Яростная игра

*** Оскар Уайльд когда-то упомянул вслух одну фразу, которая покорила тогдашний свет своей иронией и прозаичностью, а говорил он так: «Очень опасно встретить женщину, которая полностью тебя понимает. Это обычно кончается женитьбой.» Для Кэтрин, повидавшей на своём коротком веку неисчисляемое количество свадебных пиршеств, эта свадьба не должна была стать чем-то особенным, выходящим из строя, словно крупная чернильная клякса, внезапно растёкшаяся по её идеальной, гладко исписанной книге судьбы, где каждая буковка, каждая незначительная завитушка и точка была выведена с особым трепетом и осторожностью, будто одно только дуновение ветерка не в том направлении, и что-то во всей этой идеальной картине безвозвратно надломится, потеряет былой смысл и повествование прервётся, дабы продолжиться совершенно иным образом. Невидимая рука скользила по белоснежной бумаге, сохранившейся с самой первой секунды жизни маленькой волшебницы, и продолжала повествование до этих самых пор, соблюдая строгие критерии, изящно изъясняясь, используя запутанные речевые обороты и мягкие восклицания. Но эта свадьба… Она стала жирной кляксой в великолепно выстроенном внутреннем фасаде, который Мракс, каждый раз как первый, восстанавливала по кирпичику с самого начала, непреодолимо желая сохранить себя в покое, доказать самой себе, что выстроить фасад сначала, было также легко, как его разрушить. Достаточно одного движения. Метко брошенного, пропитанного ядом, слова. Презрительного взгляда или затяжного молчания. Кэтрин сидела за своим туалетным столиком, бездумно скользя стеклянными глазами по многочисленным гребням для волос, по флаконам стойких духов, хотя выбор всегда падал на один и тот же с ненавязчивой лавандой, элегантно оседавшей на молочной коже, задевая тонкую шею и опускаясь до линии плеч. Там же находились баночки с разными косметическими средствами, изготовленные зельеваром точно в срок к этому мероприятию, на небольшом выступе покоились три бархатные шкатулки, удобным образом уместившиеся на друг друге, скрывая внутри себя ювелирные украшения ручной работы. Это не должно было заботить её так сильно, всего лишь мелкие предметы личной гигиены. Пустые глаза цвета самого мёрзлого айсберга наткнулись на собственное отражение в зеркале. Она совершенно похабно восседала на мягком стуле, в одном лишь бежевом нижнем белье, подтянув одну ногу к груди, дабы уткнуться в коленку острым подбородком, а второй рукой сделать уже шестую затяжку, позволяя витиеватому вишнёвому дыму рассеяться в наэлектризованном воздухе, неуютном, точно плотно сомкнутый капкан, схвативший её, точно какую-то наглую мышь за попытку украсть кусочек сыра. Ведьма хмыкнула, усмехнувшись пересохшими губами своему же отражению, прежде чем вновь поморщиться приторному привкусу вишни, осевшему на её языке без должного позволения, как и всегда, как и каждый раз, когда она обещала себе бросить и при каждой сложности тянулась за никотиновой палочкой с приторной вишней. Всё же были вещи от которых Кэтрин Мракс была не в силах отгородиться… Её язык прошёлся по верхней губе, слизывая вишнёвую горечь, что секунду назад казалась чересчур сладкой. Вновь поднесённая сигарета к молодому рту, намеренно задержанный обжигающий дым где-то в горле, начинающий царапать стенки полости рта, обжигая, причиняя боль… А затем простой выдох, и вновь удар колец плотного дыма о зеркальную поверхность, то же молчание, сопровождавшее её с самого пробуждения, стоило ей, прибывая в скверном расположении духа, прогнать домовых эльфов, небрежно накинув изумрудный халат на хрупкие плечи, прежде чем прошествовать в ванную комнату в кромешной темноте задёрнутых штор, не позволяя назойливому августовскому солнцу надоедать ей своими лучами, словно урванными поцелуями, оседающими на её бледной коже неприятным теплом. В воспоминаниях смутно промелькнул момент, когда она рявкнула бедному Винки не трогать её, ради бесполезного завтрака и передать родителям, дабы начинали трапезу без неё. Сомневаться, что давний друг доступно объяснит Чарльзу и Андрее тот факт, что их наследница пребывает не в настроении для завтрака в компании, не желая наслаждаться едой в принципе. Не нужно быть гением или провидцем, дабы дойти до того, что её родители поняли бы в чём дело сразу по возвращении домовика, непременно скрючившегося перед Хозяином, точно он был виновен в плохом настроении Хозяйки. Очередная затяжка, сопровождаемая прикрытыми глазами, прежде чем вновь утонуть в бессмысленной, ненавистной, ничтожной жалости к самой себе. Пальцы начали непроизвольно подрагивать, норовя уронить пепел куда-либо помимо небольшой хрустальной пепельницы, на столе прямо под ней. Волосы Мракс растрёпанной копной спускались по хрупким плечам, скатываясь по сгорбленной спине, уже порядком отросшие, дабы начать мешаться, лезшие во все стороны, словно в не немой просьбе взять себя в руки, но оставаясь также проигнорированными. Эта ненавидела тот факт, что несмотря на боль, игнорируя слова, точно заострённые лезвия, полоснувшие по её ледяному сердцу, также здорово потоптавшиеся по уязвлённой гордости, но Кэтрин любила Люциуса. Возможно, одного из немногих, кого могла позволить себе любить, зная, что он никогда бы не смог предать или уколоть. Приятно иногда ошибаться, не так ли? Как могла она понять или принять его выбор, после всех обидных слов, послуживших достаточным аргументом, дабы пропасть между близкими людьми разрослась сильнее, чем была до того, вызванная его вступлением в отряд сумасшедших фанатиков, и расстоянием между ними, когда Мракс находилась на одном конце Шотландии большую часть года, в то время, как Малфой продолжал оставаться в Лондоне, теперь уже не один… Кэтрин не питала никаких тёплых чувств к Нарциссе Блэк. И она прекрасно знала, что Регулус и Сириус ровно также не возлюбили Люциуса, однажды обмолвившись об этом на одном из поздних ужинов во Франции, примерно месяц, может более, назад… ****

[Двадцатое июля. Франция, резиденция Рода Блэк]

Поздний ужин в кругу аристократов проходил ближе к семи часам вечера. На столе стояли несколько высоких восковых свечей, создавая огоньком приятный, для уставший за день глаз, свет, со всех сторон слышались удары вилок и ножей друг о друга, пока где-то вдалеке раздавались звуки передвижения предметов с места на место, вероятно домашние эльфы заботились о поддержании чистоты в доме, в то время, когда хозяева полным составом присели потчевать. Молчание было комфортным, оно перестало напрягать Кэтрин примерно через неделю, когда ещё было свежо понятие совести и гостеприимства, но Регулус очень быстро убедил подругу в том, что ничего зазорного в злоупотреблении гостеприимством нет вовсе, особенно если хозяева сами настояли на её приезде. Тогда беседа закончилась нежной улыбкой, и лёгким прикосновением ледяных пальцев к щеке юного Блэка, когда тот прикрыл глаза, растягивая губы в белозубой улыбке, и уложил кучерявую голову обратно на бёдра Мракс, где она покоилась изначально, пока в его ушах звучал очередной детектив, вышедший в свет аж в шестнадцатом веке, чей сюжет вытекал прямиком из розовых губ волшебницы, когда голубые глаза внимательно прыгали со строчки на строчку, периодически находя его лицо, дабы убедиться, что Регулус поспевает за её словами. Наконец в шелесте столовых приборов отчётливо прозвучало ненавязчивое покашливание миссис Блэк. Присутствующие за столом немедленно подняли головы с запечённых морепродуктов на своих белоснежных тарелках, и впились совиными глазами в нарушительницу всеобщего спокойствия. Орион Блэк лишь усмехнулся, довольно громко для грохотавшей в столовой тишине, и отпил вина из своего кубка, поглядывая на троих подростков с запрятанной в уголке губ чеширской улыбкой. Ему вне сомнений было известно о чём супруга собралась вещать… В то время, пока младшие Блэки глазами пытались выведать у отца причину разговора, то Кэтрин имела возможность наблюдать, как ведьма промокнула свои бордовые губы салфеткой, до этого покоившейся у неё на коленях, а теперь нашедшая своё место рядом с тарелкой миссис Блэк. Её серые глаза внимательно остановились на старшем сыне, и Сириус тут же поднял свои в ответ, будто приготовившись к самообороне, даже если ещё было неизвестно от чего предстояло защищаться. — Сын мой, я надеюсь, что мы вместе с твоим отцом и братом, будем иметь честь лицезреть твою важную персону на свадьбе твоей кузины Нарциссы и Люциуса Малфоя? Нарцисса хотела бы видеть тебя на церемонии, как бы ты не упирался. — в углу бордовых губ засела подстрекающая усмешка, будто Вальбурга обращалась с неприрученным щенком, которого терпением и разговорами можно было заставить учиться. Сириус промокнул губы следом, также откинув серую салфетку на скатерть, расположив рядом с кубком вишнёвого сока. Уголок его губ скривился, будто ему была ненавистна сама мысль о посещении подобного мероприятия, и не то, чтобы Мракс сама горела желанием там присутствовать, но то как неуловимо для постороннего взгляда напрягся сидящий по левую руку Регулус, навело Кэтрин на мысль, что предстоящий разговор ей вовсе не придётся по душе. — Вы прекрасно знаете, что я думаю об этой свадьбе. Этот хмырь не достоин Цисси! Глаза Кэтрин расширились на одно преступное мгновение, до того, как нога Регулуса дёрнулась под столом, и Сириус зашипел от боли, склоняясь над столом, практически пополам. Она хлестнула наглеца глазами, точно хлыстом, заметив прищуренный взгляд на себе в ответ. — Сириус! — Вальбурга скривила губы, в выражении раздражения на старшего отпрыска, и едва ли сдержалась, чтобы не хлыстнуть тому салфеткой, но воспитание, внедрённое с периода младенчества, не позволяло подобного даже в кругу семьи, состоящего из самых близких людей. — Что, мама?! Разве это ложь? Этот твой Малфой не достоин моей сестры! Нарцисса красивая, порядочная, воспитанная с таким трудом и заботой, для чего? Чтобы пришёл какой-то богатый напыщенный индюк и увёл её прямо из-под нашего носа?! А мы ей помашем белым платочком вслед и отпустим в этот малфоевский серпентарий? Блэк вызывающе обернулся на Мракс, звонко швырнув вилку и нож на тарелку, вовсе не заботясь об испорченных продуктах, но его гневный взгляд был направлен куда-то ей в переносицу, крылья носа трепетали, будто от сдерживаемой доселе ярости. От резкого поворота головы его кудри подскочили, несколько наэлектризовавшись, и остались завораживающе подсвечиваемыми слабым мерцанием огня от свечей. Пальцы Сириуса сжали ни в чём неповинную скатерть в кулак, сдвинув её тарелку на пару дюймов, в то время как куски изумрудной скатерти виднелись меж его длинных, побелевших от напряжения пальцев. Ведьма, в свою очередь, отложила столовые приборы в сторону, в более тихой и хладнокровной манере, неспешно обратив лицо к собеседнику, и смерив его безразличным выражением лица. Её выдавал только лишь мстительный блеск удовольствия в ледяных зрачках, будто в них он смог бы увидеть все мысли, но те появлялись, тут же исчезая где-то в глубине души. И Сириус никогда бы не признался в слух, что находил сие действо невероятно завораживающим, будто вся вселенная поселилась этих двух омутах, обрамлённых густыми смольными ресницами. В чёрных зрачках, сейчас несколько расширенных от внутреннего негодования, поселилась всепоглощающая чёрная дыра, способная с лёгкостью заманить себя в свои сети без особых затруднений, в то время как в голубой радужке запрятался, казалось, весь многовековой лёд Антарктиды, каждое похрустывание тонкого льда под ногами, каждая свисающая с крыш домов сосулька, каждый замёрзший ручеёк, где можно разглядеть своё отражение, всё это отражалось в её радужке, и блядский Годрик ему в свидетели, если Сириус не горел желанием увидеть собственное отражение в искрящихся гневом глазах Кэтрин Мракс. Серые глаза внимательно проследили за тем, как она обмакнула свои губы салфеткой, отбросив её куда-то в сторону, прежде чем вновь заговорить, заставляя голову Блэка дёрнутся в сторону, будто от невидимого удара. — Ты говоришь всё верно, разумеется, — было «но», он знал эту особую достаточно, дабы утверждать, что всё не может кончиться на этом. Было бы слишком просто для неё, эта поганка всегда оставляет последнее слово за собой. — Нарцисса ведь привлекательна, возможно это и есть единственная стоящая внимания