[Восемнадцатое августа тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Уилтшир, поместье Малфоев]
Стоило только последнему приглашённому гостю переместиться в поместье Рода Малфоев, где теперь и находился новый дом для сегодняшней невесты. Нарцисса Блэк светилась от радости, вперемешку со смущением, наконец-то понимая, что последний шаг был сделан, клятвы о вечной любви и верности произнесены вслух, а отчим дом вместе с девичьим приданым покинут. Серо-голубые глаза блестели в свете многочисленных люстр, чьи блики словно вытанцовывали ритуальные танцы, приветствуя свою новую хозяйку, передавая в её тело бьющие импульсы древнего поместья, что величаво склоняло невидимую голову, отныне законной миссис Малфой. Роскошная фата, расшитая драгоценными камнями, тянулась следом за девушкой шлейфом, растянутым в несколько метров длины, та переливалась, словно вторя гордой и в этот момент по уши влюблённой Нарциссе. Рядом стоял Люциус, облачённый в семейный смокинг Малфоев, его платиновые волосы аккуратно связаны чёрной лентой, а на безымянном пальце левой руки сияло обручальное кольцо. Жених выглядел, за неимением другого слова, окрылённым. Его глаза каждую свободную от принятия поздравлений секунду поглядывали на рядом стоящую девушку с таким блеском, в обычно стальных глазах, которым могут владеть только нестерпимо влюблённые люди. Ласковая улыбка в этот особенный для пары день, предназначалась лишь молодец супруге, что выглядела цветущей, подобно нужному цветку, что черпал свою энергию из солнечных лучшей, только внимание Нарциссы было поглощено празненством и тёплой руке друга сердца, не отпускавшей её ни на секунду с тех самых пор, как они прибыли из церкви. Люциус улыбнулся, вновь что-то ответив на поздравления Лорда Яксли, когда его внимание привлекла одинокая фигура его юной сестры. Облачённая в платье василькового цвета в пол, она казалась такой манящей в своём одиночестве и чарующей в собственной энергетике, словно прочным щитом обвившейся вокруг волшебницы. В волосы цвета молочного шоколада были вплетены крошечные фиолетовые цветки, названия которых юный Малфой всё равно не знал. Но вид Кэтрин, рассеяно вертящей в ладони хрустальный фужер с шампанским, где периодически лопались пузырьки, болезненно задевал какие-то струны, казалось давно прогнившей, души. Он заметил фигуру Регулуса Блэка, стремительно приближающейся прямо в направлении Кэтрин. Серо-голубые глаза жениха успели уловить, как она оторвала взгляд от алкогольного напитка, и едва заметно улыбнулась кончиком губ. Эта улыбка, казалось, впервые за всё торжество расцвела на её лице, в один щелчок пальцев, омолаживая, делая ещё более чарующей, подобно настоящей вейле, чья четверть крови также текла по синим линиям вен, соревнуясь со смертельно чистой кровью Мраксов, последствия трёхвекового инцеста, удивительно обошедшего Слизеринку стороной, оставляя ей в достояние лишь один в один мраксовскую красоту и ледяной шлейф шарма. Регулус встал рядом, словно заслоняя Кэтрин от всего мира, от него в том числе, из-за чего на лице Люциуса залегла глубокая морщина меж белёсых бровей. Он нашёл своего отца, молчаливо вопрошая о чём-то, чего сам не знал. Абраксас только покачал головой, кинув на сына неодобрительный взгляд из-под таких же белёсых бровей. Они оба знали причину слишком хорошо. И оба вновь встали на разделяющем перепутье. И если выбор Люциуса пал меж сестрой и возлюбленной, то выбор отца пал на его собственных детей, пускай Кэтрин и не считалась его кровным дитя, но обширная любовь к ведьме всё ещё пылала в его душе, вероятно будет пылать до победного конца. И Люциус ненавидел то, насколько был схож с отцом, зная, что братская любовь плотно пустила свои длинные корни, удобно укоренившись в сердце молодого человека. Но пришло время делать выбор, и он сделал его в пользу того что казалось правильным. Внимание Люциуса привлекла Нарцисса, дёрнувшая его за рукав пиджака, и только тогда он пришёл в себя, поспешно стряхивая все последствия мрачных дум, точно пыль с плеча чёрного, точно смоль фрака. Стоило сосредоточить взгляд, как он тут же упёрся в глаза цвета льда, почему-то сейчас он не мог прочесть Кэтрин, как делал это всегда, точно она воздвигла непробиваемую стену на пути к своей душе и эмоциям, запрятанным глубоко в ней. Теперь там плясали адские бесы ледяной учтивости, граничащие с лёгким оттенком чего-то такого, до чего Люциус при всём его хвалёном красноречии, так и не смог подобраться. Рядом с ней стоял младший кузен Нарциссы, сейчас учтиво восхваливающий свою кузину с неподдельным восторгом в серых, всегда расчётливых глазах, на тонких губах застыла улыбка, несколько печальная и искренняя, в то время как между партнёрами двух Блэков витала удушающая тишина по неизвестной лишь им двоим причине. — Поздравляю, Нарцисса. Я искренне надеюсь, что ты обретёшь неподдельное счастье в этом браке, всё же к нему долго шло. — Благодарю, Кэтрин. — Нарцисса улыбнулась, слегка виновато, осведомлённая о разговоре между кузенами, и проницательно читая жениха точно открытую книгу. Люциусу было неприятно, местами больно, но Кэтрин стояла подобно древнегреческой скульптуре, такая же прекрасная и далёкая. Новоиспечённая Малфой хотела было прикоснуться к Кэтрин и сжать её руку в дополнительную благодарность, однако её порыв был прерван ненавязчивым прикосновением кузена к ладони мисс Мракс. Регулус с особой деликатностью и трепетом, коих Цисси ещё не доводилось когда-либо встречать от такой нетактильной личности, как её двоюродный брат, держался за чужую ладонь. Это укололо. Младший кузен всегда ненавидел прикосновения к себе, ровно, как и наоборот. Но вот сейчас его большой палец проводил по костяшкам пальцев мисс Мракс, будто та была величайшей ценностью, что могла рассыпаться от одного неосторожного движения с его стороны… Слизеринка улыбнулась, кинув быстрый взгляд на собственную ладонь в руке друга, и тут же нахмурилась, будто что-то учуяв на инстинктивном уровне. Девушка мотнула головой, словно бы сгоняя неважное наваждение и слегка обеспокоенно глянула на новобрачных, и ровно в этот момент за их её спиной раздался елейный, бархатный тон: — Мистер Малфой, миссис Малфой, примите мои глубочайшие поздравления в связи с этим событием. Люциус заметил, как Кэтрин втянула воздух через нос, прикрыв глаза на долгие пару секунд. Взгляд полный холодной ненависти вперился в фигуру позади неё, прежде чем ранее праздная атмосфера понизилась на десятки градусов за раз. — Ну разумеется… Могло ли что-то пойти иным образом? **** Несколькими днями ранее[Шестое августа тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Литтл Хэнглтон, поместье Мраксов]
Каждый день в летнее время года ставился похожим на день сурка. Тот самый день, который не отличается чем-то особенным, знаменитый своим пассивным настроем и закономерностью. Утром Кэтрин просыпалась, поначалу утопая в шёлке собственного одеяла, обволакивающее тонкий стан волшебницы, подобно уютному укрытию из которого никогда не хотелось выбираться, оставаться в вечной прохладе и безмятежности. Она могла позволить себе момент безделья ровно до тех пор, пока настенные часы не отобьют восемь часов утра. За этим шли уже приевшиеся действия, которые в народе принято называть простым, но оттого не менее значимым определением «привычки» — Дейзи появлялась в её спальне, вглядываясь своими огромными тёмными глазами в прикрытые очи своей маленькой хозяйки, и только когда белоснежные ладони с длинными пальцами путались в, разметавшихся по всей пуховой подушке, волосах что в утренней темноте спальни становились темнее на несколько оттенков. Рукав белоснежной ночной сорочки, уже традиционно во время очередного пребывания в царстве Морфея, спустился с плеча девушки, открывая вид на закруглённое девичье плечо, в совокупе с выставленной на показ ключицей, с проступающими костями. Это зрелище кому-то могло послужить сигналом к тревоге, мол бедный ребёнок голодает, однако мысли Кэтрин никогда не занимало нечто столь мелкое и жалкое до внимания, в то время, как всем было известно, что её мать никогда не отличалась недостатком роста, вместе с безупречной фигурой Андреи, которую та неведомым образом ещё умудрялась как-то поддерживать в свои сорок с небольшим лет. А потому худоба Кэтрин объяснялась очередным простым определением «аристократическая худоба», точно такая же как смертельная бледность и нездоровый, практически могильный холод рук юной ведьмы. Так вот, после того как Дейзи пожелает своей маленькой госпоже доброго утра и уточнит как она себя чувствует, всегда получая один и тот же монотонный ответ, вроде: — Я была бы счастлива, если бы этот день не начинался вовсе. — после чего бы последовал тихий смешок Дейзи, а с щелчком её зеленоватых длинных пальцев, шторы в комнате по мановению эльфийской магии раздвигались, пропуская утренние лучи уже бодрствующего солнца, прямиком в постель девушки, вызывая не всегда сдерживаемый стон недовольства. — Дейзи жаль, что её госпожа не выспалась… Дейзи сожалеет, но Хозяин просит Хозяйку к завтраку. Кэтрин лениво приоткрывает голубые омуты, сосредотачивая свои силы, дабы не ослепнуть от наглого вмешательства огромной звезды в её безмятежную темноту. Рука неторопливо проходится по лицу, когда слабая улыбка озаряет лицо девушки, пока её взгляд осматривает маленькую эльфийку, уже внимательно ожидающую указаний. — Новое платье идёт тебе. Нравится ли тебе голубой оттенок? Я остановила выбор на нём, дабы он не казался вопиюще ярким, настолько что глаза разрезало, но и не казался слишком неброским, как розовый. Это волшебное сознание подпрыгивает на месте от возбуждения, и яркая краска заливает её щёчки, когда до неё доходит, что сама хозяйка позаботилась о выборе цвета для её новенького наряда. Это было простенькое платье, нежного оттенка океана, слегка подвязанное спереди бантиком, дабы не вызывать затруднений с молнией или корсетом. Тёмные глаза уставились прямо на Кэтрин, вставшую с постели, ступая босыми ступнями по мягкому ворсу тёмного ковра. — Да, Хозяйка! Дейзи очень довольна вашей щедростью, она очень — очень рада, что Хозяйка не забыла про свою старую слугу! Нежный, всё ещё тихий ото сна смех Кэтрин озарил пространство, подобно лучам солнца, когда та ласково потрепала эльфийку по длинным ушам за которые в детстве просто обожала трепать маленьких созданий. Те прощали, вовсе не злясь. Ну разумеется, возможно ли было злиться на единственного ребёнка в огромном поместье? Эльфы боготворили свою юную хозяйку, а иногда даже пренебрегали её отцом, когда стоял выбор между двумя господами. — Какая же ты старая, Дейзи? Тебе ещё жить и жить. Вот Кори уже стареет, только ему не говори, однако я недавно увидела, как он врезался в стену, видимо не заметив поворота чуть дальше… — заговорчески прошептала ведьма последнее предложение, прекрасно осведомлённая, что даже у стен в этом замке были глаза и уши. Эльфийка тихо прыснула, стоило силуэту девушки переместиться ближе к ванной комнате, устроив руку на золотой дверной ручке, прежде чем зазвучал уже привычный, приевшийся вопрос. — Что Хозяйка пожелает надеть сегодняшним днём? — Пожалуй остановлю свой выбор на том мятном платье с корсетом и широкими бретельками. Бежевые балетки, в совокупе с жемчугом будут смотреться не дурно. Волосы нужно будет забрать, дабы не мешались раздражающей копной. Чувствуется, этот день будет душноват в сравнении с предыдущими. — Как пожелает моя госпожа. — Дейзи тут же щёлкнула пальцами, ровно в тот момент, когда дверь в ванную закрылась с тихим щелчком. Приевшиеся, ставшие необходимой обыденностью водные процедуры, включающие в себя чистку зубов, охлаждение кожи лица прохладной, не сказать ледяной водой, также мытьё