Яростная игра

**** В мире существуют те моменты, когда кажется, что земля уходит из-под ног. Больше похоже на неудачную и преувеличенную литературную метафору, которую выдумал какой-то случайный писатель и она за многие века приобрела колоссальный масштаб. Однако… Такие моменты действительно существовали, тот самый момент, когда земля уходит из-под ног, утягивая тебя в самый низ, подобно зыбучим пескам. Блэк был готов поклясться, что его пригвоздили в полу, это признание, секрет который он собирался хранить до самого конца, был так позорно раскрыт и обличён. — Как ты, чёрт возьми, узнала?! — он нахмурился и заговорил столь холодно, что мог почувствовать, как напряглась волшебница рядом с ним. — Это не имеет значения, ты же знаешь. — он отвернулся в сторону сада, пока Кэтрин закусила губу. Дурацкая привычка. — Почему ты… Почему позволила переспать с тобой, если знала с самого начала, что я брошу тебя?! Надо отдать должное, что Кэтрин была молчалива, но её присутствие заполняло собой всё вокруг. Ей даже не нужно было говорить, Сириус мог уловить её присутствие по тому, как колотится сердце, как лёгкие не пропускают долгожданный воздух, когда запах табака впился в его носовые пазухи, сладкая вишня заполнила собой пространство вокруг. — Я никогда не просила тебя о любви. — Кэтрин оказалась по его правую руку, держа никотин меж своих пальцев и вдыхая клубок дыма в ночное Рождественское небо. — Я никогда не могу сдержать любовь, один человек на всю жизнь… — она поморщилась, будто это мысль доставляла настоящую головную боль. — Значит ли это… Ни черта это не значит! — Сириус нахмурился, принимая поднесённую к губам сигарету, но в последний момент, увидев бедно-голубые глаза напротив, также уловил ухмылку на чужом лице. — Не принимай на свой счёт, vàng của tôi. — Кэтрин приблизилась к его лицу, пока Блэк приоткрыл рот от столь поспешной смены позиций, и колечки вишнёвого дыма оказались в его рту. Побороть закатывание собственных глаз было невозможно. — Это не честно. — хрипло выдохнул Блэк, по прежнему не открывая свои глаза. — Я не понимаю чёртов парселтанг. — Я никогда не играю честно. Я же Слизеринка, забыл? — ведьма улыбнулась, обнажая ряд белоснежных зубов, но что-то в её глазах не давало ему покоя. Там мелькали какие-то эмоции или слова, но он не мог интерпретировать их. Сущность эмпанта скрывается в том, что он может читать эмоции людей, если полностью отпустит себя и свои блоки. Но и человек напротив не должен держать щиты через которые нужно тщательно, с особым трепетом и осторожностью, пробираться. А эти щиты были около Маркс круглые сутки, каждую секунду настороже. Да и фамильный перстень охранял хозяйку от всех вокруг, сразу выдавая опасность. Блэк не был готов настолько рисковать, вряд-ли в её глазах таилось нечто важное, или что самое глупое, что это было связано с ним. Вздор… Она не сможет полюбить его, как бы он не старался. Такие, как Кэтрин Мракс не влюбляются. Их задумчивости Блэка вырвали чужие пальцы, цепко схватившие чужую шею, надавливая длинными ногтями на безупречную кожу. Сжимая, но не настолько сильно, чтобы оставить следы, печально известные, как полумесяцы. — Сменим условия нашего маленького пари? Что думаешь на этот счёт, ошибка Блэков? Второй раунд? — С чего такое решение? Почему мы должны менять что-то, Снежинка? — Играть, когда я уже знаю, что ты проиграл, скучно… — слегка надув губу напоминает она ему, напоминает, что знала всё это время. Знала, когда он ласкал её тело, окутывая собой, словно пуховым одеялом, знала, когда целовала его, так глубоко, что едва ли не залезла в горло. — Даю тебе срок… Хм… — Нам. — торопливо поправил он, ухмыляясь, как самый настоящий нахал. — Что? — кажется она растерялась, а он всему виной. Ну конечно. Так невинно хлопает своими глазками, будто в её душе нет капли неуверенности в своей победе. Словно, даже не допускает и малейшей мысли о своём проигрыше. В её глазах, цвета льда, только лишь уверенность в собственной победе и ничего большего. — Ну, ты конечно учитываешь тот факт, что и сама можешь влюбиться в меня. Я так неотразим. — от взгляда Сириуса, едва ли ускользнуло то, как она вздрогнула. Как рука, до того сжимавшая его горло, исчезла, унося за собой приятную тяжесть. Тело Сириуса горело, словно в самой низине преисподней. Ощущение, что его варят в котле или сжигают заживо, каждый раз, когда Мракс считает, будто может беспардонно врываться в его жизнь, в его личное пространство, и занимать его всё. Только она может подвергать его подобной агонии, и уходить безнаказанной. — Я не… Не думай, что я поиграю. — то как она слегка запиналась, заставило почувствовать, как они меняются позициями. Теперь уже Блэк беспардонно вторгся в чужое личное пространство, оставляя после себя запах его тела и приторное вишнёвое дыхание из чужого рта. Кэтрин неосознанно проследила взглядом за за быстрым языком, который пробежался по верхней губе, поэтому она поспешила прикрыть глаза и мотнуть головой, от чего слегка влажные волосы упали ей на лицо, закрывая Мародёру обзор. — Даю нам время, — Сириус не смог сдержать крошечную улыбку. — до конца пятого курса. Если за это время ты меня разлюбишь, то я победила. — А если ты безнадёжно влюбишься в меня, то, соответственно, побеждаю Я? — спросил Блэк, движением длинных пальцев, убирая волосы от чужого лица. Заправляя прядь за ухо. — Верно, но этого не будет. Так и знай. — О, я знаю. Всенепременно. — Сириус усмехнулся, подло, как умел только он и только для неё. — Тебе пора. Всё-таки отлучаться на столь продолжительный срок, это моветон. — Не думаю, что нас потеряли. — Тем не менее, тебе пора. Не забывай до какой низости ты опустился, Сириус. — лицо Мракс внезапно потеряло всякий намёк на веселье, словно по единому щелчку пальцев. О, он ненавидел, когда она скрывалась за своей маской «превосходства крови» и превращалась в ледяную наследницу Рода Мракс. Блэк нахмурился, недоумённо глядя на юную волшебницу, которая легко скользила пальцами по снегу, не так давно осевшему на перилах, будто не чувствовала никакого холода или хотя-бы покалывания на подушечках пальцев. — Что ты имеешь в виду? — Ты в отношениях, и переспал с другой. Ты думаешь, что подобный плевок в душу так легко сойдёт тебе с рук за красивые глазки? — она рассмеялась, холодно, расчётливо, по-прежнему глядя только ему в глаза. Могла наслаждаться выражением его лица, когда Сириус наконец вспомнил о том, о ком должен был помнить всё то время, пока его пальцы изучали чужие позвонки, пока его губы задерживались на пленительной шее. Пока он позволил себе сойти с ума, отбросив здравый смысл на четверть часа. Это такое ничто… Сириус вздрогнул, внезапно ощутив весь холод ночного воздуха. Не мог не задаться вопросом чувствует ли Кэтрин такой же холод, как и он. Или она наложила на себя согревающее? На всякий случай щёлкнул пальцем, окутывая её в тепло. Ему было не нужно тепло. Ему нужен отрезвляющий холод. Ярость рвалась наружу, покидая пределы его разума, и как всегда направляясь на единственного человека в шаговой доступности. Это всегда была она. — Ты знала ничуть не хуже меня, что поступаешь также дерьмово, как и я по отношению к Абботу. Когда этот придурок собачонкой у твоих ног вьётся, пока ты стонешь подо мной. Удар. Щёку сразу же начало жечь, он не сомневается, что отпечаток её ладони уже расползается краской по его лицу. И, что небольшую царапину с выступающей кровью, которая не льётся, оставил перстень змеи — знал. Он поднял взгляд только чтобы посмотреть, как Кэтрин смотрит ему в лицо. Мимика Снежной королевы застыла, подобно мраморному изваянию, величественной статуе, которую выставляют на всеобщее обозрение в музеях. Она всегда была похожа на величественную статую, дабы скрыть эмоции. Но она не плакала, больше не рядом с ним. Кажется, что Блэк начал забывать, когда она последний раз плакала. Могла ли пролить слезинку за весь этот год? Потому что теперь молчала, прикусив губу изнутри, прожигая его взглядом, прежде чем раскрыть рот и позволить смертельному яду литься из её уст. — Попробуй посмотреть девчонке в глаза, и сказать ей, что трахал другую, пока вливал ей в глотку всю ту ложь, о том что между нами ничего не может быть. — она усмехнулась, широко, одной стороной губ и подошла к нему ближе, наклоняясь к самому уху. — Скажи ей о том, что сказал моему отцу что влюблён в