Иная история

      Северус уже битый час сидел в учительской и заполнял журналы. Заниматься этой волокитой во время учебы или за пару дней до нее не особо хотелось, поэтому проще было сделать это пораньше, сразу после того, как списки учеников только-только утвердили и выдали преподавателям на руки. Да и учительская была пока пуста. Еще несколько дней и преподаватели шустро оккупируют помещение для подготовки к новому учебному году, и о тишине можно будет только мечтать. Тем более, что помимо бумажной работы, у него было более чем достаточно дел. Как минимум, следовало перепроверить все запасы ингредиентов, выкинуть просрочку и заказать недостатки. Перспективы избавляться от неудавшихся экспериментов учеников, полученных в следствии острой реакции просроченного компонента, не особо его прельщала.       Дверь в учительскую открылась, и на порог ступила Минерва. Еще один преподаватель, который предпочитал готовиться к новому учебному году заранее. И положа руку на сердце стоило признать, что эту привычку Северус перенял от нее, найдя в этом множество положительных моментов.       — Вы все еще здесь? — Она взглянула на Снейпа поверх своих очков.       — Хочу побыстрее закончить эту волокиту. — он ненавистно посмотрел на журнал и снова макнул перо в чернила.       — Согласна, но, пожалуй, займусь этим на следующей неделе, все никак не закончу планы на учебный год. — Декан Гриффиндора действительно держала в руках стопку бумаг. Оставив их на столе, она легким движением палочки прошила их в три папки и убрала в шкаф.       — Я их закончил вчера. — зачем-то отозвался Северус, даже не подозревая, что уже в свежующую секунду пожалеет о своих словах.       — Прекрасно. Я как раз встретила Поппи, и она попросила сварить ей зелья для больничного крыла к началу занятий. — Минерва вытащила из кармана мантии небольшой сверток и, подойдя к столу, за которым работал зельевар, положила бумагу на край. Тот поморщился, но сверток взял и раскрыл его, понимая, что работы ему еще предстоит воз и маленькая тележка.       — Прекрасно. Будто бы мне больше нечем заняться. — протянул он и пихнул сверток в карман.       — Вы же только что сказали, что закончили. — заметила Минерва, прибираясь на столе.       — Закончил бумажную волокиту, надо еще проверить ингредиенты на пригодность, иначе взрывов в начале года не избежать — дети. — презрительно выплюнул он. Макгонагалл усмехнулась.       — Недавно вы сами были ребенком, Северус.       — Но я не взрывал котлы на зельеварении.       — Вы всегда были превосходным зельеваром, но вспомните уроки по трансфигурации. — лукаво подмигнула Минерва, после задвинула полку в стол и направилась к выходу. — Доброго вечера.       Попрощавшись, она скрылась за дверью, тихо прикрыв ее за собой. Северус молчал, угрюмо рассматривая темнеющий пейзаж за окном. Он дождался, пока чернила высохнут, и захлопнул журнал седьмого курса Слизерина. Поставив его на полку к остальным журналам, сложил списки учеников в ящик и тоже покинул кабинет.       В школе было тихо и пусто, как всегда в летний период. Каждый шаг зельевара отдавался громким эхом от стен. Портреты по дороге по очереди прощались с преподавателем, на что приходилось угрюмо кивать и ускорять шаг, дабы поскорее скрыться от болтливых нарисованных людей.       Замок он покидал, как всегда, в гордом одиночестве. До начала учебы еще пару недель, потому оставаться тут смысла не было, тем более, когда дома есть работа, а сварить зелья для больничного крыла можно и в другой день.       Северус устремился по дороге вниз к Хогсмиду и, как только преодолел границу ворот школы, незамедлительно трансгрессировал.       Появился он в небольшом темном проулке. На землю опустились сумерки и в этой части Лондона шел дождь. Но будь тут даже солнце и чистое голубое небо над головой — это все равно не сделает Паучий тупик более привлекательным районом.       