Условие контракта

Давно он не ощущал себя так легко. Обычная прежде кровать вдруг стала самой мягкой и воздушной из всех, на которых ему приходилось спать, голова тонула в подушке, словно в облаке, а одеяло обхватывало тело в самые приятные объятия. Солнечные лучи золотили лениво плывущие в воздухе пылинки и целовали теплом высунутое из белоснежного кокона веснушчатое плечо. Яркий приключениями сон с Путешественником постепенно исчезал по мере пробуждения. Чайльд лениво потянулся, переворачиваясь на спину, а затем неохотно открыл глаза. Никакой боли в теле, никакой усталости. Блаженное утро, не испорченное волнением и спешкой. Позже за завтраком Тарталья осознал, что ни разу после падения в Бездну не вставал позднее семи утра: если в царстве тьмы это было необходимостью, то в Фатуи — нормой. Даже в свой выходной Чайльд по привычке вскакивал ни свет ни заря. А сегодня провалялся аж до десяти. Он вспомнил вечер в компании Чжун Ли: их побег от посторонних глаз в дальнюю комнату бюро, где несколько гробов ждали своего звездного часа, а запаса палочек для благовоний хватило бы каждому жителю Ли Юэ на год при условии, что им пришлось бы жечь их каждый день. Они целовались так медленно и тягуче, чтобы вдоволь насладиться друг другом. Подобная нежность, не характерная предвестнику, теперь вызывала раздражение. Сочнейшая баоцзы с креветкой стала поперек горла, перекрыв доступ кислороду. Он долго откашливался и пил свежезаваренный чай, пока в своих размышлениях падал все ниже. Чайльд часто подтрунивал над своими по уши влюбленными старшими братьями, чьи открытые на показ чувства вызывали лишь отвращение, и всегда брезгливо отворачивался, когда видел целующуюся парочку. А теперь выходило, что он ничем не лучше их — такой же теряющий голову дурак. Они договорились провести выходные вместе. Вчера Тарталья с радостью согласился на предложение, но сейчас сидел в полной растерянности. Чайльд боялся, что чувства к Чжун Ли погубят его и он совершит какую-то глупость под влиянием этой привязанности. А потом он вспомнил то умиротворение, которое дарил ему бог, просто находясь рядом. Мысли зашли в тупик. Стук застал его, закалывающим брошь. Он неторопливо подошел к двери, уже намереваясь отослать Фатуи до понедельника, но вовремя заметил в протянутом письме такую знакомую и оттого не менее ненавистную размашистую подпись. Забрав бумагу, Тарталья на месте вскрыл послание. «Пусть заслуги твоих людей на поле боя не идут ни в какое сравнение, смехотворно было полагать, что они так же хороши в шпионаже. Их жизни — твоя ответственность, но если ты ими так бездарно располагаешь, то не лучше отдать мне? В любом случае до исполнения планов Ее Величества осталось не так много времени, так что проведи его с пользой. Будь счастлив». Как обычно, каждое слово пропитано ядом — Синьора не уступала своим предпочтениям, выворачивая из Чайльда всю скопленную ненависть к ведьме. О, как ненавидел он ее, как презирал за вычурность и надменность, за самомнение стоять если не выше, то наравне с Царицей. Он мог стерпеть украденные заслуги и миссию в Инадзуме, но ведь теперь она покушалась на его людей! Недопустимо. Тарталья знал: никто из них не перейдет под начало Синьоры, а если таковы и будут, он лично покончит с ними. Но правда была на ее стороне — они опытные воины, но никак не шпионы Арлекино. — И что, вообще, за будь счастлив?! — воскликнул он, ударив кулаком по стене. — Иди к черту, Синьора! Он скомкал письмо и кинул в сторону мусорки, но комок отскочил от стенки и укатился под стол. Чайльд зашипел проклятья, однако поднимать мусор не торопился, вместо этого развернулся и вышел из комнаты. На глаза попался Марк, возившийся с замком. Тарталья напряг память, чтобы вспомнить, когда после того ужина после приезда они пересекались. Оказалось, что с тех пор не виделись, хоть и жили в соседних комнатах. — Марк, куда ты запропастился-то? — Предвестник принял суровый вид, пусть и не собирался отчитывать парня. — А, да так, — замешкался Марк, заметно дернувшись, когда назвали его имя. Чайльд сверкнул глазами, чувствуя подвох. Парень выглядел уставшим: покрасневшие глаза говорили о бессонной ночи, как и темные круги. А неряшливые волосы и кое-где потрепанная одежда с легким флером сигаретного дыма и алкоголя наводили на вполне очевидные мысли. — Гулял. — Всю ночь? — с нескрываемым весельем поинтересовался Тарталья, облокотившись локтем на дверь Марка. — С кем же ты гулял всю ночь? Юнец обратил на него пылающий гневом взгляд, когда все попытки открыть дверь нивелировались весом предвестника. Его лицо залил густой румянец. — Не важно! — выкрикнул он, пихнув Тарталью. Тот сразу поднял руки и отошел от двери. — Воу-воу, полегче, парень. Я же пошутил! Последние слова встретились с громко хлопнувшей дверью. Чайльд поник. От наслаждения утром не осталось и следа, мир вновь внес свои планы на его хорошее настроение. И чтобы совсем не отчаяться, Тарталья поспешил к единственному, кто мог порадовать одним лишь своим видом. *** На первый взгляд Чжун Ли выглядел как обычно, но Чайльд знал, куда смотреть. Его волосы, источающие тонкий аромат шелковицы, были заколоты нефритовой шпилькой, а кожа сияла после применения всевозможных косметических средств, которые так нравились богу. Сияли и глаза, стоило им скользнуть по броши и встретиться взглядами, а улыбка согревала лучше солнца. Если бы Чжун Ли был океаном, Тарталья утонул, позабыв как дышать. — Чайльд, я уже начал беспокоиться, что ты не придешь. Только глупец или глухой мог решить, что Чжун Ли тогда держал дистанцию, называя его по титулу. В этом протяжном «Чайльд» столько же нежности, сколько скопилось во всех «Аяксах» вместе взятых. — Проспал, — с раскаивающейся улыбкой ответил он, проходя в дом Архонта. Тот уже накинул на плечи пальто и возился с застежками. — Почему ты всегда носишь этот костюм? — А почему ты носишь свой? Подтрунивающий тон вопроса, по ощущениям, должен был навести на какую-то мысль, но