Условие контракта

— Чайльд, что-то случилось? Я пришел, как только смог. Предвестник посмотрел в янтарные глаза, полные беспокойства, губы невольно тронула улыбка. После того раза он все чаще начинал замечать на себе подобные взгляды, порождающие внутри целый шторм противоречий. — О, нет, ничего такого, что стоило бы твоих переживаний. Солнце перед тем, как окончательно скрыться за домами, мазнуло по Чжун Ли, играя золотом в каштановых прядях и дорогих одеждах. Чайльд затаил дыхание, завороженный красотой мужчины, и не смел пошевелиться, словно это помогло бы продлить столь восхитительный миг. Однако момент ускользнул, сменившись горьким разочарованием, как только кабинет погрузился в полумрак. Он дернул ногой, прочистил горло и предложил консультанту сесть. Раздражающие своей назойливостью мысли вновь атаковали изможденный стрессом разум. Чжун Ли остался с ним после всего того, что Тарталья успел натворить, и продолжал делать вид, что все в порядке. Но не в порядке. Ни с тем, что произошло тогда с Чайльдом, ни с тем, как теперь консультант вел себя с ним: видно по лицу и тому, как тот осторожничал, будто бы предвестник — одна из его фарфоровых пиал. Подобное поведение нервировало, но больше не давала покоя мысль, что наказание ждет впереди — клинок уже сломан, но все равно может ранить. И Тарталье оставалось либо дождаться удара, либо ударить первым. — Ты во мне дыру прожжешь. Бархатный смех вытащил из оцепенения. Предвестник кашлянул, криво ухмыляясь. Ему нравился Чжун Ли, и оттого противнее становилось от себя. — Ну на мне же все еще нет дыр, — передразнил Чайльд и схватился за документы в попытке побороть смущение и горечь. — Гхм, я хотел бы спросить, не знаешь ли ты кого-нибудь из этих людей. Консультант приподнялся, чтобы взять бумаги из протянутой руки, и вернулся в кресло. Пока он их изучал, Чайльд внимательно следил за его мимикой, как делал это со всеми, кто сидел напротив. Осознав это, Тарталья переместил взгляд на стопку пустых бланков, качнув ногой в последний раз. — Да, некоторые из господ мне известны. Тебя интересует что-то конкретное? Предвестник отодвинул кресло, вальяжно встал и подошел к мужчине. В ноздри проник легкий запах благовоний, примешивающихся в парфюм с нотками османтуса и нагретой на солнце древесины. Того самого, который он на днях подарил Чжун Ли. — Некоторые из них особо рьяно не желают выплачивать долги, прикрываясь банкротством, а кто-то и вовсе по некоторым слухам собирается сбежать из Ли Юэ. И если присутствие предвестника не заставит их изменить решение, то я хотел бы иметь некоторые рычаги давления. — Он скрестил руки на груди и хмыкнул. — Кто, как не мой консультант, способен мне помочь? Он не хотел принуждать Чжун Ли к сотрудничеству, но времени оставалось катастрофически мало, чтобы затягивать с делами. Если не разрешить ситуацию в пользу банка и Снежной, то у Ледяной Императрицы возникнут вопросы. Чайльд состроил самое невинное лицо, на которое был способен в теперешнем состоянии, но консультант даже не взглянул на него: его глаза замерли на одном из досье. Чжун Ли точно что-то знал. Только вот расскажет ли ему? Напирать больше не имело смысла. Тарталья отошел к стеллажу, разглядывая корешки книг, с которыми он успел ознакомиться за время, проведенное в Ли Юэ. Правда, с некоторых пор коротания вечеров за чтением сменились увлекательными беседами за чаем. Не то чтобы он был против. — Насколько мне известно, у него огромная коллекция антиквариата. Если, конечно, это не было бахвальством для завлечения внимания. Тогда был званый вечер на Бисерном Пароме… — Подробнее про антиквариат, пожалуйста, — неохотно перебил Тарталья, проведя пальцем по полке в поисках пыли. По крайней мере, с уборкой в банке справлялись без нареканий. — Конечно. — Спокойный, как обычно. — Среди названных вещей мне больше всего запомнился нефритовый меч, говорят, Властелин Камня использовал его во время Войны Архонтов. Подтверждений подобному не так уж и много, но само заявление весьма эксцентрично, чтобы оказаться фальшивым. К