Он ненавидел это место за то, что оно до сих пор держало его тут. В старом, опустевшем родительском доме. Отец подавно не имел толком никакого наследства, кроме пустых бутылок, которые Северусу пришлось выгребать из всех комнат после его смерти. А мать отрекли от рода Принцев за то, что ослушалась родителей и вышла замуж за магла, а потому думать о каком-либо наследстве со стороны матери тоже не приходилось. Но оно ему было и не нужно, он бы отдал все, лишь бы вернуть Эйлин. Мать искренне любила сына, в отличие от отца-пьянчуги, который так и не смог принять магическое происхождение жены и сына, и потому частенько срывал на них злобу. Но защищая свое чадо, весь гнев мужа, как правило, принимала на себя Эйлин, отправляя сына прятаться где-нибудь, пока буйство пьяного отца не умерится.       Тем не менее, дом простаивал уже давно. И только летом этого года Северус смог перебороть себя и вернуться сюда. Снимать квартиру, в Лондоне, да и всего-то на три месяца в год, было невыгодно. А жить круглогодично в школе, как Альбус, не хотелось.       Северус быстрым шагом вышел из проулка, куда трансгрессировал, и прошел еще два дома по опустевшей улице. Время было позднее, и местные жители уже закончили работу и вернулись домой. Только два раза в сутки тут было многолюдно — когда люди шли на работу и возвращались — в любой другой час тут было безлюдно, будто бы весь район вымер.       Подойдя к крыльцу своего дома, который внешне совершенно ничем не отличался от десятка других таких же домов, он не сразу заметил непонятный сверток на пороге. И только приблизившись к двери, понял, что сверток шевелится. Опустив голову, Северус увидел кучу грязного тряпья, из которой виднелась лишь кучерявая голова.       — Что за черт... — Северус оглянулся и, убедившись, что улица совершенно пуста, достал палочку. Конец ее засиял тусклым светом, но этого вполне хватило, чтобы получше рассмотреть лежащее у ног нечто. И долго гадать не пришлось, чтобы понять, что это был ребенок.       Зельевар снова осмотрелся, словно надеясь, увидеть как к нему стремглав бегут родители, в поисках своего чада. Но улица продолжала оставаться пустой и безлюдной. Ни одной живой души.       Нахмурившись, он опустил палочку ниже и присел на корточки, осматривая ребенка. То, что он был жив, было очевидно, но вопрос оставался о его состоянии.       Погасив «Люмос», он провел палочкой над телом, применив базовое заклинание диагностики, которое показало, что мальчик крепко спал. Сон был вызван изнеможением и истощением. Он жался сильнее в комок, пытаясь согреться, но мокрая одежда не давала ему на то шансов. Делать было нечего. Оставить его тут было равносильно смерти. Брать на душу ответственность за гибель этого беспомощного комочка совершенно не хотелось.       Осторожно подняв его на руки, Северус вошел в дом.       Рука привычно нащупала на стене выключатель. Загорелась одинокая лампочка, залившая коридор тусклым желтоватым светом. Ее следовало бы уже давно поменять на более хорошую и яркую, но пока эта продолжала гореть, руки никак не доходили.       Пройдя в гостиную-кабинет, он включил свет и здесь. Еще по дороге отметил, какой мальчик худой и невероятно легкий. Он всем телом жался к груди зельевара, бессознательно найдя наконец-то хоть какой-то источник тепла. Его била сильная дрожь.       Положив ребенка на диван, Северус заклинанием высушил его одежду и наконец-то смог рассмотреть нежданного гостя получше. Мальчик, ориентировочно года 4-5. Длинные, кучерявые волосы, одежда старая, затасканная, не раз штопанная и, судя по тому, как она висит на худом теле, не подходящая ему по размеру. Ноги босые, стопы грязные и местами кровоточат из-за долгой ходьбы без обуви по каменной брусчатке.       С последним он решил разобраться сразу. Быстро сходив за тазом с водой, тряпкой и зельями он протер ноги мальчика. Тот даже не проснулся. Только слабо дернулся и поморщился. Освободив изодранные ноги от слоя грязи, Северус нанес на стопы мазь собственного изготовления, после только накрыл мальчишку пледом и покинул гостиную, предварительно разведя заклинанием огонь в камине и потушив свет.       