в ней черта. Красива, но определённо не стоит стольких гонений во имя её светлого имени. Как ты считаешь, милый? Блэк дёрнулся снова, когда она хищно улыбнулась ему, как и всегда обманчиво ласково, устроив подбородок на сгибе своих бледных пальцев. По его спине пробежали непрошеные мурашки только от одного ласкового прозвища для него, слетевшего с её губ. Она знала. Знала, что делает, и какое влияние оказывает одним только словом на него. Как тушит неуёмный огонь его темперамента своим хлёстким льдом… Кадык на шее Сириуса дёрнулся, когда он сглотнул, пытаясь собрать, рассыпавшиеся по всей черепной коробке, мысли в нечто хотя-бы отдалённо приличное. Это заняло у него небольшое количество времени, но не недостаточно мало, дабы заслужить заинтересованные взгляды родственников со всех сторон стола. Пришлось прокашляться в кулак, потому как ощущения пересохшего горла вовсе не собиралось куда-то исчезать, словно немой свидетель его позорной слабости перед какой-то высокомерной ведьмой. В мыслях тут же пронеслось немое прошение «забери свои слова назад», будто даже его собственный мозг подсознательно защищал её. Каков вздор… — Ты считаешь, что в моей сестре нет ничего стоящего, кроме симпатичной мордашки? — Именно. Ты уловил нужную мысль из моего изъяснения, это достойно похвалы и горячих аплодисментов. Не забудь напомнить мне об этом обязательстве вне стола, пожалуйста. — Кэтрин, усмехнулась, невзирая на разделяющую их поверхность стола, даже простила себе локти на столе, считавшиеся плевком в свод правил хорошего тона за столом. Эта грёбаная ухмылка, будто победа уже была на её стороне просто выводила его из себя, до такой степени, что его пальцы затряслись, сжатые в прочный капкан. — Ха, ну конечно, твой то братец всяко лучше. Ничтожный Пожиратель Смерти, с удовольствием ползающий на коленях перед этим своим полукровкой, едва ли грязь с его ботинок не слизывающий. Хотя…почём мне знать, возможно это так и происходит. — Блэк пожал плечами, вовсе не заботясь о застывших на них взглядов старших в которых явно читалась настороженность, аргументированная незнанием того, как далеко могут зайти два собеседника. — В конце концов, не мой брат чуть не прибил меня во время одной из миссий. — Сириус, закрой свой рот сейчас же! — рявкнул до того молчаливый Регулус, вспоминая отрешённость и пустоту в голубых глазах, будто окунаясь в прошедшую атмосферу безысходности. — До неприличия богатый Пожиратель, стоит отметить. — уголки губ девушки приподнялись, вместе с кубком сока, который она поднесла к губам, будто необходимая пауза была вызвана засухой во рту, а вовсе не чётко попавшим в цель укором. — Всё же кто-то должен замолить позор, на который ты обрёк всю семью своим побегом. Так уж вышло, что жребий альтруизма, о чудо, пал на Нарциссу. — Что ты, — голос Сириуса звучал приглушённо, когда Мракс продолжила, внешне безразличная к сказанному, но твёрдо настроенная оставить последнее слово за собой. — Есть ли шанс, что твоя сестрица выходит замуж за моего брата в качестве искупления за твой проступок? Облажался ты, а плата легла на хрупкие плечи женщины, ведь Малфои и Мраксы переплетены меж собой, и раз уж наша помолвка признана расторгнутой, то эта свадьба удачно подвернулась под руку. Так удобно… — Не смей… — Иначе, что? Нападёшь на меня с палочкой, как на более беззащитного? — Мракс встала со стола, ровным шагом обойдя стол, дабы уложить подбородок ровно на правое плечо Сириуса, чувствуя аромат воды от него исходящий, естественно они же провели большую часть дня на пляже. Сириус дёрнулся, выпуская скатерть из плена побелевших пальцев, и ровно посмотрел перед собой на пустующий стол, который она только что покинула, дабы встать рядом. От её волос пахло какими-то горькими травами, но всё его тело осталось словно приклеенным к стулу, пока длинные пальцы небрежно заправили пару кудрявых прядей ему за ухо. — Я более серьёзный соперник, с магией или без неё. Никогда не воспринимай всерьёз все те поблажки, которые я тебе оказываю, только потому что нахожу тебя более приятной личностью, чем ты есть на самом деле. Не забывай об этом вплоть до своего смертного часа, ошибка Блэков. Я дочь своего отца, была и остаюсь ею до самых кончиков волос. Заруби эту аксиому на своём хорошеньком носу, и больше не разочаровывай меня. Стоило только приподнять голову, дабы завершить конфликт уже чуть громче, исключая атмосферу уединения, что успела плотно укрепиться вокруг них. Чужое тепло покинуло его плечо и Блэк всё ещё оставался приклеенным к стулу, словно пытался удержаться на месте от очередного обвинения. — Я дозволяю сомневаться во мне и моих решениях, но впредь не стоит задевать мою семью, я встану на её защиту какой бы гнусный поступок они не совершили. Мои сердечные извинения за непреднамеренное оскорбление члена вашей семьи, однако Нарцисса готовится принять титул Леди Малфой в ближайшем будущем, а это означает её преданность своей новой семье. И если твоя кузина хочет видеть тебя на этом треклятом торжестве, значит ты будешь там присутствовать. — Иначе?! — Не мне судить, что будет «иначе», мне в общем и целом нет дела будешь ли ты присутствовать. Просто постарайся раз в жизни сделать нечто правильное, поступиться своей гордостью, ты уже доказал что хотел, Сириус. Мракс с готовностью улыбнулась, кинув Регулусу молчаливую улыбку в качестве предлагаемых извинений, и тут же по очереди посмотрела на старших Блэков. Нельзя было с точностью до одного сказать о чём же они думали, рассматривая представление за ужином, однако чужое мнение мало беспокоило ведьму, раз уж их сын позволил себе кинуть камень ей в огород, то как самая настоящая представительница «золотой молодёжи» Кэтрин была избалована вниманием и опекой, а потому и не боялась кинуть колкость в ответ. — Благодарю вас за ужин, Мадам, Милорд, — каждый титул был обозначен неглубоким книксеном и вежливой улыбкой, в которой, на удивление, вовсе не наблюдалась фальшь. — Приятного аппетита и заранее доброй ночи. — Кэтрин, ты не дождёшься десерта? Кикимер хотел порадовать вас малиновым желе. Не обижай старого скрягу. — Орион Блэк услужливо поднял глаза на гостью, и в серых омутах так явно бесновали демонята… Подобное пробивало на улыбку. — При всём уважении к Кикимеру, но я уже сыта, ещё раз благодарю за заботу. Прошу меня простить. Ведьма развернулась, тут же исчезая с поля зрения семейства Блэк, желая поскорее оказаться в своей спальне, погружаясь в вымышленный мир очередной книги, и единственное что успело донестись ей в спину, так это оскорблённый выкрик старшего из наследников, оставшихся где-то позади. До тех пор, пока звук женских каблуков не перестал звенеть по всей площади дома. — Мама, не смотри на меня так! Почему вы оба вообще ухмыляетесь сейчас?! **** Как это зачастую и происходит в жизни и дурацких романах, но приятное уединение было прервано, стоило только заслышать шелест юбок и тихий ритм маленьких каблучков, которые так любила носить нарушительница дочернего спокойствия. В воздухе до сих пор витал неприятный, горько-приторный аромат вишнёвых сигарет, которые младшая Мракс попыталась быстро спихнуть с туалетного столика, была бы она одета чуть больше, чем лишнее «ничего» на ней, то как истинная представительница прекрасного пола спрятала бы бордовую упаковку в декольте, пополнив содержимое своего корсета, но так как судьба явно не была благосклонна настроена, то Андреа встала прямо позади дочери немедленно изымая окурок, зажимая тот меж длинных бледных пальцев. Комичного в ситуации находилось мало, однако миссис Мракс прислонила сигарету ко рту, делая быструю затяжку, прежде чем выкинуть дотлевающий окурок в пепельницу. Губы старшей ведьмы искривились в отвращении, когда та быстро схватила один из гребней и ласково прошлась им по волосам дочери, те поддались легко и неприхотливо. — От чего пробуешь, если не нравится? — Хотела оценить, что за дрянь употребляет моя единственная дочь. — И как тебе? — на лице Кэтрин нарисовалась хитрая ухмылка, уже знающая ответ, и Андреа неосознанно задержала взгляд янтарных глаз на отражении зеркала, откуда было удобнее наблюдать за меняющейся мимикой Кэтрин, безропотно подчинившейся воли матери, сменив положение на более приличное и спокойное. — Гадость. Вы с отцом губите свои лёгкие, а потом будете кашлять, как иссыхающие старики в трактирах. Не упоминай при папе, что я говорила это. — Твои слова под моей личной защитой, maman. — Кэтрин, — женщина дождалась ответного взгляда в отражении зеркала и ласково огладила щёку дочери пальцем, едва прикасаясь к нежной подростковой коже. — Что с тобой происходит, милая? Твой отец весь на нервах ещё с того приёма у Рафаэля. Он что-то сказал тебе? Кто-то из этих лизоблюдов отзывался о тебе не должным образом? Тебе стоит только сказать и я… — Мам, стой. — взгляд Кэтрин таил в себе немой приказ, вопреки мягкой интонации с которой тот был произнесён. Крошечная улыбка расчертила пухловатые губы аристократки, у Андреи защемило что-то в груди, но она упорно игнорировала это чувство, зная для себя, что крупно подвела своего ребёнка когда-то давно и сейчас получает лишь оглоски той всепоглощающей любви, которую эта девочка дарит своему папе. Конечно это всегда был Чарльз. Он с самого рождения Кэтрин не отходил от этого ребёнка, словно черпая какую-то ему необходимую жизненную энергию из этого кричащего младенца, который уж очень попался характерный и громкий. Это Чарльз учил Кэтрин ходить, эти же первые шаги были сделаны ему навстречу. Это Чарльз рассказывал дочери о магии, терпеливо учил и наставлял, когда учителя перескакивали с темы на тему слишком быстро… Но вот сейчас, спустя десять с лишним лет, миссис Мракс стоит в комнате своего единственного отпрыска, расчёсывая густые волосы, и усиленно пытается откопать хоть один момент близости с дочерью в детстве. Осознание, что она ничего так и не вспомнит, окатывает ушатом ледяной воды. Вина заполняет грудную клетку от понимая, что сама всё время выстраивала дистанцию меж ними, не подпуская собственного ребёнка слишком близко. Кэтрин не страдала, вовсе нет, ей было вполне комфортно в обществе дедушки и безотказных отца и крёстного. Пожалуй, эта девочка была одним из самых счастливых детей, хотя бы потому что взрослые, женатые мужчины бросали все свои дела, дабы поиграться с ней в мячик или покататься на лошади. Андреа тогда жила своей жизнью, наивно полагая, что останется безнаказанной. Хах, приятно иногда ошибаться. — Никто меня не трогал, я просто устала, вот и всё. — Ты отказываешься есть с нами вот уже третий день, — упрекнула старшая ведьма и вновь прошлась гребнем по боковой пряди. — Не подряд же. Это разные дни, и у меня просто нет настроения. — Не заставляй меня идти на крайние меры и просить Чарльза поговорить с тобой. Я сдерживаю его лапшой о том, что любой взрослой девушке нужно своё пространство, но если события и дальше будут развиваться подобным образом, то он перестанет покупаться на эту ложь, если не уже, и тогда мы обе получим по самое не балуй. Ты — за утаивание, а я за покрывательство. — Я в порядке. Миссис Мракс усмехнулась слишком громко, прежде чем поднять янтарные глаза прямо на зеркало, вопиюще знающе глядя на неё сверху вниз. Андреа понимала, что происходящее не было пустым звуком, пускай и до самой сути докопаться была не в силах. — Хорошо, тогда ты должна готовиться к свадьбе Люциуса, а не сидеть в своей спальне, окружённая мраком и спёртым воздухом. К тому же в неглиже, а если бы это не я зашла? — Папа бы вышел тут же, ещё бы глаза ладонью прикрыл, будто ты его не знаешь. — Ну, — протянула женщина, легко перекидывая одну прядь на другую сторону. — С такой стороны с которой его знаю я, он бы точно не стал прикрывать глаза и выходить за дверь… — Какой кошмар. — Кэтрин рассмеялась, пожуривая абсолютно без всякой издёвки, просто спокойная за то, что ссоры родителей изжили себя и остались не более, чем туманное воспоминание из детства, что-то между сном и явью. Так было проще, и так было легче. — Нам нужно прибыть в церковь, куда соберётся вся наша родня. Мы аппарируем одни из первых, дабы помочь с многочисленным потоком гостей. Ты можешь помочь Нарциссе. — Ни за что я не останусь с Друэллой и Беллатрисой в одной комнате. Они там перегрызут друг другу глотки, а я буду третьим колесом? Нет, благодарю