Условие контракта

Вечерело. Сопровождающий их все путешествие снег на полпути уже не порошил, и время будто бы перестало вести свой ход. Чаща пожирала остатки света, и только лишь пушистые сугробы, словно острие ножа, прочерчивали границу между лесом. Где-то там позади осталась укатанная санями дорога с маячившей на горизонте деревней. В крохотных домах горел тусклый желтый свет то ли от свечей, то ли от керосиновых ламп. Из дымоходов валил густой белесый дым, устремляясь в небо, и Тарталья рассказал, что это к заморозкам. Некогда сокращенный путь от дороги до дома занесло, и уже нельзя было с уверенностью сказать, пользовалась ли им его семья или перестала, потому что от этого легче прорываться через белоснежную долину не становилось. Ноги вязли в подтаявшем снеге, скованность движений тянула мышцы до предела, и напряжение росло с каждым шагом. Чжун Ли не жаловался и даже не пыхтел, как Чайльд, ведь божественная выносливость оставалась с ним даже после потери гнозиса. — Почему мы вышли так рано? Нервный смех вырвался из груди впереди идущего, холодный воздух резанул по легким с удвоенной силой. Чайльд не обернулся, продолжая оголтело проторять тропинку. — Я хотел бы поговорить без посторонних. Понимаешь, тут такое дело, в Снежной не принято мужчине встречаться с мужчиной. И я бы не хотел рассказывать родителям о нас. Окружающий их лес молчал, и эта тишина напоминала напряженное ожидание в тронном зале Заполярного дворца. Неестественная, опасная, натянутая атмосфера выбила из сути слов, оставив только предчувствие. Вот-вот и случится что-то плохое: то ли выстрел прямо в висок, то ли зверь кинется из чащи и разорвет, то ли небо рухнет прямо на голову. Чайльд замер, прислушиваясь к вечерней тишине, будто охотник, улавливающий малейшее колебание в воздухе, ждущий хруста ветки, шороха кустов, дыхания своей добычи. Влажный снег захрустел под подошвами ботинок. Наваждение рухнуло. И вот его грудь уже снова вздымалась, пар клубился из ноздрей, а мышцы изнывали от напряжения. — Я понимаю, — раздалось совсем близко. Ровный голос Архонта всегда звучал убедительным в достаточной степени, чтобы успокоить, однако его силы не хватило уничтожить копошащуюся внутри неуверенность. — В Ли Юэ тоже не принято афишировать подобные связи, однако люди постепенно отходят от этих догм. — Я обязательно расскажу, но позже. Обещаю! Чайльд повернулся, перехватил руки в толстых перчатках и крепко сжал. Облачка пара вырывались из рта вместе с пламенным жаром слов. Чжун Ли улыбнулся и кивнул. Тарталью опалил стыд от добродушного лица Архонта, который по свободолюбию своему не понимал всей подлости и жестокости человеческой натуры. Жертвенные родители Моракса явно оставили свой след, чтобы бог не смог даже представить, как так возможно, что родители Аякса могли отказаться от него из-за Бездны или связи с мужчиной. А тот не мог позволить возможности видеться с младшими исчезнуть, пока те не подрастут. Они дошли до поворота, где их ждал холмистый спуск вниз и дом поодаль от деревни, спрятавшийся среди деревьев. Усталость как рукой сняло, когда Тарталья ринулся под горку сломя голову. Чжун Ли решил не торопиться, но когда увидел, как Тарталья поскользнулся да так и остался неподвижно лежать в сугробе, то ускорился. Снег неприятно лез под выбившиеся из зимних сапог штанины, но его это совершенно не волновало. — Чайльд! Аякс схватил бога за ноги и дернул, навалившись сверху и хохоча. Лицо в сумраке стало еще темнее, видно, покраснело от лежания в снегу. К кончику носа скапливалась талая вода, и Чжун Ли бережно смахнул каплю, задерживаясь на щеке. Долго держать обиду на Тарталью было невозможно, поэтому он притянул