Условие контракта

Дорогой Чайльд, Какие бы обстоятельства ни случились вчера, работа не терпит отлагательств. Но вряд ли мои мысли будут заняты чем-то иным, кроме тебя, поэтому я попрошу госпожу Ху Тао дать мне небольшой отпуск. Обязательно выпей травяной чай, его особые компоненты и прихотливый метод заваривания раскрывают в нем особые целебные свойства. К сожалению, мои способности в лечении весьма посредственные, в отличие от медиков, но я сделал все, что мог. На обратном пути приобрету паровых булочек, которые, как мне показалось, тебе очень понравились. Записка, оставленная на столике, всколыхнула спокойные воды сознания, подняв с глубин муть. На голову посыпались воспоминания о глупой самоуверенности в бою с Путешественником, о попытке шутливо отделаться от сжигающей обиды в банке, о боли предательства и разбитых чувствах. Тарталья раздраженно застонал и расчесал голову тупо стриженными ногтями. Во рту скопилась горечь. Он не знал, чему верить и на что надеяться. Стрелки на циферблате достигли нового часа, о чем поспешили оповестить приглушенным звоном. Чайльд обернулся на звук, и внутри все похолодело. До отправления корабля в Снежную оставалось чуть больше получаса! Ухватившись за этот факт как за соломинку, Тарталья сунул записку в карман, попутно накинул пиджак и вылетел из дома Чжун Ли. Через пятнадцать минут он уже стоял у порога банка, еще через восемь с носильщиками отправил вещи, попутно поторапливая сонного Марка собираться домой. Когда гавань скрылась за горизонтом, Чайльд развернул записку и перечитал ее вновь. В груди поселилась холодная вязкая боль от осознания того, что он натворил. *** Снежная встречала их пронизывающим до костей холодом и режущим глаза обилием белого. Тарталья запахнул черную армейскую куртку и накинул капюшон, щекочущий лицо мехом и чуть ли не закрывающий весь обзор. Моряки принялись разгружать тяжелые коробки с партией нефрита, немногочисленные путешественники разбрелись кто куда, а они с Марком так и остались стоять на пустой пристани. — Э-эх, — протянул Чайльд с досадой. Улыбка сама собой вылезла на лице. — Уверен, Синьору встречали всей столицей. Не стоило меня ждать, Марк. Едкая горечь разъедала нутро — Тарталья звучал противно и жалко, и ко всему прочему росла затаенная обида на Царицу. Не могла же она бросить его, словно дворнягу, цапнувшего со стола кусок мяса? — Стой здесь, я поищу повозку. Тарталья махнул рукой и поспешно удалился. Раздражение растекалось по телу расплавленным металлом, когда как сердце продолжало ныть о несбыточном. Как же он раскис под теплым солнцем Ли Юэ, как же оплошал, шагнув навстречу чувствам. Оружию негоже пытаться быть человеком. Ветер обрушил на него комья снега с ближайшего дерева, завихрился клубком и стих так же внезапно, как и появился. В этом непредсказуемом безумии погоды предвестник ощутил что-то до боли родное, что сметало все лишние мысли и оставляло только желание поскорее зайти в тепло. На площади велась оживленная потасовка. Двое краснолицых пьяниц сцепились и горланили на всю округу о том, чьи же кривые руки стали виной разбитого ящика огненной воды. Вокруг них плотным кольцом собралась толпа, торговцы заинтересованно тянулись к буянящим, но далеко от лотков с товарами отходить боялись — так и стояли, изводимые интересом и страхом перед снующими повсюду воришками. Тарталья на всю эту вакханалию закрыл глаза, стоило ему увидеть возле трактира пару лошадей, запряженных в сани с накидной крышей. Извозчика нигде не было, и предвестник поспешил внутрь. В помещении стоял запах баранок и сладкого чая, галдеж с улицы перекрывал гомон посетителей. На длинном столе блестел пузатый самовар, а вокруг него, словно мухи возле варенья, сидели купцы и обсуждали свои дела. — Чья упряжка у дверей? Его голос разнесся