тому же этот человек утверждал, что у него находится утерянный в веках лук, одно из орудий, что, по легендам, собственноручно выковал Гео Архонт. Если это так, то очень жаль, что такая реликвия хранится за семью печатями. Ровный голос вдруг дрогнул, будто бы действительно искренне разочарованный потерей ценного экспоната. Чайльд не мог разделить с ним безграничную любовь к истории, поэтому промолчал. — Хм, было еще кое-что, весьма подпортившее впечатление об этом господине. Он заявлял, будто у него хранится подлинная печать согласия. Чайльд внимательно слушал, пока мысленно вел подсчет вероятной прибыли от продажи антиквариата на подпольном аукционе, но на последних словах встрепенулся, ощутив иглой вонзившееся ощущение чего-то смутно знакомого. — Что это? — как бы невзначай обронил он и вернулся за стол. — Господин утверждал, что благодаря ей люди могли призывать божественных сущностей. Только вот в исследованиях тех времен есть лишь упоминание, многие ученые считают печать вымыслом. Тарталья вспомнил. Действительно, когда они с Марком впервые обнаружили заметку об этой печати, то решили, что это все сказки. Ну зачем давать людям, и так жившим среди божеств, способ этих божеств призывать? Но потом о ней не раз рассказывалось в разных источниках, только ни описаний, ни изображений не сохранилось. — А как считаешь ты? — Есть ли смысл верить тому, кто опустошил столь много бокалов вина, что с трудом стоял на ногах? Холодный тон, острый взгляд, пробирающий до мурашек. Чжун Ли не смотрел на него — всматривался, будто взглядом просвечивал насквозь, выворачивая все тайны наружу, обезоруживая без боя. Стало не по себе. Чайльд покачал головой, сбрасывая наваждение, натянул самую широкую улыбку, чтобы ответить со смехом, за которым пытался скрыть смятение: — В Снежной говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. — Он повел плечами. — Кажется, ему представилась возможность заявить о себе, правда, момент выдался неудачный, вот его и подняли на смех. — Ты очень проницателен. Теплая улыбка, блеск янтаря в глазах. Тарталья терялся в ощущениях. Ему нравился Чжун Ли, но вместе с тем в нем зародилось чувство, что он попросту недостоин кого-то столь исключительного. Чайльд оказался в ловушке из собственных страхов и сомнений, зажатый долгом перед Царицей, ответственностью за банк и людей в подчинении. Совсем не поле боя с понятными правилами: убей или будь убит. — С таким учителем грех оплошать. Есть еще что-нибудь о нем, о чем я должен знать? Чайльд сложил руки над столом и спрятал в них лицо. Оставалось не так уж много до Церемонии Сошествия, и времени на сон и компанию Чжун Ли оставалось все меньше. — Думается мне, о чайной ты уже знаешь. Я не вдавался в подробности, но попасть к ним можно только по приглашению, и, к сожалению, мне не удалось найти поручителя. — О, Чжун Ли, ты не смог попасть туда, потому что приглашения получили только те, кто ведут с ними дела. Он улыбнулся и сразу почувствовал, как много сил отнял этот пропитанный фальшью жест. — Как я не догадался. Несерьезный тон напомнил Тарталье, что Чжун Ли не простак и знает о темной стороне Ли Юэ больше, чем когда-либо сможет сказать. Не желая задумываться, он поспешил вернуться к делу: — Раз это все, то что насчет остальных? — Те, кого я знаю — честные люди и, скорее всего, действительно обанкротились. — Вот как, — сухо ответил Чайльд, не информируя консультанта о подробностях подхода Снежной к обанкротившимся. Хотя тот наверняка имел представление об этом, как и обо всем, что происходило в Ли Юэ. И все равно Чжун Ли подобное не отпугивало. Может, работа с мертвецами так влияла на отношение к жизни? Чайльд забрал документы и положил их обратно. Консультант поднялся, но не торопился уходить. Они так и застыли неподвижно, пока Чжун Ли не перегнулся через стол и положил поверх руки Тартальи свою. Предвестнику пришлось приложить усилие, чтобы не отпрянуть. — Что-то не так? — мягкий бархат голоса не дал сомнениям снова взять верх. Тарталья качнул головой, осторожно высвободил руку, одарив