за столь щедрое предложение, готова передать эстафету следующему. — Ты такая вредная, дорогая. Твой единственный брат наконец женится, а ты открещиваешься от всей свадьбы, будто от бубонной чумы. — Они где-то на одной ступени. Всё равно кого-то теряем. — волшебница пожала плечами, прежде чем рассмеяться лёгкому толчку в плечо от нахмурившей белёсые брови матери. Андреа устало закатила глаза и пробормотала себе под нос нечто вроде «чтоб этих Мраксов с их превосходными замашками», но грациозным движением убрала гребень обратно на столик, нежно улыбаясь чему-то в своих мыслях. — Не грусти, милая. Возможно мы с твоим отцом и не эталон настоящей семьи, зная, что Мраксы женились на своих племянницах, а Макмилланы поголовно чокнутые, но… Никогда ведь не поздно начать нечто новое в этой истории, показать пример настоящих близких отношений между братьями и сёстрами. Докажи хотя бы ты, что настолько близкие друг другу люди смогут находиться подле друг друга, вопреки всем колким высказываниям и недостойным поступкам… Что мы с ней были исключением, а не правилом. Волшебница не ощутимо вздрогнула, стоило матери впервые упомянуть почившую сестру без яда и чистого презрения в голосе, так будто она действительно жалела об упущенных отношениях, словно будь крошечная возможность обернуть время вспять, то миссис Мракс немедленно вернулась бы в тот злополучный вечер, служивший вечной табу под этой крышей… Кэтрин, лишённой родных братьев и сестёр, никогда не будет дано понять взаимоотношения между Регулусом и Сириусом, все те проблемы между сёстрами Эванс, да даже натянутые отношения между директором и Аберфортом Дамблдором. Почему же, в конечном итоге, история разлучает самых близких друг другу людей, выставляя их по разные стороны баррикад, раз сёстры Макмиллан были исключением, а не правилом…? Назойливый вопрос так и не слетел с любопытных губ, так и остался на их плотно сомкнутой коже. Кэтрин только молчаливо рассматривала старшую волшебницу, явно ушедшую куда-то в свои мысли, выбывая из непрочной реальности прочь. — Я со всем справлюсь, мама, — поспешила заверить младшая из семьи. — Если Нарциссе понадобится моя помощь, то я сделаю всё что в моих силах, хорошо? — Хорошо. Спасибо тебе, милая… — Андреа прикоснулась прохладными устами ко лбу дочери, одаривая ту неловко улыбкой, зная наверняка, что Кэтрин сделает это исключительно ради родительского спокойствия. Это создание могло быть невероятно нежной и любящей, когда речь только заходила о нужных людях, ради которых было не жалко стараться. — Тебе пора приводить себя в порядок, если мы не хотим опоздать. Кори! — тут же позвала миссис Мракс, когда домовик материализовался из воздуха, низко склонив длинный нос едва ли не прямо в пол. — Мадам звала Кори? Чем Кори может быть полезен? — Помоги Хозяйке собраться на свадьбу, кажется она находится в скверном настроении с самого утра, уверена ты сможешь с этим справиться, так как Винки и Дейзи уже удрали. Каждый из них ударился о деревянную поверхность тумбочки дюжину раз, причитая, что «испортили своей Хозяйке настроение и теперь Хозяйка зла на никудышных слуг». — Вздор! Я их даже не ругала, просто выгнала, лишь бы побиться о что-то, маленькие вредители! Кори лишь величаво покивал, будто действительно понимал о чём идёт речь и полностью оставался солидарен со словами своей хозяйки. Если и оставалось в мире что-то стабильное, так это преданные домовые эльфы, практически первые в её жизни настоящие друзья, и их щенячья преданность единственной дочери семейства. Единственный, кому позволялось быть с ней грубым и иногда поучающим, так это Кори — домовому эльфу Морфина Мракса, перешедшего в подчинение Чарльзу, а значит прислуживающего дочери своего господина. И именно этот вредный эльф был для маленькой Мракс самым первым и дорогим другом, пускай ворчащим и временами противным, но её. — Оставь эти сказки для людей верующих. Мне уже тоже пора отлучиться для последних штрихов, будь умницей, Кэтрин. Я люблю тебя. Мракс улыбнулась ведьме в ответ, но ничего не ответила. Никогда не отвечала, но Андрее не нужно было подтверждение, дабы знать, что Кэтрин простила её, пускай не сразу и не до конца, но этой улыбки уже было более чем достаточно. Стоило двери захлопнуться, как Кэтрин устало сощурилась от ворвавшихся в комнату солнечных лучей, слепящих и тёплых, даже сквозь стекло. — Госпоже Кэтрин не следует находиться в темноте в такое время. Время для ваших сновидений подошло к концу три часа назад. — Не поучай меня, старый пройдоха. Знаешь же, что не хочу. — Вам нужно было позавтракать должным образом, а не поклевать чай, как птичка. Хозяйка рискует свалиться в голодный обморок прямо посреди свадьбы господина Люциуса и госпожи Блэк. Кэтрин усмехнулась через зеркало, наблюдая, как домовик одним щелчком пальцев заправляет изумрудные простыни, взбивая подушки в воздухе, пока его хмурый взгляд прошёлся в её сторону, слишком долгий, дабы она не заметила. Паршивец хотел, чтобы она заметила его неодобрение и вовсю демонстрировал. — Такая странная формулировка. Люциус значит: «господин Люциус», а Нарцисса «госпожа Блэк». — Хозяйке не стоит пытаться отвлечь своим глупым разговором Кори от его обязанностей. Хозяйка поругалась с сыном Лорда Малфоя и теперь пытается одурачить бедного Кори. — Ничего то от тебя не скроешь, мой старый друг. — с горечью отметила Кэтрин, обернувшись в сторону домовика с усталой улыбкой на губах. Домовик тут же оказался подле ведьмы, терпеливо обвивая тонкими ручками голову волшебницы на своём плече. Как бы не текло время, когда перед старым домовиком уже стояла не девчушка с платиновыми волосами, а настоящая девушка, взявшая от своей великой фамилии всё самое лучшее, то уж он смог бы видеть сквозь эту браваду и найти там потерянную маленькую девчушку, отчаянно хватающую своего брата за мантию во время прощания на платформе 9¾. — Ну же, госпоже нужно собраться, иначе госпожа опоздает на свадьбу своего брата и будет жалеть об этом. — Ты прав, как и всегда… Нужно смотреть страхам в лицо, я всё так и не научилась этому спустя столько лет. — Моя Госпожа одна из самых храбрых людей, которых Кори доводилось видеть, и если ей страшно, то это обязательно пройдёт по мере протекания этого торжества. — домовик развернулся в сторону кровати, пока васильковое платье плавно опустилось на изумрудное покрывало, создавая яркий контраст меж двумя вещами. — А теперь госпоже пора закончить с приготовлениями… ****

[Восемнадцатое августа. Кафедральный собор Леона. Испания]

Собор для проведения торжества естественным образом был одним из самых престижных соборов в мире, ведь венчание четы Малфоев и Блэк должно было проходить в подходящем под статус обоих Родов месте. Здесь было всё, начиная от ряда редчайших и совершенно очаровательных в своём естестве фресок, заканчивая высокими потолками, уходящими словно бы в самое небо, дабы зрители и гости могли созерцать всю красоту и гордость Испании, воплощённую в этом произведении архитектуры, известному каждому проходящему зеваке. Фактически, это одна тысяча восемьсот квадратных метров поверхности, которые покрывают витражи Леонского собора. Большие окна-розетки и высокие окна здания создают неповторимую впечатляющую атмосферу, способную даже не разбирающегося в искусстве волшебника, буквально окунуть в историю с неповторимыми сюжетами прошлого, что были отображены на стенах в разнообразных уголках готического помещения. Скульптуры, выкованные на стенах, которые передают через свой силуэт наиболее значимые события прошлого, воплощённые в этом произведении бессмертного искусства. Ведь как говорил Франц Кафка «Искусство всегда дело всей личности. Поэтому оно в основе своей трагично.» Портключ сработал ровно минута в минуту, и в одиннадцать часов утра чета Мракс в своём непоколебимом настрое оказалась на пороге собора Леона Санта — Мария-де-ла-Регла. Как и принято для подобных мероприятий в высшем свете, то прислонившись к дверному косяку ухмыляясь приветствовал родню Лорд Малфой собственной персоной. — Наконец-то. Я уже устал ждать вас. — Не кряхти, крёстный, иначе появятся ранние морщины. Поистине прискорбное явление. Смех мистера Мракса разнёсся над открытым пространством, стоило ему завидеть искренне оскорблённое лицо друга, и хитрую ухмылку дочери, легонько царапающей изумрудную ткань пиджака Абраксаса на линии груди. Тот хоть и остался недоволен, но прильнувшую крестницу приобнял, по-отечески уткнувшись в тёмную макушку щекой. — Будь аккуратнее и не задень цветы. — С чего бы это? — Я выдам тебя Кори, который измучался с ними и трижды проклял эту идею себе под нос, бубня. Так что, мой старый друг тебя не пощадит. — Удар в самое сердце. — Кэтрин тихо рассмеялась, отстраняясь столь же поспешно как и приблизилась, уступая своё место матери, которая тут же подошла ближе с поздравлениями, подарив дальнему кузену сестринский поцелуй в щёку, не оставивший после себя ни одного следа красной помады. Их прервал слишком знакомый голос, с первых же секунд заставивший спину девушки неестественно напрячься, будто в неё воткнули железный прут. Вышедший на улицу Люциус, поправлял по дороге лацканы белоснежной рубашки, чтобы только потом поднять глаза и в один миг застать, словно не ожидая увидеть Мраксов на своём торжестве. Естественно он знал, и по наитию его взгляд перескочил на шатенку, до того прилипнувшая к отцовскому боку, пока большой палец Чарльза поглаживал плечо дочери, сквозь полупрозрачную васильковую ткань. Их взгляды встретились. Отталкивающий лёд женских глаз и серо-голубая сталь других. Мгновение могло бы замереть, как и подобает классике жанра, однако они находились не в сказке, где прощение даётся легко, а брошенные слова забываются по мановению руки. Как бы хотелось попасть в добрую сказку где всех неизменно ожидал бы счастливый конец, однако Кэтрин умела выносить болезненные уроки из общения со своим великим предком, а потому поспешно отвела взгляд, дёрнувшись таким образом, что рука мужчины слетела с плеча ведьмы. — Если позволите, — младшая Мракс склонила голову, мазнув усмешкой по нахмуренному лицу Чарльза и поспешно двинулась ко входу в собор, остановленная лишь голосом Андреи вслед. — Кэтрин, дорогая, ты бы не хотела поздравить брата с наступающим бракосочетанием? — Ты, кажется, просила меня найти Беллатрису? Я успела соскучиться за ней по прошествии учебного семестра. Доброго дня. — Кэтрин протиснулась дальше, нарочито болезненно столкнувшись плечом с женихом, который обречённо смотрел ей в след, ощущая, как теплящаяся, где-то в глубине грудной клетки, надежда покидает его тело, будто пустой сосуд, вытекая, подобно боровой крови из раны на руке. — Поругались. — констатировал Чарльз, недовольно взирая на молодого человека, сквозь тёмные нахмуренные брови. — Люциус, ты же старше, должен быть примером, должен быть трезвым умом в вашем дуэте. Что, скажи мне на милость, пошло не так и в какой момент? Почему Кэтрин волком на тебя смотрит, да так, что находиться с тобой не хочет дольше минуты, не говоря уже об её нежелании явиться на твою свадьбу? — Мистер Мракс, это небольшое недоразумение между мной и Кэтрин. — Твоя невеста послужила тому причиной? — Чарльз. Не мучай Люциуса, у него сегодня важный день. Разберутся сами, Кэтрин ведь уже давала ему шанс, а второй она даёт ох, как редко. — Андреа рассмеялась, переглядываясь с двумя Малфоями, пока молодой человек только смотрел в землю, почти чувствуя прожигающих холодом взгляд Слизеринки. Миссис Мракс оказалась права, когда упомянула про данный ему шанс. Люциус не забыл о том, как стал Пожирателем смерти, о том, какой ценой ему досталось прощение и сколькие скандалы предшествовали этому самому шансу. Он знал, знал по рассказам отца, что Чарльз Мракс не прощал и сам. Единственным человеком, которому был дан второй и последний шанс стала его собственная жена, заимевшая себе любовника после рождения дочери. Причин почему бы такой диктатор, как Мракс подарил бы прощение женщине, предавшей его доверие, Люциус не находил до сих пор, но в голове набатом звучал самому себе не заданный вопрос, и ответ, страшивший его самого. «Если бы Нарцисса так поступила, то простил бы?» **** Комната невесты очевидно располагалась в самой глубине собора, где сначала нужно было выйти во внутренний двор, а затем