***
Направляясь в подземелья, Гермиона стучала своими квадратными каблуками о кафель. Она искренне не понимала, как можно не только учиться, но и жить в этой гробнице. Холодно, сыро и темно. Ни одна живая душа не захочет проводить своё личное время в такой атмосфере. Ну, кроме змей, конечно. Они хоть свет солнца видят из своих окон? Всегда было интересно посмотреть их рассветы и закаты под этой толщей воды. Кстати, о змеях, что это вчера было? Теодор Нотт улыбнулся? Или это была насмешка? Ну конечно насмешка, чего ещё можно ожидать от надменного слизеринца. Хотя его даже к слизеринцам причислить нельзя. Он молчаливый и неконфликтный. Хорошо учится, судя по отметкам в табеле, но никогда не стремится отвечать на уроках на вопросы преподавателей. Спокойный, уравновешенный, отстранённый. Да почему я о нём думаю вообще? Его голос, приятный тембр, обволакивающий и оседающий в сознании… Я точно его не слышала после стычки с Малфоем на третьем курсе. Под эти рассуждения Гермиона достигла аудитории зелий и облокотилась о стену с учебником в руках. Размеренный стук чужих каблуков о кафель достиг её и двинулся немного дальше, ближе к двери аудитории. Гермиона взглянула на нарушителя покоя. Прилетел на звук мыслей о нём, как дементор на светлые воспоминания. Отметила в мыслях Гермиона, вчитываясь в параграф. В то же время её щёки налились румянцем от осознания того, что его голос и недоулыбка заставили её о нём думать. Хоть бы не заметил, — подумала Гермиона. Она прекрасно знала, что все её мысли часто отражаются у неё на лице. И что он забыл тут так рано? Неужели стремление к учёбе переплюнуло перспективу находиться в компании учебника и маглорождённой, карауля вход в аудиторию? Что за глупости, Гермиона, соплохвост тебя дери, в какой компании, он же дальше своего учебника ничего не замечает. Тем более, ему нет дела до тебя. Его сейчас должно беспокоить совсем другое, а конкретнее говоря, — его отец, точнее его отсутствие. Стук головы Тео о каменную кладку выдернул Гермиону из своих непрошенных дум о нём же. Пребывая в негодующем состоянии от самой себя, Гермиона посмотрела на него и задала вопрос быстрее, чем успела сообразить, что делает. — Не понимаю, о чём ты, — ответил Теодор с видом мученика. Да что с ним? — подумала, прищурив глаза. Заключает вслух. Ответ не заставил себя долго ждать. — Может, это потому, что мы с тобой в этом коридоре только вдвоём? — хмыкает, качая опущенной головой. Господи, Гермиона, кто тебя тянул за язык? Лучше бы молчала, чем сейчас от возмущения стояла с видом выброшенной на сушу рыбы. Кретин надменный! Гермиона берёт себя в руки и решает, что последнее слово будет за ней. Захлопывает книгу, будто та — виновница всех бед, смотрит в упор на Нотта и отвечает, вздёргивая подбородок: — Всех — без исключения — чистокровных учат с пелёнок ненавидеть подавляющее большинство не чистокровных магов и маглов? — приподнимает левую бровь, — Если это так, то вы скоро вымрете за неимением возможности продолжить свой род с магом, не имеющим с вами родственных связей. Тем более, после того, как некоторые из вас загремели в Азкабан этим летом! — зло выплюнула, стискивая зубы. И откуда во мне столько желчи? — подумала она. — А ты хочешь помочь в продолжении рода? — хмыкнул. — Если так, то ты составишь достойную конкуренцию многим чистокровным ровесницам, — подняв голову, ответил Тео. Его губы растянулись в улыбке, показывая симпатичные ямочки на щеках, завидев ошарашенный вид Гермионы. Подмигнул и направился прочь по коридору подальше от аудитории. Что. это. было? — подумала Гермиона, оставаясь стоять истуканом на месте.***
Милая, ты даже не представляешь, что конкуренток у тебя нет.***
После такой чудной подзарядки диалогом с Грейнджер, которая, видимо, решила оскорбить Теодора деяниями его отца, он решил, что на сегодня с неё достаточно. Интересно, она причисляет меня к Пожирателям? Или её гриффиндорская благородность не позволит безосновательно обвинять кого-либо в подобных действиях? В любом случае для неё я не принц на белом единороге, а мальчишка, выращенный отцом Пожирателем. Ну что ж, милая, я поддержу этот образ для тебя, даже усугублю. А отец выберется. Он не может не выбраться. Я и так сейчас отброс аристократического общества. Оставшийся один. Ненадолго.***