предвестника за шарф для поцелуя. Слегка влажные потрескавшиеся губы растянулись в довольной улыбке, бездонная тьма глаз заворожительно манила Архонта. На таком морозе они ограничились легким касанием, но даже так сердце переполнялось восторгом. — Ну все, а то еще заболеешь. Чжун Ли схватился за протянутую руку и встал на ноги. Чайльд обошел его со всех сторон, отряхивая от налипшего снега и поправляя сбившуюся шапку и шарф. — Теперь можно и перед мамой показаться, — проговорил он тихо. Идти Тарталья не торопился: руки замерли на куртке бога, как будто так мог заземлиться или оттянуть неизбежное. В этой легкой дымке задумчивости лицо Аякса приобрело загадочный вид, который поразил Чжун Ли. — Все будет хорошо. Чайльд моргнул и свел брови на переносице. Магия мгновения рассеялась под успокаивающим заверением Архонта, но тот совсем не жалел о потере, сохранив образ такого Чайльда навсегда в своей памяти. *** Двухэтажная изба вдали от деревни; множество пристроек для скота и инвентаря; дровница у сарая, накрытая брезентом; лопата у стены дома и вычищенный пятачок перед незастекленным крыльцом; отшелушившаяся зеленая краска на заборе; скрипучая калитка. Дом. В груди скапливалось давление, а желудок скрутило, когда они ступили на участок. Сколько бы денег он ни зарабатывал, это место оставалось прежним. Удушающим. Тошнотворным. До дрожи ненавистным. Никакие приятные воспоминания из детства не могли перекрыть ту рану на душе, оставшуюся после предательства. Аякс вздохнул — ничего не попишешь — и обернулся, когда рука Чжун Ли легла ему на плечо. Такой незначительный жест, но в то же время самый важный и трогательный. Архонт слишком хорошо знал повадки Чайльда, что могло бы стать поводом для бдительности и смены тактики когда-то целую вечность назад, а теперь… Теперь он не один. И это единственное, что было важно. Тарталья снял маску и сунул в карман, после чего толкнул скрипучую дверь и пропустил Архонта вперед. В сенях на стенах висели вилы и топоры, а также всевозможные пучки трав, вяленого мяса, высушенной рыбы, чеснока и луковиц. На полу в кучу были свалены ведра и корзины, куча валенок и сапог, мешки непонятно с чем. По другую сторону находилась дверь на веранду, которая зимой превращалась в склад с замороженными продуктами. Обитая всяким тряпьем для сохранения тепла дверь отворилась, и на Тарталью метеором набросился Тевкр, оттолкнувшись от порожка босыми ногами. На замерзших пахнуло жаром из отапливаемого помещения. Сердце ухнуло вниз, когда он позволил прижать к себе брата, прежде чем здравый смысл взял верх. — А ну-ка марш в дом, пока мама по шее не надавала, — шикнул на брата Аякс, отрывая от себя. Братец с визгом помчался внутрь и с трепетом наблюдал, как двое заходили и раздевались. С кухни раздавался шум, сверху заскрипел пол под чьими-то стремительными шагами. Тарталья только сейчас понял, что во всей нервотрепке не привез подарки. Он развернул в сторону двери почти снявшего куртку Чжун Ли и паникующе прошептал на ухо: — Что мне делать, я забыл купить подарки. О Царица, малыш Тевкр расстроится. — Разве твой приезд для них не подарок? — негодовал бог на жалобный тон Аякса, однако подражал Тарталье в секретности, прикрыв рот ладонью и убавив тон на порядок ниже. — Я всегда им что-то привозил из поездок. Чжун Ли серьезно кивнул, глаза решительно сверкнули, словно миссия с подарками стала стратегически важной в их судьбе. Тарталья расцвел от последующих слов: — У меня есть идея. Чайльд поблагодарил одними губами и закрыл собой Чжун Ли, когда топот ног приблизился. Двое детей перескакивали через ступеньку, чтобы поскорее обняться с братом. От внимательно взгляда Тартальи не скрылось, как