головы шампунем с травяным ароматом, в котором содержались бог знает какая полезная зелень. В это время Кэтрин мысленно подмечала планы на предстоящий день, где ей предстояло отобрать почту, отправив ответные письма своим друзьям, связаться с Эйлин по поводу консультации для зелий от мигрени, поход в библиотеку для поиска очередной книжки по древнейшим рунам, дабы разобраться со старухой Коул, а также пункт, который ей только предстояло обсудить с родителями за завтраком. Благо сегодняшний день являлся субботой, а потому Чарльз сегодня работал из дома, а Андреа вечером отправлялась на чай к очередным, надоедливым жёнам своих дальних кузенов. Стоило ей привести себя в порядок, удовлетворившись французскими косами, вплетёнными в высокую причёску, и парой свободных шоколадных прядей пружинками, свисающими с лица, как Мракс оказалась за пределами своей комнаты, предварительно распрощавшись с эльфийкой, так как более она в её помощи не нуждалась. Девушка обошла длинный коридор, посматривая на многочисленные картины и натюрморты, будто не видела их последние пятнадцать лет каждый божий день, но тем не менее через раз обнаруживая новые, выбивающиеся из картины детали. Голубые глаза наткнулись на поднятый взгляд молодой девушки, облачённой в пышное свадебное платье, на картине «Неравный брак», всегда глубоко её захватывающей, написанной русским художником, фамилию которого она всегда умудрялась недостойно исковеркать. Невеста лишь едва ли кивнула девушке, осветив пространство картины крошечной улыбкой на, побелевшем от нервов и безбожного смирения, лице. Кэтрин склонила голову в приветственном кивке, встретив холодный, пронизывающий взгляд пожилого мужчины с картины, та окинула его хлёстким взглядом полного безразличия и продолжила путь, шагая грациозно и неспешно в своём безмолвном спокойствии. — Доброе утро, джентльмены, — Кэтрин склонилась в лёгком, непродолжительном реверансе, прежде чем вновь присесть, пока с розовых губ слетело приветствие прекрасного пола, появившихся родственниц на многочисленных портретах. — Леди… — Доброго утра, моя дорогая. — Гарделия Мракс взирала с неё с портрета, украшенного золотой рамкой в стиле пятнадцатого века. Это была слегка полная матрона, с белёсой кожей, выразительными голубыми глазами и лисьим прищуром. На ней сияло фиолетовое платье, выполненное из такого шёлка, которому могла бы с лёгкостью позавидовать сама королева Англии. Её юбка была пышной настолько, что едва могла сдержать вес волшебницы на одном месте, однако Гарделия всегда отличалась упрямой выдержкой и характером, а потому взирала на свою слишком дальнюю для счёта внучку со старческой снисходительностью и одобрением. — Bonjour, jeune diva. — отвесил ей мужчина, всю её жизнь носивший имя — Корвин Мракс, неглубокий, однако достаточно почтительный поклон и устремил свои голубые глаза на дальнюю родственницу, пока в углу морщинистых губ застыла острый оскал, который почивший родственник уж очень умело скрывал. — Bonjour, cher Seigneur. Comment vas-tu? Y a-t-il lieu de s’inquiéter? Скупая, но искренняя улыбка растянула старческие потрескавшиеся губы, стоило юной ведьме вновь пройти тест на знание языка. Кэтрин бы никогда не призналась отцу, что решилась выучить язык в совершенстве только ради того, чтобы избежать насмешки, плескающейся в маленьких глазах Корвина, и стереть с его лица этот привилегированный оскал. Попытки родственника обучить маленькую девушку французскому не поддавались трезвому и беспристрастному расчёту, иначе у всех высокопоставленных аристократов, написанных в своих портретах, началась бы немедленная мигрень, причиной которой Кэтрин, увы, но становиться не желала даже косвенно. — Ak, liels paldies. Man neko nevajag. — C’est merveilleux, j’en suis immensément heureux. Si vous me le permettez, monsieur. Оскал вновь удовлетворённо коснулся морщинистого лица одного из бывших лордов Мраксов, занимавшего этот почётный титул во второй половине девятнадцатого века. Признаться честно, то Кэтрин не питала ко всем своим родственникам исключительно нежных чувств, отнюдь, большинство из них она просто ненавидела до поджимающихся пальцев на ногах. Бывшие аристократы славились своими скверными нравами и несоизмеримой самооценкой, прибавить к этому бесподобному букету ещё и тщеславие, вперемешку с высокомерием, то они становились просто невыносимы. Стоит ли упоминания, что именно с этими родственниками Кэтрин могла продолжительно вести дискуссии припоминая все их прегрешения и отнекиваясь от собственных. Подводя итог, стоит сказать, что отношения с некоторыми портретами почивших родственников были весьма и весьма натянутыми, до той степени, что как только титул Леди Мракс перейдёт к ней, то ведьма немедленно приказала бы сжечь их. Не зная своего прошлого, никогда не будь уверен в настоящем Эту истину пришлось усваивать в довольно раннем возрасте. Лишь тогда девушка присела в прощальном реверансе, оставляя за собой звук шелеста юбок и очередные сплетни, приглушённые выставленными ладонями в наилучших перчатках. Родители, как и планировалось, уже ожидали её на обеденным столом. Чарльз неизменно читал утреннюю газету, не притрагиваясь к еде до тех пор, пока последний член семьи не присоединится к завтраку. Андреа в это время спокойно попивавшая горький кофе над чем-то размышляла, видимо прикидывая в уме сколько сплетен ей придётся выслушать сегодня от дорогих, во всех смыслах, родственничков… Кэтрин легонько прокашлялась, привлекая к себе завсегдатое внимание, и легко прижалась щекой к щеке матери в импровизированном приветственном поцелуе. Следом шёл Чарльз, убравший газету стоило только заметить приближение маленькой наследницы, когда губы Кэтрин легко коснулись его щеки, перенимая аромат мужского одеколона, и оставляя после себя цветочную нотку лаванды. — Доброе утро. — Чарльз отодвинул для дочери стул, и только после этого вновь присоединился к столу, всё ещё выглядя подозрительно хмурым для субботнего утра. — Доброе утро. — Андреа неторопливо кивнула, пока на её лице оставалась нежная улыбка, омолаживающая ведьму на несколько лет. Её янтарные глаза указали на место во главе стола, где старший Мракс продолжал вчитываться в текст новостной газеты. — Доброе, дорогая. Прекрасно выглядишь. — Спасибо, папа. Было бы ещё приятнее смотри ты в этот момент на меня, а не утыкаясь в бумажку. — насмешливо изрекла девушка, пока в её чашке немедленно появился свежезаваренный чай с поднимающимся вверх паром. — Что-то произошло? Ты не в духе. Лорд Мракс с усталым вздохом отложил газету, переглядываясь с супругой, прежде чем Андреа подала голос, словно стараясь несколько смягчить предстоящую дискуссию что, учитывая нрав её дочери, вполне могла последовать. Кэтрин заинтересованно наклонила голову, откладывая ложку с рисовой кашей и орехами в сторону. — Министерство вновь одобрило новый декрет на ограничение прав оборотней и волшебников больных ликонтропией. — Голубые глаза тут же увеличились в размерах, пока уголок розовых губы исказила гримаса настоящего презрения. Мыслительный процесс в голове младшей Мракс был слышен, даже неспешно приступившему к завтраку Чарльзу, который лишь коротко бросил взгляд на дочь. — Остолопы. — выплюнула девушка, шипя подобно настоящей гадюке. — Кэтрин! — Вынужден согласиться. — Чарльз! — обречённо вскрикнула Андреа, прежде чем нахмурить белёсые брови, посматривая на каждого члена семьи по очереди. Те одновременно пожали плечами, с самым невинным видом, и занялись своим делом — в руках Кэтрин появился нож для сливочного масла, а Чарльз вновь вернул внимание к газете. — Переживаешь за своего друга? — миссис Мракс ловко перехватила внимание дочери, пока в глазах цвета огневиски, выдержанного не одно десятилетие, плескалось чистой воды лукавство. — Мы давно не друзья. — Мы упустили этот момент? Что-то вроде сентиментального обрыва связующих нитей, или как вы женщины это ещё называете. — Чарльз отмахнулся от собственной мысли, скомкав газету, прежде чем та ярко загорелась в его руках. Кэтрин не повела и бровью на подобную демонстрацию стихийной магии, пока Андреа палочкой смахнула пепел со стола, переместив тот в пустой камин. — Ты такой чурбан, папа. — волшебница закатила глаза на отцовский манер и скривила губу в довершение. — И я люблю тебя. — Прекрасно поговорили, молодцы. Возьмите на полке галеон. — отец и дочь в момент усмехнулись, поднимая глаза на белокурую волшебницу, наконец откладывая все столовые приборы. — Если быть предельно серьёзной, то разве чиновники не понимают, что таким образом они отталкивают от себя сильнейших магических существ? Оборотни неоценимые союзники, которые ох, как понадобятся этим идиотам, сейчас просиживающим свои штаны в кожаных креслах министерства, без обид, папа. — Ну что ты… — Я это к тому, что Сивый и ему подобные существа, те кто смогли приручить внутреннего волка, ведь действительно сильные соперники. Они перейдут на сторону Реддла, стоит тому только приманить их мнимой свободой и предшествующим величием, построенным на крови и костях. Причём их же костях. — Будто дискредитирующее их министерство чем-то лучше. Кэтрин, ты должен понимать, что волшебные существа, отторгнутые обществом, никогда на сторону этого самого общества не встанут. Ситуация похожа на нашу, если мы вернёмся на несколько веков назад, когда девушек сжигали на костре за малейшее несоответствие общественным стандартам. То есть рыжие волосы и зелёные глаза автоматически становились признаками ведьмы, волосы, дорогая. Так происходит и сейчас с этим гонением оборотней, они не подходят под «всеобщие стандарты», видите ли этих самодуров не устраивает шерсть на их теле раз в месяц, однако принижая их общину — мы роем себе глубокую яму. И я даже не могу быть уверена в том, что волшебный мир найдёт в себе силы из этой ямы выбраться. Андреа, окончив краткий монолог, устремила взгляд в окно, проходясь зрачками по идеально стриженному, яркому газону, будто тот интересовал ведьму намного сильнее. — Пойми, дорогая, что оборотням в нашем мире не дадут покоя. Типы, заседающие в этом гадюшнике порока и превосходства, никогда не смогут заботиться не о чём большем, как золотая жилка, капающая им в карман ежечасно. — И где же тогда им место? — Не могу сказать тебе. — Андреа вновь вернула внимание на дочь, улыбаясь слегка ободряюще, будто нутром предчувствуя перемены в настроении юной волшебницы. — Я склоняюсь к тому, что для подобных им, нет своей стороны. Они должны быть одиноки, а потому нейтральны. Ведь не один волшебник не сможет сделать жизнь магглов лучше, как и ровно наоборот — не один маггл не сделает жизнь волшебников лучше, встав во главе. Только представь себе грязнокровку на месте Министра Магии, это будет похоже на вопиющую катастрофу. Посуди сама, что маггловский выродок сможет сделать полезного для нас, магов с кристально чистой кровью? — Они будут заботиться лишь о себе подобных. Предоставлять им больше прав, доверять крупные проекты, разбираться с тем, к чему не все Чистокровные волшебники имеют доступ. Каждый декрет, каждый пакт, каждое правило и пометка в потрёпанном ежедневнике будет сделана во благо ему подобных. Никто не позаботится о нашей знати лучше, чем наши дети и внуки. А потому, — Чарльз внезапно поднял глаза, пробираясь точно в голову дочери, но не пересекая дозволенных границ, когда перед глазами Кэтрин встал её последний поцелуй с Сириусом в апреле месяце. И лучше бы её отец этого не видел. Чёртова легилименция — Ты должна переманить этого щенка на нашу сторону. Я вижу, что он расположен к тебе, что меня, безусловно, не устраивает, однако… — Чарльз… Сириус ещё ребёнок, он ещё одумается и бросит всю эту напускную показуху. — Если бы он бросил всю показуху, то