того печальной улыбкой. — Чайльд, я же вижу, тебя что-то тревожит. Последнее время ты избегаешь телесных контактов со мной, и я понимаю, с чем это связано. Я не тороплю тебя и даю время на размышления, но, может, мы вместе найдем решение? От этих слов ком стал в горле. Всего-то стоило поговорить, а у Чжун Ли, как обычно, найдутся подходящие слова. Но был ли смысл налаживать их отношения, когда скоро всему придет конец? — Мне уже пора. Чжун Ли не протестовал и не требовал большего, покорно смирившись с ответом. Чайльд чувствовал себя скверно, когда собирал бумаги для Екатерины, игнорируя опечаленного в стороне мужчину. *** Это было почти интересно. Он даже убрал клинки, чтобы проверить их способности к рукопашному бою, пусть даже они использовали ножи и дубины. Но по итогу за вспыхнувшим азартом пришло не меньшее по силе разочарование. Даже с преимуществом, которое Чайльд так великодушно им вручил, они не выдержали его натиска. Чайная «Яньшан» стала принадлежать Фатуи. Сокровища вместе с одним из коллекторов отправились в банк, когда как печать грела внутренний карман пиджака. Еще один козырь против Властелина Камня. Добравшись до постоялого двора, Тарталья сразу направился к Марку. Его привычно погруженная в полумрак комната с заходом солнца освещалась небольшой свечой, стоящей в подсвечнике прямо возле юноши на полу. Когда Чайльд зашел внутрь, горло сковал затхлый воздух от старинных свитков. Некоторые из них не избежали появления плесени. Предвестник прошел мимо подчиненного к окну, открыл под недовольное ворчание. Марк прикрыл ладонью дрогнувшее пламя от хлынувшего в комнату сквозняка. — Вот это было необязательно! — воскликнул юноша, не сумев спасти огонек. — У меня, между прочим, свитки тысячелетней давности! Им вреден влажный воздух. Тарталья хмыкнул и пошел включать свет. Зачем платить такие баснословные деньги, если не пользоваться всеми благами цивилизации? — Эти свитки пережили наводнение, какая-то влажность их не уничтожит, а тебе не повредит свежий воздух. Давно в зеркало смотрелся? На тебе лица нет. В свете лампы кожа Марка отдавала болезненной серостью. В этом была его вина. Приближалась Церемония Сошествия, а они только нашли способ уничтожить печати на жилищах Адептов, но не успели провести эксперименты. — Я нашел еще одно сочетание символов для деактивации печати. В отличие от других, она действует будто ключ для замочной скважины. Марк, как обычно, игнорировал неудобные вопросы, всецело погрузившись в объект исследования. На свитках, лежащих возле него на полу, золотом искрились знаки — десятки часов кропотливой работы. — Что, даже без взрывов? — скептически поинтересовался Тарталья. Мальчишка кивнул, сияя, как его сиблинги, когда он возвращался домой. Неуместные ассоциации вызвали прилив головной боли. — Кстати, сестра прислала открытку из Сумеру. Просила поблагодарить тебя. Марк всего на пару лет старше Антона, а Тоня в его возрасте не выезжала дальше ярмарки в городе около их деревушки. — Она знает, на что ты подписался? Марк качнул головой, напряженно поджал губы. Чайльд едва не подавился воздухом. — Ты хороший парень, Марк. Не думаешь, что операция по захвату сердца бога — это все-таки не твое? — Я… — не договорил он, затравленно уткнувшись в пол. У Чайльда нет выхода: без Марка шансов достигнуть успеха в миссии катастрофически мало, но и кидать альтруистические взгляды юнца в жернова идеалов Царицы совсем не хотелось. — Моя часть сделки не выполнена, — набравшись уверенности, ответил он. — К тому же я действительно хочу помочь. — Даже если от наших действий погибнут люди? Сможешь нормально жить после этого? Чайльд намеренно запугивал, хотя уже сам сомневался, что сможет допустить жертв среди простых граждан. Только не тогда, когда среди них мог оказаться Чжун Ли. — Не смогу, — без промедлений ответил Марк, после чего нахмурился, формулируя мысль: — Но тогда мне изначально не стоило лезть в это. Я знал, на что иду, и я уж точно не из тех, кто бросает дело на полпути. Чайльд усмехнулся, провел ладонью по лицу, зачесал волосы