Тарталья был слишком счастлив для серьезных выводов. — Потому что я предвестник. — А я консультант. — Диалог зашел в тупик, но Чжун Ли быстро нашел выход: — Мы примеряем на себя роли, где одежда становится инструментом для демонстрации социального статуса. Однако многие забывают о базовой составляющей одежды: поддержание теплового баланса в теле и удобство. Если бы не эти два фактора, то люди бы либо вообще ходили нагие, либо так и продолжали носить шкуры зверей. Что касается меня, то этот костюм обладает всеми преимуществами на фоне остальной одежды, часть из которой морально устарела, а другая не пригодна для загородных походов. — Все-все. Я понял, — смеясь и размахивая руками, ответил Чайльд. Не хватало еще напороться на тысячелетнюю историю моды, чтобы вообще никуда не выбраться. — Так значит, мы идем в поход? Что же ты раньше не сказал! Этот костюм, конечно, повидал многое, но я бы хотел захватить палатку и спальник, если мы отправимся с ночевкой. Чжун Ли задумчиво потер подбородок, после чего надолго застрял в спальне, оставив Чайльда на кухне. Предвестник настолько заскучал, что решил использовать время с пользой и заварить чай. Раз уж ему не раз приходилось наблюдать за процессом, это не должно стать проблемой. Он выбрал понравившийся по запаху сорт, после чего поставил чайник греться на спиртовку. Без проблем Тарталья отыскал весь необходимый набор для правильного заваривания и по памяти повторил ритуал. — Ты забыл слить первую заварку, — послышалось позади, а потом по спине и плечам скользнули пальцы Архонта, приподнимая правую руку с чайником выше. — Наливать следует так, чтобы чай насытился кислородом. Чайльд замер от близости Чжун Ли. В голову сразу же полезли всякие непристойности. Архонт же заминки предвестника словно бы и не заметил, и его рукой разливал чай по пиалам. — Я собрал необходимые вещи, по пути из гавани можем прикупить закусок в дорогу. Чжун Ли обошел Чайльда и сел за стол, после чего погрузился в изучение чая. Тарталья вздрогнул, поборов оцепенение, и глянул на сумку у дивана. — Здесь один спальник, — возразил он, пригубив из пиалы. Вроде бы, делал все так же, как и консультант, но вкус показался ему недостаточным. — Не волнуйся, мне он не понадобится. Как бы не хотелось уточнить, заинтригованный предвестник промолчал. Какое-то время они пили чай, болтая о разных мелочах, ничем не связанных с дальнейшим путешествием или работой. А когда настало время выходить, Чайльд перехватил сумку и выбежал, заливаясь смехом из дома бога под недовольный возглас. Их путь лежал через вереницу лавочек в южной части города, где они накупили готовой еды. Тарталья не проверял сумку, собранную Чжун Ли, но не сильно-то надеялся, что тот прихватил что-то вроде котелка и походной утвари. Если там лежал хотя бы спальник, уже успех. Проходя мимо банка, Чайльд заметно прибавил шаг, все еще помня язвительное письмо Синьоры. Пусть там и не было прямых угроз в сторону отношений с Гео Архонтом, это «будь счастлив» вполне походило под толстый намек. Чжун Ли без лишних вопросов поравнялся с ним и продолжил рассказ о заложении гавани Ли Юэ. Вскоре они прошли «Хижину Бубу» и начали подъем в горы, и даже тут Чжун Ли умудрялся держать осанку и ровный голос. Чайльд хоть и обладал выносливостью предвестника, но под конец пути у него сбилось дыхание, что уж говорить о том, если бы он непрерывно читал лекцию. Он остановился, прося передышку, поправил сползающую лямку. Стоило оставить сумку Чжун Ли, все равно не заметил бы. Деревья кончились, и ничего больше не защищало от палящего солнца. Тарталья расстегнул пиджак и пальцами подцепил рубашку, чтобы хоть как-то проветрить кожу. — Ох уж эти боги, — в несерьезном тоне отчетливо прослеживалось недовольство. Он поспешил задобрить Архонта очаровательной улыбкой. — Хоть бы сделал вид, что устал. Архонт перевел взгляд с вершины на него, сложил руки на груди, чтобы занудным тоном выдать: — Не думал, что ты из тех, кто предпочитает сладкую ложь горькой правде. Хм, тогда мне стоит пересмотреть некоторые взгляды. Чайльд резко выдохнул с громким свистом, когда понял, что Чжун Ли воспринял его слова всерьез. — Я же шутил, ну. Мне просто немного обидно. Сколько бы я ни тренировался, моя выносливость и близко не стоит рядом с твоей. — Конечно, я ведь… — Бог, знаю, — перебил Чайльд, создав шарик воды на кончике указательного пальца и проглотив с громким «ам». Тот лопнул, подарив освежающую прохладу. От пристального взгляда Чжун Ли стало неловко, и он предложил ему тоже. — Она чистая, я проверял в лаборатории. Архонт уставился на сферу, подошел ближе, придержал руку Чайльда своей, чтобы осторожно прислониться к ней губами и втянуть. Это зрелище оставило во рту предвестника выжженную пустыню. Золотые глаза загадочно сверкнули, а влажные губы изогнулись в ухмылке. Тарталья отвернулся, одернув руку, и шумно сглотнул, ощущая липкое возбуждение на коже. Нет, конечно, это просто пот от длительного подъема. Кашлянув, Чайльд двинулся вперед, вслушиваясь в торопливые шаги за спиной. Позади остались руины, где предвестник устраивал тренировки для коллекторов, опустошенный Чайльдом лагерь похитителей сокровищ, а также все оставшиеся тропинки. Они снова начали подъем в гору, только теперь Чжун Ли молчал, витая в облаках. Тарталья подумал, что сказанные в шутку слова все-таки задели бога, поэтому тот не решался начать очередной рассказ. Впрочем, они не шли в полной тишине: гора тонула в трели птиц и жужжании насекомых, аккомпанементом служили гуляющие потоки воздуха, шелест трав и листвы. Изредка в партию добавлялось нарочито громкое кваканье жаб, доносящееся то ли от Перевала Линцзю, то ли от Гробницы Дуньюй. По картам на вершине их ждала статуя Гео Архонта, и Чайльд всю дорогу до нее гадал, о чем же поведает бог, стоя напротив своей каменной копии. Снедаемый любопытством предвестник поглядывал на погруженное в размышлениях лицо и тут же отворачивался, хмурясь. Чжун Ли всегда был таким