Антон догонял по росту сестру. — Тоня, Антон! Вы так выросли, — радостно воскликнул он, прижимая родных к себе. Из кухни вышла мать. Сердитость продержалась несколько секунд, и глубокие морщины пролегли на лице вместе с улыбкой. Седых волос стало еще больше с их последней встречи, они сливались с блеклыми рыжими прядями в толстую длинную косу, которой она очень гордилась. — Неужели удосужился приехать, я уж думала не доживу. — Она смеялась. — Ведите себя потише, отец лег спать. Женщина не знала, сколько боли причинила Чайльду этими словами, но ничего из его внешнего вида не выдало правды. Он намеренно отдалялся от них с годами: сначала из-за обиды и тяжелой службы, потом чтобы оградить их от того, кем стал. Лучше ведь быть спонсором подарков со всего света, чем чудовищем из самых жутких сказок. — А кто это там за тобой? — спросил Тевкр, указывая пальцем на силуэт позади старшего брата. Чжун Ли вышел вперед, держа в руках небольшие фигурки из кор ляписа. Все они изображали адептов Ли Юэ: Хранителя Облаков и Творца Гор с распростертыми крыльями, Владыку Лун на дыбах, а еще неизвестного Тарталье цилиня и других животных. Среди них также был главный адепт — извивающийся кольцами дракон, с поразительной точностью повторяющий оригинал. Чайльд едва не выдал себя восторженным комплиментом, но вовремя прокашлялся, чтобы скрыть заминку. — Это Чжун Ли, мой сопровождающий по Ли Юэ и хороший друг. Недосказанность дырявила душу, но сил открыться не нашлось. Да и смысл, если вскоре их снова разделит океан и тысячи километров суши? Дети принялись восхищенно вращать фигурки в тусклом свете лампочки на потолке — единственное нововведение после того, как Чайльд стал предвестником. Конечно, на его зарплату они могли позволить купить себе дом получше, но упертых родителей словно приковало к этой старой избе. Архонт почтительно поклонился женщине, чем вызвал еще больший трепет в сердце Аякса. — Ох, ну проходите тогда, — сконфуженно выдала хозяйка дома, явно не ожидавшая таких почестей в свой адрес. — Скоро ужинать будем. Она скрылась в проходе, дети с подарками умчались наверх. Чайльд с хмурым выражением провожал мать, пока Чжун Ли, наоборот, расслабил плечи, явно обрадованный тем, что небольшое волшебство возымело столь бурную реакцию. — Вроде как, неплохо прошло? — неуверенность в голосе Архонта звучала странно и мило, однако усмирить неприятный осадок на душе Аякса она не смогла. Впрочем, он все-таки поборол неприязнь, чтобы лицо разгладилось. — Да, наверно, — солгал он. Неужели Чжун Ли не заметил этого неодобрительного взгляда в свою сторону? — Идем к столу. Она старалась быть хорошей хозяйкой, но могла ли она скрыть собственное невежество перед гостем другой страны? Отличный от тебя — значит неправильный? Мать порой поглядывала на Архонта как на прокаженного, а когда встречалась с ним взглядом, то беззаботно улыбалась. В этом плане братья хотя бы не юлили и задавали вопросы напрямую: «А почему у тебя такая кожа?», «А почему такие волосы и глаза?», «Зачем подводка, если ты мужчина?». Тоня громко кашляла в кулак и напоминала о приличиях за столом. Чжун Ли пообещал ответить на все вопросы после ужина. Чайльд сгорал от стыда. Казалось, только он видел красоту Чжун Ли в зауженных глазах с оттеняющей их красной линией, в золотистой коже, в тонкой полоске губ. Ему хотелось кричать, но вместо этого он только лишь вынужденно улыбался на пустой треп о соседях, имена которых он сразу же забыл после вступления в Фатуи. Их нынешний высокий статус не уничтожил примитивность, взращенную с детства. Неужели он тоже стал бы таким? Ужин подходил к концу, и Тарталья поспешил предложить свою помощь с уборкой, надеясь, что