Мужчина просидел на кухне пару часов, занимаясь заготовками для своих зелий. Его сюртук лежал на одном из стульев, мантия покоилась в коридоре, а рукава рубашки закатаны до локтей. Он отмерял точное количество унций корня имбиря, но из головы не выходил ребенок, которого он нашел на улице. Он понятия не имел к кому обратиться, что с ним делать, куда его девать. Пока мальчик крепко спал, у него было время подумать, но время истекло, когда в гостиной, где он оставил мальчишку приходить в себя и греться, раздался грохот.       Уже направляясь в сторону гостиной, он взмахом палочки, потушил огонь под котлом. В комнате было тихо и… пусто. Плед валялся на полу, как и перевернутый высокий, трехногий столик. Осколки вазы лежали рядом с высохшими цветами, а самого ребенка видно не было. Северус бросился осматривать каждый уголок: мальчика нигде не было. Ванная тоже оказалась пустой. Он уже было бросился на второй этаж, как из-под лестницы послышался шум. Свесившись через перила, Северус посмотрел вниз. Дверь в чулан оказалась открытой, и некоторые вещи валялись прямо в коридоре.       Активировав «Люмос», он осторожно спустился и подошел к небольшой дверце, вытянув руку с палочкой. Тусклый свет залил небольшое помещение, высвечивая из темноты разное старое барахло, до которого руки никак не доходили, чтобы выбросить. И в единственном освобожденном от вещей, которые сейчас валялись снаружи, уголке, показалось какое-то шевеление. Оттуда на него смотрела два испуганных зеленых глаза. Почему обладатель этих глаз решил спрятаться именно в чулане под лестницей, оставалось неясным, но по выражению затравленного личика стало ясно: вылезать он оттуда не был намерен.       — Эй, иди сюда. — Северус присел на корточки и протянул руку, чтобы ухватить мальчика за руку. Прикосновение к холодной руке отдалось хоть и не сильным, но вполне ощутимым ударом тока по всему телу, заставив зельевара отшатнуться назад. И, не удержав равновесия, он перекатился на спину, сильно ударившись головой об стенку.       — Ай, черт. — шикнул Северус, садясь и потирая ушибленный затылок.       «— У мальчика большой магический потенциал, раз он создал такой щит.»       Снейп осмотрелся, будто ища что-то, что поможет ему вытащить напуганного ребенка из этого угла. Только толку. Не старой же метлой его оттуда выковыривать, в самом деле.       — Меня зовут Северус, а тебя? — он подсел ближе к двери, ощущая себя при этом крайне нелепо, ранее, в принципе, не имея опыта в общении с детьми младше 11 лет. Он не знал, как выманить мальчика оттуда, особенно, когда он этого не хочет и настырно сопротивляется. Ответа на вопрос не последовало. Со стороны казалось, что мальчик хотел просто слиться со стеной, лишь бы его не трогали.       — Иди сюда, я тебя не обижу. — попытался позвать его еще раз Северус и протянул руку, но не пытаясь коснуться его. Мальчик лишь похлопал глазами, и тишину нарушило громкое урчание живота – и урчал явно не живот зельевара.       — Ты голодный, — догадался Северус, вспомнив результат диагностики. Он вымучено потер переносицу и вздохнул. — Ладно, я сейчас поищу что-нибудь.       Он поднялся на ноги и отправился на кухню. Это могло бы быть неплохой возможностью выманить пацана из его укрытия.       Ящики не могли похвастаться обилием чего-либо съестного. Сам он ел, как правило, в Хогвартсе, а вне работы перекусывал чем-нибудь наспех, ведь имея невероятный талант в зельеварении, Северус совершенно не умел готовить. Но полпачки риса, сахар, да хлеб он-таки нашел. Даже приготовление каши вызвали у него затруднения. Та, как заговоренная, пригорела, но, таки сумев вовремя снять ее с плиты, он переложил съедобные остатки еды на тарелку, обильно посыпал сахаром и поставил на стол, поставив рядом блюдце с хлебом. Пока он занимался сервировкой, краем глаза заметил шевеление в дверном проеме. Повернув голову, увидел выглядывающего из-за угла мальчика, подозрительно щурившегося.       