меня. Блэк крупно вздрогнул, создав между ними расстояние, пока она продолжала, явно не собираясь останавливаться. — Продолжай говорить о том, что готов был отступить, дабы спасти мою жизнь, совершенно наплевав на интересы всех вокруг, кроме моих. Посмотри ей в глаза и скажи, что лгал с самого начала. Что даже сейчас отказываешься покидать меня, потому что знаешь, что как только выйдешь за порог этой комнаты, то проиграешь. Это будет конец, я всегда предупреждаю тебя об этом, а ты всегда разворачиваешься и уходишь, потому что думаешь, что так правильно. Что ты правильный… Наш бравый Гриффиндорец… — она задержала указательный палец на линии его челюсти, резко отпустив. — А на деле обычный трус, ничем не отличающийся от тех, кого ты так искренне презираешь. — Vous cassez tous ceux qui sont à côté de vous. C'est ta vraie nature, Black. — прошипела девушка, натуральнее змеи, пожирая силуэт напротив. — Je ne peux pas croire que j'ai trouvé quelque chose en toi qui me fait t'aimer. Tu mérites d'être seul à cause de ton attitude envers les autres. L'arbre pourrit quand le soleil refuse de briller. Она вздрогнула, в который раз ударив его, но женственное лицо осталось непроницаемым, без всякого намёка на боль. — Хочешь, чтобы я ушёл? Хорошо. Я уйду. — Сириус развернулся, подхватил свою маску, оставив после себя лишь громкий хлопок дверью, заставивший её вновь вздрогнуть. Стоя на морозе, ей всё ещё было тепло… **** Блэк нёсся по коридору поместья, готовый убить всех на своём пути. Ему нужно было добраться до истины, узнать кто был той падалью, что выложила ей весь разговор. И молодой человек был уверен, что он свернёт этому человеку шею. Сейчас, он ощущал, будто действительно способен на это. Он неспешно ступил в главный зал, где всё ещё проходило торжество. С момента его отлучки ничего не поменялось. Те-же танцы, тот же оркестр с его скрипкой и фортепьяно. Те-же лица, танцы, маски. Взгляд неосознанно переместился на лестницу, где обладательница голубых глаз уже не стояла. Ощущение её рук на его шее снова вспыхнуло в сознании, словно наяву и Блэк тут же тряхнул головой, не замечая пары глаз, внимательно изучавших его за золотой маской. Не замечал до того момента, как его крепко схватили за локоть, придвигая ближе к волшебнику. — Мистер Малфой. — поприветствовал Блэк, боковым зрением заприметив прядь платиновых волос. — Где моя дочь, мистер Блэк? — подчёркнуто вежливо спросил мужчина, но хватку на его локоть не ослабил. — Ваша… Дочь? — хрипло спросил Блэк, пока в памяти звучал детский голос, копна платиновых волос и большой голубой бант в цвет ледяных глаз. Сириус всегда умудрился влюбляться в леди с ледяными глазами. Как помутнение какое-то… — Да. Ты прекрасно понимаешь о ком мы говорим. — Малфой крепче сжал его локоть и спокойным, елейным голосом прошипел подростку. — Если ты обидишь мою единственную девочку, или я узнаю, что ты её обидел… Я сдеру с тебя шкуру и брошу на растерзание толпе, мальчишка. Помни, кому ты переходишь дорогу, прежде, чем сделаешь неосторожный шаг в сторону. — Ваш сын летом женится на моей кузине. Вставать против Блэков по меньшей мере глупость. — с уверенностью в собственной правоте ответил Блэк. Авторитет его семьи отрицать было бессмысленно. — Глупость — это обижать ту, за которую многие могут и руки запачкать. Кэтрин члены моей семьи, а Малфои не простой звук. — Абраксас усмехнулся, отпуская локоть подростка и посмотрел прямиком в глаза юноши. Он был зол и расстроен, вся поза выдавала крайнее напряжение. — Мистер Малфой. — Да? — У вас есть дочь? Или племянница? — нерешительно спросил Сириус, уже чувствуя, как румянец заливает щёки. Он походил на одержимого, когда задал такой личный вопрос, но интереснее всего была реакция Лорда. Он глупо моргал несколько раз, глядя на Сириуса, как на полнейшего глупца, а потом задумчиво сказал, словно анализируя свои же слова. — Нет, у меня нет детей, кроме Люциуса. И то, один сын, так продолжается уже многие века в моём Роду. Почему ты спросил? — Да так, не берите в голову. — он остановился на секунду, но потом снова повернулся и недоумённо выпалил. — Разве не мистер Мракс должен угрожать мне? Он её отец. Абраксас молча усмехнулся, глядя на Сириуса, как на неразумное дитя. Но потом очень снисходительно сказал: — Ты нравишься Чарльзу. Не знаю за что и по какой причине, но если я хоть немного знаю Чарльза, а я его знаю, то с большей вероятностью, он сказал тебе держаться подальше от своей дочери. Я прав? — Малфой усмехнулся, когда мальчишка промолчал. — Идите в западный коридор, поднимайтесь по лестнице. Четвёртая дверь справа. — Чудесно, надеюсь, что мы смогли друг друга понять, Сириус. Малфой бросил ему прощальную улыбку, прежде чем исчезнуть среди толпы, затерявшись совершенно невероятным образом. — Эй, Сириус, ты чего залип? — Джеймс схватил друга за плечи и усмехнулся. — Не бери в голову, пошли. **** Абраксас Малфой деликатно постучал в деревянную дверь костяшками пальцев и скрестил руки на спиной, ожидая ответа. — Кэтрин, дорогая моя, ты могла бы поговорить со мной? Он честно не знал чего можно было ожидать по ту сторону двери, потому что мальчишка Блэк нервничал, но это могло быть и не связано с его крестницей, мало ли что могло случиться с подростком в особняке с кучей гостей. Он услышал щелчок открываемого замка, и неторопливо вошёл в комнату, с присущей аккуратностью дёргая ручку двери. Он заметил свою крестницу, лежащую на боку кровати, только она совершенно не среагировала на его появление, никоим образом не проявив свойственной ей любознательности. Малфой подошёл ближе к кровати и присел на корточки перед ней. Мужчина протянул руку, сняв перчатки и коснулся кудрявых волос, убирая их от лица, со следами недавно высохших слезинок. Сердце в груди Лорда Малфоя было готово разорваться. Абраксас всегда имел некоторую слабость по отношению к Кэтрин, хотя их родство было столь дальним, что практически не имело никакого значения. Но он видел, как она росла, все её промахи и достижения, возможно виной слепящей любви и была такая осведомлённость…? — Девочка моя, что происходит? Ты кажешься расстроенной. Это из-за Реддла? Он сказал тебе что-то? Ведьма молчаливо покачала головой из стороны в стороны, но глаза на него подняла. Полные предательства и растерянности. Одно слово, один вопрос. И Малфой был близок к убийству. — Блэк? — Я знала, что это произойдёт, — голос слегка хриплый, словно от долгого молчания. — Мне нужно, чтобы он перестал. Это слишком глупое решение, оно его погубит. — Что произошло? — аккуратно спросил мужчина, присаживаясь на край кровати, пока девушка опустила голову на плечо мужчины. — Он сказал папе, что влюблён в меня, крёстный. Абраксас на мгновение застыл, поглаживая круги на внутренней стороне женской ладошки круговыми движениями большого пальца. Кэтрин невесело усмехнулась и холодно выразила свои мысли вслух. — Таких, как я нельзя любить… Мужчина повернул к ней голову, в полном недоумении, что было выражено в поднятых вверх седеющих бровях. — Что натолкнуло твою прекрасную головку на столь нелепые мысли, моя прелесть? — Ты же понимаешь, что я растопчу жизнь любого, кто будет рядом со мной. — чужие глаза остекленели, отглосток влаги появился в них, но она не дала волю слезам, просто продолжала упрямо смотреть в одну точку. — Такие, как я не созданы для «высоких чувств» — скривила лицо она. — Тут ты ошибаешься. Все мы заслуживаем любви, Кэтрин. Плохие мы, или мы хорошие, обладаем привлекательной внешностью или внешне уродливы. Есть у нас шрамы внешне или внутренне, но любви достоин каждый. — К чему мне любовь?! Я ходячая смерть. Моё родство с Реддлом, который убивает десятки невинных, моя неконтролируемая стихия и выбросы, которые я тоже не могу контролировать. — она усмехнулась, словно защищаясь от собственной слабости, что для юной девочки являлась худшим чувством, другими словами — безысходность, трусость. Эти состояния души Кэтрин презирала всей душой ещё с раннего детства, каждый раз, было ли ей страшно или больно, но она держала это в себе, чаще всего влипая в какие-то неприятности, лишь бы отвлечься, выплеснуть эмоции и чувства. Настолько измотать своё тело физически, чтобы мысли не лезли в голову, не оставалось сил думать о ранней слабости. Малфой лично заставал многие такие поединки, когда волшебница едва ли не ползла до своей кровати, вся