являлся бы на собрания. Он бы не давал Дамблдору поблажки и не проводил приватные беседы с Макгонагалл время от времени. Вальбурга просто в бешенстве от подобного, если учитывать тот факт, что он не вернулся домой окончательно, а лишь сделал крошечный шаг на примирение. Он ничтожен в тех суровых реалиях, в которых мы оказались. Это глупо, Андреа. — Ты просишь нашу дочь, о чём?! Охомутать этого мальчишку, чтобы доказать идею превосходства крови? Ты хоть слышишь себя?! — Кэтрин. — девушка перевела на отца внешне безразличный взгляд, хотя в её голове проносились разного рода мысли, одна за другой, обгоняя третью и четвёртую, пока десятая и сотая уже летели на обгон. Небезызвестная чаша весов уже успела сотню раз переменить центр тяжести каждого решения, а потому мысли в голове аристократки представляли собой подобие настоящего хаоса, будто внутри черепной коробки прошёлся смерч, сметая каждую отдельную мысль с внутренних полок, швыряя в разные углы или оставляя зависать в воздухе. — Да? — Ты сможешь это сделать? Целью, поставленной перед тобой, можно будет считать избавить мальчишку от предрассудков по поводу всеобщего равенства. Мы с тобой прекрасно сознаём истину в том, что положение магглов и наше более похоже на пропасть, разделяющего нас пьедестала могущества. — нож мужчины разрезал тост пополам с звонким звуком хруста, что мгновенного отвлёк мысли. — Я веду это вовсе не к тому что Сириус представляет собой особую фигуру, вовсе нет. Если он, — на то с каким презрением было выплюнуто это местоимение, девушка предпочла не замечать. — планирует ухаживать за моей дочерью, то он обязан быть на нашей стороне, то есть либо с нами, либо против нас. Не с нами, значит он с Дамблдором, и этим его так называемым Орденом, куда он созывает всякий сброд, начиная от грязнокровок, довершая небезызвестным деканом Гриффиндора. Надо же, Минерва казалась такой умной и трезвомыслящей женщиной, а на деле оказалась столь наивной, что становится тошно. Кэтрин кивнула, подобно роботу, принимая кристальную правоту каждого представленного довода. Чарльз мог быть холоден и жесток, когда обстоятельства того требовали, и если Сириус собирался подвести их настолько, чтобы сливать информацию Макгонагалл, то иного выхода не оставалось и вовсе. — Никогда не думай, будто знаешь всё наперёд, милая. Даже ты и твой отец не властны над человеческими чувствами и простыми факторами. — О чём ты говоришь, мама? — Я тоже познакомилась с твоим отцом только за тем, чтобы утереть нос прочим завистницам из нашего обширного круга общения, и посмотри, чем это для меня обернулось? Семейным завтраком с ним, его ребёнком, в его доме. — на лицо Андреи вернулась знающая усмешка, когда следующие слова слетели с красных уст леди. — Сириус, безусловно хорош собой, его социальный статус всё ещё неплох, исключая его самовольный побег из дома, насколько я осведомлена его репутация бежит впереди, заставляя многих юных леди буквально преследовать его с навязчивыми грёзами в голове, в поисках хотя-бы намёка на чужую благосклонность к ним. В довершение ко всему сказанному отмечу, что этот молодой человек уже к тебе расположен, уж не знаю насколько подлинны его чувства к тебе, однако же, если Сириус хоть в половину похож на Ориона, в плане ухаживаний за противоположным полом, то устоять тебе будет крайне трудно, в особенности, если ты будешь находиться подле него достаточное для сближения количество времени. — Ну уж нет. — А это уже не тебе решать. — Андреа скосила глаза на супруга, после его гневного комментария и едва слышно прыснула над столь ярым проявлением собственничества. — Ты и Абраксас не сможете удерживать Кэтрин рядом до самой старости. Девочка растёт, Чарльз, это нормально. — Не с ним. — Тебе никто не нравится. И повторюсь — это не твой выбор, мой дорогой. Кэтрин и только она будет иметь право на окончательное слово, но помяни моё слово, ты ещё дважды пожалеешь об этом своём решении. — Можем ли мы перестать обсуждать мою личную жизнь за завтраком, будто я не сижу в метре от вас? — подала голос волшебница, пристально глядя на любимых родственников поверх чашки чая. — Что ты решила на счёт встречи с дядей Рафаэлем? Ты возьмёшь нас с папой с собой? — Я уже предлагала твоему отцу, и он отказался. Можешь сама попробовать. — Папочка-а… — Нет. — Ну папочка… Ты не можешь бросить нас с мамой там! Я не вытерплю этих напыщенных козлов рядом с собой весь вечер! Если глупая жена дяди снова начнёт сватать мне своего тупорылого братца с мордой, как у оленя, то я сброшусь с лестницы, помяни моё слово! — Кузен Манро не так уж и плох, как ты описываешь… — Мам, его имя в переводе означает «рот косули», буквально! Чарльз звонко рассмеялся, откинув голову на спинку стула, пока бархатный смех волшебника отбивался от стен столовой. Кэтрин хмуро смотрела на мать, совершенно уверенная в собственной точке зрения, пока миссис Мракс хмуро поглядывала на мужа только что явно принявшего оскорбительную сторону дочери. — Кто мог так назвать ребёнка? Что за издевательство над чужим будущим? — Моё имя буквально переводится как «непорочная», советую тебе сменить приоритеты в эту же минуту. — У тебя красивое имя, дорогая. — Я знаю, пап. Ну так что? Ты согласен? Верно? — Какая ты нетерпеливая! Вся в свою мать! — отметил Лорд Мракс, сияя на дочь голубыми глазами, одаривая пристальным вниманием и подстрекая отказаться от этой затеи. — Кори! — Моя Хозяйка звала Кори. Чем Кори может помочь своей юной госпоже? — Подготовьте Хозяину костюм на выход, сегодня к шести часам вечера. Он уходит. — Кори понял Хозяйку, Кори всё исполнит. — домовик исчез с низким поклоном, дождавшись подтверждающего, едва уловимого кивка со стороны мистера Мракса. Всё же решающее слово было всегда оставалось именно за хозяином поместья. — Превосходно! — Кэтрин хлопнула в ладоши, с расплывшейся по молодому лицу предвкушающей улыбкой, прежде чем за последним глотком чая последовало обращение. — Папа…? — Да, дорогая? Что-то забыла? — Мне нужны деньги. — Бери. — Зачем? Мужчина закатил глаза, отказываясь от комментариев вовсе, лишь спокойно уткнулся в свою чашку с кофе, пока миссис Мракс ожидала ответа на последний заданный ею вопрос. Удивительная синхронность в словах родителей вызвала у девушки быстрый смешок. — Это важно? — Нет. — Да. — Кэтрин. — когда внимание дочери переключилось на него, то очередной вопрос повис в воздухе, заданный, однако таким тоном, что стало ясно одно «комментариев маг больше не потерпит». — Сколько? — Две тысячи. — Куда может понадобиться такая крупная сумма, Кэтрин? Это зарплата среднестатистического министерского чиновника за полгода. — Возьми в хранилище и развлекайся. Кэтрин зажглась, подобно рождественской ёлке, сразу же соскочив со стула и звонко чмокнув отца в щёку, за мгновение до того, как выйти с комнаты, оставив после себя пожелания приятного аппетита и заверения о собственной безопасности. — Ты не должен позволять дочери сорить деньгами. — Пусть сорит, если мы можем себе это позволить? Если деньги сделают этого ребёнка счастливее, то она сможет забирать эти две тысячи каждый час, и я и словом не обмолвлюсь. Я ставлю под сомнение, что Кэтрин учудит нечто из рамок вон выходящее. Её угнетает отсутствие магии, поэтому если золото сделает её чуть счастливее, то я буду более чем рад предоставить ей его. — Что будем делать? — Собирать завтра всех. Нужно решать, что сделать с другими магическими существами. — Что на счёт детей? Мужчина устало провёл рукой по волосам цвета молочного шоколада, выдыхая, пока его глаза естественно прикрылись, будто внутри мага шло ожесточённое сражение не на жизнь, а на смерть. Противоречия раздирали их обоих, но Андреа поднялась с кресла, подбирая подол юбки и стоило только добраться до чужого места во главе стола, как ладони миссис Мракс опустились на напряжённые плечи супруга, ощутимо сдавливая. Руки на плечах сменила голова и платиновые пряди, щекотавшие лицо, подобно лёгкому ветерку. Нежный аромат женских духов ударил по носовым пазухам, пока губы супруги коснулись его щеки. — Мы что-нибудь придумаем, Чарльз. Нужно только немного напрячь силы и всё получится. — Мы не обойдёмся без потерь. Никакая война или битва не проходит без смерти, без потерь, без боли… Наша дочь так юна, она ранимая и нежная, что иногда мне становится страшно как бы она не рассыпалась от каждого нового испытания, что застают её врасплох. Я не позволю Кэтрин умереть, Андреа. Если потребуется, я костьми лягу сам, но не она. — Всё будет хорошо, моя любовь. Мы обязательно справимся. Протянутая рука послужила приглашением, коим волшебница тут же воспользовалась, присоединившись к Чарльзу на колени. Голова мужчины коснулась ключиц, а его горячее дыхание опаляло, точно языки пламени, вырывавшиеся из всей его сущности. Тот самый тихий огонь, который едва ли вас побеспокоит без причины, однако стоит его задеть, как тут же вспыхнет пламя, уничтожающее города в одно мгновение… Ледяная рука волшебницы запуталась в волосах, методично перебирая, будто у них было всё время этого мира. Но было ли оно у них? **** Лили стояла на Косой Аллее, оглядывая пространство вокруг, будто в первый раз. Казалось, что убранство волшебного мира никогда не сможет вытеснить всю любовь волшебницы к простым маггловским технологиям и способам выживания. Почему-то в голову никогда не закрадывались сомнения о том, что она привыкнет, слишком привяжется к своей магии, ко всем чудесам и жизни в другом мире. Магия больше не пугала, она манила, привлекла, притягивала, словно невидимыми нитями, привязывая намертво ко всему волшебному. Каждое её возвращение домой тереть сопровождалось смертной скукой и ссорами с сестрой, которые хоть как-то бодрили в этот период. Безусловно, Лили питала нежные чувства к своим родителям, но были обычными людьми, совершенно не сведущими в мире, в котором их младшей дочери приходилось жить почти круглый год… Во время диалогов Эванс могла поражаться насколько несуразными и глупыми выходили вопросы родителей, что-то вроде: «А правда ли, если поцеловать лягушку, то ты снимешь проклятье?» или «как ты можешь варить зелья, если вы даже не знаете базовых основ химии», и, Мерлин, это не должно было быть так сложно. Ещё и Петунья недавно познакомилась с каким-то молодым человеком, и теперь ходила по дому, что-то влюблённо треща, периодически витая в только ей ведомых облаках. Мерлин Всемогущий, каждую секунду происходящего Лили хотелось заткнуть уши подушкой и не отпускать её от лица до тех пор, пока Кинг-Кросс вновь не тронется с платформы девять и три четверти. Нет, разумеется Лили была счастлива за свою старшую сестру, ведь та стала меньше обращать на неё внимание, а потому всякие броские оскорбления постепенно сходили на нет. За единственным исключением, что волшебница теперь тоже могла ответить на оскорбления, переходя на личность сестры, также как позволяла себе Туни, задевая те уязвимые места, которые никогда не должна была. Каждое лето их отношения становились всё холоднее и холоднее, а остатки «кровных уз» стирались, точно карандаш ластиком. Будто их кто-то разделил, поставив по разные стороны пропасти, где ни одна не желала сделать первый шаг, даже с тем условием, что это означало бы крошечную конфронтацию. Именно по этой причине, Эванс была счастлива получить письмо, вместе с Асмодеем, залетевшим прямо в её окно. Гордая птица вновь не дала прикоснуться к себе, лишь слегка склонив клюв к низу, будто приветствуя собеседницу своей хозяйки, правду же говорят — животные похожи на своих хозяев, и эта птица служила отличным доказательством. Зелёные глаза в ту же секунду заприметили конверт, украшенный сургучной печатью изумрудного цвета, во главе с гербом Рода Мракс. В конверте оказался новенький