Решив сделать вид, что вовсе его и не заметил, он переставил котелок на подоконник остывать и стал убираться на столе, закрывая бутылочки и складывая их в ящик для хранения. Уже закончив с уборкой и протерев стол, он-таки не выдержал и сделал шаг по направлению к дверям, чтобы позвать мальчика наконец-то сесть поесть.       Глаза ребенка запоздало расшились, когда он понял, что его заметили. Он шустро скрылся за поворотом и в тишине раздался громкий топот детских ног.       Северус закатил глаза и устало запрокинул голову, прикрыв глаза. Сваливавшаяся нежданно-негаданно обуза на его голову уже изрядно начинала его раздражать, совершенно не желая идти на какой-либо контакт. Глухо зарычав, мужчина вышел из комнаты и подошел к чулану.       — Я сделал тебе покушать. — пояснил он, скрестив руки на груди. Ответом последовала тишина. Шумно выдохнув, Северус сел на пол у стены, устало подперев голову рукой. Живот отвечал вместо мальчика, отзываясь громким урчанием, но его хозяин уперто продолжал сидеть в чулане.       — Слушай, я не обижу тебя. Хотел бы, уже выставил бы тебя на улицу, — начиная выходить из себя, бросил Северус. За годы работы в школе он привык, что дети его побаивались, но при этом выполняли все, что он скажет. А тут приходится уговаривать пятилетнего ребенка.       «— Что с ним произошло, раз он такой запуганный?»       Наконец-то мальчик зашевелился и опасливо выбрался из своего укрытия, встал перед зельеваром в полный рост. Все еще хуже, чем казалось. Совсем тонкие руки мальчика, одежда с трудом держится на этом тощем теле, затравленный взгляд, который, к слову, сейчас с интересом изучал палочку, что Северус держал во второй руке. Обратив на это внимание, зельевар тоже взглянул на палочку, заметив, как мальчик проводил ее взглядом.       Воспользовавшись заинтересованностью ребенка, Снейп взмахнул палочкой, и в воздух взлетел смог искр. Мальчик чуть ли не присел от неожиданности и восторженно раскрыл рот. Еще взмах, и из кладовки вылетел листок бумаги со старыми нотами, сложился в воздухе в журавлика, который, замахав крылышками, подлетел к мальчику, аккуратно опустившись на подставленные им ручки.       — Это называется "магия". И, судя по тому, что ты смог, хоть и неосознанно, выставить щит, ты скоро тоже сможешь делать так же. — на всякий случай пояснил зельевар.       Мальчик подумал несколько секунд, изучая замершее на руках оригами, и неверящим взглядом вперился в Снейпа.       — Что? — развел руками тот, — У тебя сильный магический потенциал.       Почему-то Северус чувствовал себя невероятно глупо, пытаясь что-то объяснить ребенку, тем более, что он только молчал в ответ. Тут было два варианта. Первый — либо он был настолько глуп, что не умел говорить, и вообще даже половины не понимал из того, что ему говорят, что по его осмысленному взгляду и не скажешь. Либо наоборот — слишком умный, и мысленно называл зельевара идиотом, не понимая, чего с ним так сюсюкаются. Короче, то, что он совершенно не умеет общаться с маленькими детьми, Северус понял еще с начала этого одностороннего разговора.       — Ты умеешь говорить? — мужчина наконец-то задал вопрос, который терзал его с момента первой попытки заговорить с ребенком.       Мальчик незамедлительно кивнул, как-то забито попятившись к чулану. Почему-то сейчас он увидел в этом ребенке себя, ведь он тоже часто прятался в этом самом чулане, когда отец в очередной раз напивался и начинал буянить. От этого воспоминания все внутри сжалось. Северус нахмурился и попытался смягчить тон.       — А почему не отвечаешь?       Мальчик задумался и тяжело вздохнул. Он не выглядел как ребенок, да и взгляд его был не совсем детским.       «— Кажется, мальчик многое пережил.»       Наконец он пожал плечами и покачал головой, разведя худенькими ручками в стороны.       — Не хочешь?       Он помотал головой.       — Не можешь?       Кивок. Северус задумался, проведя пальцами по губам и рассматривая мальчишку. Под пристальным взором тот смущенно потупил взгляд.       — Пошли есть, потом будем разбираться откуда ты и кто ты. — Северус встал с насиженного места и пошел на кухню. Он уже даже не пытался касаться мальчика, брать его за руку или насильно тащить за собой. Ребенок определенно боялся прикосновений, значит, стоило перво-наперво убедить его в том, что Северус не обидит его.       И предположения оправдались: за его спиной послышались тихие шаги. Уже на кухне Снейп отошел к плите, чтобы поставить чайник, краем глаза наблюдая за гостем. Мальчик забрался на стул, перед которым на столе стояла уже подостывшая каша. Так как роста ему не хватало, тот подобрал ноги и сел на них, положил журавлика на стол и неуверенно уставился в тарелку.       — Почему ты не ешь? — спросил Северус, когда затишье начало затягиваться.       Мальчик покосился в его сторону и снова на тарелку, будто бы решаясь касаться еды.       — Только не говори, что тебя и кормить с ложечки надо. — с раздраженной настороженностью спросил зельевар. Пацан активно замотал головой. — Тогда бери ложку и ешь.       Он кивнул на столовый прибор. Мальчишка с той же неуверенностью взял ложку и жадно начал уплетать кашу, чем несомненно удивил зельевара. То, с каким аппетитом он умял всю не самую аппетитную подгорелую кашу и хлеб, поражали. И заставляли вновь призадуматься: откуда же он взялся? От размышлений Северуса отвлек бой часов. Оказалось, что время уже перевалило за полночь.       — Ты наелся?       И только получив в ответ утвердительный кивок, Северус вернул мальчика обратно в гостиную. Мальчик при этом так и не выпустил бумажного журавлика из рук. Оставив ребенка там, на диване, Северус поднялся на второй этаж. В доме имелось две небольшие комнаты, в одну из которых он давно не заходил. Но, по всей видимости, временно придется.       Обстановка в родительской спальне совсем не изменилась, если не считать убранных вещей. Немногочисленные вещи Эйлин Снейп хранились в сундуке, в небольшой гардеробной, рядом со вторым сундуком, который никто не смог бы так просто открыть при всем своем желании. Северус не посмел выкинуть вещи отца, но он надежно спрятал в том самом сундуке, дважды запечатав невскрываемыми чарами. Его же детская комната заметно изменилась. Старую кровать заменила полуторка из темного дерева, массивный секретер у окна и платяной шкаф, новые серые обои и потертый паркет. Свою комнату он обустроил для своего удобства. Места много не надо: рабочий стол, место для сна и вещей, а зелья он чаще варил в школе, а если и приходилось это делать дома, то чемодан со всем необходимым перекочевывал из чулана на кухню.       Сменив белье на своей кровати на свежее, он откопал в шкафу большое махровое полотенце — ребенка все же стоило помыть — а вот с одеждой произошла загвоздка.       Он прошел в гардеробную в спальне родителей. Поразмыслив, Северус открыл ящик Эйлин, который явно был расширен с помощью магии, так как вещей там было куда больше, чем могло вместиться на самом деле, и на дне он нашел искомое. Элин всегда грезила мечтой родить еще одного ребенка и по вечерам часто рассказывала, как Северус рано или поздно станет старшим братом. В те времена он мечтал, чтобы у него появился друг. Младший брат или сестра. Он мечтал о том, что они вместе будут играть, читать книги, помогать маме по дому. Но мечта Эйлин Снейп — в девичестве Принц — так и не сбылась, но кое-какие детские вещи остались. Они жили бедно и разбрасываться такой драгоценностью, как одежда, не могли себе позволить.       После долгих копаний он наконец-то вырыл старенькую застиранную и заштопанную пижаму, которая как раз должна подойти и мальчику, покинул родительскую комнату. По пути он остановился около окна, скрестив руки на груди. Из головы не выходили зеленые глаза. Он наконец-то вспомнил, у кого еще видел такие яркие, теплые и лучистые зеленые глаза. Лили. От воспоминаний о погибшей любви внутри все сжалось, а в горле встал ком от горя, что до сих пор не оставило его.       