Чжун Ли вынесет напор от его младших. Тоня осталась с ними и стала собирать грязную посуду со стола. Мать показала Аяксу, что надо отнести в сени. — Почему отец лег спать так рано? — Он бросил ужинать, когда боли стали сильнее, — ответила вместо матери сестра, промывая в тазу тарелки от остатков еды и передавая Тарталье, чтобы он насухо вытер их полотенцем. — Лекарство помогает избавиться от мигрени, но появляется сильная сонливость. Голос Тони не знал жалости, и Аяксу стало горько от того, что мягкая по натуре сестра огрубела от натиска суровой жизни в деревне. Кажется, он слишком мало проявлял внимания к ее письмам и пропустил неявные сигналы этих новых изменений. — Почему бы не отправить его к целителю с глазом бога? — спросил он громче, чтобы мать не смогла сделать вид, что не расслышала. — Потому что твой отец упертый баран, — раздалось с упреком через скрежет веника по деревянному полу. От сестры послышался недовольный звук. Реакция на заявление матери или критика отца? Тарталья с трудом сдерживал себя, чтобы сохранить тарелку в руках целой. Разлад в семье становился больше с каждым приездом, а он мог быть только сторонним наблюдателем этой драмы. Они могли жить не хуже потомственных князей с десятком слуг и в окружении лучших врачей. Но родители — а точнее, отец — стояли на своем, решив доживать свой век в Морепеске в окружении леса и ледяного океана. Тарталью раздражал не столько их выбор, а то, насколько сильно младшие зависели от него. Кем они вырастут без должного образования с глубоко погрязшими в этой серости и убогости людьми? Они брали его деньги с неохотой, когда же на самом деле могли устроить себе беззаботную жизнь. Он умолял Тоню ехать учиться в академию для девочек, но та отвечала, что не может бросить мать справляться со всем в одиночку. Замкнутый круг, где узколобость одних тянет на дно других. Слишком горькое напоминание, чтобы лишний раз возвращаться. *** Под ночь, когда Тевкра и Антона уложили спать, Тоня потянула старшего брата в свою комнату. Бросать Чжун Ли с матерью не хотелось, но пугающая настойчивость сестры не давала ему улизнуть. — Братец, ты что-то скрываешь. — Не вопрос, а осуждающий тон, стоило ей закрыть за собой дверь. Сестра всегда была чертовски проницательной, но и он лишний раз не смотрел на Чжун Ли, боясь проколоться, как-то случилось с Сергеем. Она сложила руки на груди, и, хоть была ниже на три головы, под ее взглядом Чайльд чувствовал себя неуютно провинившимся. — Тоня, — сказал он на выдохе, когда к горлу подступил ком. Он потер точку между бровями, собираясь с мыслями. Должен ли он взваливать на нее еще и этот груз? — Ты же знаешь, я бы не привел домой абы кого. Чжун Ли… он не совсем мой друг, понимаешь? Пауза, возникшая в разговоре, послала дрожь по всему телу. Метель за окном совсем уж разбушевалась, стекла в деревянных рамах натужно скрипели под гнетом стихии. — Ты его любишь? — совсем не детский тон, однако и в него закралась неуверенность. Она явно не ожидала такого поворота событий. Он горько вздохнул, невесело хмыкнул и выдал натянуто: — Насколько это возможно для меня. Тоня строго кивнула, опустила руки вдоль тела, и Чайльд смог расслабиться впервые, как перешел порог дома. Может, и родители смогли бы так просто принять его? Как наивно. — Хорошо, что еще? — напирала она. — От тебя ничего не скроешь, да? — хохотнул Тарталья, но сестра не купилась на его отвлекающий маневр, продолжив грозно смотреть из-под густых бровей. Тоня так выросла, а он и не заметил. — Ты ж вечно, как возвращаешься, сбрасываешь с себя все вещи, щеголяя с открытым торсом. Видите ли, жарко ему, — она фыркнула с надменной ухмылкой. Кажется, подрастала