взмокшая, измотанная, с садинами или синяками, но с блаженной улыбкой на лице. Она измучила себя, дабы избавиться от этого чувства. Если на секунду задуматься, то у неё ведь было всё, чего только могла желать юная леди её возраста — власть, семья, хорошее материальное положение, поклонники, друзья, восхищение, прекрасный магический дар, чистая кровь. Проблема заключалась в том, что Кэтрин Мракс этого было мало. Она ждала от себя большего, желая доказать, что может быть чем-то большим, чем очередной богатенькой дурочкой. В сердце блондина поселилась бесконечная преданность и любовь, которую он испытывал, глядя на свою дальнюю племянницу каждый раз. Она была так молода, но так сильна… Словно юная алая роза с острыми шипами на стебле. Такой цветок нужно лелеять, им нужно гордиться, его красота должна восхваляться. Про неземное изящество должны слагать легенды и баллады. Только лишь в этом случае, цветок станет предметом эстетического удовольствия, а не причиной смерти. Роза Рода Мракс — Ты заслуживаешь всего мира. Если Сириус влюблён в тебя, значит он решил это для себя. Пойми, что мы не выбираем кого нам любить. Это чувство не приходит с щелчком пальца, его нельзя внести в расписание или выбрать кандидата на эту роль. Любовь просто приходит внезапно, как и уходит в одно мгновение. Хотя, — Малфой остановился, дожидаясь, пока заинтересованные глаза, облачённые чёрными ресницами, не посмотрят прямо на него с детским интересом, щемящим сердце. — Я могу сказать тебе по секрету — не думаю, что когда-либо человек будет способен разлюбить кого-то до конца. Если ты любил человека, то он будет с тобой до конца, просто чувства притупятся, но никуда не исчезнут, пройдёт ли десять лет или двадцать. Чувства будет жить до конца, конечно, при условии что они подлинные. — Ты говоришь про маму Люциуса? Ты любил её? Малфой вздохнул, глубоко, с небольшой улыбкой на губах, словно вспоминал старого друга. Кэтрин подобралась ближе, касаясь чужой щеки губами и мгновенно снова перебралась на мужское плечо. — Мама Люциуса была моим хорошим другом. Мы никогда не любили друга настолько, чтобы эти чувства можно было назвать безумием. Нет… Она была француженкой, училась в Шармбатоне до нашей встречи. Мы быстро нашли общий язык при знакомстве, говорили о литературе, учёбе и путешествиях. Знаешь… — Мм? — промычала девушку, показывая, что всё ещё его слушает. Слишком внимательно слушает, даже дыхание стало едва уловимым. — Мы были такими разными с ней… Наши мнения редко, когда сходились. Она считала, что я сухарь, а я считал, что она тошнотворно наивна. — Но ты женился на ней, хотя мог найти другую девушку, с которой у вас бы сошлись вкусы и она любила тебя? Малфой издевательски усмехнулся. — С чего ты взяла, что она меня не любила? Я был неотразим в молодости, намного красивее твоего отца, знаешь ли. — Кэти тихо рассмеялась, куда-то ему в плечо, приглушая звук своего чудесного смеха. — Я склонен к мнению, что она любила меня, намного больше, чем я её, и намного больше, чем я того заслуживал. — Чем… Чем я заслуживаю их любви? Я не понимаю… — он видел, что Кэтрин теребила пальцы, словно нервничала. — Это же безумие! Они… Стефан и Сириус, кажется, что они влюблены. Рабастан упомянул, что я нравлюсь ему, не учитывая других молодых людей. — Потому что в тебе есть всё, что можно искать. Я люблю тебя, хорошо? Ты можешь принять мою любовь к тебе, как неоспоримый факт? — Я знаю, что ты любишь меня. Я тебя тоже люблю, крёстный. Но… Мне проще, когда зависят от меня, а не я зависима от кого-то. Увидев слегка непонимающий взгляд, Кэтрин продолжила. — Я готова дать Сириусу многое, зная, что он даст мне в сотню раз больше. Стефан даст мне в сотни раз больше, чем я дам ему. Регулус даст мне больше, чем я заслуживаю. И Рабастан, Джеймс с Барти способны дать мне больше, чем я готова отдать им. Мне нравится, что они зависимы от меня, но я не готова к чужой власти над собой. Мужчина неожиданно понимающе улыбнулся. — Андрее всегда это нравилось. Что люди зависимы от неё, а Чарльзу всегда казалось, что он делает слишком мало, всегда недостаточно. — Малфой вновь усмехнулся, погружаясь в воспоминания минувшей юности. — Ты знаешь, что Морфин Мракс был жесток и требователен к сыну. Он и в четверть не так строг к тебе, как был к Чарльзу в своё время. Единственный сын заслуживал лучшего — вкуснейшего пряника, но и кнутом твой отец обделён не был. Он замолчал на пару минут, но затем продолжил. — Твой папа совершил нечто ужасное в юности. Этим и впрямь нельзя было гордиться… В тот день мистер Мракс едва не убил его. Чарльз смог выжить только чудом, потому что твоему деду напрочь снесло крышу… Тебе известно, Кэтрин, что Мраксы часто неадекватны, когда эмоции захлёстывают их с головой. Гнев настолько силён, что в буквальном смысле затмевает глаза, ты уже сталкивалась с подобным в день твоей помолвки. Кэтрин кивнула, отчаянно желая узнать что-то из молодости своих родителей. Они говорили крайне мало, и были крайне скрытными. Поттеры говорили много, и всегда охотно делились своими воспоминаниями с ними, или Джеймсом, потому как последний постоянно дополнял какую-то часть или смеялся раньше время, явно осведомлённый о продолжении истории. Сириус и Регулус явно что-то знали о молодости родителей, хотя и не встревали так беспардонно, как Джеймс, но знающие ухмылки выдавали братьев с головой. — Мистер Мракс был беспощаден… С тех пор и по продолжению нескольких лет у него развилась мания, что его мало и недостаточно. Будто он ощущал вину за содеянное, острую потребность доказать, что тот случай был всего лишь случайностью. Он пытался добиться от мистера Морфина признания, сколько я его знаю, а это не одно десятилетие. — Абраксас щёлкнул Кэтрин по носу, заметив её настороженный взгляд. — С Андреей проще, но не менее печально. Она всегда была второй после Хельги, и ей отчаянно хотелось затмить её и доказать родителям, что и она чего-то стоит. — Ты знал её? Не стоило и сомневаться, что на деле скрывалось под простым местоимение. Малфой уже понял — Кэтрин знала о планах тётки, едва ли не всё. Мраксы слишком ревностно относились к репутации семьи, чтобы прощать подобные выходки. И Кэтрин ничем не отличалась от Мраксов, а от Макмилланов не взяла ничего. — Конечно. — мягко ответил мужчина, слушая ровное дыхание на шее. — Она была моей кузиной тоже, пускай старше меня на несколько лет, но мы были знакомы. Она меня всегда смущала, поэтому я не часто наслаждался её обществом. Это было ужасно неловко для нас обоих. — Ты хочешь что-то сказать. Говори, крёстный. — Всё никак не могу понять, как ты можешь быть так похожа на них обоих? Ты сочетаешь в себе несочетаемое, худшие и лучшие их черты одновременно. Меня всегда это в тебе поражало, что час назад ты импульсивна, а проходит не больше пары минут, как ты похожа на ледышку. Это и неудивительно, Андреа и Чарльз мастера скрывать эмоции и чувства. — Возможно, я переспала с Сириусом Блэком около часа назад. — пробормотала девушка, совершенно нейтральным голосом, хотя мужчина и уловил в нём намёк на веселье. — Ужас. У тебя такой же ужасный вкус, как у твоей матери. — Эй! Папа хорош! — ревностно заявила волшебница, скорее из солидарности с тем, с кем была практически идентична внешне, чем если бы действительно защищала честь отца. — Я поговорю с ним. Это будет разговор не из приятных. — Не сомневаюсь, моя милая. Никогда в тебе не сомневаюсь. — мужчина прижал женскую макушку к себе и оставил лёгкий поцелуй на волосах, почувствовав нежный шлейф лаванды, ненавязчиво круживший вокруг. **** Сириус задумчиво отпил пунш, в пол уха, слушая разговоры Камиллы Эйвери, пока глаза зацепились за Поттера, который уж очень старательно пытался отвязаться от своей партнёрши, заставляя Блэка веселиться в глубине души. Если была возможность, то его лучший друг уже давно бы бегал по всему банкетному залу с криками о помощи. — Блэк. — Сириус лениво повернул голову, дабы заметить второго отпрыска Эйвери, незаметно подошедшего к нему. — Ты выглядишь рассеяным, пока моя сестра скачет вокруг тебя, словно шут. — Закрой рот, Итан! — прошипела девушка, покрываясь красными пятнами от гнева. — Камилла, сестрица, оставь нас. Уверен, здесь куча джентльменов, которые только и ждут твоей благосклонности. Девушка хмыкнула и удалилась, видимо Гриффиндорец впрямь слишком долго её игнорировал. Хотя, последнему