подняться по невысокой винтовой каменной лестнице, дабы оказаться прямо перед деревянной дверью. Во время своего прохода глаза девушки изучали разнообразные сюжеты на стенах, припоминая в памяти каждую историю, сквозь пелену прошедших лет вспоминая мелкие детали, которые и вовсе не должны были стоить каких-то воспоминаний, но они стоили. Стоили потому что Кэтрин со своим повышенным желанием занять только первое место в жизни окружающих могла переходить грань, вовсе не ведая того где была очерчена финальная линия. Дверь громко хлопнула, выпуская миссис Лестрейндж во всей своей разъярённой красе. Обтягивающее чёрное платье, подчеркнувшее хорошенькие бёдра ведьмы, низкая посадка декольте как раз была в стиле Беллатрисы. Кучерявые волосы, небрежно уложенными локонами, скатывались по прикрытой спине волшебницы, а губы, смело накрашенные красной помадой, изогнулись в вызывающей ухмылке, стоило им наткнуться на фигуру Мракс в утреннем отблеске солнечного света, настойчиво пробивавшегося сквозь пёстрые витражи. — Кэти-Бэтти! Какая ты выросла симпатичная, — оскал на лице бывшей Блэк превратился в подобие хищного, когда серые глаза игриво прошлись по очертаниям её тела. — Прямо настоящая леди, повезло братцам. — И я тебе рада, Беллатриса. Успела заскучать по твоим неумелым шуточкам. Лестрейндж звонко рассмеялась, приблизившись на своих высоких шпильках к девушке, и поцеловала чужую щёку, оставив жирный след от красной помады, от чего Мракс дёрнула головой, скривив уголок губ, но тем не менее поцеловала взаимно, пока её окутал тяжёлый аромат духов Пожирательницы. — Мать снова закатила концерт из-за того, что Цисси не нравится та причёска, которую она выбрала. Скажу в защиту сестры, что причёска действительно выглядит, как-то, что носили бы черти на девятом кругу ада. — Нужна ли им помощь? Я могу остаться с Нарциссой, а ты отвлеки миссис Блэк. Можешь отвести её вниз, чтобы проконтролировать приём гостей. — девушка взглянула на аккуратные серебряные часы на своём левом запястье, а затем вновь подняла глаза, заканчивая свою предыдущую мысль. — У вас есть ещё четверть часа, до тех пор, пока последние гости переступят порог собора. — Выхода у нас всё равно нет, иначе она изведёт Цисс, а она итак нервная с самого утра. — Лестрейндж пожала плечами, и вновь вошла в комнату, на которую слишком явно было наложено заклинание тишины, иначе как объяснить тот двусторонний ор двух волшебниц, Мракс не знала. — Пошли, мама, пошли! — Белла практически силком вытащила сопротивляющуюся миссис Блэк из помещения. Сощуренные в узкие щёлочки глаза Друэллы Блэк прошлись по её лицу, однако были встречены лишь высокомерно приподнятой бровью и знаменитым отцовским взглядом, что был способен пробрать каждого, вплоть до костей. — Мисс Мракс. — Миссис Блэк. Мои поздравления вашему семейству, очень удачное стечение обстоятельств, что привело к такому выгодному союзу. — Что?! — старшая дочь прыснула, глядя на изумлённую младшую сестру, пока глаза Друэллы начали метать молнии, и едва ли она открыла рот, явно собираясь разразиться очередной гневной тирадой, как Белла тут же утащила ведьму по направлению к выходу с этого крыла. Кэтрин, приподняв подол василькового платья, оказалась прямо в комнате невесты, сейчас насквозь пропахшую приторным смешением разнообразных ароматов женского парфюма от которых немедленно что-то стрельнуло в голову, заставляя ту кружиться. Большой туалетный столик, просто прогибающийся под различными склянками, украшениями, заколками и гребнями. С правого бока свисало какие-то рубиновое ожерелье, окружённое крупными белыми бриллиантами в размере тридцати карат, сияющий настолько, что хотелось ослепнуть, дабы не видеть этого зрелища больше никогда. На пуфике около туалетного столика сидела согнутая Нарцисса, чья голова была уложена на приподнятые к груди колени. Нижняя юбка, уходящая в пол, была явно частью недоработанного образа главной виновницы торжества, а бежевый корсет на теле только подчёркивал то, что Блэк вовсе не желала следовать чьей-то указке в выборе свадебного платья. Ей сшили два. Одно для девушки, достойной Рода Блэк, расшитое бриллиантами и жемчужной нитью, пышное настолько, что вес миниатюрной и хрупкой Нарциссы явно уступал сему произведению искусства. Второе же представляло собой нежное обтягивающее верх платье, с несколько свободным низом, расшитое жемчугом, без ненужного, вычурного декора. Светлые волосы растрёпаны, будто попытки сделать кудри так и не увенчались никаким успехом. Плечи Блэк едва уловимо дрожали, а туфли валялись брошенными по разным углам комнаты. Да даже букет невесты, вновь слишком увесистый, стал терять краски, ощущая собственную ненужность, ну или виной тому была расколотая ваза и крупные осколки, с ещё не высохшими разводами от воды. Перчатки оказались отброшенными на кровати, кучей ненужного тряпья, пока перепуганные ведьма-визажист и парикмахер стояли в отдалении комнаты, ближе к окну, явно не рискуя приближаться к расстроенной невесте. Кэтрин, как та, кому характер Блэков не был чужд, а их нравы оставались как на ладони, небрежно махнула головой в сторону выхода, пока хлёсткий приказ осязаемо повис в воздухе, подобно грозовой туче, вот-вот, да и хлынет ливень, да такой силы что сметёт всех и каждого на своём пути. Отголоски аристократки, что поделаешь. — Все вон. Нарцисса вздрогнула, подняв заплаканные глаза на вошедшую волшебницу, и немедленно стёрла с глаз остатки туши, окончательно измазав молочную кожу тёмным, продолговатым пятном. Ведьмы же, в свою очередь, удалились немедленно, прикрывая за собой деревянную дверь, и когда последняя трель дверной ручки отзвучала, то Мракс подошла ближе, перешагивая через скомканную шаль на полу, и оказалась подле младшей Блэк, упираясь бедром в туалетный столик, скрещивая руки на груди в ожидании объяснений. Их не последовало. — Я не понимаю, чего тебе не хватает, Блэк? — чужой голос заставил будущую невесту вновь поднять глаза, почти оскорбившись подобному направлению диалога. — О чём ты сейчас толкуешь? — Правда, откуда причина для истерики? В конце концов, ты выходишь замуж исключительно по любви, об этом многие дамы из нашего общества, иной раз, и мечтать не смеют. Он из-за тебя устроил мне целое представление, где доходчиво разъяснил свою позицию и тот факт, что я не смею принижать тебя каким бы то ни было образом. Насколько он дорожит тобой и вашей будущей семьёй, что готов разругаться со мной в клочья, зная, что его будущее находится в руках моего Рода. Не удивляйся, прошу, это правда. — Люциус… Он… — Реддл тот человек, который не скупится на наказания и смерть своих верных «соратников», хотя на деле безропотных пресмыкающихся перед ним рабов. — Не говори глупостей, он сможет выбраться из-под командования Тёмного Лорда, если пожелает. Он очень благосклонен к нему. — Ему нужно, чтобы мы все были достаточно благосклонны к твоему женишку. Ты столь наивна, что полагаешь, будто Блэки хотя бы пальцем пошевелят в его защиту? Хах, — ведьма запрокинула голову, от чего концы волос коснулись деревянной поверхности туалетного столика, немного подпрыгивая на гладкой поверхности. — Да они его ненавидят. — Это не правда! — Нарцисса была ужасно упряма в своём стремлении навязать собеседнице истинно собственное мнение, будто пытаясь более убедить себя, чем других. — Моей семье нравится Люциус. — Особенно твоим братьям, они в сущем восторге. — Кэтрин наклонилась опасно близко к волшебнице, спешно оказавшись у той за спиной. — Советую не оставлять твоего женишка наедине с Сириусом, боюсь мы не сможем предотвратить драку… — Думаешь, что Сириус не ценит меня достаточно, дабы воздержаться от порчи моего праздника! Он же пришёл. — Он пришёл, потому что любит свою старшую сестру достаточно сильно, чтобы перебороть собственную враждебность по отношению к нему. Поднимись, я зашнурую тебе корсет. Последнее предложение прозвучало чересчур спокойно и ласково по сравнению с предыдущим диалогом, где каждая из оппоненток силилась не перейти на повышенные тона и окончательно разругаться. Блэк послушно приподнялась с место, выровняв спину, пока длинные и проворные пальцы наследницы Мракс принялись зашнуровывать белоснежные ниточки. — Не чересчур? Сможешь свободно дышать? — Да, — спокойно выдохнула Блэк, для демонстрации медленно вздохнув и выдохнув, хотя возможно тем самым успокаивая собственные пошатнувшиеся в течении утра нервы. — Матушка говорит, что стоит затянуть туже, чем есть. Указать жениху на всю прелесть моей фигуры. — В этом нет нужды, и это совершенно глупо, учитывая, что вы учились вместе, расхаживая в пижамах и формах повсюду… Ты себя недооцениваешь, Нарцисса. — Это всё так глупо… — сокрушительно произнесла девушка, уронив голову на подставленные ладони, пока Кэтрин затянула последний узел, покончив с белоснежными лентами на конце элемента одежды. Голос Блэк вывел Слизеринку из собственных раздумий, от чего пришлось несколько заторможено помотать головой и лишний раз моргнуть накрашенными ресницами. — О чём ты? — Это всё, — вновь произнесла девушка, будто прояснила хоть что-то повторным использованием ранних слов. — Ваша ссора с Люциусом, мои родители, которые носятся с этой свадьбой, будто она их собственная, это нелепое помпезное платье, которое я должна буду терпеть весь сегодняшний вечер, и в довершение ко всему кучка гостей, половину из которых я совершенно не переношу, но вынуждена терпеть, пока мы смиренно играем роль радушных хозяев, будто эта свадьба вовсе не наша, понимаешь? Что это просто театральная постановка для более величавых зрителей, но не для нас с Люциусом… На лице Кэтрин появилась робкая, сочувствующая улыбка. Она обошла девушку и оказалась перед ней, дотронувшись до нежных ладоней Блэк, окутав их в капках своих пальцев, сочувственно поглаживая большим пальцем выпирающие костяшки. — Послушай… — она терпеливо дождалась, пока серо-голубые глаза вновь остановятся на её лице, слишком потерянные для вечно собранной Нарциссы Блэк. Всё же она была самой ранимой из трёх сестёр, слишком привыкшая полагаться исключительно на старших, возможно где-то в глубине души попросту отказываясь признавать собственное взросление. В конце концов Беллатриса уже как пять лет была замужем, а Андромеда не так давно родила ребёнка. Она осталась совсем одна, после ругани старших сестёр и позорного бегства Меды из отчего дома. — Любое мероприятие подобного масштаба и есть игра, но только от вас двоих зависит станет ли этот вечер пустой показухой или же чем-то большим, чем очередной светский приём. И этот вид не должен трактоваться дорогим пышным платьем и фатой на твоей голове, это должен быть исключительно твой праздник, когда ты окутана любовью и вниманием своего партнёра. Тебе не стоит обращать внимание на окружающий мир, он может подождать один день и подарить новой семейной паре немного уединения. Понимаешь к чему я веду? — Да, я… Прошу прощения за этот беспорядок, ты не должна носиться со мной, словно с маленьким, капризным ребёнком, особенно после вашей перебранки с Люциусом. Я клянусь тебе, что не хотела этого, не хотела стать причиной вашего отдаления… — Оставь это. Мои проблемы с Люциусом должны касаться только меня и его, никто более не должен быть причастен, даже Абраксасу и моим родителям запрещено вмешиваться в наши дела, направляя одного из нас к перемирию. — Кэтрин силой надавила на плечи девушки, вынуждая присесть обратно за низкий пуфик и направилась в сторону кровати, на которой расположилось простое белое платье, лишённое всяческих изысков. Ткань в руках была мягкой и податливой, сделавшись похожей на свою обладательницу. — Теперь надень на себя это платье, подбери разбросанные туфли и возьми себя, наконец, в руки. Ты представительница династии Блэков, будь так добра соответствовать фамилии, присвоенной тебе при рождении. — Спасибо тебе, Кэтрин, я… Мне жаль. — Не извиняйся, это пустое. — Мракс взяла в руки полупрозрачные кружевные перчатки, по данным этикета, доходившие до локтей, лишь подчёркивающие молочную кожу невесты ими сокрытую. — Эти перчатки тебе. А я пойду и поищу этих горе-ведьм, и да, Нарцисса. — Слушаю? — Сделай низкий пучок и выправь передние пряди, закрученные в локоны, должно получиться элегантно и неприметно. Плюнь на советы других, если они не совпадают с твоими собственными