пергамент с дорогими чернилами, извещающий о предложении Кэтрин встретиться в Косом переулке, совершенно ничего не разъясняя о дальнейших планах. Однако, Эванс быстро нацарапала положительный ответ и тут же принялась собираться, дабы ещё успеть добраться до святая-святых, магического мира. Лили наскоро нацепила майку в чёрно-белую полоску и джинсовые шорты, прежде чем побросать в льняную сумку необходимые вещи, а позже завершить образ кепкой. И вот, она стояла здесь. Напротив Дырявого котла до тех пор, пока не ощутила чужие тёплые ладони на своих глазах. И не услышала обманчивый голос: — Угадай кто? **** Если Мародёрам и удавалось собраться вместе летом, то это действо происходило в начале августа, дабы вся компания из четырёх подростков могла удобно обосноваться в поместье Поттеров под ненавязчивым присмотром Флимонта и Юфимии. Джеймс, как единственный ребёнок и полноправный хозяин в доме, был до безумия рад поприветствовать своих друзей. Он с распростёртыми объятьями встретил Сириуса, недавно вернувшегося из месячного уикенда с семьёй во Франции, где Блэки имели одно из своих шикарных поместий, благодаря своим французским корням. Как позже рассказал старший Блэк, что Регулус в данный момент гостил у Барти Крауча, куда был также приглашён и Эван Розье, тоже приходившийся каким-то там кузеном для двух братьев. Юный Поттер с особенным вниманием встретил Римуса, наконец-то пережившего последнее июльское полнолуние в одной компании со своим отцом. Джеймс был представлен Джону Люпину, но он бы ни за что не позволил себе назвать отца одного из лучших друзей «хорошим», совсем наоборот. Джон был жёстким, холодным и до одури отстранённым человеком, когда дело касалось его единственного сына. Они с Сириусом и Питером едва ли были удостоены и парочкой предложений, прежде чем мужчина удалился в свой кабинет, наказав сыну быть спокойнее. Но всё это было такими мелочами, когда Римус был в доме Поттеров, окружённый лаской Юфимии и ужасно занудными беседами с Флимонтом, который явно определился со своим любимчиком в их компании. Право называться фаворитом Юфимии давно присвоил себе Сириус, хотя тот и краснел от проявления ласки, но подпускать слишком близко к себе не спешил. Видимо какие бы внутрисемейные конфликты не назревали между Блэками, но ближе Вальбурги, Сириус никого бы не подпустил к себе, заслуженно прозванный «маменькиным сладким сыночком». Теперь же лицо друга расчертил ещё один белёсый шрам, едва ли в дюйм длиной, но друзья умышленно замалчивали свои наблюдения, не желая смущать Люпина ещё больше, чем он есть. Уже в этом месяце ребята будут класть лист мандрагоры под язык, начиная в ночь полнолуние первый этап становления анимагами. И да, им чертовски страшно, но они были готовы сделать всё что угодно для своего лучшего друга. Джеймс наклоняет голову, выдыхая порыв смеха, когда Питер рассказывает очередной анекдот, вычитанный в одном из журналов, которые выписывала мать Питера. И да, Поттер очень скучал по Петтигрю, с его чувством юмора и безобидным поддразниванием перед четой Поттер, которые в последствии весь ужин косились на непутёвого сына, что в конечном итоге закончилось легендарной битвой подушками, где перья летели во все стороны, а Сириус с Римусом сидели в углу, настраивая новый пластинки Люпина, прокляни Мерин тот день, когда он показал Блэку Дэвида Боуи… В конечном итоге вся компания друзей решила отправиться на Косую аллею, дабы приобрести новые журналы для квиддича для Поттера и прикупить парочку сюрпризов для будущих шалостей. И, возможно, совершенно чисто случайно прикупить несколько листов мандрагоры, про которые они ни в коем случае не забыли, вовсе нет… И да, они могли бы попросить своих родителей достать им парочку листьев, учитывая, что Блэки неплохо разбираются в зельях, ровно, как и Флимонт, который частенько пропадал в собственной лаборатории, но было принято благоразумное решение пойти самим на Коссую Аллею! — Почему мне вспомнилась малышка Эванс, которая на наш план явно бы закатила глаза? — Блэк сверкнул белозубым оскалом, сегодня позволив себе напялить чёрные шорты и белую футболку с цветным принтом Queen, совершенно не сворованную у Джеймса… — А мне вспомнился твой брат, который бы ещё по лбу себя ударил. — Пит прав, Регулус бы сделал это с вероятностью в девяносто девять процентов. — Джеймс рассмеялся, будто сказал что-то до одури смешное, хотя он бы никогда не признался в своей симпатии к младшему из Блэков, который по характеру был полной противоположностью своего брата. — Наш малыш Поттер растёт! Ты не говорил о своей ненаглядной Лили Эванс уже целый день, не уж то я сплю? Не будите меня никогда. — Сириус, не поясничай. — Ну извините, мистер — я-встречаюсь-с симпатичной когтевранкой-Римус Люпин. — Мы не встречаемся, Сириус. — хмуро отозвался Римус, заворачивая вместе с Джеймсом, когда последний внезапно застыл, из-за чего оборотень вынужденно врезался в него. Волчий слух буквально слышал как Сириус закатил глаза, а Питер прыснул, неловко прикрывая лицо. — Вот так сюрприз… — прошептал Питер, вновь потонув в собственном смех, теперь поддерживаемый мальчиком со шрамами, который сделал шаг назад от спины Поттера. Тот восхищённо застыл, оглядывая яркую россыпь веснушек на лице Лили Эванс, её стройные, длинные ноги уже успевшие покрыться карамельным загаром. Лили, кажется застряла в своих мыслях настолько, что даже не обратила внимания на квартет друзей, подошедший к ней достаточно близко, чтобы Сириус зажал ей глаза ладонями под испепеляющий взгляд лучшего друга и наклонившись прямо к самому уху девушки, целенаправленно глядя Поттеру в глаза, прошептал, обдавая нагревшуюся на солнце, кожу Эванс своим горячим дыханием: — Угадай кто? — Что за шутки? Какого тролля? — спросила Эванс, ощупывая чужие ладони, отмечая наличие колец на четырёх пальцах двух рук. Разумеется, ей был знаком голос Сириуса Блэка, как и любой уважающей себя девушке, однако Лили необходимо было продлить этот концерт до определённого момента. — Неужели милая малышка Лили не узнала своего покорного слугу? — флирт и Сириус были также неразлучны, как и два лёгких в груди любого здорового человека. — Тебя попробуй не узнать. — ворчливо отозвалась Эванс, впрочем, не предпринимая особых попыток отстраниться. Если он здесь, значит и трое других дружков тоже тут, а это дополнительное веселье, поэтому Лили растянула губы в предвкушающей ухмылке. Блэк тут же усмехнулся, принимая правила игры, его нос коснулся щеки Эванс, его губы слишком остро ощущались на её коже, но она прекрасно знала, что этот дамский угодник просто забавляется, не претендуя на нечто большее. Но они успешно играли свой спектакль до тех пор, пока Сириус вновь не подал голос. — Я всегда здесь для тебя. Только попроси, малышка, и ты меня никогда не сможешь забыть. — Восхитительно. А ещё говорят, что моя самооценка слишком высока. И та-дам! Голос, который Лили так ожидала в одно мгновение отрезвил наглеца, да так, что Сириус моментально скинул свои ладони и едва ли не отпрыгнул от Эванс, будто та была по меньшей мере чахоточной. Лили могла видеть, как чёрные, точно ночь, зрачки Сириуса Блэка увеличиваются в размере, практически в два раза, а его бледную кожу заливает едва заметный румянец, отвратительно и несправедливо шедший ему, который любой бы списал на влияние палящего солнца, однако Гриффиндорка прекрасно понимала с кем тот был связан. Трое мародёров синхронно оглянулись, как раз в тот момент, чтобы застать Кэтрин Мракс во всей своей ледяной красе. Волосы девушки покрывала бежевая шляпка, с обмотанной у основания белоснежной лентой, точно такого же оттенка прозрачные белые перчатки, явно изготовленные из лучшего французского кружева, плотно облегая кожу ладоней аристократки, не доходя до бледных предплечий и небольшой белый клатч, удивительно дополнивший образ, хотя зачем студентке Салазара понадобился клатч, оставалось только догадываться… — Вау… — выдохнула Лили, сразу же смутившись задыхающемуся вздоху позади себя. — Спасибо. Здравствуй, малышка Эванс. — Кэтрин рассмеялась, когда Лили что-то пробурчала себе под нос про их разницу в возрасте, но послушно утонула в чужих объятьях, заполучая свою порцию лавандовых духов подруги. — Всем привет, с кем не успела поздороваться. — вежливо откликнулась Лили, в то время, как Мракс склонила голову в приветственном кивке, когда Джеймс легко прижался губами к внутренней стороне перчаток Кэтрин. Та подарила ему лёгкий поцелуй в щёку, ничтожное касание, но уже на этом моменте ведьма не могла отказать себе в удовольствии полюбоваться ревнивым лицом Блэка, и, чёрт возьми, она оказалась очень даже права в своих представлениях. Сириус сжал руки в кулак, демонстративно за спиной, одной рукой обхватывая запястье второй, пока его лицо в миг посуровело стоило только Джеймсу встретиться с ним мстительным взглядом и знающей улыбкой. — Итак, какие у тебя планы, раз ты меня позвала? Признаться откровенно, мне до безумия интересно, чем ты собираешься заниматься. — Мне нужно зайти в Гринготтс и забрать немного денег из семейного хранилища. Я позволила себе предположить, что тебя заинтересует эта процедура, она вполне увлекательна в первый раз. — О, я с превеликим удовольствием! Всегда хотела увидеть гоблинов воочию. — Тебе не понравится. Ужасные скряги, хотя в тайниках хранят тонны, горы чистого золота. И всё равно обращаются с нами, волшебниками, будто мы их извечные должники, хотя ситуация зачастую повёрнута в нашу сторону. Политики, что тут поделаешь. — Кэтрин усмехнулась, пробегаясь глазами по внешнему виду Эванс, и судя по выгнутой брови что-то пойдёт не так. Хотя, это же просто банк, верно…? Ничего особенного, только вместо обычных людей — гоблины. — Что вы здесь забыли, господа Мародёры? Не уж то мистер Поттер решил пересчитать золотишко вместе с нами скромными персонами? Джеймс усмехнулся, и Лили на миг поразилась тому насколько свободно эти двое себя чувствуют рядом с друг другом, хотя всё общее между ними можно было пересчитать по пальцам одной руки. Поттер был неотёсанным школьным хулиганом с катастрофой вместо волос. Мракс же была примером идеальной выдержки закалки, с холодными ухмылками и безупречным внешним видом абсолютно всегда. — Нет нужды проверять сокровищницу, потому что это не у меня одна из самых крупных ячеек в Гринготтсе, уважаемая наследница Мракс. — Поттер исполнил чересчур почтительный поклон, хотя за стёклами очков сияло веселье и задор. — Merci. — Римус! — Слизеринка услышала, как Лили сразу же выцепила друга из общей толпы, принимаясь что-то возбуждённо ему рассказывать, позже и сам Гриффиндорец присоединился к идущей дискуссии. — Джеймс, будь душкой, удели мне минутку. — Всё для тебя, Андреа. — парень предложил девушке сгиб локтя, тут же ощущая прикосновения холодной ткани перчаток к своей коже. Они отошли за угол, всё ещё оставляя друзей в поле своего зрения, периодически поглядывая на Сириуса, который переговаривался с Питером, довольно часто кидая на них неприязненные взгляды. Мракс от него только отмахнулась, прежде чем подать голос. — Как часто Макгонагалл оставляет Блэка для приватной беседы? — Оу… э-э… — тот запустил пятерню в волосы, взъерошивая их сильнее, когда наконец с сильным сомнением и вопросом в голове ответил. — Возможно, где-то три-четыре раза в месяц… Но ты же нас знаешь, мы постоянно что-то творим и все отработки для Сириуса проводятся именно у Минни, поэтому… Стоп, а тебе зачем? — Не важно. Отработки только ли по поводу шалостей? — Нет, но… У нас проблемы с зельями, причём у всех, кроме Римуса, поэтому твой старина Слагги частенько ведёт себя как говнюк, и за каждый прокол идёт жаловаться Минни. — Говоришь у Блэка проблемы с зельями? — задумчиво