пятерней назад. Такие до боли знакомые слова и убеждения. И такой болезненно прекрасный трепет Бездны, предвкушающий грядущий хаос, в который Тарталья окунет Ли Юэ. — У меня появился запасной план. — Печать золотом сверкнула между его пальцев. *** Для начала Чайльд хотел его увидеть. Ни одна кисть художника, ни одно полотно не могли вместить величину и значимость Гео Архонта, ни одно слово, ни один текст не могли воспеть величие и могущество Моракса. Встреча с ним поистине грандиозное событие, которое должно определить дальнейшую судьбу одиннадцатого предвестника. Только мысль о грядущем сражении лишила Тарталью сна и аппетита. Кончики пальцев подрагивали в нетерпении, когда он наблюдал из укрытия за развернувшимся действом. Знакомые все люди: секретари Цисин окружили алтарь с подношениями, Нин Гуан в ожидании поглядывала на солнце, часть обычно сдержанных торговцев ожесточенно рвалась в начало очереди. И тут взгляд предвестника приковала белое пятно, плывущее по головам толпы. За странным летающим существом золотом на солнце протискивался паренек, чьи одежды явно не принадлежали ни одной из стран. И тут все началось. Эффектные движения рук Воли Небес привели в движение механизм алтаря, посылая золотую вспышку в небо. Но за ней, вопреки ожиданиям, не сияющее воплощение божества, а клубящаяся чернота надвигающейся катастрофы. Воронка выплюнула драконье тело в дар перепуганной толпе. Моракс мертв. Ступор первых секунд сменился яростью и разочарованием, за ними, смешиваясь в пузырящуюся кашу противоречий, пришли разочарование и апатия. Его планы рухнули вместе с трупом Властелина Камня. Также стремительно и неотвратимо. И все, что он мог сделать, стоять и наблюдать, как один из сильнейших мира сего погиб от чьей-то руки. Самое обидное, не от его. Хотел бы он взглянуть в глаза этому чудовищу, что одолело в схватке шеститысячелетнего бога. Приказ Нин Гуан о задержании всех присутствующих подействовал на Тарталью сродни пощечине. Пора уходить — спрыгнуть со стены, скользнуть меж охраны, сбежать по лестнице и слиться с толпой. План разрушился сразу, застопорившись на удирающих с церемонии золотоволосом пареньке и летающем нечто. Неужели они? Да нет, навряд ли. Моракс упал с неба уже мертвым, а те и пальцем не пошевелили. Но стали бы невиновные бежать? Так еще так глупо прямо в лапы миллелитов. — Тц, — фыркнул Чайльд и ринулся спасать недоучек. Он влетел в назревающую драку, одним выстрелом сбивая оружие из рук ближайших противников. Сложнее всего контролировать силу удара клинков, чтобы ненароком никого не убить. Конечно, за нападение на стражу его тоже по головке не погладят, в отличие от трупов, которые не дадут показания. Но не в этой неразберихе сейчас проверять, не осталось ли свидетелей. Втереться в доверие к тому, кто повстречал Синьору сложно, практически невозможно. Грубая выходка восьмой прямо перед собором Анемо Архонта поразила даже Тарталью и уж точно оставила неизгладимое впечатление у Путешественника. Чтобы любительница подковерных игр и мнимой дипломатии открыто напала на Барбатоса? Тут точно имели место быть личные счеты, иначе ни к чему наживать себе очередного врага. Немного честности, порицания Синьоры, заманчивое предложение о снятии обвинений и вот уже в глазах Путешественника читался интерес. План прост: отправить нового знакомого к Адептам, и если Моракс действительно мертв, то они так просто это не оставят. Заодно руками Итера проверить пригодность копии печати согласия на случай, если Моракс окажется жив. Адепты против Цисин. История закрутилась спиралью, фигуры попадали с шахматной доски в этот смертоносный водоворот хаоса. Тарталье оставалось только выжидать момент, когда тело Гео Архонта подадут ему на блюдечке. То, что должно было решиться одним днем, затянулось на несколько. Чайльд ненавидел ждать, если только это не ожидание клева на подледной рыбалке. Фатуи под прессом Цисин не могли лишний раз сделать шаг в сторону, поэтому оставалось надеяться на Итера и Чжун Ли. Подключать консультанта не хотелось, но, как