было от души наплевать на это обстоятельство. — Чего тебе надо? Не советую выводить меня из себя, потому что я не ручаюсь, если твою рыжую бошку найдут в таре с пуншем. — Какой агрессивный… Что случилось, неужели поругался с подружкой? — Какая подружка? У меня их сотни, твоя сестрица, кстати, одна из них. — Блэк усмехнулся, когда Эйвери уязвимо поправил галстук. — Говорят, что красный — цвет любви, не так ли? Потрясающее чувство, особенно, если учитывать, что сердце тот самый орган про который говорят кровью обливается. — Захлопнись, я всё равно не понимаю твоих сопливых речей. Иди и докучай своему любимому Розье. — Красная лилия символ любви и страсти, странно, что можно так легко променять этот цветок на нечто столь примитивное, как смерть. Любой, даже самый величественный, цветок однажды гибнет. Это естественно, Сириус. Блэк дёрнулся, как только до него дошёл намёк. Он повернулся к Эйвери с горящей яростью в серых глазах, но тот словно не замечал резкой смены настроения собеседника, продолжая скользить глазами по залу. — Хотя и жаль прощаться с ним, если цветок действительно хорош. — Это ты. Ты, блять, был чёртовой крысой, что любит слушать чужие разговоры. И как, удовлетворил свою сучью натуру? — с циничной усмешкой спросил Блэк, дождавшись, пока Слизеринец дёрнет его за грудки, сжимая дорогую ткань в руках. — А теперь ты умрёшь. — Блэк схватил Эйвери, и со всей силы двинул ему в нос, от чего Эйвери свалился на чистейший пол, зажимая кровоточащий нос рукой. — Ты мёртв, я предупреждал тебя. — Сириус рывком поднял соперника и прижал к себе ближе, прежде чем выдохнуть ему в лицо. — Ты явно не ожидал, что после твоей жалкой попытки она засунет свой язык мне в рот, мм? С оглушительным рёвом молодой человек схватился за Сириуса, повалив его на пол и Блэк, торжествующе, ухмыляясь столь безумно, в худших традициях «Темнейшего и Величественного Рода Блэк», выдохнул нечто похожее на «наконец-то, блять», прежде чем смертельным вихрем обрушиться на него. О, он не отдавал себе отчёта. Позволил гневу поглотить его, с каждым ударом выбивая дерьмо из Эйвери. Он точно убьёт его. В зале продолжалось веселье, пока кто-то не закричал, указывая на Сириуса, с его искровавленными костяшками, и Эйвери с размазанной кровью по всему лицу. — Боже мой! Вальбурга, Орион, что ваш сын творит?! — Ты подлый сукин сын, клянусь Мерлином, я выбью из тебя всё дерьмо! — орал брюнет, вновь занимая лидирующую позицию вверху на сопернике. Блэки поражённо смотрели на развернувшееся события, не в силах хотя бы вспомнить старшего сына таким злым. Да, у их первенца определённо были проблемы с гневом, но Сириус никогда не выходил из себя до такой степени. Регулус не мог отвести глаз от разодранных костяшек своего брата, его порванного пиджака и разбитого виска. Но Сириус определенно имел преимущество, будучи накаченнее и сильнее Эйвери в несколько раз. Его руки были в чужой крови, а лицо было столь озлобленным, что он был похож на самого Сатану во плоти. Никто не решался их оттащить друг от друга. Регулус заметил, как Флимонт Поттер удерживает сына на месте, не позволяя Джеймсу влезать. Магия Сириуса выходила из-под контроля. Это было слишком очевидно. Свечи загорелись в десять раз ярче, практически плеваясь пламенем, некоторые канделябры попадали, загораясь всё ярче, добавляя в алое пламя нотки чёрного. Цвета смерти. Огонь загорелся вокруг них, плотным куполом, отрезая двух подростков от чужого вмешательства. В глазах каждого гостя был отчётливо виден банальный страх. Лишь Лорд и Леди Блэк — Вальбурга и Орион, а также молчаливый Том Реддл — Тёмный Лорд, были спокойны, напоминая собой каменные изъваяния. Лица Блэков были настолько отстранёнными, что не зная их, можно было подумать о том, что не их сын сейчас выходит из-под контроля. На лице Тома сияла усмешка. Он ждал продолжения, зная, что остановить мальчишку будет практически невозможно. Он быстро избавится от мальчишки, что доставляет ему немало хлопот в последнее время. Регулус обратил внимание на Чарльза Мракса, с каким-то отчаяньем смотрящего на свою дочь. Под туфлями Кэтрин сиял иней, а стихия окутывала бледные запястья, плотно облачённые красной тканью. Её глаза начинала затмевать темнота, бесконечная, беспощадная темнота, появлявшаяся каждый раз стоило ситуации выйти из-под контроля. Причина в последнее время была только одна. Его старший брат. Прошло пару секунд, пару бесконечных мгновений, до того как чёрное пламя вырвалось из рук Чарльза и направилось прямиком к Сириусу. Мощнейший огонь со всей яркостью внедрился в чужой, высасывая из него всё до чего мог дотянуться. Это была потрясающая игра огненной стихии во всей красе. Огонь Чарльза Мракса был настолько же ужасен, насколько и его хозяин. Он беспощадно поглощал, сжигал, дрался и увиливал, разносясь по залу с высокими колоннами огня вокруг. Яростная игра огня была великолепна для любого, кто мог её лицезреть. Кэтрин глухо застонала, схватившись за грудь и медленно опускаясь на колени. Тупая боль в груди мешала полноценно наблюдать за картиной, всё вокруг расплывалось, пока она не почувствовала чужие руки на своих плечах. Андреа и Люциус сидели по обе стороны от Кэтрин, не зная, чем могли бы помочь. Руки Мракс шарили по волосам дочери, перебивая их сквозь длинные пальцы. Глаза Люциуса метались по чужому лицу, по появившейся на нём испарине, когда дыхание девушки стало более глубоким, по скатившейся по виску капле пота. Он заметил трясущиеся руки, что приобрели нездоровый белый оттенок, пока взгляд Кэтрин был расфокусирован, но она твёрдо пыталась смотреть на столб дыма, наблюдая, как Орион хватает сына и швыряет в руки матери. Сириус продолжает что-то орать матери в лицо, пока Вальбурга безучастно смотрит на него, а затем хватает за предплечье и смотрит точно сыну в глаза. Регулус, едва ли не единственный, знал, что мать выкачивает из брата эмоции. Эмпанты и были этим известны, что могли переманивать чужие эмоции на себя, вот и сейчас Сириус смотрит на мать абсолютно пустым взглядом, зато Вальбурга выглядит неважно, хотя и стоит ровно, точно солдат. Эмоции — один из самых важных и тяжёлых аспектов человеческой души, по той простой причине, что они могут наполнять нашу голову без остатка, отключая эмоции — человек непобедим. По той же причине, что если ничего не чувствовать, то можно быть абсолютно безжалостным. Легче всего убить. Кэтрин поймала взгляд Реддла, как только услышала голос своего отца, полный ненависти и предупреждения, направленный прямо в сторону действующего Тёмного Лорда. — Не смей, чёрт возьми. Не думай, что в этот раз будет иначе, Том. Красные глаза волшебника нашли голубой лёд, он ничего не услышал, ну или сделал вид, что не услышал явной угрозы. Кэтрин поднялась на ноги, сразу же, как отцовский огонь исчез, а Андреа быстро испарилась, оказываясь около супруга. Мужчина склонился в полупоклоне, внимательно наблюдая за выражением лица волшебницы. Глаза Мракс горели отвращением и обещанием возмездия, возможно не сейчас, но непременно позже. Чужие губы растянулись в усмешке, пока ногти девушки проткнули ткань платья, не причиняя боли, просто короткие десять секунд взгляда, где каждый получил ответ на мучавший его вопрос. Они по разные стороны баррикад. Каждый на своей стороне, подобно складной легенде. **** Кэтрин рассмеялась, сидя на ветке одного из дубов Лестрейнджей, довольно высоком, полном снега на каждый ветке. На улице стояла кромешная тьма, нарушаемая жёлтым светом из окон поместья. С этого места открывался вид на молчаливую зимнюю природу, спокойную и гордую одновременно. Снег, сугробами лежащий на земле, поверхности кустов, и заполонивший каменную дорожку на пути к крыльцу. Воздух разрезал её смех, нежный, но заразный. Блэк поднял голову, сузив серые глаза и находя тёмный силуэт, который разыскивал уже полчаса, если не больше. — Не дуйся, Реджи. Сегодня же Рождество! — Кэтрин ласково улыбнулась другу, который не любил зиму. Регулус до глубины души презирал зиму, снег и холод, а она это знала, потому и сбежала. — Как ты там оказалась? — Давай оставим это моей маленькой тайной, хорошо? — улыбка не сходила с её лица, хотя он и не мог её видеть, но заметила, как тот громко выдохнул, и принялся лезть по дереву. — Что ты задумал? Ты же боишься лазить по деревьям, Регулус, во имя всего святого, не лезь. — Кэтрин с опаской