планами, ни к чему пресмыкаться перед окружающими. Ложь более сильным, иногда бывает во благо. — Спасибо тебе, Кэтрин… — С праздником, Блэк. — волшебница усмехнулась на прощание, прежде чем исчезнуть за деревянной дверью и немедленно отправить ведьм на подготовку невесты. Теперь всё должно пройти идеально. **** В зале, где и будет проходить волшебная церемония бракосочетания уже собралось множество знакомых лиц, кучками стояли разряженные по такому торжественному случаю аристократы. Дамы блистали высокими причёсками и сверкающими ожерельями на шее, в совокупе с дорогими серёжками в ушах, явно стремясь выставить напоказ уровень достатка в своей семье. Все платья, уходившие по своей длине в пол, мелькали тут и там, уже привычно раздражая приноровившийся к подобной демонстрации глаз. Джентльмены приветливо снимали с голов шляпы, ослепительно мерцали часы на мужских запястьях, в большинстве своих золотой, либо серебряной отделки, то тут, то там столпились маги в своих лучших фраках перебрасываясь ничего не значащими фразами, не торопясь углубляться в обсуждение свадьбы, до тех пор, пока пристальный взгляд Лорда Малфоя проходился из стороны в сторону, лично желая удостовериться, что всё идёт по намеченному плану. Некоторые гости уже начали рассаживаться на скамью, согласно своим приглашениям, пока некоторые ведьмы косясь обсуждали свежие сплетни с точно такими же любительницами перемыть друг другу косточки, в диалоге промелькнула новая любовница Лорда Селвина, предположительная связь Леди Фоули с перспективным полукровкой из министерства, кто-то обсуждал, что новорождённые дети Уизли не были похожи на своих родителей, а где-то в диалоге мелькнула и фамилия Мракс, вновь тесной лианой переплетаясь с Блэками. — Помяни чёрта… Стоило только показаться голословной, как от толпы отделилась знакомая кудрявая макушка, в чёрном смокинге и ярко-красным галстуком, не изменяя своей слишком назойливой гриффиндорской натуре. — Ты что-то сказала, Снежинка? — Блэк фамильярно подошёл непозволительно близко, от чего Кэтрин могла лопатками ощущать его чересчур прыткое сердце, то билось, как птица в клетке, будто норовя выпрыгнуть в любую секунду. — Я молчала, и не называй меня так. — Не куксись, тебе не идёт. — он врал. Ей шло всё. Злость, обида, разочарование, улыбка, смех, радость и даже её слёзы были красивы, хотя и крайне нежеланны. — Привет, Андреа! Кэтрин была готова поклясться, что услышала за спиной тихое «чтоб тебя, Джей», однако не обратила внимания, когда Поттер встал напротив неё, прикасаясь немного потрескавшимися губами к холодной женской ладони. На лице показалась улыбка, слегка высокомерная, но более всем привычная. — Здравствуй, Джеймс. Ты искал это недоразумение, я угадала, не так ли? — Ну вообще да, и ещё мне не нравится, как на меня поглядывает младшая Забини. Так что… Она вроде как тебя боится, поэтому я и тут… — как-то неловко пробубнил Поттер, перекатываясь на пятки, и будто избегая смотреть на своего друга. — Патриция Забини? Она же прелесть воплоти. — Ага, когда спит зубами к стенке. Меня она не интересует ни в каком из планов, ни физическом, ни эстетическом. — Бедняжка, девушки за ним бегают… Как ты только справляешься с подобной ношей? Она ли не слишком тяжела? Да и Камилла глаз с тебя, Блэк, не спускает, может стоит попробовать? — незаинтересованно произнесла Мракс, проходясь точно таким же взглядом по рыжеволосой аристократке, которая тут же отвернулась, прекращая рассматривать Сириуса, всё ещё стоящего за её спиной. — Нам пора идти, скоро дядя Сигнус поведёт Цисс к алтарю, — не успел докончить Сириус, как его прервал громкий выкрик Мракс, тут же отбежавшей от него в пользу его младшего брата. — Регулус! Гриффиндорец наблюдал, как Регулус слишком уж фамильярно прикасается губами к чужой щеке, как голубые глаза загораются чем-то неизведанным и преданным, стоило только завидеть младшего. Нет, они не позволили друг другу долгие объятия, не позволили себе больше тепла, чем могли бы подарить отпечатки губ на их щеках, но Сириус видел эти невидимые нити связующие их, такие прочные и толстые, будто привязывая двух магов друг к другу. Он сжал руки в кулаки, опустил в таком состоянии по бокам, напряжённым взглядом прожигая компанию, к которой быстрым шагом засеменил младший Лестрейндж, украдкой коснувшись тонкого запястья и поднося женскую ладонь к губам, целуя длинные пальцы, соприкасаясь глазами с чужими, ведь те были мягче, игривее, чем с ним. Джеймс, если и понял в чём дело, то промолчал, только проницательно скрестил руки на груди, прикидывая насколько зол друг, и уже хотел было отвлечь, как их отвлекла плавная мелодия скрипки, разливающаяся по всему периметру храма. Свидетельство того, что до выхода невесты остаётся менее часа, прежде чем гости будут приглашены занять свои места в соответствии с присланными приглашениями в золотой отделке. — Мадам Лукреция, приветствую вас. — Кэтрин в соответствии с положением поздоровалась первая, поскольку лично знакома с господином Пруэттом не была, то лишь кивнула в знак приветствия. Лукреция Блэк немедленно улыбнулась, слегка надменно, но от того не менее искренне. Взгляд проницательных серых глаз пробежался по фигуре девушки, будто видеть её твёрдо стоящую на каблуках, в новом платье, на пошив которого явно ушла не одна пара рук, и в украшениях, неизменно указывающих на статус аристократки, присвоенный юной диве при рождении, было ново. — Кэтрин, здравствуй. Позволь мне представить своего мужа — Игнатиус Пруэтт. Дорогой, позволь познакомить тебя с Кэтрин Мракс, юной дочерью Чарльза и Андреи. Хорошо слаженный мужчина, с копной рыжих волос на голове и веснушками на лице поклонился, заведя руку за спину и снял шляпу в знак уважения к представительнице прекрасного пола. На нём был чёрный фрак, в цвет платья супруги, переливающегося на особенно прытком солнечном свете. У мужчины были карие глаза, принадлежавшие всем Пруэттам из поколения в поколение, слегка седоватые густые брови и пышные усы, нос с вздёрнутым кончиком и добрый взгляд, лишённый своей порции лицемерия. — Чрезвычайно рад знакомству, мисс Мракс. Лукреция говорила мне о вас, мне всё было интересно познакомиться воочию, а не только пересечься взглядами на торжественных приёмах. — Взаимно, мистер Пруэтт. Как вам сегодняшнее торжество? Смею надеяться, вы всем довольны? — Разумеется! Чудное мероприятие, чудное. Абраксас постарался на славу. Только вот твоя племянница задерживается, Лу. — мужчина перевёл обеспокоенный взгляд на жену, однако миссис Пруэтт осталась абсолютным сосредоточением выдержки и внешнего спокойствия. — Возможно, миссис Блэк и Нарцисса не сошлись во мнении, касаемо внешнего лоска невесты. Беллатриса должна была увести её в основной зал. — Друэлла или Вальбурга? — Первая, Леди Блэк я успела увидеть лишь мельком на сегодняшнем мероприятии. Лукреция показательно закатила глаза, искривив уголок тёмных губ и недовольно выдохнула, видимо их отношения с женой кузена не были такими уж дружелюбными. — Друэлла вечно суёт свой нос куда не попадя. Неужели её дочери недостаточно опозорили всю нашу семью? Белла, которая получила эту омерзительную отметину змеи на своём предплечье, Андромеда, которая и вовсе сбежала. Такая на редкость прелестная девочка, и совершить нечто такое, как побег с грязнокро… — Лу! — внезапно осадил рыжеволосый волшебник, от чего бывшая Блэк поумерила свой пыл и тут же стушевалась, ей даже хватило приличия выглядеть смущённой собственной грубостью. Её глаза на один миг устремились в пол, дабы затем вновь подняться и смотреть куда-то между собеседниками. — Хорошо, прости… Тем не менее, это не отменяет того факта, что Друэлле лучше бы не портить отношения с младшей дочерью. — Дядя! Мы...! — Ты! Раздались два различных и похожих голоса одновременно, когда два огненно-рыжих близнеца на всех парах окрутили мистера Пруэтта встав за его спиной, всё ещё продолжая пререкания друг с другом. Вся эта суматоха продолжалась ровно до тех пор, пока глазами Гидеон не набрёл на истинно символический взгляд Мракс, а Фабиан удостоился истинно Блэковского предупреждающего выражения лица и тёмной приподнятой брови. — Тётушка Лукреция! Просим наибольшущее прощение, искренне. — Два оболтуса. Вам в этом году ЖАБА сдавать, а вы продолжаете дурью маяться, во имя Салазара Слизерина! — Тётя Лу! Не упоминайте в нашем присутствии предводителя вражеского факультета! Славным сыновьям Годрика Гриффиндора не место рядом с вождём гадюк! Кэтрин несдержанно прыснула, прикрыв рот ладонью и подняла голубые глаза на старшего близнеца, который до того разразился подобной смехотворной речью. Карие глаза близнецов немедленно остановились на её лице, представляя собой идеальную синхронность в движениях, на лице Гидеона возникла язвительная ухмылка, очерчивая веснушчатое лицо младшего. — Что такое, Мракс? Жалеешь о дальнем родстве? — Моё счастье жить такой судьбой, Пруэтт. Всё лучше, чем подчиняться воспитанию бывшего конюха. — Годрик был рыцарем! Великим! Точно таким, каким стал наш уважаемый директор Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор! Победитель Грин-Де-Вальда, страшнейшего поработителя столетия. — Гиллерт вёл более осмысленную политику захвата власти, нежели Волан-Де-Морт сейчас. — Лукреция махнула ладонью в неопределённую сторону, что-то тихо пробормотав на ухо мужу. Тот усмехнулся ей в ответ. — Сейчас происходит самый настоящий раскол власти, когда Чистокровные семьи поделились на две стороны, настоящий диссонанс… Это ли не прискорбно? — Такое восхваление нашего уважаемого директора может обернуться против вас. Вы знаете его имя, но не его историю. Историю того, на чью сторону жаждете встать, во чьё имя умереть… — Кэтрин провела средним и указательным пальцам в районе своей ключице, слегка задевая нежную кожу перстнем. Тот вспыхнул мимолётным ожогом, дабы потом стихнуть, будто ничего и не бывало. Юная ведьма, даже не сменилась в лица, не обнажив и капли той ослепительной боли, что прошлась по подушечкам пальцев. — Директор великий маг! И если ты думаешь, что подобные не будут вскоре после выпуска состоять в Ордене, то ты крупно ошибаешься, Мракс! — Фаб, заткнись! — младший близнец локтем толкнул брата, на что тот недовольно скосил взгляд в его сторону, пока между ними разгорался явно, не самый дружеский разговор. Тем временем в голове Кэтрин заезженной пластинкой прокручивались последние слова Фабиана Пруэтта о неких аристократах, что собирались присоединиться к Ордену Феникса. Если уважаемый директор и не посвятил своих «подопечных» на счёт личности будущего участника, то Мракс дурочкой никогда не славилась, и намёк на старшего из братьев Блэк прекрасно ловила. Стоило ей развернуть голову слегка левее, как голубые глаза остановили свой взор прямо напротив серых, дымчатых глаз. Сириус усмехнулся, словно снимая перед ней шляпу, однако тот получил лишь крошечную полуулыбку, глубоко запрятанную в изгибе пухлых губ. — Как внимательно Сириус оглядывается в нашу сторону. Мне почти что жаль мисс Эйвери, бедная девочка так старается завоевать хоть толику внимания, а взгляд его то и дело сюда мечется… — красноречивый взгляд мистера и миссис Пруэтт сошёлся на Кэтрин, на миг застеснявшуюся подобного намёка, прямого и слишком наглого. Не даром что Орион и Лукреция Блэк родные брат и сестра… — Мисс Эйвери начинает подозрительно коситься в нашу сторону. Если вы не станете возражать, то я поприветствую ещё гостей. Приятного времяпрепровождения. Мистер Пруэтт, было приятно познакомиться. — Взаимно, мисс Мракс. Передавайте мои горячие приветствия своим родителям, если вдруг я не успею урвать их для приватной беседы. — Разумеется. Мадам, месье… — Мракс. — красноречивый взгляд Гидеона Пруэтта проследил за женским силуэтом, практически проплывающим по каменному полу, задержал свой взгляд на покачивающихся в так шагам бёдрах. Ровно за секунду до того, как наткнуться на Итана Эйвери, с таким же пристальным взглядом мазнув по девушке в васильковом платье, но тот закатил глаза, стоило подолу ледяной принцессы мазнуть по его брючине. — Ты чего это, братец? Не уж то за маленькой змейкой наблюдаешь? — Что? Не неси чепухи, Фабиан. — То-то чепуха… — покачал головой парень, слегка усмехнувшись, будто какой-то не озвученной ранее шутке. Младший брат мог быть поистине