с самого первого дня их знакомства, и с этой чертой личности попросту приходилось мириться. Проживи с его, и посмотрим, что от тебя останется. Но обида, каковы бы ни были доводы рассудка, отчаянно душила предвестника. Он прокашлялся и, не заметив реакции, остановился перед ним. — Чжун Ли, ты здесь? Со мной? — Чайльд махал перед потухшими глазами, пока в них не появились признаки осознанности. Внутри неприятно кольнуло. — Ах, прошу прощения, кажется, я опять невольно погрузился в свои мысли. — Что же такого ты там надумал? — Чайльд не хотел звучать так озлобленно, как вышло, но Чжун Ли будто бы и не заметил. Огонь негодования зародился где-то в желудке и подпалил фитиль в кромешной тьме, осветив вовсе не пушку, а настоящий склад петард. — Прежде я ни с кем не доходил до этого этапа, это немного волнительно. Блеклая тень чарующего голоса вырвалась с губ бога, озадачив Тарталью. Он прикусил внутреннюю сторону щеки, чтобы не сделать чего-то необдуманного. — Свидание в горах? — предложил невинно предвестник. Он криво ухмыльнулся, надеясь, что это немного развеселит Архонта, но тот только угрюмо покачал головой. Внутри поселился холодок, сдувший огонь. Ящики с пиротехникой скрылись во тьме. — Ты же знаешь, я не совсем человек, и моя истинная форма отличается от этой. — Экзувия? — Почти. По своей природе я полудракон, полуцилинь. Одно дело демонстрировать это людям, подчиняющимся Гео Архонту, но другое дело ты. Нервный смех предвестника вызвал растерянный взгляд у Чжун Ли. Чайльд утирал выступившую на краях глаз влагу, пока хохот не превратился в хрипящие звуки, а потом вовсе в кашель. Парочка гидро пузырей помогла ему прийти в себя и вернуть голос. — Ты из-за этого такой хмурый? Серьезно? — Пусть тон и был высмеивающим, Тарталья наполнил взгляд всей имеющийся к Чжун Ли любовью. Опять эта необоснованная неуверенность Архонта, которая едва не стала причиной для ссоры. — Какой бы облик ты ни принял, ты мне нравишься любым: и богом, и консультантом, и Мораксом, и Чжун Ли. — Что ж, тогда, наверное, мне не о чем больше переживать. Гору залило сияние света, продлившееся чуть больше секунды и сопровождающееся хлопаньем крыльев от спешащих подальше птиц. Чайльд зажмурился и еще некоторое время не мог открыть глаза из-за пляшущих под веками белых пятен. А как открыл, то увидел перед собой дракона, прожигающего двумя светящимися раскаленным металлом глазами. Бог грузно опустился на передние лапы. Земля под ногами предвестника задрожала, вызывая вибрации по телу. Когда пыль улеглась, Чайльд сделал несколько шагов навстречу. — Ты такой… такой… Дракон фыркнул, что очень походило на смешок, после чего придвинул морду в протянутую ладонь. — Не смейся! В прошлый раз я пытался тебя убить! Как и других драконов до него. Чайльда тряхнуло от этого факта. Нынешняя форма Чжун Ли почти ничем не отличалась от экзувии, только грузное тело не извивалось змеей, а изящно выгибалось дугой. И было живым. Легкий холодок скользнул вдоль позвоночника. Как бы отреагировал Моракс, узнай он об убийстве драконов? Горячее дыхание обдало кожу жаром, вызывая волну мурашек. Он ждал. Чайльд стянул перчатки, протянул руку и замер. Мог ли? Пусть те драконы не питали теплых чувств к человечеству, а большого вреда не наносили. Или не те, кто уж вспомнит. Моракс придвинул морду вперед, пальцы проехались по мелким чешуйкам. С молчаливого одобрения Чжун Ли он стал обследовать драконье тело сантиметр за сантиметром, будто самый настоящий ученый. Насколько острые клыки и когти? Тарталье было с чем сравнить: шрам на лодыжке подтвердит. А рога! Мало какие драконы могли похвастаться такой красотой. На спине чешуя оказалась крупнее и тверже, можно случайно кожу стесать. А вот на брюхе мягкие и гладкие, как у ящерицы. Чайльд начал спускаться все ниже к хвосту. Раздался рык, спугнувший недавно вернувшихся птиц. Помимо него, в голове предвестника возникли слова: — Довольно. Суровый тон поставил предвестника на место. Тот сразу вскинул руки, наверняка не зная, насколько драконья форма отличается по темпераменту от человеческой. — Так ты все это время мог говорить! — Я предпочитаю не вторгаться в чужой разум без надобности. Голос Чжун Ли растекался в голове словно растаявшее на солнце мороженое. Чайльд предположил, что если бы мозг мог испытывать щекотку, то именно так оно и ощущалось бы. — Ты и мои мысли читать можешь? — Несерьезная интонация скрывала охвативший тело страх. Если Моракс мог забраться в голову, то с той же вероятностью мог узнать все тайны. — Нет, такое общение ничем не отличается от обычного. Это одно из искусств Адептов, чтобы облегчить коммуникацию с людьми, если они не желали облачаться в человеческую форму. Чайльд распрямился и подошел ближе к голове. Под пристальным взором янтарных глаз ему было нелегко признать, как сильно обрадовался он словам Чжун Ли. — И какие у нас планы, о великий дракон? — Забирайся. Мы летим в Заоблачный предел. Чайльд проглотил нервный смешок, старательно избегая зрительного контакта с драконом. Ему было дико от одной мысли, что Чжун Ли оставался в неведении о первоначальном плане предвестника, и теперь, по сути, вел врага к себе домой. Враг. Да, он до сих пор враг пусть и бывшему, но Гео Архонту, даже если теперь не собирался покушаться на святая святых — Адептов. С тяжелым сердцем он хватался за густой мех, усаживаясь между двумя громадными рогами. Внутри зарождался очередной шторм. — Держись крепче. И с этими словами дракон взмыл в воздух, возносясь над миром людей. Ветер закладывал уши, выбивал слезы из глаз и вопли из горла, оставляя в голове звенящую пустоту восторга и манящее чувство свободы. Внизу стремительно проплывали горы и реки, бескрайние поля и древние руины, и чем выше они поднимались, тем больше белесая дымка скрывала земные просторы. Время для Тартальи остановило свой ход, поэтому он не знал, сколько прошло с момента начала полета и его завершения на вершине посреди облаков. Уместиться дракону