оказалось, с его профессией неизбежно столкнешься с организацией похорон самого Гео Архонта. Он наблюдал из тени за Чжун Ли. Тот со всей скурпулезностью подготавливал материалы, выбирал только лучшее из лучшего, чтобы с достоинством проводить Властелина Камня на покой. Скорбел ли он? Ощущал страх или обреченность? Хотел бы Тарталья спросить. Однако сколь сильным не было это желание, он постепенно отдалялся от Чжун Ли, чтобы в конечном итоге исчезнуть и перестать обременять его жизнь своим присутствием. Отягощенный долгом Чайльд двинулся в «Золотую палату». Тарталья уже успел позабыть этот привкус тошнотворного комка одиночества за то время, когда они сблизились с Чжун Ли. Как же он расслабился под защитой величественных гор и целебного журчания вод. Их связь была ошибкой. Последовательно предвестник избавился от всей охраны, чтобы достигнуть сердца всей моры Тейвата. Как иронично, что именно здесь он заберет сердце создателя этой самой моры. Плевое дело, если бы не Итер. Великий почетный рыцарь Мондштадта, путешественник из другого мира, человек самых благородных побуждений и просто раздражающее бельмо на глазу Фатуи. Сражение с ним определенно впечатляющее и настолько же сокрушающее одновременно. В докладе Синьоры не хватало одной маленькой детали: силы гео, которую Итер использовал как ни в чем не бывало. Проигрывать неприятно, в висках стучала кровь, а в голове тысячи липких мух-мыслей: его одолели с глазом бога, с порчей и даже с силой Бездны, и все для того, чтобы в груди дракона схватить пустоту. Моракс жив. И Тарталья с яростью стиснул зубы. Что за жалкий фарс? Неужели Властелин Камня знал о том, что за его сердцем идут, и решил залечь на дно. Чайльд не мог в это поверить, не мог найти ни одной причины для того, чтобы величайший из воинов просто сбежал от битвы. Он не позволит. Его последний план, так неохотно созданный и задвинутый в долгий ящик, стал первым. Тарталья не хотел вмешивать простых людей в эти разборки богов и их подчиненных. Однако Адепты уже у границ города, а не в своих обителях, поймать их в группе вряд ли хватит сил. Приманки из них не выйдет, в отличие от гавани. Моракс должен поплатиться за все. Призыв Осиала отнял значительно больше сил, чем предвестник предполагал, остатки он потратил на побег. Тарталья брел по медленно сходящему с ума городу, глаза болели от увиденного, а уши резало от криков. О, эта песнь битвы, которой раньше упивался он, как омерзительна была сейчас она. Поднялся ураган от свирепствующего в море Архонта Вихрей, начался ливень. На негнущихся ногах Чайльд забирался на гору Тянхэн. Тело, измученное битвой и проклятиями, почти не слушалось, но сдаваться было рано. Осиал жаждал направить свой гнев на гавань, и только дворец Воли Небес был достаточно большим, чтобы переманить внимание Архонта на себя. На вершине горы Тарталья напряженно всматривался вдаль в ожидании Гео Архонта. Битва шла стремительно: залпы золотых стрел перебивали мощные удары из пасти водяной гидры. Предвестник встрепенулся, когда из порталов вышли Фатуи и кинулись к баллистам Гуй Чжун. Кто отдал приказ? Он с болью наблюдал, как их одного за одним перемалывали миллелиты, Адепты и Итер. Наверное, не стоило жалеть сил, чтобы его устранить, но тогда с чем же он пожаловал на бой с Архонтом? Отчаяние едва не захлестнуло с головой, когда дворец Нин Гуан обрушился на Осиала с огромным взрывом. Он кусал губы в ожидании, пока дым и огонь не уляжется, не веря, что Архонт Вихрей так легко повержен. Молитвы, вознесенные Царице, не придали сил монстру глубин, и тот вновь погрузился в вековое заточение. Он проиграл. И теперь уже не просто бой — войну. Все его силы были брошены на встречу лицом к лицу с Мораксом, и все же их оказалось недостаточно. Неужели Чайльд недостоин? Настолько слаб и жалок для великой чести? Тарталья сплюнул кровь и двинулся к банку. Город постепенно приходил в себя, жители возвращались к своим домам и оценивали ущерб. Бедствие не сильно потрепало гавань — так, пара выбитых окон и черепица под ногами вперемешку со всяким мусором