повторила девушка, неосознанно притронувшись большим пальцем к своим губам, погрузившись в свои собственные думы. Джеймс мог видеть это по пелене, заполонившей чужой взор, а ещё он с лёгкостью заметил взгляд Сириуса, направленный прямо на хорошенькую фигурку Мракс. — Зачем вы пришли сюда? — А, ну… Мы собирались купить листы мандрагоры. — Первый этап становления анимагами. — кивнула Мракс, будто уже давно знала всю истину и спросила из чистого любопытства в подтверждении своей гипотезы. — Если вы подождёте меня, то я покажу одно место, где ты, или же вы не спустите все карманные расходы на несчастные листы. — Я обсужу это с ребятами, пока вы будете внутри. Не думаю, что они будут против, Сириус так точно «за». — С чего бы? — А? — притворно переспросил Поттер, будто он был глухим, а не слепым. Затем молодой человек слишком быстро спохватился и тут же отступил, нарочито громко воскликнув. — Эй, Эванс! Как дела? — Джеймс, ты позоришься. — Смысл жизни без позора, Андреа? — тот рассмеялся, стоило ему заметить приподнятые уголки розовых губ, и он тут же скрылся, подбираясь ближе к Лили. — Что это было? — обладатель голоса естественно не остался незамеченным, в носовые пазухи ударил слабый аромат льда и табака. Кэтрин по наитию прикрыла глаза, неосознанно вздохнув чуть глубже. — Ничего. Простая беседа между однокурсниками. — Кэтрин неосознанно вздрогнула, стоило Блэку перетащить их за угол, прижав хрупкий стан девушки к холодной стене одного из многочисленных зданий, перекрыв своим телом пути к отступлению. Рука Блэка огладила скулу девушки, в то время как его ровный, несколько напряжённый взгляд скользил по приоткрытым в немом вздохе губам. Его кожа рук была аномально высокой, почти нездоровой, в то время как кожа девушки была действительно фарфоровой, такой же тонкой и прохладной. И чёрт её побери, если эти мурашки побежали по её шее не из-за контраста температур, и вовсе не при чём здесь была болезненная, тягучая, точно карамель, деликатность, с которой пальцы Блэка огладили её верхнюю губу. Взгляд голубых глаз непроизвольно зацепился за серебряное кольцо на его большом пальце, холодившее в миг разгорячённую кожу. Этот нехитрый приём помог отрезвить сознание, и Мракс резко скинула чужую руку, неосознанно ударяя о кирпичную стену, к которой сама же была прижата. — Что за игры, Блэк? Дитятку захотелось потешиться? — С чего бы? Может я просто скучал по тебе. — Не строй из себя святую невинность. — Ты такая холодная, Снежинка. — голос Сириуса похолодел на пару десятков градусов, что совершенно не вязалось с тем беспокойством, что засело на дне его серых глаз, выдавая с головой все внутренние терзания своего обладателя. — Что-то произошло? Я успел сделать нечто что тебя огорчило? — Ты сам чёртово оскорбление меня. — прошипела Мракс, прикрыв глаза до появления тёмных точек в них. — Прекрати играть в эту игру — подобие великой любви, тебе не идёт весь этот обманчиво — наивный детский фарс. Не вяжется с образом Казановы. — Может тогда стоит прекратить строить из себя ледяную глыбу и наконец согласиться на свидание? — А может стоит прекратить строить из себя жалкое подобие Ромео? Мне противно. — ведьма легко выпуталась из чужого захвата, проскальзывая под раскинутыми руками Блэка, тщательно прилагая усилия для того, чтобы поступь получилась ровной, а сбитое дыхание не настолько обманчиво оглушительным. — Кто, чёрт возьми, такой Ромео? — донеслось ей в спину, но естественным образом было проигнорировано и единственное, что завидному Мародёру удалось отметить для себя, так это то как вспотела кожа ладоней, и как неожиданно неистово горят уши. Стоило обоим волшебникам присоединиться к брошенной компании, как Поттер тут же кинул на лучшего друга обеспокоенный взгляд, желая найти в его лице подтверждение, что не зашёл слишком далеко. Всё же с его эмпатией и «синдромом героя», как это понятие часто называла Андреа, желая поддразнить или что-то разъяснить, но Джеймсу было необходимо знать, что с люди рядом с ним счастливы и им есть кому выговориться о том, что их тяготит, потому что он впитает их проблемы как губка, в своём безостановочном желании всем помочь и угодить. — Нас ждут великие свершения, малышка Лили. — протянула Кэтрин, вставая рядом с подругой и легонько подталкивая в направлении главного банка во всём волшебном мире. Гриффиндорка только закатила глаза на использование этого дурацкого прозвища, но послушно ступила вперёд, пока Питер и Кэтрин перекидывались парой слов, пока Петтигрю хвастался новыми анекдотами, периодически вызывая у аристократки тихий смех или закатывание глаз, в совокупе с искривлённым уголком губ. Позже Кэтрин поделилась с Мародёром интересными фактами про деятелей волшебного мира, чьи личности были отпечатаны на карточках в сладком угощении в виде шоколадной лягушки. — Не понимаю, как ты только запоминаешь всё это… — пробормотала Лили, улыбаясь, когда при ходьбе предплечья девушек соприкасались друг с другом — её загорелое, покрытое родинками и поцелуями солнца, как это любят называть, и другое, бледное, с проступающими на коже синими линиями вен, с одной только парой крошечных родинок на пару дюймов ниже плеча. — Этому меня учили с самого детства. — Мракс невинно пожала плечами, будто то, что она говорило в любом случае шло в самом обыденном порядке вещей для любого ребёнка. — У меня было десятки учителей по самым разношёрстным дисциплинам, начиная с французского, заканчивая искусством ведения дуэли. — Всё запоминается гораздо легче, когда тебя пичкают подобным с тех времён, когда ты едва ли ложку мог удержать. Таковы суровые реалии воспитания чистокровных отпрысков. — вклинившийся в разговор Сириус, только пожал плечами, подобно Слизеринке секунду назад, возможно сам того не замечая. — Нас с братом заставляли сидеть у гобелена до тех пор, пока мы наизусть не выучили каждого члена семьи. Мы даже сдавали моему деду, тогдашнему Лорду Блэку целый экзамен. — И что, если бы не сдали? — Пошли бы учить дальше, только теперь лишённые сладкого на ужин, за отсутствие усердия. Нет, бабушка Мелания, всё равно тайком посылала в наши комнаты эльфов с порцией пудинга или партией горячего печенья с шоколадной крошкой… — Сириус мечтательно прикрыл глаза, словно на одно мгновение возвращаясь обратно в сладкое, беззаботное детство, где единственной проблемой, служил экзамен по родословной, а не надвигающаяся война, как в суровых реалиях настоящего времени. Обманывать себя более не получалось, все прекрасно понимали к чему ведёт скрытое противостояние ПСов и Министерства. — Кстати, на счёт мадам Мелании. Вы приглашены на сегодняшний приём, который устраивает Лорд Макмиллан? Мадам носила эту фамилию до замужества, а Лорд Блэк её сын. — Родители собираются туда, учитывая, что бабушка и дедушка уже мертвы, то отдуваться стало быть им. Я не пойду, всё же отдам предпочтение своим друзьям, а не высокопоставленным, зажравшимся снобам, обсуждающим собственный толстый кошелёк. Предугадывая вторую часть вопроса, нет, Регулус у Крауча и тоже вежливо соскочил с сия обязательства. — Мы говорим о моей семье. Будь впредь вежливее в своих оборотах и разговорах, иногда длинный язык рискует стать твоим главным врагом. Внешне Кэтрин, как в прочем и большинстве случаев, когда делала ему замечание осталась совершенно спокойна, её выражение лица не граничило усмешкой, оставляя довольствоваться лишь слегка сведёнными вместе бровями, едва это можно было считать за полноценную эмоцию, учитывая, что её глаза были обращены на что-то рядом с ним. Однако завсегдатай противник компромиссов в этот раз покорно кивнул, словно самому себе, слегка прикусив кончик языка, дабы сдержать рвущийся поток слов, обязательно валяющийся в полноценный спор меж ними двумя. Ладони Сириуса всё ещё приятно покалывали, смакуя остатки с трудом урванной близости, а потому он что-то утвердительно промычал, и Мракс осталась довольна таким ответом. — Джеймс, поделишься с мисс Эванс своими умениями? — ухмылка на лице аристократки показалась Поттеру уж слишком дразнящей, если бы могла, то и бровями бы поиграла. Экая язва… — Ха, да легко. Всё для милой, мисс Эванс. — Питер едва слышно прыснул в кулак, стоило последней обернуться на них и увидеть ураган негодования в ярко-изумрудных глазах волшебницы. Гриффиндорца это совсем не смутило, потому как короткий рассказ полился из его уст. — Вопреки тому, что мою семью считают антисоциальной в мире Чистокровных аристократов, очень любящих тыкать своей великой родословной, начинающейся чуть ли не со времён динозавра, — на этом моменте он кинул взгляд на двух друзей, блестящий за стёклами очков, и чётко разглядел, как Сириус показал ему средний палец, а Кэтрин одарила высокомерным взглядом, словно место молодого человека изначально находилось у подола её платья. — Но меня всё равно воспитывали должным образом, поэтому моё дошкольное образование было весьма разносторонним, не настолько как у Сириуса и Кэтрин, например, я не знаю и половины своей обширной родословной или не могу знать больше пяти языков. Однако, как у всех детей было чистописание, основы зельеварения дошкольного периода, курсы истории моей страны, верховая езда, естественно танцы, более пяти видов вальса, плюсом к ним идут вальсы разных аристократических династий волшебной Великобритании. — Ты хочешь сказать, что у всех ваших семей, — Лили перебежала глазами с Кэтрин, до Сириуса и Джеймса, игнорируя щенячью привязанность в его чёрных зрачках, словно неосознанно увеличивающихся в размерах, от чего Эванс тут же поспешила отвести взгляд, дабы на лице не возникало и намёка на румянец. Он не был ей симпатичен, не так ли? Так. — Есть собственный вальс? — Ага, отличается несколькими движениями, позаимствованными из собственных фантазий. — Сириус щёлкнул пальцев в доказательство своих слов, и усмехнулся, стоило им всем оказаться на пороге банка Гринготтс. — Что ж, на этой дружеской ноте, джентльмены, мы откланяемся. Поттер, помни про наш уговор. — Помню, Андреа, помню я. — Чудесно. — подала голос Мракс, прежде чем исчезнуть за дверьми богато украшенного здания с вывеской, где буквы были сделаны из настоящего золота, вещавшей всему миру название «Гринготтс». **** Внутреннее убранство банка, как и ожидалось, было просто поразительным. Высокие потолки, словно уходящие в самое небо, мраморные колонны в разных углах зала, множество магов и гоблинов, невыразительно и с расчётом зыркающих своими чёрными глазницами на них. Не было ничего удивительного в том, что высокомерие светилось в каждом жесте существ, в непродолжительных взглядах, но это не отнимала тот блеск алчности, что засветился в глазах гоблинов, стоило им узнать Кэтрин Мракс, преспокойно пересекающую помещение главного холла, направляясь к одной конкретной стойке, в самом центре, где Слизеринку ожидали. — Пусть золото течёт полноводной рекой, а враги познают горечь поражения. — Благодарим вас, — гоблин с достоинством поклонился, прежде чем поднять на них глаза с неприятным блеском внутри. — И вам того же, наследница Мракс. — Я желаю видеть поверенного Рода Мракс, с включительным посещением семейного хранилища. — Разумеется, мисс Мракс, — гоблин снова благосклонно склонил голову, прежде чем сложить морщинистые руки в замок. — Позволите вашу палочку? — Разумеется. — палочка из тёмного древа тут же оказалась в зеленоватых пальцах гоблина, тот покрутил её пару секунд, прежде чем вернуть владелице и с отчётливой брезгливостью во взгляде глянул на вторую девушку. — Благодарю. Вы желаете посетить хранилище в одиночестве, или же рядом с вами будет подобная компания? Щёки Лили отчётливо загорелись, когда она вновь отвела взгляд на подругу, дабы затем осмотреть свой внешний вид ещё раз и пожалеть о собственной