на ней было невозможно, поэтому Чжун Ли принял человеческий облик. Чайльд подбежал к нему, приобнял за плечо и указал на выныривающую из тумана гору с водной гладью на поверхности. — Это же гора Аоцан?! Мы так далеко! — воскликнул он, едва ли контролирующий себя под приливом адреналина. Чжун Ли сохранял каменное спокойствие, пусть его глаза и светились, словно два драгоценных камня на солнце. — Верно. То жилище Хранителя облаков. А там, — Архонт перехватил руку Тартальи и передвинул чуть левее, — покои Хранителя Гор. Видишь эти навесные мосты в каменном лесу? В древние времена ученики Адептов построили здесь множество дорог, чтобы иметь возможность видеться друг с другом. Со временем разрыв между людьми и священными защитниками становился больше, поэтому эти места пришли в упадок, а природа взяла свое. Идем. Чжун Ли направился по резным ступеням на самую вершину, где из воздуха возникли платформы из смеси серого и ярко-зеленого камня. Чайльд поднял голову и увидел огромный левитирующий остров, в центре которого находился аналогичный плитам яркий булыжник. Они шли по платформам-ступеням, пока не поднялись к беседке. — Невероятно! Мы словно на островке посреди туманного моря. А Драконий хребет выглядит таким маленьким. Хм. — Чайльд резко обернулся, но никого не увидел, а вместо этого столкнулся взглядом с Чжун Ли. Тот явно хотел спросить причину такой быстрой смены настроения. — У меня такое чувство, будто за нами кто-то наблюдает. — Неудивительно. Мы вошли в земли Адептов и привлекли внимание. Смертным сюда дорога закрыта, а за желающими рискнуть тщательно следят, чтобы вторгшиеся не нарушали порядок. Но наверняка им просто любопытно, кто удостоился чести находиться подле верховного Адепта. — Такая красота и под запретом, какое упущение Гео Архонта, — съязвил Чайльд, старательно избегая мысли, что Чжун Ли привел его на смотрины под предлогом свидания. — И правда, как ему не стыдно. Хриплый смешок отправил табун мурашек по телу Тартальи. *** Они провожали солнце, сидя, словно небожители, на вершине мира. Невольно раскинувшийся перед ними пейзаж воскрешал в памяти самые теплые воспоминания, одарив даже такого неуемного почитателя хаоса несвойственной ему мечтательностью. В этом месте, похожем на сказочный сон, в дымке тумана растворялось все мирское, а шелковистые, словно самый нежный десерт, облака дарили небывалое наслаждение. Гудел ветер, но холод совсем не трогал его тело, как будто тот уже вознесся над низменными притеснениями, а может, находящийся совсем близко Чжун Ли дарил то необходимое тепло, чтобы не замерзнуть. В любом случае без Архонта Чайльду не был бы так мил чудесный вид, потому как только с ним Бездна притупляла неугомонную кровожадность, позволяя хоть ненадолго замереть на одном месте и вкусить плоды своих деяний. Постепенно золото горизонта сменилось на пыльный пурпур, а солнце упало за туманное море — поведать миру людей о завершении дня. Облака налились киноварью, и звезды одна за другой вспыхивали на темнеющем небе. — Пора, — раздалось тихим шелестом рядом. Мужчина поднялся и обратился в дракона, после чего они спустились в долину. — Давай к озеру! — кричал Чайльд в попытке быть услышанным за свистом ветра. Сколько бы ни путешествовал Тарталья за пределы гавани, а все равно не мог насытиться здешними видами. Вот и теперь он спрыгнул с дракона и кружил вокруг своей оси, словно так в памяти точно останется и озеро, и водопад, и окружающие кольцом скалы, каждая травинка под ногами, каждое деревце и каждый вздох, будоражащий что-то глубоко внутри. Чайльд стряхнул с себя сумку, одежду и бросился в воду с громадным всплеском, пока Чжун Ли трансформировался обратно. — Иди ко мне! Вода теплая. Он с улыбкой следил, как Архонт молчаливо согласился на просьбу и начал медленно расстегивать пальто с задумчивым видом. Тарталья собирался его поторопить, но сердце подсказало, что не стоило. — Что-то не так? — Нет. Я просто задумался о том, как ты отнесешься к божественному проявлению моего человеческого облика, раз уж ты с такой легкостью принял мою истинную форму. — Оу, — протянул предвестник. Его глаза загорелись, а на лице мигом появилась ухмылка. — Любопытно. — Если тебе будет неприятно, то я продолжу подавлять ее. С этими словами, прозвучавшими так глухо и в какой-то мере безнадежно, Чжун Ли снял перчатки и рубашку, оставшись только в брюках. Чайльд с замиранием сердца наблюдал, как от кончиков пальцев начала темнеть кожа Архонта, а на поверхности расцветали яшмовые узоры, источающие едва заметное свечение. Только благодаря теряющей тепло с наступлением сумерек воде предвестник не сгорел прямо на месте. Тарталья протянул руку, Чжун Ли поравнялся с ним, присев на корточки у кромки воды. В раскрытую ладонь предвестника легла аспидная. Кроме цвета в ней существенно ничего не поменялось, разве что кончики пальцев обдавали неестественной прохладой и обладали гладкостью речной гальки. Его щека прошлась по тыльной стороне ладони, когда взгляд был направлен прямиком в глаза Архонта. Но Тарталья не остановился на этом, пройдясь поцелуями по руке. — Надеюсь, я не оставил сомнений. — Нисколько. — Мужчина подавил легкий смешок, а после добавил с самым прекрасным теплом во взгляде: — Спасибо. — За что? — выпалил в смущении Чайльд, по шею погрузившись в озеро. — Я ведь тоже боюсь разочаровать тебя. Бороться не хватало сил. Краска залила лицо, а мыслительный процесс давал сбои. Не придумав ничего лучше, Чайльд потянул Чжун Ли на себя. Тот из-за неустойчивой позы не смог сопротивляться силам притяжения и вскоре оказался в озере. Когда голова показалась на поверхности, с волос стекали ручьи, а лицо исказилось от возмущения и растерянности. — Чайльд! Брюки! Тарталья расхохотался, отчего поверхность пошла еще большей рябью. Он создал маленьких китов и отправил их кружить вокруг бога. — Не переживай, Чжун Ли, высушу я твои штаны, и даже волосы, если тебе будет угодно. Тарталья подплыл ближе к мужчине. Тот не