смотрела вниз, не зная что можно было предпринять, ведь она не взяла с собой палочку. Кажется, она отдала её Люциусу… — Если ты там, то и я там. — прохрипел подросток, вставая на очередную заснеженную ветку. Мракс сжала складки платья между пальцев до побеления последних, наблюдая, как младший Блэк продолжает взбираться на дерево, пока наконец он не оказался рядом с ней, тяжело дыша. Пар выходил из его рта, во время крупной отдышки, смешанной с адреналином. Регулус терпеть не мог лазить по деревьям, с тех пор, как один раз пытался залезть на крупный вяз за братом и свалился с него, сломав правое запястье. — Сириус? — понимающе спросил кудрявый мальчик. — Угу… — поджав губы ответила девушка, неловко пожимая плечами. — Не знал, что мистер Мракс обладает огнём. — Я тоже… Он не упоминал об этом, да и не пользовался никогда при мне. — Кэтрин не весело усмехнулась, оценив тактичность друга. — Ты знаешь почему именно Эйвери? Мне кажется, что из нас всех, ты единственная кто может знать. — А Джеймс? — Я спрашивал, он не знает. Думаю, что у него случилась настоящая паника, когда его не пускали к Сириусу весь этот час. — Регулус усмехнулся, опуская голову вниз, и слегка покачивая. — Они похожи на близнецов, иногда я могу забывать о том, что Сириус мой родной брат. Кэтрин улыбнулась, нежно пристроив подбородок на плече мальчика. Её руки обвили чужой локоть, заставив Регулуса коротко рассмеяться. — Я провожу с тобой мало времени в последние дни. Ты злишься? — нерешительно спросил Регулус, отбросив тонкости. Они с Барти углубили своё общение, да и Сириус стал весьма сносным, до этого дня… — Нет, конечно. Я не обязана быть твоим единственным другом, это было бы нечестно. Не могу сказать, что я сама эталон дружбы. — Эйвери мне рассказал кое-что личное, что должно было остаться между ним и моим отцом. Видимо он решил досадить твоему брату и упомянул об этом дубина. — Что может быть между моим братом и мистером Мраксом? Они едва ли тремя словами могут переброситься друг с другом. — Это не моё дело. Если он захочет, то расскажет тебе, эта тайна не моя. Просто, я специально перегнула палку, зная, что сделаю ему больно и разозлю. — Кэтрин невинно пожала плечами и улыбнулась, когда Регулус вновь коротко рассмеялся. — Эйвери просто дурак, если думал, что Сириус оставит это безнаказанным. Тайны Сириуса не должен разглашать никто, он заставил меня дать ему клятву. Знаешь, мне было около четырёх, а ему пять. Он сломал одно из маминых колье, которые принадлежали Цедрелле Блэк. Мы просто играли в пиратов про которые нам читал дядя Альфард, а колье было нашим сокровищем. Но что-то пошло не по плану и Сириус его сломал. Тогда он заставил меня дать клятву в том, что я буду хранить его секреты до самой смерти. Пришлось поклясться, я храню эту тайну до сих пор и не собираюсь останавливаться, как бы я не относился к своему брату. — Ты хороший брат, никогда не сомневайся в этом. — он не мог видеть лица подруги, но чувствовал её маленькую ухмылку. — Это плохая традиция — оказываться на улице каждое Рождество, но я так чертовски рад, что мне есть с кем разделить эту традицию. Ты делаешь мою жизнь лучше, Кэти. — Не говори ерунды, я ничего не делаю. Высшие силы крупно тебя подставили, когда решили свести со мной. — Всегда буду для тебя. — мягко ответил Блэк, не сводя взгляда с тёмного горизонта. Они не могли видеть дальше каменных ворот, окружавших дом, но с лёгкостью опознавали тёмные силуэты деревьев, главных зрителей и молчаливый свидетелей… — Думаешь, я плохой человек? Регулус непонимающе глянул на девушку, не встретив ответного взгляда, он и сам посмотрел куда-то вдаль, в поисках ответа на такой простой вопрос. — Нет.- ответил Регулус, достаточно решительно. — Вовсе ты не плохой человек! Ты очень хороший человек, с которым случилось много плохого, понимаешь? Вдобавок мир не разделен на хороших и плохих, в каждом есть и тёмная, и светлая сторона, главное в том, какую ты выбрал — это определяет всё. — Я всегда буду выбирать тёмную сторону, потому что это есть Я. Если я буду менять сторону из-за других, значит ли это, что я предам себя? Вопрос повис в воздухе, казалось заняв умы обоих подростков, повиснув где-то внутри черепной коробки юных волшебников, которые уже оказались втянуты в разгорающуюся войну. Кэтрин прикрыла глаза, погружаясь в воспоминания сегодняшнего дня, словно ныряя в омут с головой. Даже дыхание задержала на секунду, отказываясь в том моменте. **** Кэтрин рассмеялась, стоило Эйвери подойти к ней и выразить желание говорить на счёт Сириуса и её отца. — Ты же знаешь, что это звучит, как минимум, глупо? С чего бы моему отцу говорить с Блэком? — Если ты не дашь мне возможность рассказать, то соответственно ничего не узнаешь. — легко парировал Эйвери, глядя на ладони, непринуждённо сжимавшие белоснежные перила одной из лестниц. — Хорошо. — сказала Кэтрин, круто развернувшись лицом к парню. — Чего ты хочешь взамен? Он перевёл взгляд на красные губы девушки, изогнувшиеся в понимающей усмешке. — Какие же все мужчины мелочные… — с притворной жалостью в голове проговорила девушка, продолжая внимательно изучать лицо молодого человека. — Только об одном и думаете, а мне ведь действительно хотелось чего-то стоющего. Я разочарована. — Чего бы ты хотела? — Я? Не могу сказать тебе, ведь ты выбираешь. Мне выгодно просто узнать интересующую меня часть и послать тебя к дьяволу. — подлая ухмылка заставила Эйвери отступить на шаг и громко сглотнуть. — Не бойся, я не кусаюсь. Наверное… — добавила девушка уже тише, вновь разворачиваясь в сторону зала, и наблюдая за событиями. — Хорошо. Познакомь меня с Тёмным Лордом, вижу он заинтересован тобой. Чем же ты могла привлечь его взгляд? Неужто какими-то особыми способностями, — не успел он договорить, когда оказался наполовину перекинут через перила, сохраняя спиной положение равновесия, но наполовину в воздухе. Глаза Слизеринца увеличились в размерах в несколько раз, когда женские пальцы сомкнулись на короткой шее. — Если тебе так хочется целовать чужую обувь, то начни с моей. Думаю, не так уж и важно у чьих ног ты будешь валяться, Эйвери? Кэтрин улыбнулась, это не предвещало ничего хорошего. «Жди беды» — говорилось в народе. — Ты… Чокнутая! — Не исключаю подобной возможности, но кажется, что безумен из нас двоих именно ты. — она начала говорить с точной расстановкой, разделяя каждое слово, словно ставит жирную точку каждый раз, когда слово слетало с её губ. — Я. Никогда. Не. Продам. Себя. В. Рабство. Какому-то. Несчастному. Никчёмному. Жалкому. Подобию. Лорда. По собственной воле. — Ты жалок. — простой взгляд и Мракс сразу же проникла в чужое сознания, принимаясь отыскивать нужное ей воспоминания. Большинство было мелочными и скучными, слишком старыми, или ей уже знакомыми. Однако, её зацепило сияющее воспоминание, словно напоминающее форму шара. Цепкие ручки разума в один момент вцепились в шар, разбивая его и впитывая диалог. «Ты меня не понимаешь… — с каким-то огорчением сказал мужчина, но в его голосе слышался и оттенок понимания, принятия чужой позиции. " Быстрое признание. «Я люблю её.» Сухой ответ, разрушивший всё. «Мне плевать.» Стучащая боль в висках. «Так будет лучше для всех. Для неё в первую очередь.» Согласие. «Я откажусь от неё, если это поможет.» Презрение Сириуса к её родному отцу. «Вы мне отвратительны.» «Я готов пойти на это, если это означает, что мой ребёнок будет жить. — с этими словами Сириус увидел только спину волшебника, отдалявшегося от него с каждым шагом.» Она вынырнула из его головы, чтобы теперь растерянно взирать вниз, где Чарльз присоединился к гостям, заводя бесполезные разговоры о работе или политике, словно ничего не произошло. Они встретились глазами всего за секунду до того как женская хватай исчезла с чужой шеи. — Ты и впрямь тряпка. Не думала, что такие ещё существуют. — она подарила ему циничную улыбку на прощание. — Как приятно иногда разочароваться. **** — Не могу ответить на твой вопрос… Думаю, что каждый из нас теряет какие-то части себя в течении жизни. Мы меняемся, Кэти, значит, что теряем себя в любом из случаев. — задумчиво изрёк Регулус, позволив себе поцеловать чужую макушку. — Я всё ещё недоволен тем, что на тебе нет шапки. Спасибо за мантию, на этот раз. — Ха-ха, очень смешно. — она замялась всего на секунду, прежде чем тихо задать свой следующий вопрос. — Он