самонадеянности. На неё смотрели, будто на ничтожного птенца, что был безнадёжно выброшен в грязь и не мог более соревноваться с более породистыми птенцами. Кэтрин высокомерно выгнула тёмную бровь, со льдом, сквозящем в тоне, отметив, что «мисс сможет войти с ней». — Как пожелаете, мисс Мракс. Я немедленно позову Рагнука, дабы он смог проконсультировать Вас в ваших вопросах более качественно. — существо вскочило с места, нарочито медленно направляясь в сторону востока, дабы скрыться за высокой дверью с резными дверьми из красного дерева. Мракс усмехнулась, сложив руки на груди, осматриваясь и приветственно кивая сотрудникам банка, те склонялись в поклоне, что только подогревало подозрения Лили о том, что Кэтрин была частым гостем в этом месте. Один из молодых сотрудников, возможно ровесник Петуньи, подошёл ближе, склоняясь, дабы поцеловать тыльную сторону ладони волшебницы. — Приветствую вас, Алекс. Как ваши дела, мне давно не представлялась возможность увидеть вас? — Приветствую, мисс Мракс, вы также ослепительны, как и всегда. Годы идут вам на пользу, только приумножая вашу красоту. Мои дела в порядке, благодарю вас. — Пока есть свободная минута, позвольте представить вам мою спутницу, — мисс Лили Эванс. — Кэтрин развернулась лицом к Лили, представляя молодого сотрудника. — Лили, позволь представить тебе Александра Де’Нояна. Он сын французского герцога Альберта Де’Нояна и Патриции Гонди, мой давний, как мир друг. — О, вы друзья… Никогда бы не подумала, вы так официально обращаетесь друг к другу, будто на одном из приёмов королевы. — Эванс удивлённо перевела взгляд на двух магов, которые с ухмылками переглянулись друг с другом. — Александр жил во Франции до недавнего времени. Потом ему предложили должность в Гринготтсе, но в этом месте сотрудникам запрещено иметь близкий контакт с посетителями, дабы не сбивать их с пути истинного. — Всё было именно так. Мы с Кэтрин познакомились на одном из приёмов, когда она едва ли доставала мне до живота макушкой. Я тогда чувствовал себя таким самодовольным, когда эта нелюдимая девчушка стала хвостиком петлять за мной. Она чертовски обворожительна ещё с детства, и такая же вредная. — Сколько же вам лет? Вы выглядите не сильно старше нас… — Мне двадцать. В детстве эта разница не ощущалась так остро, как по прошествии времени. — Не будем вспоминать былое, я тебя прошу. Он сейчас вспомнит сотни историй с позорными ситуациями, в которых я отказывалась, ну уж нет. — ведьма величественно взмахнула ладонью, когда молодой человек улыбнулся с каким-то ностальгическим блеском в зелёных глазах, наблюдая за двумя юными ведьмами. Его улыбка казалось одновременно колкой и доброй, что было не таким уж редким сочетанием, но Лили всегда помнила про маски, что отпрыски аристократов могли наклеить в один момент. В один прекрасный момент их прервал явно недовольный голос, в котором за маской учтивости скрывалось глубокое недовольство, когда чёрные глаза гоблина перебегали с сотрудника на клиентку. Александр неуютно сжал руку в кулак, а Кэтрин незаинтересованно кивнула на следующее заявление существа. — Мисс Мракс, поверенный Рода Мракс ожидает вашего визита. Позвольте сопроводить миледи к рабочему месту Рагнука. — гоблин склонился в едва заметном полупоклоне, на что Кэтрин присела в лёгком реверансе и кивнула Александру на прощание, тот подмигнул, совсем по-ребячески, но от этого не менее очаровательно, прежде чем встретив взгляд главного советника, скоропостижно сбежал, под дразнящую ухмылку Мракс на своём затылке. Существо подняло когтистые ногти вверх, подавая кому-то из своих коллег только им одним понятный знак, который сильно заинтересовал рыжеволосую волшебницу, до этих пор не видавшую подобного способа коммуникации между существами низшего ранга, что безусловно было не так. Воздух ощущался ледяным, возможно тому способствовала внутренняя паника, которой себя подвергла сама Лили, что было понятно по тому, как она заламывала пальцы, следуя по мраморному покрытию пола, всеми возможными способами выкраивая мнение насколько Чистокровные волшебники находились на верхушке знати, что даже эти отвратительные и снаружи, и внутри существа покорно и безропотно склоняли свои морщинистые головы в уважении… Из школьных знаний и книг, бережно хранящихся в библиотеке Хогвартса, легко было сложить конкретное и однозначное понимание, того факта что гоблины на дух не переваривали волшебников, до сих пор борясь за права на принадлежность волшебной палочки, что, конечно же не означало что гоблины не могли творить магию и без неё, просто так было в разы удобнее превознести собственную цивилизацию. Волшебники с этим были категорически не согласны, отказываясь передавать бразды правления в руки каких-то существ, что послужило поводом для не одной войны, где обе стороны несли равные потери, практически ничего не приобретая от этих баталий, кроме разрухи и ненависти друг к другу. Стоило им оказаться у кабинета, где главный советчик по имени — Крювор, решил оставить юных леди наедине с доверенным лицом, но прежде чем исчезнуть из поля зрения, гоблин бросил в спину Кэтрин одну из самых высокомерных и превосходственных ухмылок, который вы когда-либо могли увидеть. Мерзкие создания… — Пусть золото течёт полноводной рекой, а враги познают горечь поражения. — произнесла своё приветствие Кэтрин, потянув Эванс за руку, дабы та кивнула в знак уважения, получив серьёзный, с примесью отвращения, кивок себе в ответ. — И вам того же, мисс Мракс. Да не обеднеет рука дающего, — покивал Рагнук, намертво склонившись в преданном поклоне. Тот поднял взгляд на молодую ведьму, и Лили была готова поклясться в том, что на морщинистом, зеленоватом лице пробежала улыбка, в народе принятая называться «отцовский», такая же поучительная, и гордая за достижения своего чадо, в своём искреннем проявлении. — С вашего последнего визита прошло некоторое время, признаться, я был удивлён вашему приходу, мисс Мракс. — Я бы хотела пройти в хранилище и взять оттуда некоторую сумму галеонов. Примерно две тысячи золотых. — Кэтрин удобно разместилась на стуле, напротив рабочего стола поверенного своей семьи, и деликатно вела диалог, доброжелательно улыбаясь гоблину. Но если у Лили глаза на лоб полезли от упоминания столь не хилой суммы, то Рагнук всего лишь медленно кивнул, тут же достав из настольного ящика золотой ключ размером с ладонь мага, так будто тот не весил больше совиного пера. — Разумеется. Пройдёмте. Студентки поднялись со своих мест, дабы последовать на вагонетку, впоследствии ведущую прямо к сейфу. Кэтрин едва заметно провела мизинцем левой руки по ладони подруги, прежде чем они удобно устроились на деревянном средстве передвижения, и единственное действие, которое предприняла Слизеринка, когда они буквально собирались нырнуть в полную темноту на не внушающем доверие транспорте, то это зажала подол платье так, чтобы тот не разлетелся от соприкосновения с холодным воздухом мрачных подземелий. Лили едва не закричала, стоило вагонетке тронуться, дабы с громким лязгом тронуться с места прямиком в неизвестность тёмной бездны банка. Вокруг не было ничего, кроме железных дверей всевозможных сейфов и камней, опасно близких к тому, чтобы растерзать одежду новоприбывших клиентов. Вокруг витала тишина, столь удушающая и неуютная, в принципе присущая подобным местам, что с завидной лёгкостью можно было услышать, как капли воды ударялись о каменные выступы в стенах. Поездка прошла быстро, когда наконец вагонетка остановилась и гоблин спрыгнул, выдавив своим слегка скрипучим голосом: — Хранилище шестьсот шестьдесят шесть. — Число дьявола? Вы должно быть шутите?! — шёпотом спросила Эванс, наконец-то ступив на твёрдую поверхность земли. — Какие ко мне вопросы? Не я это хранилище заводила, оно принадлежит всему Роду, и последующим наследникам. Моё хранилище немного западнее от этого места. Прямо, направо, направо, влево, прямо, влево и снова прямо. Послышался щелчок открытого замка, когда гигантская железная дверь наконец оказалась отперта и Кэтрин неспешно ступила внутрь, пока шаги девушки эхом отскакивали от каменных стен, и именно в тот момент Лили не смогла сдержать вскрика, стоило[Вечер того же дня. Ливерпуль, Англия. Поместье семейства Макмиллан
] Основной особняк семейства Макмиллан всегда казался Кэтрин «чересчур», во всевозможных оборотах этого простого слова. Чересчур простой, чересчур светлый, чересчур напыщенный, чересчур безвкусный, чересчур самоуверенный, в точности вторя своим недалёким хозяевам. Большое поместье, выполненное в белом цвете, высотой в два этажа, с множеством белоснежных колонн и петляющих в разные направления коридоры, на крыше дома располагалась белоснежная черепица до того её пресловутый родственник, казалось, обожал этот цвет, путавшийся в светлых волосах всех по этой линии Рода. Поместье было заставлено растениями, а лианы, которые уже украшали красные бутоны раскрывшихся цветков, обвивали потолок в подобии живой гирлянды. Бальный зал слишком явно был расширен специальными чарами, старательно наложенными виновниками торжества, ближе к тёмно-бежевым стенам прилегали столы с закусками и разнообразными напитками, начиная с яблочного сока и оканчивая бурбоном, разлитым по низким стаканам с маленькими квадратиками льда, плавающими на самом дне прозрачного стакана. Сновали с крупными подносами эльфы, по такому случаю приодетые в новые простыни, предлагая остальным членам семьи угощения, щедро изготовленные в честь сбора всей семейной линии. Сверкала начищенная люстра, покачивались от лёгкого ветерка кристаллы на ней, пока воск на заколдованных свечах перестал скатываться по основанию. Где-то в дальнем южном углу играл живой оркестр, зачаровывающая мелодия скрипки разносилась по всему помещению, сглаживая напряжение и чересчур острые углы неловкости между родственниками и их семьями. Было ясно, как день, что Макмилланы ненавидели друг друга, и дай волю, тут же развернутся в сторону и зашепчут рандомному собеседнику все самые грязные сплетни, тщательно выкроенные из короткого диалога, прежде чем сойтись в одном конце и перегрызть друг другу глотки. Но на людях они всегда надевали на лица доброжелательные улыбки и старательно играли отрепетированную сцену из спектакля под названием «семья». — Андреа! Дорогая кузина, как же давно мы с тобой не виделись! — к миссис Мракс подошёл низкорослый мужчина, весьма плотного телосложения, чей рост ведьма превышала на три головы. У мужчины на лице уже появились пару морщин, его светлые волосы были закручены в мелкие кудри, а улыбка казалась слишком натянутой. Его округлое лицо и светлые бакенбарды совершенно не сочетались с тёмными, словно насыщенный коричневый кедр, мелкими глазами. — Здравствуй, кузен. Воистину давно… — уклончиво ответила женщина, позволяя себе наклониться и расцеловаться с родственником в обе щёки, естественно не касаясь губами. — Думаю в представлении моих спутников ты не нуждаешься, должен помнить моих мужа и дочь. — Ну разумеется! Чарльз, добро пожаловать! Последний раз видел тебя лет сто назад, кажется на похоронах твоей матери, Андреа. — Вероятно. — бросила ведьма, позволяя скривиться уголку своих безупречных губ, прежде чем вновь успешно скрыть всё раздражение. Из-за этого лизоблюдства она и не хотела появляться, но раз уж жёнушка кузена вновь понесла в свои то сорок пять, то нужно было иметь совесть прийти. — Здравствуй, Рафаэль. Думаю, после того дня, мы оба не торопились вновь находиться в одном обществе, не так ли? — Чарльз усмехнулся, отметив смешок дочери, скрытый «внезапным» приступом кашля, но ладонь для рукопожатия протянул без возражений. — Оставим былое, такой ведь повод собраться! В пятый раз стать отцом, ну не чудесно ли? Лорд