отрывал восхищенного взгляда от водных существ, которых по прихоти предвестника стало больше. Из воды выпрыгивали дельфины, испуганные утки хлопали крыльями, а птицы в воздухе пикировали вниз и вылавливали крохотных рыбок. Это представление Тарталья создавал для малыша Тевкра, когда тот чего-то пугался и безостановочно плакал. Как позже выяснилось, на многих детях это работало так же хорошо. — Твое владение стихией на довольно высоком уровне. Возможно, даже на уровне, близкому к Архонтам. Чжун Ли провел рукой по волосам, избавляясь от чрезмерной влаги. Тарталью же мало беспокоила вода, стекающая по лицу. — Ты мне льстишь, — фыркнул он. — Отнюдь. Во времена Войны Архонтов я создавал из камня различных существ и наделял их сознанием, чтобы они стояли на страже спокойствия долины. Твоя демонстрация напомнила мне об этом. — Вода легко принимает форму, но ей требуется постоянная поддержка. А если отвлечься… Все существа вдруг лопнули и дождем пролились обратно в озеро. — Я знаю свой предел, Чжун Ли, — твердо сказал Тарталья. — Оставь эти похвалы тем, кто ничего не может без чужого одобрения. — Больше такого не повторится. — Спокойствие в голосе гарантировало выполнение обязательств. Бог делал вид, что слова не задели его, но потухшие глаза говорили об обратном. — Идем, вода уже остыла, не хочу, чтобы ты простудился. Консультант направился к берегу, а Чайльд еще ненадолго задержался в озере, чтобы остудить голову. Ему не раз говорили о мастерстве владения стихией, но Тарталье никогда не было достаточно имеющегося. Эту жажду не насытить ни словами, ни битвами, он надеялся, что возвысившись над всеми существами Тейвата, она выпустит его из своих цепких лап. Как и обещал, Тарталья вытянул из брюк и волос всю влагу, после чего они разожгли костер и перекусили. Близилась ночь, луна серебрила водную гладь, а вдали слышались глухие завывания волков. Чайльд достал спальник и подготавливался ко сну, когда как бог снова принял истинную форму и улегся кольцом вокруг предвестника. — Так вот почему спальник один. Дракон фыркнул и положил голову на расстоянии вытянутой руки. Тарталья не преминул лишний раз прикоснуться к нему, зарываясь в густой мех. Его поражало собственное спокойствие ко всему происходящему — прошло меньше месяца с тех пор, как он вонзил руку в тело экзувии, намереваясь забрать сердце, а теперь с нежностью поглаживал мелкие чешуйки, пропускал через пальцы совсем не шелковистые локоны Чжун Ли, а жесткий ворс Моракса-дракона. И даже так, это ощущалось правильным, словно все на своих местах, словно он там, где должен быть, и с тем, с кем нужно. И эти нарочито мирные мысли пугали предвестника больше всего. — Знаешь, я всегда думал, что любовь — для слабаков, что не способны смириться с одиночеством, — начал тихо Тарталья, повернувшись боком к Чжун Ли. Его рука последний раз скользнула по гриве и прижалась к груди. — Я презирал всякого, кто выставлял свои чувства напоказ, а своих старших братьев считал глупцами, что повелись на короткую юбку. Тогда в Фатуи я чувствовал себя прекрасно, ведь отношения были под запретом, а попавшиеся с позором изгонялись. И мне было невдомек, почему эти люди, зная устав, все равно нарушали самое простое из правил. Ведь в Фатуи не место любви, да и вообще каким-либо светлым чувствам. Ты либо подчиняешься, либо убираешься прочь — иного не дано. Теперь мне кажется, что единственным дураком был я, который отрицал очевидное. Наверное, поэтому Царица наградила меня титулом предвестника. Чайльд замолчал под неподъемным весом дальнейших слов, которые необходимо было сказать. Но их смысл задевал внутри тонкие струны души, и мелодия могла разрушить годами выстраиваемые стены. Он перевел дыхание, всматриваясь в желтые глаза дракона и ища в них оттенки человеческого. Но смог бы он вообще хоть слово вымолвить, если бы перед ним стоял Чжун Ли? — Мне страшно, — произнеся это, Тарталья не почувствовал ничего: его мир не рухнул, а сам он не превратился в пепел. Но контраст был поразительный — ему стало легче вывалить все скопившееся на душе: — Рядом с тобой я становлюсь сам не свой, словно теряю голову. Меня страшит мысль, что однажды придется выбирать между тобой и Царицей, и кем я буду, если перестану быть предвестником? Я так сильно боюсь этого. Он не заметил, когда голос стали душить эмоции, а глаза болели от непролитых слез. Тарталья говорил, тараторя и проглатывая окончания, потому что боялся остановиться, ведь так стены вновь закроют доступ к сердцу и запечатают уста могильным замком. — Чайльд, то, что ты испытываешь, вполне нормально, и даже я прохожу через что-то подобное. Тебя страшит новизна этих ощущений и перемены, которые ты всю жизнь считал за слабость. Но любовь — не слабость, не всегда слабость. Чаще все-таки она дарит силы и вдохновение, чтобы совершать удивительные вещи, — Чжун Ли замолчал, обдумывая дальнейшие слова. Тарталья ждал их с благоговением. — Чувства, что захлестывают подобно шторму маленький островок посреди океана, пугают, но это лишь на первый взгляд. Остров останется стоять, обновленный и еще более прекрасный, чем прежде. Позволь открыться чувствам, а не возводить баррикады, чтобы увидеть эти позитивные изменения. Знаешь, ты ведь стал больше искренне улыбаться, проявлять открыто свои желания, даже говорить о том, что тебя беспокоит, вместо того, чтобы все держать в себе. Я же благодаря тебе смог уйти на заслуженный отдых и не бросить затею с жизнью простого смертного. С тобой я могу быть собой, и я хотел бы, чтобы ты чувствовал то же самое облегчение и счастье, какое я ощутил сегодня. — Бог сделал паузу, голова дракона придвинулась ближе, и теперь Тарталью прожигали два расплавленных куска янтаря вместо глаз. — Я не собираюсь ограничивать твою свободу, Чайльд, и не претендую на место Царицы. Ты волен сам решать свою судьбу. И, поверь, если когда-то перед тобой встанет выбор оставаться предвестником или нет, ты будешь знать ответ, а пока ничего не бойся. Слова