балбесом, но, чтобы настолько, что ему внезапно понравилась та, кого он презирал, когда подобных ей ненавидел до скрежета в зубах — напыщенная, самоуверенная, всегда думает, что умнее других, избалованная папенькина дочка. И Фабиану, ох, как не нравились все эти переглядки… **** Стоило протяжной мелодии живого оркестра заполонить зал, как все гости резко повернули головы в сторону открывающихся дверей, где под локоть со своим отцом шла Нарцисса Блэк. Платье с жемчугом прелестно переливалась от разноцветных витражных вставок, длинный шлейф прозрачной фаты скрывал лицо невесты и вместе с тем тянулся далеко позади неё. На лице, пока что Блэк, красовалась застенчивая, немного нервная улыбка, а взгляд из-под ресниц был направлен только на фигуру Люциуса, стоящего у самого алтаря в своём фирменном чёрном смокинге. Он едва заметно водил большим пальцем по внутренней стороне второй ладони, впрочем, не отрывая серо-голубого взора от своей суженной, в тот момент, когда мир казалось, что сузился только для них двоих, оставляя их вдвоём на целом свете. Исчезли гости, исчез собор, множество ссор и недосказанностей, отголоском внешнего мира мелькала угроза магической войны, нависшая над всем миром, подобно грозовой туче… В их глазах плескался вихрь всех воспоминаний, что неизменно, шаг за шагом вели их к этому событию — первая встреча, ночные прогулки по петляющим коридорам Хогвартса, пронизывающие холодным ветерком, вспомнились обоим румяные щёки Нарциссы после самого первого поцелуя, вспомнились робкие объятья и заверения о вечной любви, что в строжайшей тайне должны были навечно сохранить каменные стены, безмолвные навсегда, но хранящие столько невысказанных секретов и воспоминаний, что о таких числах и помышлять становилось внезапно страшно… Сколько всего их ждало впереди и сколько же они оставляли позади теперь, в нескольких минутах до того, чтобы соединить свои души на веки вечные, в горе и радости, до самой смерти… Люциус протянул руку, Цисси уверенно протянула в ответ, готовая оставить позади всех и вся, только бы он всегда держал её так крепко, внушал своим присутствием безопасность, а глазами источал бесконечную любовь и преданность ей. Нарцисса наконец-то могла заполучить кого-то своего. Только для неё и взаимно только её… Сигнус лишь молчаливо улыбнулся, отступая от самой младшей дочери, и в глазах отца Нарцисса впервые заметила такую сломленность и боль, будто тяжким булыжником осевшими на её душе. Что мог чувствовать отец, отдавший свою последнюю дочь в чужую семью? Нарцисса вряд ли когда-либо узнает, что в этот момент чувствовал отец, но могла подарить ему лишь скромную улыбку, так и кричавшую то самое «Папа, я правда люблю его». Брюнет кивнул, и занял место в самом первом ряду. Когда священник начал говорить, то волшебница смогла заметить свою семью в первых рядах. Её родители, тётушка Вальбурга с дядей Орионом, Сириус и Регулус, смотрящие на церемонию такими взглядами, что девушка была готова прямо сейчас подбежать к своим кузенам и потрепать по кучерявой голове, как это было тогда, в том далёком детстве… Она не успела заметить, когда так вырос и возмужал Сириус, ему ведь совсем скоро стукнет шестнадцать лет. Он стал шире в плечах, волосы отрасли до того момента, что теперь он мог свободно забирать их в низкий хвост, лицо подчеркнуло задатки мужской красоты, прямой нос, этот орлиный, наглый взгляд, не сильно выделяющиеся скулы и заметное прибавление в росте. Несмотря на всё своё врождённое упрямство, он пришёл и для неё это имело значение, вопиюще кричало, что они всё ещё семья. Рядом сидел Регулус, заметно повзрослевший с тех самых пор. Высокие скулы стали сильно выделяться на бледной коже лица, заострённые линии носа, стальные глаза цвета ртути, густые кудри порядком отросшие шли младшему кузену ужасно. Его худое, всё ещё юношески угловатое тело смотрелось подкаченнее из-за регулярных тренировок по квиддичу, где он принимал участие в качестве ловца. После мальчишек сидела её старшая сестра — Беллатриса, Беллатрикс, Белла… И будь Нарцисса проклята, если в уголках глаз Лестрейндж на секунду появилась влага, но внимание отвлёк Рудольфус, незаметно для посторонних глаз поглаживая нежную кожу ладони супруги. На вторых рядах сидела тётушка Лукреция с мужем, бабушка Кассиопея, родственники со стороны Розье и их сын Эван. Время словно издевательски остановилось стоило блондинке наткнуться на родные серые глаза и пышные кудри своей старшей сестры. Андромеда стеснительно улыбнулась, но в её больших глазах плескалось столько понимания и поддержки, что младшая из сестёр снова боролась с искушением рухнуть в объятья сестры, отдавая ей все проблемы и боль, почувствовать нежную ладонь в волосах и успокаивающих голос с бесполезным заверением «всё будет хорошо». Но сестра пришла одна, без мужа и дочери, но сидела рядом с дядей Альфардом, который тоже улыбался гордо, ведь был счастлив за неё. Ему не нравился её выбор, это было ясно, как день, но он принимал его, радовался счастью своей племянницы, разделяя это событие со всей семьёй Блэк. Они снова собрались все вместе, невзирая на убеждения, разные стороны и противоречивые мнения, наступившие на горло собственным принципам, дабы собраться всем вместе. И уже только за семью, этот день стоил всех остальных. — Скажите ли вы, две влюблённые души, что сейчас стоят на пороге создания новой ячейки общества, является ли ваше желание единения душ свободным и искренним? Люциус Абраксас Малфой, прошу ответить Вас. Священник обернулся к Люциусу, удерживая в своих руках небольшую книжку в кожаной обложке, явно не первого десятилетия. Его светло-жёлтая одежда и большой крест на груди создавали контраст человека единого с богом. Люциус молчал меньше, чем успело бы пролететь мгновение. — Да. — Теперь хочу слышать Ваше согласие, Нарцисса Друэлла Блэк. Согласны ли Вы жить с этим человеком в мире и радости, в горести и потерях, в недугах и здравии, в богатстве и бедности, в любви и единении двух молодых, ещё не окрепших душ? — Да. — улыбка на лице девушки расплылась шире, когда Люциус сделал шаг вперёд, едва послушными руками одёргивая ткань фаты с её лица. Нарцисса робко подняла глаза, скрывая ликование глубоко в душе, в том самом месте, где оно могло переждать до тех пор, пока они остались бы наедине друг с другом, только Люциус и она. Мистер и Миссис Малфой… — Тогда позвольте… Лорд Малфой, пришло время принять невестку в Род Малфоев на законном основании. Священник захлопнул книжку и сделал шаг в сторону, когда Абраксас Малфой подошёл ближе к паре, вытаскивая из-за пазухи фамильный клинок, на ручке украшенный крупнейшими изумрудами в серебряной огранке. Мужчина замер всего на одно мгновение, осматривая лицо сына и новоиспечённой невестки, будто побывав во временной петле, которая привела его к этому мгновению — первый крик сына, первые слова, первые шаги, первые достижения, первое падение с лошади, первый раз на вокзале, детские игры на перегонки с Кэтрин в Малфой-мэноре, сломанная лодыжка на матче по квиддичу, первое знакомство с тогда ещё юной Нарциссой, которой едва ли исполнилось тринадцать лет, метка на левом предплечье и заверяющие слова, сказанные сыном накануне дня свадьбы «Я готов на всё ради неё, пап. Нарцисса — моя судьба.» — Именем главы славного Рода Малфоев, Я Абраксас Арманд Малфой, по воле Великой Госпожи принимаю новый союз моего сына — Люциуса Абраксаса Малфоя и его невесты Нарциссы Друэллы Малфой. Lai maģija ir žēlsirdīga pret mums visiem. Āmen… Голос Лорда Малфоя разнёсся по всему собору, настолько величественно и гордо тот прозвучал, отбиваясь от каменных стен приглушённым эхом. Кэтрин утёрла проскользнувшую слезу с щеки, вновь возвращаясь к первоначальной маске, когда каждое слово набатом стучало в истасканных стенках сознания. Лезвие рассекло плоть юного Малфоя чересчур скоро для обычного глаза, когда бордовая кровь полилась из раскроённой ладони, крупными, раскалёнными каплями оседая на полу. Нарцисса вскрикнула коротко, едва ли слышно в дальних рядах, когда ярко-красная, вязкая жидкость стала вытекать из раны. — Да будет этот брак во благо для всех нас! — конечное слово шло за Лордом Малфоем, стоило клинку напитаться кровью нового члена семьи, как обручальное кольцо на пальце Блэк заискрилось мимолётным жаром, принимая новую обладательницу, а чуть позже утихло, точно кот, наевшийся сметаны и абсолютно довольный. — Объявляю вас мужем и женой. Можете обменяться поцелуем друг с другом. Весь зал имел возможность наблюдать, как Люциус трепетно укладывает окровавленные ладони на щёки жены и нежно приникает к манящим губам супруги, получая тепло и полную отдачу. Хрупкие и нежные ладони Нарциссы сжали его плечи, позволяя языкам друг друга произносить собственные немые клятвы, которые не услышит ни один гость сидящий в зале. Этот день принадлежал лишь им, и лишь им был отдан. — Я люблю тебя. — послышалось одновременное признание, слишком скоротечно затерявшееся в рукоплесканиях гостей. Весь высший свет позволил себе радость от создания новой ячейки общества. Женщины утирали глаза мужскими платками, а мужчины рассыпались в аплодисментах, фальшивых ли или искренних, боюсь уже не было никому дела… Они были молоды, счастливы и влюблены, теперь весь мир казался новоиспечённым супругам совершенно нипочём. ****

[Восемнадцатое августа тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Уилтшир, поместье Малфоев]

Слизеринка улыбнулась, кинув быстрый взгляд на собственную ладонь в руке друга, и тут же нахмурилась, будто что-то учуяв на инстинктивном уровне. Девушка мотнула головой, словно бы сгоняя неважное наваждение и слегка обеспокоенно глянула на новобрачных, и ровно в этот момент за их её спиной раздался елейный, бархатный тон: — Мистер Малфой, миссис Малфой, примите мои глубочайшие поздравления в связи с этим событием. Люциус заметил, как Кэтрин втянула воздух через нос, прикрыв глаза на долгие пару секунд. Взгляд полный холодной ненависти вперился в фигуру позади неё, прежде чем ранее праздная атмосфера понизилась на десятки градусов за раз. — Разумеется, могло ли что-то пойти иным образом? — пробурчала Кэтрин себе под нос, чувствуя пристальный взгляд красных глаз на своём лице. — Мой Лорд, — Люциус поспешил вмешаться, наклоняя корпус в своеобразном приветствии, но был остановлен взмахом чужой ладони. — Не стоит, друг мой. Сегодня же твой праздник, не стоит вплетать в него организационные моменты. Миссис Малфой, — Реддл потерял интерес к Мракс, которая словно выдохнула после долгой задержки воздуха, лёгкие начало неосознанно жечь от чего-то постороннего, классификацию чему дать юная ведьма была не в силах. Голова отчего-то закружилась, но пока ещё терпимо. — Держись подле брата, Регулус. — тихо проговорила девушка, отталкивая чужую руку от себя, но та упрямо вцепилась в предплечье девушки, не желая выпускать из своего капкана. — Я не оставлю тебя с ним наедине. — Ступай, не время препираться со мной. Давай, милый, сейчас нужно уйти. Здесь папа, он не позволит ему приблизиться ко мне ближе чем на пару метров. — Кэтрин доверчиво подняла глаза, и судя по плотно сомкнутым губам, Блэк понял, что битва будет проиграна им в любом из случаев, а потому должен был сделать всё, что в его силах, дабы не оставлять подругу в обществе этого маньяка, особенно в это уязвимое для неё время. — Пожалуйста, Реджи… — Хорошо, как ты пожелаешь, Кэти. Приятного вечера. — уже чуть громче произнёс волшебник, прежде чем немедленно затеряться в толпе волшебников, похожих и различных друг с другом одновременно. — Вы выглядите просто изумительно, Нарцисса, если позволите без формальностей… — Да, разумеется. Благодарю Вас за комплимент, надеюсь, Вы окажете нам честь и задержитесь на банкете по случаю бракосочетания? — Можно «милорд» или «Лорд», если обращение ко мне имеет для вас некую неловкость. Я всегда счастлив разделить радостное событие со своими верными друзьями и соратниками. — Для нас большая честь, что вы лично посетили нашу свадьбу, милорд… Не ожидал, что вы найдёте время, ведь дела… — Дела, дела… Они нескончаемы, если погрязнуть в делах, то можно будет упустить самое важное в жизни, не так ли? — Разумеется… — А как вы считаете, мисс Мракс? — спросил мужчина, теперь полностью обернувшись в её сторону, словно бы окольцовывая своим пристальным