с моря. На него снова косились, снова шипели под нос проклятья, а он все шел из последних сил. Там ждал кабинет, крохотный диванчик и письмо, которое придется написать. Каково же было его удивление, когда в банке он встретил Синьору на пару с Чжун Ли. — Ах, где же ты так долго пропадал? — почти пропела восьмая. Ее самодовольство сочилось из всех щелей, исказив губы в кривой ухмылке. — Так послать Фатуи было твоим приказом, стоило догадаться. Ценность жизни солдата тебя всегда мало волновала, но это… — он сморщился. — Уже перебор. На злость не хватало сил, а на споры с Синьорой тем более. Ему отчаянно хотелось упасть прямо здесь, посреди холла банка, и только незаданный вопрос держал на ногах. Чжун Ли молчал, не вмешиваясь в разговор предвестников, но выглядел так, будто был ко всему причастен. — Нашими совместными действиями мы заполучили сердце Гео Архонта, так что все жертвы не напрасны. Вот как. Он взглянул на спину Чжун Ли, и сердце предательски сжалось. Так значит, он и был тем самым легендарным и непобедимым Мораксом из легенд? Тарталья неверяще отшатнулся, высказал Синьоре все, что он думал о якобы «совместных» действиях предвестников, а после появления Итера и Паймон будто бы онемел, переваривая свалившуюся, как снег на голову, информацию. Все обман. Тарталья и не заметил, как из кукловода превратился в марионетку. Когда это случилось? Тогда в кабинете с обсуждением антиквариата Чжун Ли случайно-неслучайно упомянул — закинул наживку, которую Чайльд с легкостью заглотил. Случилось ли это еще раньше в веренице встреч и бесед? Эти вопросы о Архонтах, эти рассказы о Ли Юэ, эти поцелуи… Ложь. Ничего, кроме обманчивой доброжелательности для достижения результата. Какой грязный трюк. Неужели он попал в ловушку еще тогда при первой встрече, когда Чжун Ли не мог расплатиться за продукты? Задерживаться здесь больше не имело смысла. Раз уж сердце бога у них, то объяснительная не нужна, а значит, он свободен. Город погрузился во мрак ночи, горожане боязливо держали свет включенным и тревожно боролись со сном. Он вышел на пустующий причал, успевший за это время высохнуть. Тарталья сел на деревянный настил и свесил одну ногу к воде. Гладкие блестящие волосы с ароматом шелковицы трепыхались на ветру, а взор прожигал каменный лес Гуюнь. Океан вторил настроению Чайльда и был беспокоен и темен, громады волн бились о скалы, где часом ранее бесновалось божество. Остались только сожаление и тупая боль, когда в голове рождался очередной план по уничтожению гавани, успокаивающий разбереженное предательствами сердце. Тарталья мог бы промчаться смертельным вихрем по площадям, крушить дома и убивать без разбора всех, кто попадется под руку, пока его не остановил бы он. Мог бы направить всю силу для создания из вод нарвала, который утопил бы весь порт, смел дома и древние постройки, места, где они любили прогуливаться. Правда, это было бы последнее, на что его хватило, ведь, как бы Чайльд ни старался, он не обрел мощь, равную богам. Но ни убийство жителей, ни разрушение города, ни даже мысли об этом не принесли утешение предвестнику, способные лишь на утоление жажды Бездны, голодной до всяких смертей: правых или виноватых. Чайльду же оставалось только смириться — Царица сделала свой выбор, и он был не в его пользу. Послышались знакомые шаги. Сердце мучительно сжалось, а глаза предательски зажгло, но предвестнику не положено лить слезы, даже когда чувства растоптали, словно гнилые фрукты. — Неужели вам было недостаточно спектакля? Пришли за продолжением? — едко ухмыльнулся Тарталья, подобрав свисающую с причала ногу. Эмоции кипели и пенились густой смердящей субстанцией где-то там, в глубине мрачных вод, сотканных в тысяче битв. Предвестник не давал им вырваться на свободу. — Чайльд… — Вы, боги, только и умеете глумиться надо мной, — выплюнул он, не удостоив Моракса взглядом. — Для вас чувства смертных — игра? Весело, наверное, смотреть, как мы мучаемся и страдаем, пока вы хохочете со своих пьедесталов. Что ж, наверняка вы вдоволь насладились. Тарталья согнулся