в порядке? Но младший мальчик казалось не замечал неловкости или скрытого подтекста в этом простом вопросе. Или сделал вид, что не заметил. Это же Блэк, он был лучшим по части сокрытия эмоций и своих догадок. — В полном. Мама выкачала из него эмоции, так что он скорее ослаблен физически, нежели морально. — изрёк Блэк с короткой ухмылкой. — Ты что-то чувствуешь к моему брату или очередная игра? Кэтрин пожала плечами, словно не замечая повисшей неловкости в морозном воздухе. — Не могу тебе ответить. Notre vie est un jeu. — Fidèlement. — Думаю, нам пора возвращаться. Беллатриса в ярости. Хотя, она уважает, что Сириус победил и в какой-то степени гордится им. Рудольфус предпочёл не лезть в семейные разборки и просто извинился перед Эйвери, хотя не скажу, что он был искренним. — Рудольфус скоро сойдёт с ума. Но туда нам всем прямая дорога. — Мракс рассмеялась, привставая на отсиженные ноги. Всё-таки большое количество уроков, с кучей преподавателей, в детстве не прошло даром. Осанка Кэтрин была прямой, а шаг достаточно твёрдым. — Дейзи! Стоило голосу волшебницы разнестись по воздуху, как перед ней появилась маленькая домовушка, склонившись в поклоне, смотрела на свою маленькую хозяйку, словно на настоящее сокровище. — Чего бы хотела моя Хозяйка? — пропищала девочка, слегка улыбаясь Регулусу рядом с ней. — Перенеси нас в особняк, будь так добра. — Конечно, моя Госпожа, конечно Дейзи сделает! — Так вот, как ты здесь оказалась! — Мракс пожала плечами с хитрым выражением лица, полностью означавшим её победу, и треск трансгрессии раздался на ветке многолетнего дуба. **** Кэтрин сидела в библиотеке, изучая очередную историю, приключившуюся множество столетий назад в волшебном мире. Профессор Бинс мог быть ужасно нудным, его голос был монотонным и абсолютно безэмоциональным, но интерес к истории, её истокам и возникновению магии, отобрать у интересующихся студентов было нельзя. В камине мягко потрескивало пламя, зная, что оно не причинит вреда старинным изданиям, с кучей заклинаний, наложенных на него. Это было абсолютно безопасно. Кэтрин сидела в мягком изумрудном кресле, прикрывая ноги уродливым клетчатым одеялом, которое она странно любила ещё с детства, была в нём что-то такое тёплое и успокаивающее, сложно было понять, что именно… Но оно дарило комфорт и покой, а сейчас это было самым важным приоритетом. Шоколадные волосы были собраны в небольшую шишку на голове, все украшения сняты, а тёплый розовый свитер придавал её позе больше уюта. Этот свитер был подарком на Рождество от Адары, которая была осведомлена о ненависти подруги к красному и розовым цветам, но если бы ей не было всё равно. Дверь скрипнула, как ей было положено и эхо шагов раздалось рядом с ней. Она не подняла глаза от книги, зная, что если родители пришли вместе, то стоит ждать серьёзного разговора, который рано или поздно, должен был наступить. — Я слушаю вас. — Кэтрин отложила книгу на небольшой столик из красного дерева и сложила руки замком на бёдрах. Позу она менять не спешила, да и не собиралась, зная причину столь смешного семейного собрания. — Сириус сбежал из дома, как ты уже знаешь… — деликатно и «издалека» начала Андреа, не изменявшая своему фирменному белому цвете в выборе гардероба. — Да, я осведомлена об этом. — спокойно ответила Кэтрин, припоминая заголовки газен, где говорилось, что юный Блэк покинул дом своих родителей и переехал к своему дяде по материнской линии — Альфарду, естественно. — Ты читала контракт, я думаю… — Нет, — прервала Кэтрин, серьёзно глядя в отцовские глаза, которые не встречались с её собственными, как бы она их не искала. Чарльз твёрдо смотрел на пламя камина, покручивая семейный перстень на пальце. Он нервничал. Это легко было понять, прожив с ним дольше своих четырнадцати лет. — Вообще-то, я не читала контракт. Вы не дали позволения на это. — Ты легко могла взломать сейф и прочитать, не думаю, что к тебя возникли бы с этим проблемы. — отозвался Чарльз, с холодностью и серьёзностью в голосе. Защитная реакция, как и всегда. — Решила в этот раз послушать свою совесть. — Неужели? Она у тебя есть? — Можешь себе представить, папа. Она у меня есть, хотя я и не всегда ей пользуюсь. — Я безумно рад. — Верю. — Закончили? — встряла Андреа, приподняв тонкую бровь, и с укором глядя на мужа и дочь. — Можем продолжить. — отозвалась хмуро девушка со своего кресла. — Не язви, Кэтрин. Мы понимаем, что ты расстроена произошедшим, но это не повод для такого откровенного хамства, в отношении твоего отца и меня. — Расстроена?! — рывкнула она, одарив обоих родителей недовольным взором. — Я не просто «расстроена», я в бешенстве! И он, — она ткнула отца взглядом. — Знает причину! — Поскольку, в контракте был пункт, допускающий исключение Сириуса с гобелена, а побег является достаточно прочным обстоятельством для этого, то с большей вероятностью, ваша помолвка с наследником Блэков будет расторгнута. Кэтрин уронила ироничный и язвительный смешок. Андреа неодобрительно покосилась на Кэтрин, но ничего не сказала. — Ты, чёрт возьми, попросил его бросить меня! Как будто я какая-то путана с Лютого переулка, которая гоняется за ним! Это позор! — Что? — Андреа посмотрела в сторону супруга, растеряв весь свой запал. — Не смей сравнивать себя с этой грязью! — в один голос с женой рявкнул Мракс. — Они и грязи на твоём ботинке не стоят, как ты смеешь думать, что какая-то шлюха ровня моей дочери?! — А на что это было похоже?! Я достаточно самостоятельна, чтобы ты решал за меня! — рявкнула девушка в ответ, пока Андреа откинулась на спинку софы и подобрала книгу, которую Кэтрин читала пару минут назад, начиная пролистывать страницы. — Ты слишком мала, чтобы распоряжаться своей жизнью! — И поэтому ты решил влезть в неё, хотя тебя никто не просил?! -Да! Потому что ты мой ребёнок, ты принадлежишь мне! — громко крикнул Мракс, стукнув по обивке софы. Андреа вздрогнула, зато Кэтрин, даже глазом на этот выпад не моргнула, только больше распылилась, если бы и так не была на взводе. Миссис Мракс очень захотелось покинуть эту комнату прямо сейчас… — Я не принадлежу тебе! Я могу сама решать с кем общаться, с кем спать и с кем встречаться, если захочу! Ни один из вас вообще не должен лезть в мою жизнь! Будто вам было мало помолвки, которую заключили без моего согласия, так вы теперь хотите меня снова выгодно продать? Поэтому так рада, что Блэк сбежал? Кому подсунете меня на этот раз? Эйвери? Яксли? Мальсиберу? Кэрроу?! — она цинично усмехнулась, пока Андреа схватила Чарльза за предплечье. — Или тому кто цену повыше предложит? — Да как ты! — Андреа продолжала держать руку мужа, пока он разьярёнными глазами наблюдал за усмехающейся дочерью. Она получала удовольствие, мучая его! — Я не права, папочка? — невинно хлопая ресничками предположила девушка. — Разве не это было твоим первоначальным планом? Блэки богаты, почему бы не сплавить меня им? Мысленно, Кэтрин хотелось ударить себя за свои же слова. Ей очень нравились Блэки, причём все. Регулус был её лучшим другом, Орион прекрасным собеседником, а Леди Блэк достойным примером. А Сириус он… Он Сириус, вот и все объяснения. — Не говори так. Я желаю тебе всего самого лучшего, дочка, как ты можешь не понимать этого?! — Так объясни мне! — Твои чувства превращают тебя в размазню! В слабачку, которая и палочку то не поднимет ни на одного из них в случае угрозы! Кэтрин вздрогнула, и медленно раскрыла пустые глаза. Сейчас там не было никаких эмоций, и она была обязана сделать ему больно в ответ. Это всегда будет честно. Её голос звучал серьёзно и язвительно, совсем не подходящий под ситуацию. — Не нужно вешать на меня ярлыки, только потому что твой отец никогда тобой не гордился. Чарльз вторил дочери, а потому вздрогнул после её слов. Он крепче сжал обивку софы и усмехнулся, глядя на дочь. — Что, влюбилась в этого лавеласа? — Чарльз, ты перегибаешь палку. — вмешалась мадам Мракс, замечая, как руки дочери крепче сжали обивку её кресла. — Я занялась с ним сексом, сразу после вашего с ним разговора. Сразу после того, как я узнала об этом. Я пошла и позволила ему взять меня. — расчётливо проговорила девушка, глядя, как глаза её родителей увеличились в размере. — Что, ошарашен? — в тон отцу проговорила Кэтрин, удовлетворённо откинувшись на спинку кресла. Она медленно рассыпалась, и ей хотелось немедленно пойти в зал для тренировок, но она не