Архонта принесли утешение Тарталье, которого хватило, чтобы провалиться в спасительное небытие. Но сон, каким желанным он ни был, дробился пробирающим до костей холодом от озера, и ни спальник, ни привыкшее к лишениям тело не справлялись с созданием условий для правильного отдыха. В какой-то момент Чайльда накрыло теплом, и разум скользнул в блаженную тьму. Только утром стало невыносимо жарко, и он проснулся. Голова дракона лежала под боком так близко, что закрывала обзор не только на водную гладь, но и на скалы, а хвост с ворсистой кисточкой лежал на предвестнике широким одеялом. Теперь ему стал ясен столь странный контраст. И все же не хотелось нарушать эту идеалистическую картину, особенно когда мог вдоволь насладиться минутами полного умиротворения. — Можешь не притворяться спящим, я тебя раскусил, — посмеиваясь, произнес Чайльд, когда притворство стало чересчур очевидным. Дракон приоткрыл веко, узкий янтарный зрачок сместился вниз. — О, позволь узнать, каким образом? Хвост исчез, и Тарталья почувствовал небывалую легкость и долгожданную прохладу. Дракон широко раскрыл пасть с рокочущим звуком, кажется, зевая. Сложно было сказать наверняка, ведь Чжун Ли не позволял себе подобные вольности, но от того лишь милее получалось — Моракс раскрепощался рядом с ним. — Ты храпишь во сне, — серьезным тоном солгал Чайльд, но не выдержал напора недовольного прищура и засмеялся. — Ладно, ладно, твои, хм, как бы назвать, усы? Они колышутся при дыхании, но не когда ты напрягаешься, чтобы ужасно сыграть роль спящего. — Впредь учту, — только и ответил дракон тоном, словно на кону стояла жизнь, а спустя пару секунд добавил: — Вчера мы съели все запасы, потому у нас есть выбор: поиск завтрака или возвращение в гавань. Чайльд состроил задумчивую мину и чесал подбородок, хотя сразу же все для себя решил. Как можно отказаться от прелестных блюд Ли Юэ в угоду походному меню из двух позиций: жареная рыба или жареное мясо. Где на мясо уйдет уйма времени: найти добычу, потом обработать и уже затем готовить. Быстрее было бы дойти пешком до гавани, а с учетом того… — Если ты подлетишь поближе к городу в достаточной степени дальности, чтобы весть о воскрешении Гео Архонта не достигла ушей каждого жителя, то я, так уж и быть, угощаю. Лисий оскал прочертил лицо от уха до уха. Раз уж ему так и так платить, то хотя бы стоило урвать небольшой бонус. Дракон ухмыльнулся, точнее, Тарталья решил, что приоткрытая пасть и пара коротких рокотаний являлись эквивалентом ухмылки. — У тебя минута на сборы, — прозвучало очень угрожающе. Чайльд изогнул бровь, как бы спрашивая: «Серьезно? Что ты мне сделаешь? Улетишь, что ли?» Дракон поднялся на лапы и оттолкнулся, легко взмыв над землей. У предвестника чесались руки использовать форму короля демонов, только чтобы заткнуть Чжун Ли за пояс. Останавливало, конечно, количество повреждений, ждавших его после. — Жестокий дракон, — дуясь, буркнул себе под нос Тарталья, злостно пихая спальник в сумку. За что и получил легкий пинок в спину мордой. — Эй! Да все я, все. Чжун Ли склонил голову к земле, позволив предвестнику без проблем забраться на себя. В этот раз они не стали подниматься высоко в небо: дракон предпочел витиеватые маршруты между гор, пролеты над реками и цветочными полями, мимо руин и лагерей хилличурлов. Не долетая до горы Тяньхэн, Чжун Ли приземлился, после чего вернулся в человеческую форму. Чайльд какое-то время просто смотрел на него, свыкаясь с тем, что из себя представлял консультант. Не больше часа заняло возвращение в город, выбор желаемого ресторана и заказ блюд. Тарталья по просьбе Архонта охотно делился своими впечатлениями о поездке, когда прямо во время еды к нему подошел Фатуи. — Извините, господин предвестник, что отвлекаю, но это срочно, — затараторил солдат, вытянувшись по струнке. В ресторане повисла гробовая тишина, все взгляды были обращены к их столику. Чайльд оскалился, сжимая до боли руку в кулак. — Прости, Чжун Ли, кажется, тебе придется доедать в одиночестве, — милый голосок совсем не сочетался с убийственным взглядом. Он вытащил мешочек и протянул богу. — Этого должно хватить, а остальное можешь потратить на чай. Знаешь, хотелось бы попробовать что-нибудь с нотками абсолютной безмятежности. Предвестник вышел из-за стола и отвел Фатуи под локоть прочь из заведения. — Ты в своем уме? Какая, к черту, срочность на весь ресторан?! Хочешь, чтобы Цисин снова следили за каждым нашим шагом? — Нет, простите. Господин, вы сказали, чтобы вас срочно оповестили, когда придет письмо Дотторе. Чайльд сильнее сжал локоть солдата. В глазах плясал огонь Бездны. Они сразу же направились в банк. Екатерина стояла мрачнее тучи, когда протягивала тонюсенький конверт от Доктора. Тарталья решил, что его хотели развести. Но нет, безумный ученый в паре строк объяснил роль одиннадцатого во всем процессе, предпочтя подробным инструкциям хвалебную оду своему гениальному творению, в корне меняющему все, к чему они шли все эти годы. С последним до хлынувшей волны ужаса со смесью будоражащего волнения Чайльд был согласен. Итог его миссии действительно менял все. — Господин предвестник, там ваш брат! — успел ворваться Влад, прежде чем двери банка отворились, пропуская вперед метеор из восторженных криков и сбивающих с ног объятий. На лице предвестника застыла растерянная улыбка. — Братик! — Тевкр! Какой сюрприз! Ты как тут оказался? — удивленно-притворный голос разнесся по холлу. Чайльд пересекся взглядом с Путешественником и Паймон — по крайней мере вопрос, как Тевкр нашел его, отпал. — Я пробрался на корабль, где продавали игрушки. Но тебя там не было, а потом… Простецкая улыбка едва не исказилась от гнева, когда братец рассказывал про плавание, про встречу с Одноглазиком и Путешественником. Его попытка защитить Тевкра от жестокой правды могла сегодня стоить тому жизни. — Погоди, разве ты не один из предве… — Кхм! Касательно этого, — перебил писклявый голосок Тарталья. Весьма подозрительно