по всей комнате, потушив все разговоры. Послышалось ворчание и советы идти куда подальше от мужчины, который сидел к нему спиной. Как только тот обернулся и понял, кто перед ним стоял, так рот его и прикрылся. — Моя, господин одиннадцатый предвестник. Чего изволите? — У меня для тебя работа. Идем, — не стал церемониться Тарталья, тут же выходя из душного помещения на мороз. Извозчик поспешил за ним, на ходу нахлобучивая шапку на голову. — Нужно забрать багаж и мальчишку с порта, после чего отправимся в Заполярный дворец. — Да как же во дворец?! На моих санях-то убогих? Разве пристало предвестнику на таком разъезжать? Чайльда позабавил мужичок с проседью на вороных волосах и бороде, от слов которого теплом разлилась любовь к этим людям и родной земле. — А ты, значит, откосить пытаешься? — шутливо бросил Тарталья, залезая в кибитку. — Не сносить тебе головы за отказ, деваться некуда. Вези! Лошади, будто почувствовав угрозу со стороны предвестника или же раболепный страх хозяина, лихо мчали по заснеженной дороге, и уже через пару минут Чайльд закинул их с Марком багаж в ноги и даже уселся на один из чемоданов сверху. До столицы они добрались спустя час езды по ухабистым заснеженным дорогам. Извозчик по просьбе предвестника рассказал про последние новости, про слухи о пышном празднестве по прибытии Синьоры, чем еще больше поселил в душе Тартальи печаль. Уже на подъезде к дворцу начались проблемы. — Я бы хотел остаться здесь, — услышал бормотание Тарталья, после чего перевел удивленный взгляд на Марка. — Вы выполнили свое обещание, так что мне незачем встречаться с Ее Величеством. — Ты чего, совсем сбрендил?! — не сдержался предвестник и схватил подопечного за плечи. — Такой шанс бывает раз в жизни, а ты струсил? О чем мы говорили на корабле? — Я должен просить назначения в императорское научное общество, — промямлил парень, сконфузившись. — Но… — Никаких «но»! При назначении Ее Величества никто не станет помыкать тобой. Ты же умный и смышленый парень, тебя ждут грандиозные открытия. Он выпустил из хватки Марка, который закрылся от всего мира в своих размышлениях. Тарталья знал: ему не скоро удастся получить ответ от юноши, пока тот в подобном состоянии. А тем временем из-под крон густо растущих елей показался Заполярный дворец, и тревога вновь взяла над ним контроль. Чайльд не ждал от Царицы извинений или хотя бы объяснений причин подобного поступка. Для нее он был всего лишь оружием войны, действующим без жалости к противнику, созданием бесконечного количества проблем и завоевателем всего, чего бы она ни пожелала. Он с детства служил ей верой и правдой, надеясь дослужиться хотя бы до доверия, но видимо, изъян в лице Бездны навсегда делал из него изгоя для всего живого. — Приехали, господа! Чайльд отмахнулся от невеселых мыслей и задорно выскочил из кибитки. Марк неохотно выполз за ним. — Подождите нас, я сторицей оплачу все расходы. Тарталья не удержался и потрепал лошадей по гриве, а после под горячие благодарности от извозчика направился к дворцу по утоптанной дороге. Путь держали молча. Заполярный дворец ярким бельмом контрастировал на фоне бескрайних снежных полей, блеклого серого неба, угольно-черных ветвей деревьев и ободранных осенью кустарников. В нем, казалось, сохранились осколки безмятежного лета с его безоблачной лазурью и сиянием солнца на фасаде, перекликающиеся с молочного цвета колоннами. От подобной красоты захватывало дух. Некоторое время понадобилось Марку, чтобы осмотреться, после чего они направились внутрь. Фатуи встречали их и у главных ворот, и у массивных дверей, они всячески приветствовали предвестника, как то полагалось, однако в их взглядах не было ничего похожего на признание. А это значило, что Синьора уже распустила грязные слухи про него. — Ты готов? — Угу. — Давай