Шанс

Серебряная краска покрывала тонкую девичью шею, широкие плечи и длинные пальцы, унизанные золотыми кольцами. Она была густой, похожей на масло для живописи, тягучей и холодной и покрывала практически всё тело юной девы. Её кожа, та часть, что не была покрыта пигментом, напоминала нагретый сахар, потемневший и кипящий, в который вливали белоснежный напиток, разбавляя подгорелую массу. Карамель с молоком и серебро. Складывалось впечатление, будто её кожа — это пламя, расплавившее доспехи, остатки которых окутывали изящную фигуру, стекая вниз. Взгляд фундуковых глаз выражал стойкость, сопоставимую с мощью многолетнего дерева, величественно возвышающегося над остальными. Светлые волосы служанки закололи на затылке, чтобы не испачкать их в серебре. Локоны, казалось, припорошило корицей, но их сливочный оттенок всё же проглядывал сквозь пряди тёмных цветов. Тонкая кисть с острым кончиком залегла во внутреннем углу глаза. Служанка начала проводить тонкую чёрную линию к его внешнему углу, сильнее надавливая на кожу и расширяя линию. То же самое она проделала и со вторым глазом, после чего сменила кисть, кончик которой теперь был более широким и приплюснутым, и затем стала наносить содержимое небольшой баночки на губы сидевшей перед ней девушки, тщательно прокрашивая уголки и ярко выраженную арку верхней губы. Вторая слуга вошла в покои, бережно неся тёмное платье. Укутанная серебром встала с кресла и подошла к высокому зеркалу, коснувшись своей шеи. Краска не смазалась — она высохла, чуть стягивая кожу. Прислужницы принялись одевать свою хозяйку, поправляя угольный атласный подол и застёгивая металлические карабины. Закончив, младшая из них отошла к кровати, где стояли заранее приготовленные туфли. Вторая потянулась к заколке в светлых кудрях, расстёгивая её и позволяя локонам свободно ниспадать на плечи и спину, и, почтительно отступив, извлекла из стоявшей на столешнице шкатулки золотое украшение для волос, представлявшее собой тонкий обруч, увешанный тонкими цепями с драгоценными камнями красного цвета. Кареглазая вздохнула. Со стороны всё выглядело так, словно прежде она не дышала вовсе, и это отчасти являлось правдой. Стоило лишь задуматься о предстоящем вечере, и она переставала замечать собственное дыхание. — Вы хорошо справились, можете быть свободны. — изрекла Клития, смотря в зеркало на цельный образ, которым осталась довольна. Поправив украшения, она расправила плечи, приподняла подбородок и холодно посмотрела на своё отражение — в последний раз перед выходом. Стук в дверь раздался как раз вовремя. Её брат всегда был пунктуален. Высокий мужчина в мехах и синем одеянии походил на короля зимы. Клития же выглядела как огненный воин короля. Она протянула ему согнутый локоть, который он мигом подхватил, после чего повёл спутницу к бальному залу, где с минуты на минуты должно было начаться торжество по случаю прибытия королевской семьи в Саммертон. Летний сезон монархи ежегодно проводили в Замке Солнца, как и их придворные Серебряные. В честь приезда проводился маскарад, который подданные так любили. Когда как не на балу похвастаться тем, у кого золото ярче и перьев больше? Но, даже несмотря на хвастовство, Клития любила этот своеобразный праздник — любила примерять броские образы, и, самое главное, больше всего она ожидала королевскую чету. Ожидала, когда бледный и изящный силуэт войдёт в просторный зал, когда лучистые голубые глаза одарят взглядом гостей и встретятся с её собственными, когда улыбка коснётся её вишневых губ и принц ответит, поднимая левый уголок рта, а потом отведёт глаза. Так он поступал из раза в раз, не исключая и сегодняшнюю встречу. Когда монархи прибыли, началась стандартная церемония: на весь зал звучали имена и титулы, которые все знали. Напоминание о власти. О силе. Вот король поблагодарил Серебряных за торжество, устроенное в его честь. А вот королева позволила празднику начаться, после чего удалилась вместе с мужем, пообещав вернуться. Их сыновья были оставлены на растерзание знатным дамам, которые облепили их со всех сторон и стремились обязательно напроситься на танец. Точнее, это ожидало лишь одного принца — старшего и наследного, Тиберия Седьмого. Младший же был обделен вниманием хищных и жадных до короны девиц, которые знали, что она не значилась в числе его перспектив. Дочери Высших Домов в пёстрых нарядах, как и ожидалось, окружили наследника. Клития же ухмыльнулась и, огибая вельмож с бокалами в руках, направилась к Нему. Стройная фигура в чёрном кителе с красно-серебряной росписью на манжетах и воротнике и с алой лентой, повязанной в качестве пояса, удалялась к дальнему углу, где девушка её и настигла. Длинные пальцы, покрытые краской, скользнули по спине, а затем и по талии молодого человека. Мэйвен остановился и, схватив девушку за руку, повернулся к ней, наткнувшись на наглую улыбку, поселившуюся на вишневых губах. — Не при всех же. — он отпустил её левую руку, но правая уже покоилась на его плече. — Ничего непотребного, Ваше Высочество. Только танец. Вы же не откажете? — состроив невинные глаза, насколько это представлялось возможным, спросила Клития. Принц чуть склонил голову вбок, задавая немой вопрос. Девушка улыбнулась. Положив ладонь на её талию, обтянутую струящейся тканью, парень повёл её в круг, где прочие придворные наблюдали за старшим принцем и его партнёршей. Те, впрочем, уже заканчивали. Музыка замедлялась, чтобы с новой силой заиграть для следующего танца. Их танца. — Ты восхитительна, — проговорил Мэйвен, внимательно оглядев образ девушки. Он коснулся её шеи, тёплые пальцы провели по ключицам, очертили плечо, спускаясь ниже к талии и огибая бюст. — Постарайся не отставать. Парень убрал правую руку за спину и сделал шаг вперёд. Клития так же отвела кисть назад и отступила. И снова были шаг вперёд и поворот корпуса. Калор надвигался, следуя по кругу, но и Глайакон не уступала. Холод его глаз преследовал пламя в её взгляде. Мелодия сменилась. Холодные девичьи пальцы скользнули по мужскому предплечью в ответ на прикосновение тёплой ладони к карамельной щеке. Клития почувствовала жар, исходивший от принца. Пальцы скользнули выше — к шее, к голой коже. Она коснулась его подбородка, остужая юношеский пыл. Их способности были противоположны, а потому так идеально сочетались. Обжигающий огонь принца и крепкий лёд его принцессы. Он хотел сделать её таковой. Сделать её своей. И он знал — она не откажет. Иначе он пропадёт. Его огонь его же погубит без её отрезвляющего холода. Без неё он окончательно сойдёт с ума.