Чайльд подошел к Путешественнику, надеясь, что Тевкр достаточно мал, чтобы ничего не заподозрить, и объяснил всю ситуацию, а потом вдобавок наплел еще больше вранья про Исследовательский институт игрушек. Ложь легко слетала с языка во имя мечты брата. — Да, Катя, по поводу долга, я займусь этим прямо сейчас! Путешественник, позаботься о моем брате. Деньги не проблема, остатки можете забрать себе. Не дожидаясь возражений, он протянул увесистый мешочек моры, зная предпочтения Паймон. Ее глаза заблестели от маячащей перед носом наживы, и Путешественник неохотно, но согласился. По крайней мере Тевкра ждала безмятежная прогулка по гавани без косых взглядов и ядовитых языков. Он думал, что успеет закончить с похитителями сокровищ, пока те развлекали его брата. Однако найти этих жалких червей, что перерывали земли Тейвата ради собственной выгоды, оказалось не так просто. Наводка Екатерины привела к озеру Цинсю, дело оставалось за малым — выманить их наружу. И только ему удалось отыскать троих из банды, как вдалеке замаячила компания, которой здесь не должно было быть. Чайльд попал в весьма унизительную ситуацию, но на кону стояло нечто большее, чем позор перед ничтожными похитителями сокровищ и Путешественником с Паймон. Хотя вторых стоило позже отблагодарить вкусным ужином в «Глазурном павильоне». Когда удалось вернуть долг, Тарталья только собирался облегченно выдохнуть, как к ним приблизился Фатуи. — Господин Чайльд, прибыла новая партия новобранцев, — громко и четко произнес солдат в маске. Рука очень сильно просилась встречи с лицом, Чайльд с трудом сдержал сей порыв. Фатуи приблизился к нему ближе. — Это группа Дотторе, — шепнул ему на ухо Фатуи. Тарталья пожалел, что попросил у Чжун Ли чай, а не яд. — Кхем, — прокашлялся предвестник, привлекая внимание неразлучной парочки. — Тевкр, у меня много дел, почему бы тебе не поиграть с братцем Путешественником. Полагаться на других людей всегда чревато неприятными последствиями — ему в очередной раз доказали это. Не ясно, как так вышло, что Тевкр оказался на собрании, но что получилось, то получилось. Импровизация давалась одиннадцатому предвестнику с переменным успехом: в бою он полагался на чутье и опыт, а в обычной жизни старался просчитывать ходы заранее, поэтому теперь оставалось лишь до самого конца играть роль продавца игрушек, даже если эта позорная история достигнет ушей всех предвестников и Царицы. Ведь семья всегда превыше всего. — Думается, что вы и сами прекрасно понимаете суть вашего здесь нахождения, так что не буду повторяться. Вскоре к вам присоединится еще один сотрудник под моим патронажем, обходитесь с ним соответствующе. Отчеты о ходе операции направляйте в «Банк северного королевства». На этом все. Разойтись! Стоило подумать, что теперь уж точно конец, как Тевкр попросился в Исследовательский институт игрушек. Тарталья не мог знать, насколько плачевным результатом обернется его согласие. Чайльд плелся по узким улочкам гавани, держась за стены, чтобы избежать лишних взглядов. Тело горело после столь скорого относительно первого раза применения формы короля демонов: органы будто бы провернули через мясорубку, а по голове пару раз ударили чем-то тяжелым. Где-то на полпути к гавани он оставил завтрак и, кажется, кусок печени. Перед глазами плясали то белые круги, то звезды с пятнами — и во всем этом многообразии форм и цветов предвестник почти не видел дороги. Его вела мышечная память и стремление обезопасить себя. Поначалу он направлялся в банк, но по пути разгоряченное сознание забило тревогу и Тарталья свернул в другую сторону. Облегчение захлестнуло с головой, вытащило на свет лучезарную улыбку, мелькнувшую на мгновение, когда дверь открылась, а на пороге стоял Чжун Ли. После Чайльда поглотила тьма. *** Удивительным образом Тарталья проснулся ранним утром, когда щебет птиц пробрался в сон раздражающей трелью. Он сладко потянулся, не встретив этому никакого сопротивления от тела, повернулся на бок, и взгляд упал на болотно-зеленое варево в высоком стеклянном стакане. Вне досягаемости обзора послышался недовольный кашель, и к предвестнику сразу же вернулись воспоминания вчерашнего дня. Притворяться спящим уже было слишком поздно, а мертвым — тем более. — В прошлый раз я недооценил твоего рвения и ушел сообщить об отпуске лично, теперь же я не совершил такой ошибки, Чайльд. Тебе придется выпить отвар, хочешь ты того или нет. Дрожь прокатилась по всему телу — результат феноменальной схожести тона Чжун Ли и матушки на пороге скандала. Тарталья сглотнул ком в горле, аккуратно перенес положение из лежачего в сидячее, ощутив легкий сдвиг координат, сопровождающийся ярким всполохом искр. — Я все объясню! — Признание вины, капитуляция и задабривание подарками и походами в ресторан — такой был план, проверенный сотней ссор с матерью. Различия лишь в цене: древнего дракона сложно чем-то удивить. — Дотторе, скотина такая, не соизволил запечатать лабораторию, из-за чего стражи руин выбрались на поверхность. — Пей, — приказал Чжун Ли. Он сидел, скрестив руки на груди, и на каменном лице не было ни капли сочувствия. Тяжелый вздох никак не помог смириться с неизбежным. Тарталья взял стакан и, зажав нос, опрокинул в себя содержимое. На вид отвар выглядел отвратительно, а на вкус оказался еще хуже. Тело содрогнулось в попытке извергнуть отвратное зелье, но Чайльд стойко переборол тошноту. На глаза навернулись слезы. Он засомневался в том, что Чжун Ли его любил. — Горько! Архонты, что это за мерзость такая! Мужчина протянул стакан воды, и Тарталья осушил его так быстро, словно не пил неделю. Давно предвестник не ощущал такого сильного желания умереть, как сейчас. — С твоего прошлого ранения прошло не так много времени, было слишком опасно вливать в тебя много энергии Адептов, поэтому мне пришлось пойти на крайние меры — и этот отвар одна из таких мер. — Чжун Ли вернулся на место, вновь скрестил руки на груди, разве что лицо стало выражать глубокую