Тряхнув головой, Северус твердо решил, что разберется со всем завтра и уже там придумает, что делать с мальчишкой. Отойдя от окна, он спустился вниз и прошел в гостиную. Незваный гость, почти с головой завернувшийся в мантию зельевара, мирно спал в кресле.       Немного постояв в сомнении, Северус решил, что его все же стоит отнести наверх, но с купанием придется повременить. Он осторожно поднял ребенка на руки и понес в комнату, уложив на кровать. Одним движением палочки он избавил его от футболки и штанов, еще раз отметив тот факт, каким же тощим был мальчишка, так что даже застиранные трусы были ему велики. На теле мученика так же обнаружилось несколько синяков. Никаких медикаментов и зелий дома не было, так что пришлось оставить и это на грядущий день. Еще одним движением палочки он облачил мальчика в старенькую пижаму, которая была ему чуть великоватой, но зато чистой, и накрыл одеялом. Мальчик тихо всхлипнул во сне и зашевелился. Машинально, Северус провел рукой по мягким волосам ребенка, будто пытаясь успокоить его. Пальцами смахнул черные кучерявые пряди с его лба.       — Этого не может быть. — внезапно осипшим голосом прошептал он, отшатнувшись. Над правой бровью мальчика открылся шрам в виде молнии.

***

      — Вернон, что нам делать? — Петуния еще с обеда ударилась в тихую панику. Дадли они оставили у его друга с ночевой, а сами весь вечер ездили по окрестностях в поисках племянника. — Вернон, его нигде нет. Что мы скажем Дамблдору?       Она уже битых минут десять металась из стороны в сторону перед диваном.       — Полиция, надо звонить в полицию! — пришла она к логичному, по ее мнению, умозаключению. Вернон, сидящий на диване, уже не чувствовал ног после долгих поисков пропавшего отпрыска Поттеров. Услышав вердикт супруги, он усмехнулся в густые усы и затряс большой головой.       — Нет, нет и еще раз нет, Петуния. Что мы им скажем, ты хоть представляешь?       Он сел ровнее. — Хочу тебе напомнить, дорогая, что он исчез у меня из рук, — прокряхтел Вернон, — И если мы скажем об этом в полиции, то они сочтут нас ненормальными и. в лучшем случае, с насмешками отправят нас домой!       Петунья замерла на месте, ловя ртом воздух и судорожно выдыхая его. Руки ее дрожали, а на глазах стояли слезы.       — Ну… Ну… Давай скажем, что он сбежал, не будем ничего говорить про исчезновение. — предложила Петуния и, судя по дрожащим плечам, ее тихая паника грозилась в скором времени перерасти в громкую истерику.       — Ну, Петуния, неужели ты так беспокоишься за него? Я думал, ты будешь только рада освободиться от навязанной обузы. — Вернону пришлось встать и утешительно приобнять разволновавшуюся супругу.       — Я не за него беспокоюсь. Дамблдор… — она не договорила, когда Вернон вновь побагровел.       — Не смей произносить это имя в нашем доме! — рявкнул он, и Петуния присела, благо стояла она рядом с диваном. Мистер Дурсль тут же пожалел о своей пылкости и поспешил на кухню за успокоительным.       Когда приступ истерики закончился, он сел рядом на диван и взял руку жены в свою, нежно погладив пальцы.       — Хорошо, милая, мы подадим заявление завтра и скажем, что мальчик сбежал, — снисходительно согласился Вернон. — Но, надеюсь, его не найдут.       Последнее он пробормотал себе в усы, но супруга все равно его услышала.       — Но мы хотя бы сделаем вид, что ищем его, для Дам… него. Он очень могущественный, и я боюсь, как бы он не стал мстить нам за то, что мы его потеряли, — жалобно выдавила миссис Дурсль. Они еще какое-то время сидели в гостиной. Ночь была теплой, открытые окна впускали в душный дом свежий воздух, и никто даже не заметил мелькнувший на улице черный силуэт и не обратил внимания на негромкий хлопок, утонувший в шуме проехавшей машины.