуратным движением Разумовский роняет стоящую у дивана гитару. Виновато ойкнув, Разумовский возвращает её хозяину, задевая звенящие струны.       Даже в медленно темнеющей комнате, где никто не хочет включать электрический свет, хорошо видно, как пристально Олег разглядывает инструмент, оказавшийся в руках. Для него всё это память. Он вечно ходит в потертой куртке, которая ему ещё велика, носит подвеску, хранит в гараже мотоцикл – души не чает в отцовских вещах, которые хранит с особым трепетом.        — Спой что-нибудь, Олеж? — падая на диван, Игорь упорно продолжает цедить вино. Волков тут же берёт несколько тянущихся аккордов, как бы проверяя, всё ли он правильно помнит.        — Кто сказал, что страсть опасна… — начинает Олег, резко ударяя по струнам. Голос у него чуть осипший, в больнице много не поболтаешь, да и сегодня он говорил меньше остальных.        — Олег, — тянет Гром, перебивая, и получает убийственный взгляд от Серёжи, — Давай повеселее? — подняв руку, Игорь едва не проливает напиток.        — Ага, понял, — кивает Олег, и немного задумавшись, выдаёт, — Вот и помер дед Максим…       Серёжа падает на спину, по-детски звонко хохоча, и своим смехом смешит Игоря ещё сильнее. Самого Олега это зрелище тоже забавляет. Игорь едва сдерживается, закрывая лицо ладонью, чтобы жидкость не полилась из носа. Отставив кружку, он продолжает заливаться, кажется, до слёз.       Довольный произведённым эффектом Олег, медленно убирает гитару на пол, подальше, на всякий случай. Он чувствует слабость с самого утра. Но парням говорить об этом не хочет, чтобы не волновались зря.        — Эх, скучал я по вам, обалдуи! — Резко прижимая к себе за плечи ещё смеющихся парней, Олег не может перестать улыбаться. Потому что действительно до безумия скучал.        — Ну что, Серый? — Утыкаясь носом в рыжую макушку, выдыхает Олежа, припоминая давнишней разговор, — Скучный учебный год получился? Как всегда? — снимая с него ободок, Волков ерошит волосы, спадающие на лицо.       Еле отдышавшийся Разумовский мотает головой. Этот год он точно запомнит на всю жизнь. Видимо, это была проверка. Сама судьба решила его испытать. И он с уверенностью может признаться сам себе, что справился.       Они все резко выросли за этот нелёгкий период. Игорь стал задумываться над последствиями сказанного и сделанного, он понимает, что нельзя рубить сгоряча. Олег научился принимать чувства и слабости. А Серёжа наконец-то осознал, что, не набив шишек, мир вокруг себя не посмотришь.        — Это что получается… Игорь у нас выпускник в следующем году? — ласково ухмыляясь, Олег чувствует, как парни бережно и с теплотой обнимают его в ответ. Аккуратно так, чтобы не задеть свежий шов, скрытый бинтами.        — Ага, — уставшим голосом бормочет Игорь куда-то ему в плечо, — оставлю вас на произвол судьбы на целый год.       Они так и продолжают переговариваться вполголоса в тихой квартире. Для них все самые главные на долгое время были произнесены именно в этот вечер. Постепенно разговор течет все медленнее, парни становятся всё тише и тише, пока не засыпают, обнимая друг друга. За окном шум машин и монотонный стук дождевых капель о стекло.       А впереди долгожданное лето.