его копия, лишенная всех недостатков. Чайльд коротко улыбнулся. Сестра поставила руки на бока и сверкнула глазами: — Тебе дай возможность, будешь разгуливать в чем мать родила, а теперь ты даже пиджак на все пуговицы застегнул. Слова ввели Тарталью в ступор. Неужели он действительно был таким? И, выходит, выдал их с Чжун Ли напрасно. Какой позор для одиннадцатого предвестника — его переиграла собственная сестра. — Я правда не думал, что это так заметно, — со всей невинностью промямлил Аякс, почесав затылок. Отсутствие маски нервировало. — Послушай, я не могу сказать тебе всей правды, но со мной случилось происшествие — ничего серьезного, правда, и теперь внутри меня течет сила одного божества, а печати помогают мне сдерживать ее. Он задрал рукав, показывая талисманы на своей коже. Тоня завороженно подошла к нему и коснулась узора. Аякс присел на корточки, чтобы поравняться с сестрой. Ей понадобилось некоторое время, чтобы переварить свалившуюся как снег на голову информацию. — Так ты теперь полубог? Прямо как в историях отца! — Аякс тихо посмеялся, пряча сияющие тусклым золотом символы. Кажется, раньше они были ярче. — Вот увидишь, скоро обо мне будут слагать легенды. Их отец, несмотря на оседлость, в свои молодые годы был полон жизни. Даже когда подрастал третий сын, энтузиазм полыхал в нем. Чтобы передать малышу тот дух приключений, великих сражений, подвигов и грандиозных побед, он дал ему имя великого воина из легенд. Мальчик рос, впитывая все эти нереализованные мечты, и в подростковое время столкнулся с тем же, с чем жил любимый родитель все годы — неудовлетворением. Они никогда не говорили об этом, но не нужно быть провидцем, чтобы увидеть корень проблемы. Мечты о приключениях так и не стали явью, а легенды остались сказками за рыбалкой или перед сном, а не собственными историями из жизни. И всему виной рождение первенца. Стабильный заработок, воспитание ребенка — небольшие уступки, на которые любой бы пошел ради семьи. Но шло время, и вот на подходе был второй, а условия жизни не претерпевали изменений в лучшую сторону, чтобы рисковать, отправляясь в путешествие. И так отец все больше и больше погрязал в этой трясине, где-то в глубине души храня затухающий огонек мечты. Отложенная жизнь, которую Аякс боялся повторить настолько, что это стало причиной побега из дома в тот судьбоносный день. Будет ли его жизнь с Чжун Ли такой же трясиной для него? — Что случилось, братец? Тебе плохо? Прикосновение холодных рук к лицу остудило голову. Чайльду всегда казалось забавным, как в семье одни имели горячую кровь, чтобы всегда и везде быть недовольными высокой температурой, а другим приходилось носить сто одежек, чтобы не заболеть. И при этом у тех, и у других пальцы вплоть до лета оставались ледяными. Отросшие волосы щекотали шею, когда Тарталья качнул головой. Тонкие белые руки Тони потянулись к нему с утешительными объятиями. — Ты же знаешь, что всегда можешь со мной поделиться. Она выводила непонятные узоры по широкой спине, и это каким-то чудом помогло ему перестать испытывать тревогу по всему тому, что еще даже не случилось. Атмосфера в комнате стала располагающей для откровений. — Я вернусь с Чжун Ли в Ли Юэ. — Это было встречено с тяжелым вздохом. — На самом деле он бывший Гео Архонт, и он согласился учить меня, чтобы снять печати. Продолжение истории сопровождалось шутливыми ударами кулаков. — Аякс! — Она попыталась отпихнуть его, но Чайльд только шире улыбнулся и притянул сестру ближе к себе. — Ты привел в наш дом Архонта и даже ни словом не обмолвился! О, боже. Он же… Мои бестолковые братья завалили его кучей вопросов. Чем дольше Тоня тарабанила все, что приходило на ум, тем