вниманием, это ощущение ещё похоже на то, когда тебя пригвоздило к месту и ты словно бы не можешь сделать более чем одного шага в сторону. Шаг, шаг, расстрел. — Вас так интересует моё мнение? От юной соплячки? Кажется, вы изволили выражаться подобным образом в одну из наших заочных встреч. На лице Реддла растеклась неприятная ухмылка, более походившая на неприятный оскал. В зажатых пальцах неведомым образом оказался фужер с тёмно-бордовой, почти чёрной жидкостью внутри. Он неторопливо, будто наслаждаясь направленным на него взглядом, протянул второй фужер ей, впрочем, не меняя ту самую ухмылку, наоборот, будто бросая крошечный вызов. Кэтрин протянула пальцы, перенимая фужер и поспешно делая небольшой глоток, окрасивший розовые губы своим насыщенным цветом. Молчание затянулось, но маг разорвал растущую неловкость, также отпив глоток красного, сладкого вина из личных запасов Лорда Малфоя. Люциус и Нарцисса поспешили их покинуть, и сейчас, кажется, принимали поздравления от министра, который также был приглашён. Гарольд Минчум, только недавно пришедший к власти уже начинал издавать решительные указания, касаемо прибавления дементоров на территории Азкабана, законопроекты только находились на стадии реализации, когда маг решил отложить дела на рабочем столе в сторону, и присоединиться к празднеству Чистокровного сословия, когда многие династии встречаются друг с другом в одном помещении, обговаривая многие и многие дела и планы. — Вы слишком самонадеянны, Кэтрин. В нашем закоренелом обществе нельзя полагаться на кого-либо, кроме самого себя. В противном случае велик шанс получить нож в спину, в один из самых неожиданных моментов. — Вы не первый кто делает мне подобное предупреждение, однако это вовсе не значит, что я последую совету безумного поработителя, который почему-то считает, что имеет права расколоть магический мир на две части, втягивая в свою партию новых союзников посредством угроз близким. Не так ли, ми-лорд? — она издевательски протянула прошипела все согласные его наименования, вновь отпивая глоток вина, из наполовину опустевшего фужера. Голова продолжала кружиться, но ноги держали словно по наитию прямо. — Я не делаю вам предупреждения, извольте. Мне было бы интересно узнать вас и ваши мысли, мисс Мракс. Что вы можете мне доверить? — красные глаза впились в неё, усиляя какие-то опасения где-то в глубине души, когда перстень на среднем пальце ужалил огнём, и она развернулась, прикрыв змею ледяными пальцами. Невидимые глазу клыки впились в подушечки, предупреждая об опасности. — Боюсь, что у меня нет мыслей, которыми я была бы готова поделиться. Если изволите, я отойду поправить причёску. — верная своему слову она развернулась, не ожидая чужого кивка, но чувствуя проживающий взгляд меж собственных лопаток. Шаги казались тяжелее, чем должны были ощущаться, а шум от каблуков бил где-то в ушах при каждом шаге становясь всё интенсивнее и интенсивнее. Она пронеслась мимо Малфоев, словно, не замечая пару вовсе, немедленно скрываясь на витиеватой лестнице, ведущей на третий этаж, где располагалась её личная комната. Мысль, что ей нужно именно туда прочно засела в красноречивых переглядках отца и сына, под лишённый понимания взгляд Нарциссы Малфой. Затем взгляд Абраксаса Малфоя вновь переместился на сына и невестку. Нарцисса чем-то напоминала Лорду давно почившую супругу. Те-же светлые локоны, что были когда-то у Лукреции, хрупкая фигура и тот же изгиб губ в нежной улыбке, направленной на Люциуса, сейчас похожего на своего отца двадцать с лишним лет назад. — Ты обворожительна, любовь моя. — обронил младший Малфой, пока Лорд успел зависнуть в собственной временной петле. «Ты обворожительна, Лу» — Спасибо, Люциус… «Спасибо, Абраксас… — шепчет Лукреция, стоя вместе с ним поодаль от гостей. Её пышное подвенечное платье освещает весь зал Кафедрального собора Леона, затмевает даже яркие витражи, пока юная миссис Малфой улыбается, позволяя завладеть собственными губами, сквозь прорывающуюся у неё улыбку» — Отец? Ты в порядке? — спрашивает Люциус, а в глазах плескается неподдельное беспокойство. Переживает, знает, что из семьи остался только отец, да Андреа с Кэтрин, дальняя родственница по линии Малфоев. Ладонь Нарциссы с семейным перстнем на безымянном пальце, деликатно ложится на сгиб локтя, словно в одно мгновение принося успокоение суженному. Маг заметно расслабляться, кажется, что даже выдыхает. — Да, в полном порядке. Твоя мама бы гордилась тобой сегодня, сынок. И определённо одобрила бы твой выбор. Люциус прикрыл глаза, вспоминая нежные руки, ласковый голос и светлые локоны, ниспадающие на спину Лукреции Малфой, его материи, человека, которого сегодня не хватало… **** Кэтрин вбежала в свою комнату, предварительно дотянувшись до защёлки трясущимися руками, едва ли задев её, но где-то в глубине души очень надеясь, что ей всё же удалось справиться с непослушным замком. Хотя виной всему и слушало шаткое состояние. Шаткое настолько, что перед глазами начали плыть чёрные круги, сменяясь цветными, расплывающимися точками где-то на периферии подводящего зрения. Ноги постепенно отказались от сотрудничества с упрямым телом, ровно за секунду до того, как волшебница схватилась пальцами за покрывало собственной постели, до посинения в руках сжимая мягкий материал, тщетными попытками пытаясь восстановить зрение. Желудок взбунтовался, от чего ведьму начинало слегка мутить без ведомых на то причин. Кэтрин присела на кровать, игнорируя возможность того, что платье помнётся и васильковая ткань не простит ей подобного кощунства. Ощущение окружающего пространства постепенно размывалось, стиралось, становилось каким-то ватным и влажным. Мракс впору было рассмеяться от собственного невыгодного положения, даже когда поднять руку казалось слишком уж непосильной задачей, а всё тело сковало какие-то онемения, пришедшее вместе с мысленной апатией на любые действия. Женская ладонь переместилась на левое бедро, впиваясь ногтями сквозь ткань, желая сменить боль, отвлечь её на что-то другое, на ощущение заострённых ногтей в нежной коже. Кэтрин была готова поклясться, что этого было недостаточно, слишком мало, потому что становилось хуже. Не было никакой гарантии, дабы избежать позорного обморока. Именно в эту секунду раздался щелчок поворачивающегося замка, видимо она всё же его не закрыла. Кэтрин зажмурилась от какофонии звуков, идущих из главного зала внизу. Она слышала, как наяву, как ударяются фужеры, наполненные отборным алкоголем, друг о друга, как разливается женский смех, подхватываемый звуками пианино, как эльфы бренчат столовыми приборами, разнося их на натёртых до блеска подносах, закупленных специально для этих случаев. Воздух перестал поступать в лёгкие в доступном количестве, а потому Кэтрин закашлялась сухим кашлем, жадно и несколько жалко предпринимая попытки наладить поставку кислорода в собственные упрямые лёгкие. Становилось то жарко, то холодно, настолько что на коже вздымались мурашки, то ладони становились слишком влажными, и всё бы ничего, если бы не обманчивая мужская ладонь, аккуратно опускающая её обессиленное тело обратно на бархатные подушки, отдававшие приятным холодом от долгого неиспользования. Она понятия не имела чья именно ладонь отнимала ногти от её бедра, потому как зрение расплывалось, представляя для взора всего лишь то тёмный силуэт, постепенно наклоняющийся к её лицу всё ближе. Перстень загорелся, обжигая. Мракс коротко вскрикнула от обдавшей ладонь боли, что растекалась, подобно лаве, по всему организму, доходя вплоть до кончиков пальцев на ногах, скрытых туфлями на небольшой шпильке. В заплывшее сознание вернулся орган чувств, именуемый осязанием. Ощущение чужих, шершавых пальцев, очертивших дорожку по длинной шее, поглаживая податливую, против воли, кожу. Её вскрик никого не остановил, наоборот, силуэт подобрался ближе, огладив большим пальцем губы, прежде чем склонить голову чуть ниже, словно до этого любуясь безвольной, фарфоровой куклой, дорогой игрушкой из тысячной коллекции точно таких же, как она кукол. Кончики пальцев Мракс начало покалывать, и стоило ей ощутить прикосновение чужого носа к своей щеке, как внутри груди вспыхнул какой-то огонёк, подобно широко распустившемуся бутону. Мужчину магией откинуло прямо в стену, оставляя кровавый след на серых обоях с изумрудным орнаментом, тот застонал, схватившись за раскроенный затылок, зашипев. Комнату заполонил металлический запах, когда зрение начало приходить в норму. Кэтрин узнала его, конечно узнала, когда знаешь всех Чистокровных выродков в их гадкое, безнравственное лицо. В особенности запоминаешь тех, кто издевался над тобой ещё в далёкой юности, на очередном из приёмов, до тех пор, пока десятилетняя девочка не сломала ему нос, за очередную попытку издевательств. Кэтрин отлично помнила тот вечер, когда имела удовольствие пнуть Йонаса Макнейра в нос, проехавшись розовой балеткой по прямому, до того дня, носу. Йонас был старше Мракс на восемь лет, и на момент их последней встречи ему уже минуло семнадцать лет. И будь она проклята самим Салазаром Слизерином, если вновь не повторит тот же печальный опыт, произошедший пять лет назад, за попытку опорочить её и без того небезупречную репутацию в традиционном патриархальном обществе. — Маленькая сучка. Ты поплатишься за это, а потом я поиграюсь с тобой. — Я не скучала по обществу такого ублюдка, как ты, Макнейр. — Кэтрин поднялась на кровати, удерживая опору в виде выставленных на матрасе ладоней. Никаких усилий с виду ей не стоило подняться с постели, твёрдо становясь ногами на плывущий по ощущениям пол. Зрение до сих пор размывалось по бокам, но всё же это было лучше, чем то безвыходное положение, в котором она имела возможность находиться несколько минут назад. Макнейр выхватил палочку, направив прямо в её сторону, и благослови Моргана мышечную память ведьмы, которая тут же вынула свою волшебную палочку из кобуры и бросила поспешный экспеллиармус, наблюдая как древко чужой палочки отлетело прямо ей под ноги. С маниакальным удовольствием, под пристальный ненавидящий взгляд, Мракс наступила подошвой на волшебное древко, что хрустнуло под ощущением чужого веса. — Не смей, дрянь! — крикнул Пожиратель, открывая её взору уродливую отметину на левом предплечье. Кэтрин усмехнулась, с особым удовольствием наступив сильнее, вплоть до тех пор, что перенесла весь свой вес на одну ногу и послышался финальный хруст, когда палочка волшебника переломилась на две неравные части, блеснув на прощание зелёными искорками под волчий вой безоружного мага. — Ой… Какая досада, никогда бы не подумала насколько они могут быть хрупкими. Стоило только мужчине встать на ноги, как Кэтрин топнула ногой и по полу покатились ледяные кристаллики, постепенно заполонившие весь пол комнаты. Мужчина рухнул сразу же при попытке сделать хоть один шаг ближе к своей цели. Повелитель не простит ему подобную ошибку, никогда не простит оплошности… — Сломанным носом ты не отделаешься, Йонас… Передавай младшенькому от меня пламенный привет. — Кэтрин взмахнула волшебной палочкой, и Пожиратель под собственный истошный вопль пробил собственным телом стекло, вместе с решётками в окне, и рухнул с третьего этажа, пока некоторые особо крупные осколки отлетели в комнату, врезаясь в левую щёку Кэтрин, по которой в ту же секунду побежала огненная, неприятная жидкость. Осколки осели на натёртом до блеска полу, издавая хруст каждый раз, когда подошва от туфли наступала на них. Лёд исчез, словно бы почувствовал собственную ненужность, после идеально выполненной задачи по защите собственной обладательницы. Кэтрин сжала тёплую палочку в руках, искренне, с детской безмятежностью, наслаждаясь ощущением пробудившейся магии в теле. Она наполняла каждую венку, подобно второму кровеносному потоку, даже стекающая по шее кровь не смогла бы перекрыть тот восторг и ощущение единения со своим телом, которое юная Мракс сейчас испытала. Она оттолкнула носком обуви переломанную деревяшку, и вышла в приоткрытую дверь, так и оставив комнату своего детства разрушенной, окрашенной кровью и осколками, но всё ещё хранившую неизменный аромат лаванды, смешавшийся с металлом чужой крови. Нежный и тяжёлый, удивительно точно описывающие её бытие слова. **** Кэтрин сбежала. Сбежала сразу же, как только заметила ослеплённое