Мракс скривился, окидывая собеседника таким взглядом с переливающимся через края пренебрежением, которое было демонстративно проигнорировано, что Чарльз устало закатил глаза кверху. — Возможно-возможно. — Ну, а ты что? Всё так и довольствуешься одним-единственным отпрыском? — продолжал гнуть своё мужчина, будто бы не замечая, стоящего за его же спиной «единственного отпрыска», с его лица не сползала лукавая ухмылка, будто тот выиграл никому неизвестный джек-пот. — Довольствуюсь с удовольствием. Ведь это не мои отпрыски устроили вакханалию в святом фонтане Шармбатона… Такой позор. Не представляю, как ты умудряешься смотреть гостям в лицо после такого поведения своих чудных детишек. — Я тоже считаю произошедшее просто вопиющим скандалом, удивлена что дело не дошло до исключения. Эмбер и Альбан действительно настоящие проблемы во плоти. — Андреа тихонько встала рядом с Чарльзом, едва сжав его руку за спиной, наблюдая как бравада превосходства моментально слетает с лица Лорда Макмиллана, уступая место густым нахмуренным бровям. — Кэтрин! — на французский манер протянул молодой человек, появившись по правую сторону от юной мисс Мракс. Он был полноват и его белый костюм смотрелся просто вопиюще в окружающей атмосфере светлых тонов вокруг. Светлые кудри падали ему на глаза, а лукавая улыбка нарисовалась на по-женски пухлых губах молодого джентльмена. — Кузен Альбан… Вспомнишь солнце, вот и лучик. — Рад тебя видеть, дорогая! Ты так похорошела с нашей последней встречи, я уже успел заскучать за тобой, поэтому узнав у отца, что ты прибудешь, остаюсь преисполнен идеей танца с тобой. — Как жаль, что это не взаимно. Я сегодня не танцую, увы. — Кэтрин лукаво улыбнулась, дёрнув щекой до того, как губы молодого человека коснулись её, и тут же оказалась подле своего отца, защищаемая ледяным взором мистера Мракса в котором так и сквозила неприкрытая угроза публичной расправы за лишний шаг. — Причина? — Не танцевальное настроение. Уверяю, что Нанна с удовольствием подарит тебе хоть все танцы этого вечера. Если позволите, господа. — Кэтрин склонила голову в почтительном кивке, направленном исключительно в сторону её родителей, и только после едва уловимого для глаза кивка матери, подхватила с серебряного подноса хрустальный фужер с белым вином и подол её платья в последний раз замаячил в поле зрения, пока и его не заслонили остальные гости. — Кхм, так вот! Вы должно быть наслышаны об успехах моего младшего сына, магический выброс в шесть лет! Чудо, просто чудо! — продолжал мужчина, пока Андреа устало прислонилась к плечу мужа, продолжая выслушивать бахвальство, об очередном отпрыске которого они даже не помнили, и не изъявляли желания помнить. **** Вечерняя августовская прохлада бодрила, вытаскивая из слегка хмельного сознания все мысли и переживания. Едва заметное колыхание ветра игралось с листьями груш в саду, склоняя упасть очередной дозрелый фрукт, пока другой порыв запутался в собранной наверх причёске, вытаскивая некоторые шоколадные волосинки, тем самым испортив некогда презентабельный вид молодой наследницы. Кэтрин прислонилась к стене здания, скрываясь от навязчивых аристократов в небольшой тени. Её ноги начинали болеть от каблуков, от бесчисленного количества подаренных танцев и всего этого лицемерия, прилипающего к телу, словно паутина. Она так и не смогла отделаться от танца с троюродным кузеном, затащившим её практически силком, прямо в центр импровизированного танцпола на глаза всей волшебной элиты. Пришлось сцепить зубы вместе, и закружиться в поспешном вальсе, ударяясь каблуками об идеально вылизанный, стараниями эльфов, пол. Стоило только поднести, кажется пятый, фужер к губам, что волшебница, до того уставшая, даже не обратила внимание на содержимое фужера. Это было что-то алкогольное судя по запаху, вероятно красное вино, но при плохом освещении она бы не смогла сказать точнее. Как рядом с ней останавливается чья-то фигура, также приглушённая тенью, но мерцающие даже в ночи, платиновые волосы Мракс узнала бы везде. Люциус в тот вечер был хорош, в своём брючном костюме-тройке чёрного цвета с золотыми вставками у воротника и рукавов пиджака, платиновые волосы забраны в нижний хвост, а на безымянном пальце сияло в своём волшебном великолепии, помолвочное кольцо. На лице Люциуса отразилась усталость, скорее приятная, связанная с присутствием подле него Нарциссы Блэк, с давних пор, извечной спутницей, будущей женой… Волшебник казался счастливым, прокручивая Нарциссу Блэк вокруг себя, даже во всём сквозящем пороке и лицемерии, он смог вытянуть нечто хорошее, ту кто сделала его счастливым, невзирая на обстоятельства и нагловатых родственников с вопросами о прибавлении в семействе. Только прокажённый ещё не знал о близившемся бракосочетании этих двоих, «свадьба века» — так это охарактеризовал Ежедневный Пророк и прочие жёлтые газетёнки, норовившие выторговать честь присутствовать на свадьбе молодых людей, которые вовсе не хотели публичной огласки, но под давлением Сигнуса и Друэллы в конечном итоге сдались и утвердили приглашения для парочки журналистов. Предсвадебные хлопоты затронули даже Кэтрин, которую угрозами вынудили присутствовать на примерке свадебного платья будущей миссис Малфой. Они с Беллатрисой сидели на одном диванчике, скучающе подперев подбородок наманикюренными ладонями и слушали щебетание подружек Нарциссы, вьющихся подле неё, подобно кучке цыплят. Но даже внешняя скука старшей из сестёр не смогла бы скрыть её глаза, любовно взирающие на свою младшую сестрёнку. Последняя сестра, продолжающая носить фамилию «Блэк». — Тебе есть что сказать, Люциус. Так говори сейчас, не стоит начинать слишком издалека. Плечи Люциуса опустились, будто он держал их в состоянии напряжения довольно длительный период времени, но когда наконец повернулся к собеседнице лицом, прислонившись одним плечом к стене здания, скрестив руки на груди, то Кэтрин уловила нервозность во всех его действиях. И природу этой нервозности она не могла почувствовать, однако в груди словно стало тяжелее, а хмельное состояние словно издеваясь отступило, делая рассудок трезвым. — Я хотел поговорить с тобой о Нарциссе, Кэтрин. — Ты замечал, что все наши разговоры в последнее время касаются или напрямую связаны с Нарциссой? Если ты не замечал, то вот тебе моё личное маленькое наблюдение. Казалось бы, с возрастом, я должна быть более интересным собеседником для тебя, но везде, в каждом нашем разговоре упоминается Блэк. — Кэтрин приподняла бровь, неосознанно прикрываясь дразнящей улыбкой, пока стакан с вином коснулся губ, а после и стенок горла, отдавая приятной сладостью винограда. Красное… — Говори, Люциус, я просто дразню тебя. — Ты могла догадываться, что темой послужат ваши с Нарциссой взаимоотношения, точнее лично о твоём отношении к моей будущей жене. Не перебивай меня, — холодно отметил маг со сквозящем в голосе высокомерием, никогда не предназначенным для неё. Он поднял ладонь вверх, словно в лишнем жесте власти, заметив шокированное выражение, мелькнувшее в омуте глаз цвета льда. — Ты незаслуженно унижаешь Нарциссу, отказывая ей в банальной почести сходить на примерку платья, ты была столь категорична в своём отказе, что это ввело меня в ступор, и я до сих пор не могу понять, как отец спустил тебе подобное с рук. Разве ты не говорила, что мы с тобой близки? Любовь к близким прежде всего заключается в поддержке, и той от тебя не дождёшься. Вы заимели какие-то старые счёты и всё ещё косо поглядываете друг на друга, хотя Цисси давно тебя простила и готова зарыть топор этой детской войны, но ты всё ещё упрямишься, подобно ослу, Кэтрин. Дыхание Кэтрин неосознанно сбилось, а от расслабленной позы и спасительного тумана в голове не осталось ни единого следа, всё сменилось напряжёнными плечами и ладонями, с вновь впившимися в них заострёнными ногтями. Завтра она залечит отметины-полумесяцы с запёкшейся за ночь кровью, но об этом она подумает завтра… — Я в последний раз веду с тобой подобный диалог, Кэтрин. Нарцисса — моя будущая жена, будущая Леди Малфой, хозяйка моего дома и моей жизни. С того самого дня, как наши клятвы будут произнесены и приняты магией, то ты более не будешь иметь подобную власть в моём доме, как бы тебя не настраивал отец, что ничего не изменится. Но нет. Изменится очень многое, в том числе, что если моя жена будет против твоего присутствия на каникулах, то ты не появишься, принимая мой отказ за глупую, несуразную шутку, больше нет. — Малфой выпрямился, нахмурив светлые брови, будто одновременно решительно и с опасением заглянул в её глаза, находя те совершенно пустыми, будто стеклянными. — Я требую от тебя уважения к моему выбору и невмешательства в мою личную жизнь. Если ты ещё раз позволишь себе упрекнуть Нарциссу, то… — То, что? Что ты мне сделаешь? Папочке нажалуешься? — Мракс надавила, язвительно, подло, со знакомым оттенком презрения. Она не говорила с ним так с того самого дня, когда узнала о чёрной метке на его левом предплечье. — По прошествии двух неполных недель, Нарцисса станет моей женой, и ты будешь уважать её, как уважаешь её сестру-предательницу своей крови. Раз уж ты настолько великодушна, что готова общаться с грязью, то будь так мила найти язык и с более высокопоставленными лицами. Мракс хмыкнула в приступе обречённого смеха, раненная где-то в самом отдалённом участке своей души, ужаленная словами близкого человека, подобно ядовитой змее. Но она молчала. Молчала, наблюдая, как младший Малфой распыляется больше, а его тон звучит на пару градусов тише, пока в конец не становится пустым. — Если ты не способна принять мой выбор, то это и любовью назвать едва ли возможно. В том случае, если ты решишь проигнорировать мои заявления и расстроишь её своим поведением, то я абстрагируюсь от тебя, дорогая сестрица. Ядовито выплёвывает Малфой, отталкиваясь от стены, стремительно двигаясь в сторону входа в поместье Макмилланов, когда слова острым кинжалом ударяют его в прямо в спину. Голос приглушён, однако не потерявший всей своей природной язвительности, бьёт пощёчиной с каждым новым словом всё сильнее. Буквально прочувствовал кончиками пальцев, как пропасть разверзается между ними с бешеной стремительностью. — Не забывай о том, что эти обязательства действует и в обратную сторону, Малфой. С этого момента ты не имеешь права вмешательства в мою личную жизнь и жизнь моей семьи, дорога Блэк, так иди к ней, но никогда больше не суй свой жалкий нос в мои отношения, с Сириусом прежде всего. Мне не нужно делать многое, дабы меня любили, а вот у тебя, братишка, с этим колоссальные проблемы. Au revoir, мистер Малфой. Стоило магу скрыться за резными дверьми поместья, как пустоту ночи разразил женский смех, постепенно нарастающий всё громче и громче, то вновь стихая, прежде чем повториться вновь. Остаток вина, не глядя, без предисловий отправился в ротовую полость девушке, более не успокаивая своим сладким, насыщенным вкусом, даже аромат цветочных нот притупился под грубым употреблением благородного напитка. Какое непотребство… Кэтрин резко опустила напиток на глиняные перила террасы и хрусталь сразу же разбилась прямо в её ладони, осыпаясь на перила или исчезая где-то в ночной мгле сада. Ведьма вздрогнула, сама не осознавая от чего, и сильно ударила раскрытыми ладонями по перилам, отшвырнув осколки прямиком в аккуратное убранство сада. Она так и застыла в этом положении, с горящими, кусающим пламенем, ладонями, те саднили от не особо крупного пореза, но ничего из этого более не стоило её внимания. Всё прошло как в тумане, поспешный спуск на ощупь с каменной лестницы, с зажатыми в левой руке туфлями, и зажатым подолом в другой, поднятого просто неприлично высоко, чуть выше коленей. Если бы пожилые матроны этого