бледнее становилось ее лицо. Чайльд даже решил, что она вот-вот лишится чувств. — Не переживай, ему нравится, когда его принимают за человека. Ты даже не представляешь, сколько он меня водил за нос, пока я не узнал правду. — Ох, ты. Ты! — Тоня задыхалась от возмущения и продолжала наносить свои сокрушительные удары по Тарталье, вызывая у того улыбку. Дразнить сестренку было его самым любимым занятием. — Ты встречаешься с Архонтом! — И сам скоро стану им, можешь себе представить! Ха-ха! Тоня резко замерла, ее взгляд потускнел. Чайльд перестал смеяться, догадываясь о причинах подобной смены настроения. Он станет богом — нестареющим бессмертным существом, высшим созданием Тейвата. Еще более недосягаемый для них, чем брат-предвестник, изредка посещающий их между смертельными миссиями, живущий лишь в письмах, где-то на других континентах, странах, неизвестных городах. — Тоня, я… — Не зазнавайся, братец. — Нравоучения прервались шмыганьем носом. Крупные горошины слез сорвались с ресниц и упали ему на пиджак. — И не забывай про нас. Ее сломавшийся голос перерос в всхлипы. Она старалась плакать так тихо, чтобы не разбудить братьев за стенкой или, не дай бог, отца. У Чайльда стал ком посреди горла от осознания своей беспомощности. Как старший брат, он всегда умел находить нужные слова, однако с тех пор утекло много времени и проблемы Тони уже не были такими простыми. — Эй, ну что ты в самом деле. Я буду навещать вас, как и всегда. К тому же, я обещал Чжун Ли привезти его на масленицу. — Собственный голос звучал обнадеживающе, а грубые руки в шрамах и мозолях ласково утирали слезы с мягких веснушчатых щек. Ясные небесно-голубые глаза обратились к нему с надеждой. — Правда? — Конечно же. Я бы никогда не оставил вас. Поток слез прекратился, но они еще долго согревали друг друга в таких необходимых объятьях, пока их не прервал стук в дверь. Конечно же это был Чжун Ли. Родителей не заботило что-то вроде личного пространства. — Могу я войти? — раздалось приглушенно. Тоня потерла глаза и кивнула. — Да, входи. — Ваша матушка попросила напомнить о том, что уже поздно и пора ложиться спать. — Внимание янтарных глаз привлекло заплаканное лицо его сестры. — Аякс… — Ничего такого, Чжун Ли, с Тоней все в порядке, — он поспешил исправить возникшее недоразумение, пока Архонт не успел надумать себе чего. Хотя Чжун Ли всегда был выше этого. — Мы просто разговаривали. — Боже, — сказала Тоня, в беззастенчивой завороженности пялясь на Чжун Ли. Чайльд подавил в себе смешок. — В моей комнате Гео Архонт. — Кхем, — кашлянул в кулак он. — Мы успели многое обсудить. — И как же много, позволь узнать, — Чжун Ли прислонился к двери со сложенными на груди руками и совершенно несерьезным выражением лица. Вся бравада сползла с лица Чайльда, когда тот понял, что бог насмехался над ним. — Каюсь, сболтнул лишнего. Ни грамма вины не прозвучало в его голосе. Чжун Ли на это лишь хмыкнул, а Тоня прыснула со смеху. Недавнее беспокойство улетучилось, и только покрасневшие глаза все еще напоминали о случившемся. Чайльд был рад, что сумел развеять назревающую бурю. Он поднялся на ноги, мышцы тут же ответили колкой болью от смены позы. — Нечестно, Аякс! Ты говорил, что у меня будет самый красивый муж, но кто может переплюнуть бога? — с досадой протянула Тоня, ткнув брата в бок. Чайльд терялся с ответом, зависнув на этом жгучем «муж» и скрывая смущение за тихим смехом. Но стоило ему взглянуть на Чжун Ли, как слова сами собой вылетели из уст: — Прости, сестренка, но я хочу только самое лучшее. Чжун Ли робко улыбнулся, но взгляд вспыхнул золотом. Кажется, древнему божеству нужны самые высокопарные комплименты. А уж в этом Аякс был силен.