поувереннее, Марк! Царица не любит слабаков. Они вошли в здание. От слуха предвестника не ушел восхищенный вздох подопечного, на что у Тартальи слегка приподнялся уголок губ. Кто вообще удержался бы, глядя на все это великолепие? Высокие потолки, обилие позолоты, изысканная мебель, картины, коридоры, уходящие глубоко вглубь, всевозможные комнаты в различных стилях, роспись на потолке и стенах от лучших мастеров Тейвата — все это делало Заполярный дворец таким недосягаемо прекрасным и одновременно нереальным почти в полном отсутствии людей. Их спутником стало эхо шагов и скрип подошвы об узорчатый паркет. Молчание дворца навевало свою особую гнетущую атмосферу, которая только усугубляла состояние Тартальи. Его лицо, чем ближе они подходили к тронному залу, принимало все более мрачный вид — ни дать ни взять лицо воина, потерпевшего поражение. Перед двойными белыми дверьми служанка поклонилась и покинула их двоих, стража отдала честь Чайльду и пропустила их дальше. Тронный зал покорял своей просторностью и минимальной вычурностью, ведь взгляд входящего должен быть направлен только в центр. Под красным балдахином на золотом троне восседала Царица. Ее пышное серебряное платье с инеевой вышивкой подчеркивало ее бледную как снег кожу и кристально-ясные глаза. В праздном наряде или нет, от Крио Архонта всегда исходила аура могущества, восхищая Тарталью до глубины души. Ему стоило больших усилий сохранить лицо, когда Синьора вошла в зал вслед за ними. — Ах, Чайльд, наконец ты добрался. Нельзя же заставлять Ее Величество ждать, — с присущим ехидством начала свою игру восьмая. — Спасибо за радушный прием, — ответил Тарталья с одной из своих острых как нож улыбок. Он наказал Марку стоять в отдалении, пока сам приблизился к трону и поцеловал протянутую ему руку в кружевной перчатке. — Ваше Величество, не сочтите за вольность мое опоздание, необходимо было решить ряд срочных вопросов перед отплытием. — Что же, это похвально, если все действительно так. Ее голос под стать стихии — январские заморозки и февральская вьюга, безжизненный тон и каждое слово словно отчеканенная монета. Перед ним не человек, Тарталья всегда это помнил, но теперь в реальность настойчиво вклинивались отголоски недавнего прошлого. И вот уже в белоснежно-голубых глазах хотелось увидеть тепло янтаря. — Всемилостивейшая Государыня, позвольте узнать, за чьим сердцем мне отправиться дальше? Он не смотрел на нее: не смел, словно она могла увидеть тень предательства в его мыслях и сердце, вместо этого смиренно ждал приказа, склонив голову в пол и приложив руку к сердцу. — Не сочтите за грубость, Ваше Величество, но разве Чайльд достоин такой важной миссии? Он едва не провалил задание в Ли Юэ, и если бы Гео Архонт сам не пошел на сделку, то вряд ли нам удалось бы заполучить сердце без вторжения. Чайльд стиснул кулаки, едва сдерживая ярость. Синьора втаптывала его в грязь перед Царицей, хотя сама не сделала ничего, чтобы так запросто получить сердце Властелина Камня. — Ты… — заскрежетал зубами Тарталья и вытянулся во весь рост. Синьора нарочито ахнула и прикрыла самодовольную ухмылку рукой. — Разве не будет лучше начать эксперимент Дотторе как можно раньше? Да и в связи с недавней ситуацией у нас есть отличный образец. Если уж он с таким простым заданием не справится, разве ему будет место среди предвестников? Тарталья смотрел на нее немигающим взором, представляя прекрасную милую голову, летящую на пол после встречи с водным клинком. Он совершенно не понимал, о чем эта женщина говорила, однако мог поклясться, ничего хорошего ему это не сулило. — Синьора, я не сомневаюсь в твоих способностях, но готова ли ты отвечать за свои слова? Он снова ощущал себя преданным. Ему недоставало информации, чтобы защищаться, что уж говорить о вступлении