вечера увидели этот позор, то точно попадали бы в обмороки от дозволенной дерзости. Но Мракс была собой, а поэтому она устало присела под грушевое дерево, подтягивая колени к груди и устало опуская вес головы на них, кажется её причёска совсем растрепалось, но как же, чёрт возьми, всё равно… Стоило громко усмехнуться тем мыслям, которые посетили её затуманенную хмелью голову. Ей хотелось, чтобы рядом оказался Блэк, потому что всегда именно он, каким-то чудом оказывался рядом, когда она трещала по швам. Перспектива переложить всю тяжесть на чьи-то плечи, в этот странный момент в саду, казалась чересчур манящей. Смог бы он утешить? Вероятно. Доверила бы она ему произошедшее? Определённо нет. — Признаться мне становится крайне неловко наблюдать за вами, зная наверняка, что вы о моей персоне и не подозреваете. Мракс подняла голову, лихорадочно соображая, что можно было бы предпринять в подобной неловкой ситуации, в итоге она всего лишь обвела силуэт взглядом, слегка подсвеченный яркими огнями, идущими из окон бального зала, торжество теперь потерявшее всякий азарт. Это была женщина, определённо, в длинном корсетном платье чёрного цвета, на её голове бушевали буйные тёмные кудри, старательно уложенные. Она не смогла разглядеть каких-то точных черт лица, во-первых, её зрение и так казалось мутным по бокам, так ещё и темнота нисколько не упрощала задачу. — Простите, я не думаю, что мы представлены друг другу, но раз уж Вы стоите здесь, значит следили долго. В дополнение, Вы пытаетесь незаметно проследить за моей ладонью, что наводит на вывод, что разговор на террасе также был вами услышан, к моему великому сожалению. Сверху донёсся смешок, который можно было охарактеризовать скорее, как удовлетворённый, когда собеседница грациозно, совсем по-девчачьи бодро, скинула туфли, ступив на аккуратно стриженную траву босыми ступнями. — Мечтала об этом моменте весь вечер. Позволишь? — собеседница склонила голову, когда Мракс безразлично подвинулась, освобождая место рядом с собой куда в ту же секунду опустилось ещё одно тело, отдававшее остаточной духотой бального зала. — Ты очень красивая, характерная. Не зря мои племянники часто упоминали тебя во время бесед. — Простите, мэм, но меня в корне не интересуют ваши племянники и какие-либо их планы на меня. Я и вас то не знаю, хотя вы явно знаете меня. — Ах, дурная моя голова, совсем позабыла представиться. Меня зовут Лукреция Пруэтт, в девичестве Блэк, я прихожусь Сириусу и Регулусу тётей по отцовской линии — Орион мой младший брат. — Не ожидала с вами познакомиться столь скоро, миссис Пруэтт. — Кэтрин прислонилась корпусом к коре дерева, шершавой и неожиданно холодной, от чего слабая улыбка замаячила на лице Слизеринки. — Зато мне чрезвычайно приятно познакомиться с Кэтрин Мракс собственной персоной. — Взаимно. — Тешу себя надеждами, что ты не станешь держать на меня зла, я вовсе не намеренно подслушала ваш разговор… Всё же Люциус собирается жениться на моей троюродной племяннице, не могла отказать себе в возможности завести с ним беседу, а на террасе уже стояла ты. — Если вы забудете этот позор, то я буду по гроб жизни благодарна за это. Хотя это ваша семья, так что вряд ли есть нужда находиться здесь, когда Люциуса возможно выловить буквально в любом уголке. — Ох, нет. Я, как и Орион, не питаю к Малфоям тёплых чувств, хотя наши мнения слишком во многом расходятся, чтобы так прямолинейно заявлять о подобном. — волшебница буквально из ниоткуда достала металлическую коробку, пальцами подцепив сигарету, палочкой поджигая фитиль. — Кэтрин, куришь? Можешь не стесняться, чего я сама только не вытворяла в свои пятнадцать, и курение, вероятно, было наименьшим из всего. Младшая ведьма молчаливо достала никотиновую палочку, уже раздумывая как бы объяснить тот факт, что не сможет также легко достать палочку и прикурить, но объяснения не понадобились, когда волшебница поднесла собственную палочку к лицу Кэтрин, поджигая. — Спасибо. Регулус? — Всегда рада утешить прелестное создание. Сириус сказал. — Вы слишком лояльны ко мне, миссис Пруэтт, для… — волшебница прервала себя на полуслове, когда женщина замахала руками, тут же приговаривая, слегка истерично. — Прошу тебя никогда не назвать меня «миссис Пруэтт», я ненавижу это с самого первого дня. Просто «Лукреция», пожалуйста. — Как скажите, Лукреция. Так всё же, в чём причина вашей ко мне лояльности? Мы с вашим племянником больше не помолвлены, я не стану членом вашей семьи, дабы принимать подобную услужливость. — Ну станешь ты членом нашей семьи или нет, решать не нам, а только звёздам в совокупе с временем. На это могут уйти годы или десятилетия, прежде чем звёзды дадут своё благословение Сириусу. Это первое. А касаемо твоего предыдущего вопроса — Ориону ты нравишься, а этот старый чёрт редко ошибается в людях. — Неужели? — Кэтрин приподняла бровь, усмехнувшись, когда старшая Блэк резко насупилась, точно мистер Блэк мог появиться прямо рядом с ними. — Именно! Ему стоило один раз взглянуть на моих ухажёров, как он тут же сообщал с кем получатся длительные отношения, а кого стоило бросить. Я за одного из «надёжных» даже замуж вышла. — ведьма рассмеялась, её приятный смех разлетелся по саду, подхватываемый летним ветерком, и Мракс позволила себе широко улыбнуться в ответ. Всё же была в Блэках эта жилка, когда они своим неуёмным нравом могли в один момент развеселить человека, при том даже не заговаривая о нём самом. — Думаю, я должна поблагодарить тебя за Сириуса… — уже тише продолжила женщина, выдохнув густой табачный дым в открытый воздух. — Он мой старший племянник и я безмерно люблю его и Регулуса, иногда мне кажется, что все эти сказки про кровную связь Блэков и не сказки вовсе. Эта любовь пугающе прочная, моя связь с семьёй пересиливает всех остальных, и, если бы Сириус погиб… Орион сошёл бы с ума, швырял всё что не попадись ему под руку, а потом часами сидел бы в комнате с гобеленом, глядя на портрет сына. Регулус закрылся бы в себе, даю палец на отсечение, что он перестал бы разговаривать вовсе на неопределённый срок. Вальбурга бы сорвалась, топила горе в куче алкоголя, много плакала и ей бы сорвало крышу до той степени, что она бы убивала каждого встречного, в материнском побуждении отомстить каждой живой сволочи, виновной или нет. — Племянник моего мужа заинтересован тобой, уверена ты знаешь Гидеона. Он тебя презирает настолько, что сам не замечает насколько часто в диалогах проскальзывает твоя фамилия, «Мракс то, Мракс сё». Хочу предупредить тебя, дабы ты была аккуратнее, Регул умертвит беднягу стоит ему покуситься на твою честь, разумеется в приличном значении этого высказывания, иначе я самолично отдам поганца на растерзание моим милым племянникам. — Сириус и Регулус кто угодно, но не милые. Абсолютные антонимы этому слову. — Хах, это всё пока, милая. Стоит немного подождать, как первые признаки симпатии нападут столь неожиданно, без объявления войны, что ты и понять то ничего не успеешь. Кэтрин выпустила дым кольцами, табак ощущался очень крепким, то что было нужно уставшим от всей суматохи и ссор лёгким. Они умирали, наслаждаясь, смакуя каждую секунду горечи на языке. — Ты нравишься всем, умудряешься каким-либо образом понравится абсолютно всем, но не Альфарду… Возможно, именно его ненависть и побудила меня пойти за тобой в сад. Что не сделаешь на зло любимому брату, не так ли? — Лукреция усмехнулась, растягивая пухлые губы в острой улыбке. Её глаза мечтательно прикрылись с новой затяжкой, покинувшей её внутренности. — Хочешь совет, Кэтрин? — Почему нет? Я слушаю вас, Лукреция. — В жизни каждого из нас каждый день происходит сотня выборов и не бывает их хороших или плохих. Просто каждый из выборов создает другую жизнь, другой неповторимый мир. Но каждая жизнь заслуживает того, чтобы ее прожить, каждая тропа — чтобы быть пройденной. Учись подстраивать обстоятельства под собственные интересы — Жизнь — это не ожидание, что гроза закончится… это учиться танцевать под проливным дождем. — Благодарю за совет, мадам, вы навели меня на определённые мысли. — Рада, что смогла помочь. Но, боюсь нам пора, иначе мой супруг и твои родители начнут бить тревогу, а леди категорически непозволительно сидеть под грушей босиком и курить. Ведьма не спеша поднялась, когда в её движениях появилась некоторая медлительность, они обе несомненно были пьяны, но всё ещё в своём рассудке, если не брать в расчёт пару казусов. Однако в полной тишине они обулись, сжигая остатки никотина, когда ведьма ненавязчиво схватила Кэтрин за локоть. — Позволь мне сделать это для тебя, в качестве маленькой благодарности за тот случай. — Лукреция провела над ладонью Мракс своей волшебной палочкой, чудесным образом избавляясь от ссадившего пореза от осколка, также залечивая раны-полумесяцы, ещё не успевшие до конца посинеть. Воистину чёртов день сурка… ****[Десятое августа тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Литтл Хэнглтон, поместье Мраксов]
Кэтрин сидела в своём кабинете, на пару с Морфином Мраксом пытаясь разгадать значение рун на теле старухи Коул, как на потайной террасе громко ухнул филин. Тёмные брови девушки свелись к переносице, ведь на эту террасу никогда не слетаются птицы с почтой то ли потому что обычно птицы боятся подлетать к одной из самых высоких башен, то ли потому что в этом никогда не было необходимости и птицы с лёгкостью могли постучать клювом в окно их гостиной, где всегда кто-то находился. Андреа, читающая книги, Чарльз, пьющий чашку кофе в импровизированном часовом перерыве от министерских дел или сама Кэтрин, болтающая с Кори, который неустанно жаловался Хозяйке на двух своих «остолопов и бездарей подопечных». Она переглянулась с портретом дедушки, точно также нахмурившим свои седые брови, когда наследница не спеша поднялась из-за стола, отставляя перо обратно в чернильницу и вкладывая закладку на ту страницу книги, где остановила чтение. Уже ставшие обыденными и выверенными действиями, волшебница открыла потайной проход, тут же нырнув в него, и каково же было её удивление, стоило заметить смутно знакомую птицу. Та приветственно ухнула и пролетев в помещение без всякого приглашения, аккуратно отбросила какой-то свёрток на рабочий стол, и довольно ухнув на прощание пролетела мимо ошеломлённой аристократки, направляясь в только ей известном направлении. Что ж, если птица улетела, значит обратного ответа отправитель не ждёт, что уже можно считать за хороший знак. То, что дедушка безмолвно наблюдает за ней не поддавалось никакому обсуждению, его голубые глаза пристально следили за перемещением женской фигуры с террасы до рабочего стола, где ловкие пальцы быстро справились с узлом какой-то тряпки, и его внучка изумлённо уставилась на неизвестный предмет внутри. Маленький кусок пергамента со знакомым почерком тут же заинтриговал и голубые глаза спешно пробежались по тексту.«Тётя Лукреция рассказала, что ты грустила на приёме в доме родни твоей мамы, поэтому решаю поднять тебе настроение, Снежинка. Не теряй, это моя самая любимая. навечно Сириус Орион Блэк. P.S — платок можешь оставить себе, более конкуренток у тебя нет. ;)»
Улыбка расчертила хмурое выражение лица девушки, пока её мягкий голос прозвучал в воздухе. Она протянула руку прямиком к зажигалке, иссиня-чёрной, с кривыми инициалами «SB», явно отрисованными вручную чем-то белым, вроде гуаши или жидкого корректора. «Самая любимая» зажигалка работала исправно, поднимая ввысь яркий огонёк, переливающий оттенками красного и оранжевого. — Каков придурок, а… — Кэтрин, чего ты так улыбаешься подозрительно? — Ничего, дедуль, очередной бред. — Мракс с приподнятым настроением скинула записку и платок в первый же ящик в столе, попавшийся под руку. Продолжение следует…