в безудержном смехе, отравляющим горьким безумием пространство и доставляющем неимоверную боль. Открылись едва зажившие раны, но предвестник не замечал этого. — Прекрати. — Чайльд едва услышал тихую просьбу, похожую на мольбу. — Я знал, что так будет. Вы сами преподали мне этот урок: все те, кто покушается на Ли Юэ, должны быть убиты. Он вскочил на ноги, гнев вырвался наружу вместе с пылающими после обращения ранами. Ледяной ветер лишь немногим облегчал агонию. Все попытки сдержаться разбились вдребезги. — Так чего же вы стоите, я весь ваш! Целиком и полностью, без остатка. Только вот так просто я не сдамся! Он создал клинок, выставил вперед, острием указывая точно в сердце Чжун Ли, но ноги, будто каменные, не желали сдвигаться для решительных действий. Тарталья стиснул зубы, кипя от злости на свою слабость. Неуловимое движение, и Моракс стоял рядом с ним, перехватив запястье. Клинок, будто того и ждал, чтобы исчезнуть. — Я делал это, чтобы спасти тебя, — спокойно признался тот. — Спасти?! Его крик разнесся по порту израненной птицей. Он дернул руку, освободившись от захвата Моракса, едва не давясь воздухом от возмущения. Лицо бога болезненно скривилось, с губ слетел сдавленный вздох. Чайльд едва отошел от шока и зло выплюнул первое, что пришло на ум: — Вы все решили за меня! — Нет. Я решил за всех. — Чайльд впервые слышал холодную твердость божественной сущности, слетевшую с губ Чжун Ли, и от нее стало не по себе. — Как правитель этих земель, я выбрал путь с наименьшими потерями. Чайльд не знал, что ответить. — Послушай меня, бросивший вызов богу либо победит его, либо падет от его руки. Таков закон. Я не мог допустить нашего сражения ради твоего блага. Его голос все такой же мягкий и трепетный, как в те моменты, когда он шептал комплименты в минуты их близости. От этого сравнения болезненно скрутило живот. Моракс поднял его руку, прислонился к ней щекой, улыбнулся. Янтарные глаза засветились счастьем и чем-то еще, чего Чайльд не хотел признавать. Это не могло быть правдой. Этого не существовало. Видимо, Путешественник в пылу битвы задел голову и у него теперь галлюцинации. — Потому что я люблю тебя, Чайльд. Невозможно. — Я вам не верю. — Я люблю тебя, — повторил он, сияя словно тысячи солнц. Тарталья задыхался. Спазмы все еще давили на сломанные ребра и сдавленные легкие, но эти слова делали куда больнее. — Зачем? — почти безмолвно прошептал Тарталья. Его никто не любил. Не мог любить, если знал о нем столько, сколько знал Чжун Ли. Но перед ним не просто консультант похоронного бюро, а Моракс, Гео Архонт, Властелин Камня и самое древнее существо Тейвата. Это доводило ситуацию до абсурда. — О, Чайльд, для того, чтобы кого-то полюбить, причина не нужна. Даже когда я узнал правду, мои чувства к тебе не изменились, как бы удобнее не было обратное, — он смеялся. Смеялся своим очаровательным смехом, говоря о своих чувствах так же просто, как о любимых блюдах в «Народном Выборе». — Я знаю, что поступил с тобой эгоистично, знаю, что не поможет, если я скажу, что поступил так со всеми и даже с собой. Ли Юэ — мое сокровище. Видеть, как над ним нависла угроза, и ничего не делать было невыносимо. Но обманывать тебя изо дня в день было еще тяжелее. Так что, молю, дай мне шанс вернуть твое доверие. Моракс, нет, Чжун Ли прижал его к себе, как тогда в ванной, когда он был уязвимее всего. Тарталья едва устоял на ногах, чтобы не рухнуть, обессилев. Он прикрыл глаза, пытаясь осознать происходящее. Тепло объятий навевало давно забытые воспоминания, когда существовали только счастье и детская непосредственность. Вся злость сошла на нет — не осталось ни сил, ни мыслей в голове. Вместо нее возник незыблемый покой. Из-под закрытых век мерцали огни, Чайльд открыл глаза и от увиденного потерял дар речи. Вокруг них — сияние золота, оно окружало мягким свечением, искрилось на кончиках волос Чжун Ли, оседало на коже, порхало элементальными бабочками. Тарталья вздохнул от неожиданности, отступил. — Я хотел помочь. Перед ним стояло божество, древнее и могущественнее