озабоченность. — Ответь же мне: неужели твоих сил недостаточно, чтобы ты из раза в раз подвергал себя опасности, используя силу Бездны? — Откуда ты знаешь? — Его как будто окатили ведром ледяной воды. С того самого вечера Тарталья не упоминал при Архонте Бездну, ни уж тем более о способности использовать скверну в своих целях. — Чайльд, я сражался против монстров, хлынувших из Бездны, и уж точно запомнил как запах, так и противоестественное колебание силы, которое она создает. На тебе висит схожее проклятье, что и на жителях Каэнриа’х, и оно усиливается, когда ты используешь эту силу. — Ты все это время знал, — ошарашенно прошептал Чайльд. Это никак не укладывалось в его голове. — Знал и все равно продолжал общаться со мной. — Признаюсь, поначалу я был предвзят по отношению к тебе, но чем больше узнавал, тем меньше имела значение связь с Бездной, и даже то, что ты предвестник. Меня больше волнуют твои раны и поиски решения, чтобы исключить использование проклятья, раз оно так губительно сказывается на твоем здоровье. — И что ты предлагаешь? — спросил после заминки Тарталья, все еще переваривая слова Архонта. По пальцам одной руки можно было пересчитать тех, кто принял его таким: первая — Царица, которая дала титул предвестника, второй — Сергей. Тогда они оказались окружены сопротивлением и расстреляны вместе с их тогдашним капитаном. С последних сил Чайльд активировал форму короля демонов и смел противников одним махом. С тех пор они сражались вместе рука об руку. Третий… до сегодняшнего дня его не было. — Я буду тренировать тебя. Чжун Ли предложил ему то, о чем Тарталья и мечтать не смел. Всякую подавленность и бессилие воронкой засосало прочь, а на их место вернулся азарт. — Давно я думал бросить тебе вызов, но решил, что ты больше не хочешь сражаться, — протянул предвестник с легкой ухмылкой и с трудом сдерживая дрожь от предвкушения. — Так и было до сегодняшнего дня, — осадил Чжун Ли. Чайльд почувствовал вину за горечь, мелькнувшую в голосе. — Однако тебе не стоит обольщаться. Это не будут спарринги вроде тех, что вы устраиваете с Путешественником. Будь готов к интенсивным тренировкам, через которые проходили юные Адепты, чтобы суметь защитить себя и людей во времена войны Архонтов. — Сочту эту возможность за великую честь. Они оба взяли отгул на несколько дней, чтобы уйти подальше из города, где им никто бы не помешал, а перед этим зашли предупредить Юнь Цзинь, что Тарталья не сможет посетить оперу. Предвестник предположил, что скорых успехов в раскопках Осиала не предвидится, поэтому со спокойной душой оставил все на Екатерину. Она аргументированно затребовала двойную оплату. Действительно, это мало походило на спарринг, даже когда Чжун Ли взял в руки копье. Их первый бой завершился так скоро, что Тарталья не успел ни разу ударить. — И это ты называешь щитом? Он рассыпается от одного удара, — критиковал Чжун Ли. Строгий голос и безэмоциональное лицо действовали на предвестника как пощечина, но Архонт и не собирался останавливаться: — Так не пойдет. Щит должен быть устойчивым, как гора, твердым, словно бриллиант, и выдерживать все атаки врага. Чайльду не нравилось, в какую сторону направилось внимание Чжун Ли. Он рассчитывал на изучения тактик от Архонта боевых искусств, а не укрепления хромающей защиты. — Легко тебе говорить, когда ты используешь гео стихию. Но вода не камень. Тарталья развел руками. Такая простая истина не могла ускользнуть от бога, ведь так? Янтарное копье исчезло, а вслед за ним и воодушевление предвестника. Чжун Ли скрестил руки на груди. — Ох, мой милый, но разве это тебе мешает создавать из воды оружие, по остроте и прочности стоящее на порядок выше материальных. Хочешь сдаться, так и не попробовав? Их разговор походил на сражение больше, чем то, что было несколькими минутами ранее, и Чжун Ли не гнушался грязных приемов. Сложно противостоять, когда сердце откликнулось на слова «мой милый», чуть не упустив все остальное. — Я просто не вижу в этом смысла, — парировал предвестник, прогнав из головы все лишние мыслишки. — Зачем мне щит, когда я с легкостью могу уклониться. Чжун Ли ухмыльнулся и подошел ближе, пальцами поднимая подбородок Тартальи. Предвестник обжегся о хищный взгляд Архонта. — Помнится, здесь не так давно был ожог, — проговорил он, щекоча дыханием тонкую кожу на шее. От бархатного голоса и такой соблазнительной близости Чайльд покрылся гусиной кожей. Кадык предательски скользнул вниз. — Ах, Чжун Ли… — задыхаясь, пролепетал Тарталья, когда бог кончиком носа прошелся от подбородка до впадинки между ключицами. — Ты прав, хорошо, только прекрати это. Ему хрипло рассмеялись прямо над ухом. Каков подлец! Властелин Камня оказался суровым учителем, но не первым таким в жизни Чайльда. Они тренировались с утра до ночи с мелкими перерывами на естественные нужды и сон, пока гидро щит не начал выдерживать мощные атаки Архонта. Тарталью будоражило то, как в привычного безмятежного Чжун Ли будто бы вселялся свирепствующий Моракс. Эта метаморфоза постепенно захватывала уставшее сознание и проникала в его сны, после которых Чайльд убегал из лагеря к ближайшей реке. Спустя неделю щит не сломил даже метеорит. Тарталья еще долго не мог отойти от мощи и безосновательной жестокости Архонта. — Я знал, что ты справишься, — уверовал его Чжун Ли по возвращении в гавань. — Зато теперь уж точно твой щит на подобающем уровне. — Надеюсь, то был не последний раз. Я еще многому хочу научиться у тебя. Чайльд поймал себя на мысли, что светился от счастья, когда мужчина согласился тренировать его дальше. Он позволил сохраниться этому состоянию подольше, потому как Чжун Ли смотрел на него так же. Им пришлось расстаться, так как Чайльду нужно было срочно зайти в банк. Он отсутствовал больше предполагаемого и ожидал больших подвижек. Каково же было его удивление, когда Екатерина сообщила о завершении раскопок. Оставался лишь последний шаг: использовать фальшивое сердце бога и украсть силу Осиала.