в игру. Чайльд проиграл, как только вошел в зал. Какой позор. — Со всем уважением, Государыня, я сделаю все для исполнения Вашей воли. — Так тому и быть, — прозвучало словно приговор. — Чайльд, ты отправишься в Ли Юэ, и на этот раз твоей целью будет похищение силы Осиала. Царица вытянула руку. В кольце снежного вихря появилась фигура, напоминающая пустую оболочку сердца бога в форме пешки. — Но… Тарталья с ужасом осознавал, что только что произошло. Его вновь отправляли в Ли Юэ, а о чем он только мог сейчас думать, неизбежная встреча с Чжун Ли. — Вновь доверяю тебе банк северного королевства. И возьми с собой мальчика, разгадавшего печати адептов. — Ваше Величество, Марк будет куда полезнее в научном обществе, чем на раскопках. Перечить ей — немыслимая дерзость, но если со своей судьбой он давно смирился, то впутывать в дела Фатуи парня дальше не намеревался. Дрожь прошла по всему телу, когда после его слов послышался удивленный вздох. — А ты спросил его? — все так же безэмоционально слетело с бледных губ, но чувствовалось какое-то осуждение. Глаза жгло от того, как долго он не моргал. Кажется, за это время Чайльд успел рассмотреть каждую ворсинку на красном ковре и каждый виток вышивки на полах платья. — Ваше Высочество, я последую куда угодно за господином одиннадцатым предвестником, — послышалось позади него, и Тарталья едва не взвыл. Несносный мальчишка. Синьора залилась едким смехом. Чайльд напрягся и направил полный ненависти взгляд на восьмую. — Какая щенячья преданность. Не думала, что кто-то сможет ужиться с тобой. Опять она напоминала ему о том, кем он был, позабыв, что людям свойственно меняться. Но среди предвестников мало кто думал о таком, ведь куда интереснее изводить друг друга прошлыми грешками и ждать новых оплошностей. — Удивительно, как от тебя еще все не разбежались. — Довольно. У каждого из вас есть работа. — Царица встала, и оба предвестника тут же опустились в поклоне. — И еще, Чайльд, он не должен знать. От этих слов неприятно сжалось сердце, а с лица сползла самодовольная ухмылка. — Ступайте. Они поклонились еще раз и вышли из зала. Чайльд не сдержался и перешел на быстрый шаг, но все равно в коридоре Синьора нагнала его. — Как удачно все сложилось, — с наслаждением протянула она, растягивая губы в притворной улыбке. — Теперь тебе удастся наладить ваши милые отношения с Гео Архонтом. Чайльд ядовито улыбнулся, скрывая за холодным высокомерием готовность в любую секунду вступить в бой. Она знала об их связи, как много? И для чего она подговорила Царицу отправить его обратно в Ли Юэ? — Я тронут твоей заботой. Глаза Синьоры вспыхнули на мгновение, после чего их снова поглотило равнодушие. Тарталья едва сдержал порыв нахмуриться: лишние эмоции могли загнать его в ловушку предвестницы еще глубже, а это последнее, с чем он хотел разбираться. Но вместо продолжения беседы, где он мог вытянуть хоть какие-то крохи информации, Синьора степенным шагом удалилась прочь. Какое-то время Чайльд дал Марку осмотреть библиотеку, чтобы не столкнуться с несносной женщиной вновь, после чего они покинули дворец. *** До отплытия корабля в Ли Юэ оставался день, поэтому они с Марком заселились в ближайшую к порту гостиницу. Чайльд чувствовал себя изнуренным до такой степени, что не мог больше стоять на ногах, поэтому сразу же погрузился в кресло и прикрыл глаза. Свет керосиновой лампы раздражал глаза, а головная боль только усиливалась, и растирание висков уже не спасало. Тарталья сокрушался реакции своего организма на приказ Царицы и тайные замыслы Синьоры. Он не хотел признавать, что сыграла роль грядущая встреча с Чжун Ли. — Может быть, вызвать врача? — подал голос Марк, явно взволнованный ухудшающимся состоянием предвестника. Его можно понять: озлобленный взгляд Чайльда мог убить