могла позволить себе уйти, не сейчас. Кажется, они наконец решились посмотреть друг другу в глаза и увидеть настоящие образы, без всяких масок. — Я… Ох, это настоящий нонсенс. Я немного в шоке, но не думай, что кто-то из нас сердится или осуждает тебя. — тут же опомнилась Леди Мракс. — Ты можешь строить отношения, как тебе угодно, это не наше дело. Не так ли, Чарльз? Лорд просто смотрел на Кэтрин пустыми глазами, пытаясь проникнуть в её сознание, но был остановлен прочной стеной прямо перед ним. Она не пустит его в своё сознание, больше никогда. Это и было его платой за многие годы его собственных тайн, всегда хранившихся далеко в подсознании. Там, где до них было невозможно достать никому и ничему, так он и думал, пока не взглянул на свою кровь и плоть, сидевшую прямо перед ним. Когда она успела так вырасти…? Почему больше не хочет доверять ему? Эти вопросы били сильнее, заставляя ослабить щиты, и Кэтрин тут же ворвалась в его сознание смертностым вихрем. **** — Да брось ты, Ал. Будет весело! Молодой студент Слизерина покачал головой, его буйные иссиня-чёрные кудри повторили это движение следом за ним. Серые глаза скептически смотрели на лучшего друга, пока он скрестил руки на груди. — Чарльз, это плохая идея. Прямо очень дерьмовая. — Да ладно тебе, старина Слагги ничего нам не сделает. Мы всего лишь сходим развеяться, не думаю, что возникнут проблемы. — У меня плохое предчувствие… — покачал головой Блэк, но тем не менее пошёл за другом, не желая прозябать время в общей гостиной, среди скучных однокурсников. — Вечно оно у тебя плохое, оставь ты это. Ну что может произойти? — спросил Мракс, пробегая по коридору с Альфардом наперегонки. Он выглядел счастливым. Хитрая ухмылка, затаившаяся в приподнятом кончике губы, в которой так узнавалась ухмылка самой Кэтрин, что она была готова отпустить воспоминание… Но не смогла… Его волосы цвета молочного шоколада слегка завивались, образуя небольшие кудряшки, высокие скулы делали лицо презентабельнее и красивее. Форма Слизерина придавала особый шарм, а голубые глаза светились подлинным весельем в объёмной темноте ночного коридора. Ей хотелось улыбнуться, но она не была уверена, что способна на это в реальной жизни. Папа был так молод и хорош, что действительно перехватывало дыхание. Может именно эту красоту окружающие и находили в его дочери? Его глаза, его ухмылку, чёртиков в его взгляде. — Ты первый, уважаемый мистер Блэк. — Иди к чёрту, — Альфард толкнул друга плечом и вскрыл замок, совершенно не обращая внимания на мельтешащего за спиной друга. Не сложно было заметить, как застыл его друг, стоило Чарльзу тоже войти в кабинет следом. Не сложно было заметить их однокурсника в компании с очередной девицей, что вешались на него, подобно тому, как утопающий хватался за спасательный круг. Они находились в весьма недвусмысленном положении, где брюнетка лежала на столе, обхватив своими ногами талию студента. Та вскрикнула и тут же отстранилась, в ужасе глядя на вошедших Слизеринцев. Чистокровные принцы Слизерина. — Чарльз. Альфард. — отдышавшись произнёс подросток. — Чем могу быть вам полезен? — Если бы ты убрался отсюда, то было бы замечательно. — произнёс Блэк, с отвращением глядя на развернувшееся перед ними зрелище. «Ох, Регулус был похож на своего дядю, больше, чем мальчику бы хотелось.» — Добрый вечер, Марта. Мы помешали? — вежливо уведомился Чарльз, ухмыляясь таким образом, что девица тут же зарделась, становясь похожей на переспелый томат. — П-прошу прощения, я уже ухожу. — Нотт подхватила свою блузку, в спешке натягивая на себя, когда Мракс и Блэк отвернулась, сохраняя манеры, вдолбленные их отцами ещё с детства. Она вылетела из кабинета, не оборачиваясь. И только в этот момент молодой человек развернулся, с ухмылочкой глядя на Чистокровных перед собой. — Мне что-то передать профессору Слизнорту? Он позволил мне заниматься в его кабинете, не знал, что вам тоже. — Кабинет Зельеварения обычно используют по назначению, а не для того, чтобы заниматься непристойностями на поверхности парт. Фу, я больше не сяду за неё, Чарльз, так и знай. Мракс усмехнулся на брезгливый комментарий друга. Как бы Ал не плевался на свою семью, считая Блэков обычными снобами, которые отбирают людей на сорта и сословия, но иногда и сам был Блэком до мозга костей. Особенно, когда дело касалось волшебника напротив них. — Оставь это, Реддл. — с оскалом сказал Чарльз, миролюбиво двигаясь вперёд. — Предлагаю сделку — ты не говоришь старине Слагги, что видел нас здесь, а мы, в свою очередь, не скажем ему, что ты пытался отыметь Нотт на его любимом столе. Том Реддл усмехнулся, глядя прямо на своих однокурсников. — Не будь вредным. Это наилучший путь для нас всех. — Что же вам понадобилось здесь, если вы тут, а, Мракс? — Ничего особенного. Всего лишь порошок мандрагоры, это не так много, не так ли? — Мракс усмехнулся, переглянувшись с Альфардом. Тот подошёл к Реддлу с другой стороны. «А, нет. Натуральный Сириус, прошу прощения.» — Вы оба знаете, что это наркотик? Именно за этим и пришли ночью, зная, что Слагги не даст? — Всё то ты проницательный. Ещё скажи, что ты ничего не проворачиваешь здесь, будто действительно учишься, а не варишь зелья на заказ некоторых» личностей». — Альфард усмехнулся, глядя ему в глаза, и увидев, как тень пробежала по его лицу. — Именно так. — Брехня. — парировал Блэк. — Не верю ни единому слову. В особенности — твоему. — Блэк ткнул палец ему в грудь и нахмурился. — Не беси меня, Реддл. Отдай порошок и катись отсюда пешим шагом. — Думаете, если есть богатый папочка, то всё можно? Что всё сойдёт вам с рук? — Реддл рассердился не на шутку и агрессивно смотрел на обоих студентов, словно защищаясь. Нельзя было не признать насколько талантливы были оба. — Вы просто ничтожества. Простые ублюдки, ничем от меня не отличающиеся, кроме того, что можете сморкаться в банкноты своих отцов. — У нас хотя бы есть отцы, Томми. — с ухмылкой выпалил Альфард, зная, что тот сирота. — Которые за нами подчищают, о да. У тебя, кроме Дамблдора за спиной никого нет. Думаешь, профессор Трансфигурации тебе чем-то поможет? Ничего подобного. Он просто сердобольный, любит вытаскивать всякое отребье из канавы, где вам самое место. — Что ты сказал?! — Реддл вспыхнул, повернувшись лицом к Чарльзу, на лице которого не дрогнул ни один мускул. — Что? Какая именно часть тебя интересует? Про отребье в канаве или что Дамблдора привлекают такие нищие бездомные, как ты? Приютские выблядки. Реддл достал палочку, посылая первое проклятье в Мракса, тот не теряя ни секунды двинулся в бой. Азарт тёк по каждый вене, вскипая кровь во всём теле, застилая зрение туманом. — Хотя бы моей невестой не стала ущербная недотрога, которую выдают за тебя, дабы оправдать огромную дыру позора за свою старшую дочь. А папочка и рад был. — Заткнись. — прошипел Чарльз, теперь уже волна гнева поднялась в его организме. Пламя под котлом постепенно начало окрашиваться в чёрный цвет, закипая всё сильнее и сильнее, пока котёл не опрокинулся на пол и содержимое растеклось по деревянному полу. — Чарльз, заканчивай. Мы должны уйти. — Что? Боишься за собственную шкуру? Уж и твой отец не безгрешен, выдать единственную дочку за собственного кузена. Омерзительно. Как вас всех ещё не стошнило от подобного кровосмешения. — Ах ты, сукин сын. — Альфард был в ярости, его глаза застилала пелена ненависти, однако Мракс хорошенько позаботился о наказании, избивая Реддла кулаками, так по-маггловски… Позор. Огонь тем временем бурлил, подгоняемый вытекшей из котла субстанцией. Пламя начало разъедать всё до чего могло дотянуться, расплавило котёл, баночки и сосуды на полках начали ломаться один за другим, пока стекло валилось на несчастный пол. Чёрная стена огня пожирала, мучила, царапала, разбивала, дразнила и уничтожала без остатка. — Чарльз, надо уходить. Сейчас. — Оставим его тут. — Он сгорит к чёртовой матери, ты это понимаешь?! Он умрёт! — кричал Блэк, дёргая однокурсника за руки, смотря прямо в обезумевшее лицо. — Мне плевать. — рявкул Мракс, сплёвывая на пол кровь, и напоследок выкрикнул, используя запрещённый приём. — Экспелиармус! — палочка шестикурсника оставалась в его руке, когда они закрыли дверь и сбежали подальше, не желая попадаться деканам или завхозу. **** Кэтрин отпрянула довольно спешно, но не прошло больше десяти секунд, как она истерично, навзрыд