яростью лицо Реддла, та самая ненависть, что плескалась в глубине красных глаз, таивших свой персональный ад. Но он имел наглость поднять обновлённый фужер с кроваво-красным вином вверх, отсалютовав им. Мракс усмехнулась в ответ, блеснув чернотой глаз, любезно дарованной их общим предком — Салазар не скупился на дар любимице, считавшейся по всем магическим и маггловским законам наследницей его династии. Бастарду-полукровке подобная часть не могла быть оказана в любом из возможных случаев… Разумеется, все слышали истошный вопль, увидели исполосанное осколками тело Макнейра. Пока женщины жались ближе к своим избранникам, её отец подошёл ближе, в надежде взглянуть в глаза, но наткнулся только на пару осколков, торчащих из ранее целых глазниц. Не стоило быть телепатом, чтобы знать действия Лорда Мракса наперёд… Тот вынул из кобуры на бедре свою волшебную палочку, направил древко на незадавшегося Пожирателя, и голос его прозвучал чересчур громко, когда из палочки полилась бесцветная искра: — Легилименс! Кэтрин могла воочию, затерявшись среди зелени малфоевского сада, наблюдать, как лицо волшебника перекосила судорога абсолютной, если не сказать животной ярости. Чарльз схватил мальчишку за грудки, игнорируя стон боли, что вырвался из его исцарапанных уст. Тот не мог видеть… Никто не мог видеть ничего более, чем напряжённая спина старшего Мракса, но внезапный холод почувствовали все. Очередной вопль эхом разлетелся по округе, когда Чарльз совершенно бестактно, грубо, недостойно для мага его уровня, сломал Йонасу семь пальцев по очереди, те выгнулись под невероятными углами, вызывая ощущение тошноты каждый раз, когда глаз находит это зрелище. Младший из братьев Макнейр не выдержал очередной вспышки боли, когда из его глаз потекла солёная влага, перемешанная с кровью, представляя собой бледно-розовый оттенок. — Чарльз! Прекрати, что ты делаешь?! — Кэтрин услышала голос крёстного, который попытался дотронуться до друга, но отступил, сжав запястье протянутой руки вокруг, словно обжёгшись от одного прикосновения. — Отправлю к праотцам, прямиком в грёбаный ад. — прошипел Мракс, силой скидывая молодого человека на белоснежную плитку, окрасившуюся в розовый цвет. — Никто… Никто на всём чёртовом свете не смеет прикасаться к моему ребёнку. Я не прощаю, когда дело касается её. — Чарльз вновь схватил давно знакомого мальчишку за короткие волосы на голове и трансгрессировал, отказываясь от дальнейших комментариев. Второй хлопок трансгрессии остался беззвучным для многих гостей, но семейный перстень, тесно переплетённый энергиями с хозяйским привёл ведьму точно в то место, где остановился Чарльз, сбросив мага на сухую траву, более напоминавшую сено. Девушка понятия не имела где она находится и как смогла попасть в это место самостоятельно, возможно виной всему послужил полученный адреналин, однако моменты, когда отцу срывало крышу Кэтрин ещё не видела… Казалось, что никто не смог бы в полной мере оценить на что был способен Чарльз Мракс, в те моменты, когда его обуревала ярость… — М-мило-р-рд, я — я, не смог бы пос-тупить ин… иначе… По-велите-ль, бы… — Йонас сплюнул кровавую слюну прямо прям с собственным лицом. Он периодически прерывался, дабы отдышаться, но слова всё ещё давались слишком большими усилиями. Чарльз смотрел сверху вниз, полностью в своей леденящей душу стихии. Не зря Мраксы слыли в обществе, в облике настоящих чудовищ, жестоких и безжалостных до чужих страданий… — Он бы… У-уб-бби-л меня. Я… Я — н-не смог б-бы ос-ослу…шаться… Ухмылка Мракса вышла слишком громкой, а голубые глаза заволокла какая-то пелена ненависти к простому, глупому мальчишке, что находился на попечении кого-то более сильного, более мудрого. Маг сделал шаг вперёд, поднял палочку вверх, направив точно в цель. — Круцио! — громогласно прозвучало непростительное. Цветной луч угодил прямо в цель, когда Пожиратель, захлёбываясь собственной кровью и слюной, извивался в агонии, выворачивая под влиянием судорог ноги под немыслимыми углами, царапая ногтями собственную грудь, надёжно скрытую тканью белоснежной рубашки, что за эти полчаса уже успела превратиться в цветную тряпку, бесхозную и рваную. Периодически слышались невнятный хруст костей, когда было невозможно предугадать из каких повреждённых частей тела шёл звук. Ноги ведьмы уже успели онеметь, когда внезапно наставшую тишину прервал истеричный хохот Макнейра. Тот загибался от боли, хватаясь руками за изрезанный стеклом, живот. По его лицу катились слёзы, перемешанные с кровавой улыбкой, истерической, сумасшедшей… Кэтрин опустилась на колени на траву, склоняя голову в сторону, дабы понять, что очередной подпевала Волан-Де-Морта лишился рассудка под действием непростительного заклятья. Теперь маг оглядывался вокруг, все его движения выходили заторможенными и по-детски глупыми, наивными попытками разглядеть что-то за пеленой боли и темноты, обеспеченной ему сильнейшим магом, которого волшебница когда — либо видела. Чарльз тем временем сбросил с широких плеч пиджак, выбрасывая его куда-то около своих кристально чистых в подобных обстоятельствах ботинках, как никогда олицетворяющий собой древнюю поговорку «выйти сухим из воды». Мужчина опустился на корточки, с корнем вырывая сухую траву и швыряя прямиком на исполосованное тело жертвы. Йонас продолжал смеяться, громко, с детским восторгом, даже не отдавая себе отчёт в событиях, что происходили рядом с ним, в которых он принимал непосредственное участие. «Самая страшная смерть для человека — это сгореть заживо, Кэтрин. Ничего хуже быть не может.» — пронеслись в голове отголоски далёких дедушкиных рассказов, поучительных лекций, которые тогда казались слишком серьёзными и взрослыми, а сейчас имели за собой основание быть. Кэтрин с замиранием сердца наблюдала за тем, как чёрный огонь появился из ладони её любящего, всепрощающего папы. Как моментально загорелась сухая трава, прогнувшись под влиянием стихийного огня, приправленного особым видом животного гнева, когда перед глазами Чарльза вновь и вновь проносились картинки его изнеможённой девочки, которая в детстве просила его купить новый бантик для волос, и грязные руки подонка, что касались её кожи со слишком кричащим подтекстом. Он без особого сострадания опустил горящий пучок к остальным, которые расположил по телу юнца. Такие люди не меняются, им нельзя давать ни второй, ни даже первый шанс. Итог для них всегда будет один. Пламя окутало тело быстро, соблазнившись на дорогую ткань, оставляя свои пламенные укусы на ранах, лопаются волдыри, подпаляется успевшая застыть кровь. Горят ресницы, опаляются густые брови и волосы, кожа слезает, точно ненужная шкурка, желеобразной массой отделяясь от живого скелета. Крик Боль Страх Ярость И наконец… Смерть Мракс трансгрессировал быстро, не опасаясь за распространение пожара по всей территории поляны, не позаботившись о клубе чёрного, смрадного дыма, поднимающегося в самую высь. Его не заботило опалённое тело и непростительное сорвавшееся с его палочки. Ярость всё ещё клубилась в венах, заставляя кровь бурлить, но он должен был отыскать свою дочь среди всего этого хаоса. Его маленький ориентир в непроходимом хаосе… По щекам Кэтрин стекла слеза, неопознанная, лишённая чувства вины. Слеза боли за то, кем мог бы стать Йонас, если бы сам не выбрал подобную участь плешивой псины. Она не стала ставить защиту, ведь тогда её легко было бы отследить и Министерство непременно не упустило бы возможности засадить в Азкабан Чарльза Мракса, без суда и следствия, имея предыдущий печальный опыт их предка. Огонь утихнет без последствий спустя час, после второго хлопка трансгрессии… **** По возвращении Мракс затерялась в огромном зелёном лабиринте сада в Малфой-мэноре. Она знала его, как свои пальцы, учитывая сколько раз в детстве успевала там потеряться, сколько раз крёстный и Люциус с ног сбивались, пытаясь отыскать малютку, сквозь трёхметровые живые изгороди. Она сидела на садовом гравии, поджав ноги и откинувшись на крошечные, постриженные ветки, что успевали зацепиться за шоколадные волосы, играюче, словно призрачный давний друг. Девушка прикрыла глаза, сомкнув тёмные ресницы с тихим вздохом облегчения. Ощущения ещё никогда не подводили её, когда реальная опасность нависала острым топором над головой. Звук чужих шагов заставил непроизвольно напрячься, приоткрыв глаза, дабы сфокусировать зрение на одной из самых неожиданных фигур этого вечера. Молодой человек расплылся в застенчивой улыбке, стоило ему заметить ведьму в столь непривычном положении. Её голубые глаза пробирали до самой сути, будто видели тебя насквозь, нагим телом и душой пред их обладательницей. Стефан опустился на гравий на позволяющем от Слизеринки расстоянии. Он с жалостью посмотрел на след на рассечённой щеке, с запёкшейся коркой крови на нём, но Мракс только улыбнулась, нежно, будто знала заранее о чём пойдёт диалог. — Я люблю тебя. Ты же знаешь это? — Знаю. — её глаза не отпускали от себя, а улыбка ослепляла точно сотни бриллиантов. Кэтрин протянула ледяную ладонь, коснувшись кончиками пальцев его щеки, и Аббот прикрыл глаза, выдохнув, не желая мешать ей, наслаждаться желательной близостью. — Мне нужно отпустить тебя, Кэтрин. Иногда кажется, что я мучаю нас обоих, по той простой причине, что я просто не могу отпустить тебя, не хочу позволять тебе уходить, зная о том, что никогда не смогу полноправно завладеть твоим горячим сердцем. — Мне жаль, — сказала она и именно это имела ввиду. Мракс жалела, что никогда не будет в силах ответить Стефану взаимностью, даже когда все его чувства давили своей полнотой и искренностью, когда все его прикосновения отдавали любовью, а глаза останавливались на ней всегда лишь с неподдельным восхищением, но она не могла… Переступить через себя, заставив поверить. Кэтрин была жестока, но она никогда не сможет быть жестокой по отношению к тем, кого любит и кем дорожит. Стефан успел стать для неё одним из таких людей. — Мне тоже. — молодой человек взял её ладонь в руки и оставил короткий поцелуй, пока Кэтрин провела ладонью по чужим волосам, как иногда делала это в моменты особенной близости. — Мы расстанемся сейчас, но знай о том, что я всегда приду тебе на помощь, чтобы это не было, Кэтрин. Даже, если тебе нужно будет поплакаться кому-то в плечо или составить компанию в пабе, то ты всегда можешь обратиться ко мне, потому что это не пройдёт… Какие бы усилия я не приложил, но это чувство по отношению к тебе не пройдёт, даже если я сам не всегда понимаю природу этих чувств, но… Они просто есть. — Спасибо, Стефан. — она и сама не знала за что благодарила его. Была ли это благодарность за ощущение принятия и вседозволенности, за многие прогулки и продолжительные поцелуи, за касания ладоней или его любовь? Впрочем, это не было чем-то важным, когда губы Мракс прижались к его в прощальном поцелуе, позволяя себе передать молодому человеку главенство над собой, ощутить тёплые ладони на своей талии, плавно перетекающие на спину. Стефан всегда казался ей тёплым, понимающим, совсем противоположным тому какое впечатление сказывалось о нём при первой встрече с капитаном команды по квиддичу. Её ладонь так и осталось на его щеке, когда ведьма приблизилась ближе, сильнее углубляя затянувшийся между ними поцелуй. **** Сириус остался стоять на место, подобно каменному изваянию, стоило ему увидеть, как губы Кэтрин нашли лицо Аббота, притягивая ближе к себе, перемещая корпус ближе к другому парню, кто не был им. В груди поселилась тупая боль, приправленная жгучей ревностью от знания того, какими были на вкус эти губы, как податливо и правильно они ощущались на его, Сириуса, губах. Как Снежинка могла позволить себе запутаться длинными, тонкими пальцами в его кудрях, приглаживая и оттягивая, когда он мог позволить себе лишнего. Почему-то в голове осталась пустота, и ни одна мысль не приходила в голову, глядя на развернувшееся перед ним зрелище. Он ведь отправился искать её сразу же, когда домовики с потрохами сдали её Абраксасу Малфою, пока торжество продолжалась, а тот инцидент начал казаться не более чем игрой возбуждённого воображения… Он подошёл, как раз, когда Слизеринка потянулась к чужому лицу, разбивая одновременно два стучащих сердца, и даже не подозревая об этом. Хотелось уйти, если бы не короткий оклик, состоящий из его имени: — Сириус?