медведя, а издаваемый им жуткий скрежет зубов с легкостью довел бы до слез любого ребенка. — Не надо, лучше позови тех двоих. Марк выскочил из комнаты, словно ошпарившись о грозный тон предвестника. Через минуту в комнате стояли Фатуи в легком поклоне. Тарталья даже не удостоил их взглядом, сосредоточившись на завершении письма. — Доставьте это Дотторе немедленно. Если он соизволит ответить сразу, то конверт должен быть на моем столе до завтрашнего утра. Мигрень изводила его глубокими пульсациями, от которых хотелось взвыть. Однако он только и делал, что сжимал до боли кулак, пока вырисовывал буквы, чтобы не была заметна дрожь. Он не должен думать о том, что будет, когда он приплывет в Ли Юэ, но нарастающее чувство паники только усиливало нездоровую зацикленность на одном конкретном… человеке. — Это доставить как можно быстрее и только в руки Сергея. — Чайльд отдал второй конверт, предназначенный его капитану, и нахмурился, перебирая в голове вещи, которые он должен был сделать в первую очередь. — Все письма после моего отплытия присылать на адрес банка северного королевства в Ли Юэ. На этом все. Фатуи отдали честь и покинули комнату, когда как Марк остался, кажется, совсем не собираясь уходить к себе. — Ну чего тебе? — смягчился Тарталья, сбросив часть предвестнической спеси. — Я… может, вам все-таки стоит позвать лекаря. Выглядите плохо. — Ха. — Он возмущенно вскинул брови, но все-таки пошел на поводу у мальчишки. — Спустись к хозяйке, спроси, может, у нее есть какое лекарство от головной боли. Марк ушел, оставив Тарталью в подавленном состоянии. Он даже не успел повидаться с семьей, как его вновь отправили на новую миссию, и ладно бы куда, а обратно в Ли Юэ! Боги точно насмехались над ним. А один так и подавно затеял совершенно непонятную игру, в которой Чайльд оказался ни то главным актером, ни то главным призом. Он вытащил записку из кармана и вновь перечитал, снедаемый сомнениями по поводу искренности Чжун Ли. Мог ли тот действительно испытывать к нему хоть что-то? Разве боги способны любить? Внезапно дверь открылась, в комнату вошел запыхавшийся Марк. Руки его были заняты тарелкой с пирожками и какой-то мелкой склянкой из темно-зеленого стекла. Чайльд совершенно не слышал, как тот поднимался по скрипучей лестнице, и едва ли скрыл на лице вспыхнувшее раздражение на свою беспечность. Да, он находился в Снежной, а не во вражеской стране, но кто не прочь от него избавиться? Уж парочка предвестников точно найдется. — Бабуля сказала обязательно все съесть. — Марк поставил блюдо на стол, после чего достал из кармана рюмку и налил темно-алой жидкости, от которой пахнуло алкоголем. — Что это за дрянь? — Настойка из рябины. Бабуля сказала, что она поможет от давления и уменьшит головную боль. Чайльд вздохнул, устало потирая онемевшее лицо. Почему-то все старшее поколение верило в алкогольные напитки, словно они являлись панацеей от всех болезней. В голове сразу возникли воспоминания о том, как его натирали огненной водой, когда тело горело от жара, или как ему давали выпить несколько ложек ликера, чтобы, наоборот, согреть. И подобное он несколько раз наблюдал в лечении своих младших, пусть в Морепеске к тому моменту его стараниями появился врач. — Черт с ней, — зло выплюнул Тарталья и опустошил рюмку. Сладость вместе с теплом ринулась по горлу в желудок. Он откусил пирожок с мясом. — Ешь. Они какое-то время сидели молча, уминая пирожок за пирожком. Чайльд позволил себе выпить еще немного, чтобы сохранить трезвость рассудка, если вдруг получит ответ от Дотторе. Головная боль в самом деле вскоре отступила, а вместо нее тело окутало легким саваном умиротворения. За окном довольно быстро потемнело, и Тарталья отправил Марка к себе отдыхать. Дотянув до полуночи и так никого не дождавшись, Чайльд уснул.