засмеялась. Чужая голова была откинута на спинку кресла, а ноги подрагивали от смеха девушки. — О боже мой. Ты чуть не убил Тёмного Лорда, воплощение жестокости и власти волшебной Англии. — она снова рассмеялась, совсем не тронутая возможной смертью дальнего родственника. — Кто его спас? — Один из старост. Они услышали звук, стену дыма, так его и спасли. — ответила Андреа, вместо супруга. Она этот случай помнила, знала не в деталях, только основное. — Урод, лучше бы он этого не делал. Меньше проблем бы было. — Тогда твоего папу посадили бы в Азкабан за убийство. Мистер Морфин едва отделался от иска по поводу убийства одной из маггловских семей, как вдруг его сын такое учудил. — Отец был в ярости… Никогда не видел его таким злым, как в тот день. — Чарльз слегка улыбнулся, всё ещё отходя от давнего воспоминания. — Это и стало концом нашей с Альфардом дружбы. Он не мог простить мне возможное убийство, даже если и сам мог ненавидеть Реддла до глубины души… Кэтрин нахмурилась. Разве смысл дружбы не был в том, что вы вместе, и в горе и в радости? — Поэтому, ты пообещал ему повтора? Что в этот раз будет иначе? — Да, я мог бы простить за себя. Спустить ему с рук подобную шалость, но я никогда не допущу, чтобы он трогал тебя. — Что на счёт мамы? — спросила Кэтрин, подняв бровь. — Я сама смогу постоять за себя. Нам с Томом изначально было не по пути. Я дружила с Абраксасом, а Том держал своих цепных псов. Вот в чём разница. — Андреа мягко улыбнулась. — Хорошо, ладно, если вы настаиваете. Я приношу извинения за свои слова, я не должна была грубить тебе. — Кэтрин фыркнула, извиняться она ненавидела до глубины души. — Извинения приняты. Ты знаешь, что мне жаль. — произнёс Чарльз, теперь глядя дочери прямо в глаза. Он допустил её в своё сознание, хотя мог вышвырнуть по щелчку пальцев. Они уже проходили подобную практику, когда Кэтрин удавалось обходить его ментальные щиты, а он накладывал их вновь. Отец всегда был больше человеком дела, нежели слова. В этом и была их разница с Томом Реддлом, в том, что папа делал, а Тёмный Лорд только говорил. **** Вальбурга Блэк появилась в камине своего брата, переступая порог и откидывая капюшон с головы. Копна пышных волос свалилась ей на спину, пока холодные серые глаза не остановились на младшем брате. — Дай мне поговорить с сыном. Пойди прочь. — Вальбурга всегда была резка, особенно, когда прошлая обида плотно засела в глубине её души. Альфард и Сириус недоумённо переглянулись, откладывая овсяное печенье из своих рук. Мужчина смотрел на свою сестру, словно видел впервые. По своей воле она никогда не появлялась. Не в его доме. Не рядом с ним. — Иди, дядя Альфард. Думаю, нам с мамой нужно поговорить. — кивнул Сириус, и мужчина встал с места, не отрывая взгляда от стоявшей перед камином волшебнице. Они не виделись около семи лет, возможно больше… Блэк сбился со счёта, его отдушиной были племянники и племянницы, но никогда не сестра. Даже Орион и Сигнус были к нему снисходительнее, но Вальбурга всегда была более твёрже характером. — Je suis parti, immédiatement. — Momie! — выкрикнул Сириус, на холодный её голос, звучавший, словно плеть. — Всё в порядке, Сириус. Я буду у себя в кабинете, если вдруг понадоблюсь тебе. — Это вряд-ли. Это же ты забрал его к себе, а не мы отняли его у тебя. — Блэк не повернула голову в его сторону, разглядывая дым, идущий от чашек с чаем — Я не забирал его у вас. Ты это знаешь лучше меня. — Ну разумеется. У тебя всегда так. Ты один святой, а мы все дрянные помешанные. Ты никогда не был достоин быть частью этой семьи, ты ходячее напоминание о слабости и легкомыслии! — она повернулась лицом к сыну и указала пальцем на брата. — Вот, что случается, когда ставишь любовь выше семьи! Всегда один и тот же результат! — Но мама… Бывают ведь исключения? Неужели нет? — Нет. Всегда один итог. Он бросил нас всех и сбежал, как крыса с корабля. Для тебя он ангел, ходячая добродетель, а для меня он сплошное напоминание, что нас всех, и меня в том числе, поменяли на дочь бордельной шлюхи. — Не смей! Не смей говорить так о ней! Блэк холодно усмехнулась, смерив брата взглядом полным ненависти и презрения. Сириус сам вздрогнул, хотя взгляд не был на него направлен, но зато попадал точно в его дядю. — Ты та ещё размазня. Не верю, что когда — то значил что-то для этой семьи. Прочь. — резко оборвала себя она. — Прочь с глаз моих! Альфард поспешил убраться, пока Сириус смотрел на маму перед ним. Она закусила губы, а глаза её остекленели, она продолжала смотреть на потолок, будто внезапно нашла его невероятно увлекательным. — Мама… Они не говорили с тех пор, как Сириус сбежал больше двенадцати дней назад. Единственное, что он сделал это собрал наскоро свои вещи и сбежал к Альфарду. — Ты разочаровал меня, Сириус. — сказала Блэк, посмотрев ему в глаза. И на этот раз отвращение, сменило разочарование и немой вопрос. Сириус отвёл взгляд в сторону, не в силах выдержать его. — Я не мог иначе… — он нерешительно поднял голову. — Регулус зол на меня? — Да. Твой брат злится и обижен. Ты должен понимать, как выглядит твой уход для всех нас. Я не говорю тебе про грязные статьи, выставляющие нас с твоим отцом настоящими монстрами. Я молчу о том, как мы вынуждены были стоять и слушать кряканья Эйвери, также как и Беллы на тему сорванного бала. Мы смолчали о том, что Мраксы были в ужасе от подобного представления. — По ним не скажешь. — буркнул он и посмотрев на своё отражение в чайной кружке. — Они не удивились. Их больше заботило состояние дочери. Кэтрин стало не хорошо, когда Чарльз направил поток огня, возможно девочка не привыкла к такому явлению… — Она в порядке?! — В полном. Это прошло через пару минут, потом она уже сидела с твоим братом в саду. — Отлично. — он сам не подозревал насколько громко это прозвучало, но слух миссис Блэк всегда был хорош, поэтому она оставила это заявление без внимания, сделав мысленную пометку в голове. Вальбурга присела рядом с сыном, пока Сириус во вседозволенность не опустил голову ей на плечо. Вальбурга восприняла это приветственно, и провела по голове сына пальцами, перебирая обожаемые кудри. — Ты же понимаешь, что для окружающих значит твой побег и как он будет расценен, мм, милый? — Да, мама. — Ты понимаешь в каком свете нас выставил? — Да, мама. — И ты знаешь, что помолвку мы вынуждены расстроить. Ты изначально её не хотел, думаю так будет лучше для нас всех. Для тебя в первую очередь. — Вы даже говорите с ним одинаково! — С кем, «с ним», любовь? — Сириус мгновенно расстаял от детского прозвища, и позволил Вальбурге вновь гладить его волосы. — Ты не хочешь? — Я долго этого добивался. Не знаю чего хочу… — Это нормально, что ты не знаешь. Твоя жизнь только начинается, впереди столько путей, столько влюблённостей. Думаю, что кто-то тебе приглянётся, у тебя никогда не было проблем с женским вниманием. А у Кэтрин не было проблем с мужским, не думаю, что ваш разрыв так повлияет на ваши жизни. — Ты должна выкинуть меня из Рода? Ты это сделала, мама? — Сириус посмотрел на неё, его глаза наполнила нежеланная влага, но всё, что он услышал было: — Никто такого не хотел, но никого и не спрашивали. Никто этого не планировал, никто не желал, но большинство людей вынуждены в этом жить. Блэк нежно улыбнулась, прежде чем поцеловать сына в щёку и прошептать: — Удачного семестра, Сириус. Я горжусь тобой. А потом она исчезла в камине, пока Сириус чувствовал слёзы, струящиеся по его щекам. — Она никогда мне не говорила, что гордится мной. И наши родители никогда не делали ничего подобного. Возможно, я плохой брат, но Вальбурга намного лучше нашей матери. Тебе повезло, дружок. — Я пойду к себе, дядя. Потом допьём чай, хорошо? — Хорошо, Сириус. Блэк тут же взбежал по деревянной лестнице в свою комнату и сунул руку под кровать, нащупывая крупного размера коробку красного цвета, перевязанную изумрудной лентой. Эти цвета совсем не сочетались друг с другом… Он поднял крышку, вновь увидев новую кожаную куртку, такую, о которой он и мечтал ещё со своего дня рождения. Внизу, как и в первый раз лежала записка, написанная красивым, заковыристым почерком.

«В городе так много темноты. И не только вокруг, но и внутри нас. У каждого из нас есть немного мрака внутри. И этот мрак вечно голоден. Он хочет сожрать тебя изнутри, и чем больше ты ему позволяешь, тем более свирепым он становится. С Рождеством, К.А.М»