Царицы, от которого не веяло холодом и высокомерием, а наоборот, теплом и заботой. Тот воинствующий беспощадный Моракс из легенд улыбался ему и, что более невероятно, лечил его. И это лечение помогло осознать, как действительно ему плохо. — И как после всего мне вам верить? Чжун Ли нахмурил брови и приложил руку к подбородку, и этот жест такой обыденный, будто Тарталья не пытался уничтожить гавань, а Моракс не оказался консультантом похоронного бюро. Это даже позабавило предвестника. Признание Архонта он все еще считал за издевку — спектакль, который почему-то продолжался после опущенных штор. — Я предлагаю заключить контракт. Чайльд не сдержал тусклый смешок. Чжун Ли вопрошающе вглядывался в его лицо. — Нет, ничего. И что же вы предлагаете, господин Чжун Ли? — Тарталья намеренно выделил это имя, посчитав остроумным. Бог вздохнул, скрестил руки на груди и прикрыл глаза, будто не хотел видеть предвестника таким. Чайльд облизал зубы, уже смирившись со металлическим привкусом во рту. — Я предлагаю контрактом избавиться от всех недомолвок и секретов между нами и тем самым закрепить наши отношения. Тарталья вернулся к морю, стараясь не прихрамывать. Кружилась голова, хотелось прилечь и забыться сном, но для этого необходимо было избавиться от Архонта, который почему-то продолжал ломать комедию с их поддельными отношениями. — Заманчиво, — прохрипел он, разглядывая кровь на перчатках. — Только вы забыли, что я с сегодняшнего дня опасный преступник. Разве самому Властелину Камня подобает водиться с таким? Чайльд схватился за перила и уставился в деревянный настил, чтобы его не затошнило. Ветер дул в спину, словно намереваясь сбить с ног. С трудом он расслышал сказанное богом: — У меня есть несколько идей, как решить этот вопрос без лишнего шума. Тарталья понял: Моракс хотел закончить спектакль, но желанную концовку могло дать только его согласие. И если это избавит Чайльда от него, то он готов дать все, что тот только пожелает: — Согласен. Шум в голове нарастал. Тарталья насильно выдавил улыбку, чтобы показать себе, что еще способен продержаться и может пережить обращение столько раз, сколько понадобится. — Правда, мне придется ввести исключение. Я не могу разглашать контракт между мной и Селестией. Прости, Чайльд, это то, что я действительно не могу нарушить, если только не ценой собственной жизни. И раз уж на то пошло, то ты вправе выбрать те секреты, которые останутся в тайне без расторжения контракта. — Как предусмотрительно с вашей стороны, не зря вас называют Богом Контрактов. Что ж, пожалуй, я еще не готов говорить с кем-то о Бездне. Тарталья взглянул на Чжун Ли и столкнулся с лицом, полным страданий. Мир вокруг перестал кружиться так сильно, поэтому он подольше задержал взгляд на Архонте. — Это все? — Да, думаю, да. Моя жизнь не настолько увлекательна, чтобы обзавестись столькими секретами. Каким-то образом у него все еще оставались силы язвить, хотя застоявшаяся в горле кровь явно мешала нормально выговаривать слова. Он попытался отпустить перила, но тут же пошатнулся и сжал их крепче. — Ты еще молод, Чайльд. Раз на этом все, тогда… — Постойте, а что будет, если нарушить контракт? — перебил он спешащего к концовке бога, ощутив довольство. Чжун Ли вновь нахмурился, скрестил руки на груди. Держался поодаль, хотя обычно стоял так близко, что слышалось размеренное дыхание. Почему все случилось так? — Думаю, если добровольно рассказать о перечисленных пунктах, то на контракт это никак не повлияет, а вот если что-то скрывать, то… — Штраф? Хотя, не сомневаюсь, вы опять забыли о море, — не удержался Тарталья. Если ему и играть в этом фарсе, то хотя бы сохранив лицо. Предвестник закашлялся, на ладони осталось кровавое пятно, которое он скрыл от Чжун Ли. — Боюсь, этого будет недостаточно. Предлагаю разрыв отношений. — Идет. Кожу опалил ледяной ветер, и Чайльд осознал, что у него сильный жар. И скорее всего, их разговор с Чжун Ли просто бредовый сон разгоряченного лихорадкой мозга. Да, так и есть. Предвестник расхохотался и в ту же секунду потерял сознание.