Уроки закончены, и до ужина ещё есть время, поэтому Тео выходит к Чёрному озеру. Солнце только начало клониться к закату. На улице солнечно, и он по пути к берегу закатывает рукава рубашки. Длинные пальцы ловко справляются с этой задачей. Достаёт из кармана форменных брюк пачку магловских сигарет, вынимая одну, прикуривает палочкой. Эта вредная привычка появилась у него на пятом курсе, когда Тео после проигрыша квиддичной сборной Слизерина Гриффиндору взял одну сигарету у Майлза Блетчли. Первое время это просто развлечение и способ отвлечься от мыслей о ней. Ведь она такая недосягаемая. Потом затягивает, как и она затянула его в эту трясину, под названием «Хочу». Сейчас Грейнджер не менее досягаемая, но более привлекательная. Теперь Тео в равной степени может оценить её ум и фигуру. Так что же изменилось сейчас? Почему именно сейчас он начинает действовать? Ответ прост. Война и одиночество. Это не первый курс, когда он мог просто пялиться на её кудряшки и вечно вытянутую руку на уроках. И не третий, когда впервые восхитился львиным характером Гермионы, дающей настоящий отпор Малфою. Ведь он тогда не просто восхитился ей, он впервые не на шутку возбудился. Теодор даже начал завидовать Драко оттого, что этот маленький кулачок соприкоснулся с его носом, а не с носом Тео. Понимание, что это ненормально пришло на четвёртом курсе, когда во время ночной мастурбации память подкинула ему именно этот образ разъярённой Гермионы. Решать проблему он начал простым путём. Шлюха с Лютного. Лара — сквиб, лишившаяся родителей. Она была юной перепуганной девчонкой, отказавшейся жить в немагическом мире. Тео просто повезло встретить Лару в её первый рабочий день. Она показалась ему милой и похожей на ту, что недоступна для плотских утех. Первое, что ему бросилось в глаза, так это тёмно-русые кудри девушки, как выяснилось потом, кудри были не натуральными. А ещё веснушки. Только их больше, чем у Гермионы — они просто повсюду. Ростом Лара ниже Теодора всего на полголовы. И глаза у неё болотно-зелёные. Девушка была новичком в этом ремесле и ничего не умела, как и не умел Тео. Но Теодор учился по книгам, найденным в фамильной библиотеке, а Лара училась у него. Эта девушка стойко выдерживала все интимные желания Нотта. К слову, на работу в Лютном она так и не вышла, став личной шлюхой Теодора. Ему не нужны пользованные дырки. Ему нужна одна, которая ещё не готова. А он готов. Нет более глубоких чувств, чем ненависть и любовь. До второго — ещё далеко, а до первого — я проведу тебя за руку. Как из любви рождается ненависть — из ненависти родится любовь. Я помогу тебе, милая. Подойдя к дереву, так удачно выросшему в пяти шагах от берега, Тео вытащил пачку снова. Он взял ещё одну сигарету, заложив её за ухо, а из пачки трансфигурировал тёмно-синий плед, покрывший траву под деревом. Сел на него, сняв замшевые туфли, прижимая ноги к себе и ставя подбородок на колени. Сигарета истлела, и он просто растворил её в воздухе изящным движением волшебной палочки. Васильковые глаза смотрели вдаль, на рябь на воде, которую создавали жители озера. Из школы начали выходить студенты, провожающие последние тёплые деньки. Только Тео сидел один и желал, чтобы никто не нарушил его обретённого спокойствия. Думать не хотелось. Этот вечер он решил провести за воспоминаниями сегодняшнего рывка вперёд. Просто позволить её образу плыть перед глазами. Ведь он успел впитать каждую её эмоцию за этот короткий — теперь уже настоящий — диалог. Но жизнь решила иначе, и он услышал вдалеке её голос.***
— Рон! — кричала Гермиона вслед, удаляющемуся в сторону квиддичного поля парню. Всегда так, когда дело касается учёбы. Веником этих двоих в библиотеку не загнать. Ладно Гарри — у него свои дела, но до школьного чемпионата по квиддичу ещё далеко, даже тренировки не начались, а Рон уже решил прописаться на поле. Гермиона свела брови и скрестила руки на груди. Неторопливым шагом направилась к берегу. Может, и правда не нужно наседать на них в первый-то день учёбы? Думать об этом уже не было смысла, ведь всё равно она осталась одна в своих стремлениях. Смотря под ноги, всё ещё пребывая в состоянии негодования, она дошла до кромки воды. Солнце светило в глаза и Гермиона отгородилась от него рукой, всматриваясь в водную рябь. Почувствовав запах сигаретного дыма, она не сразу отреагировала на нарушителя школьного устава, предаваясь памяти о том, как курит отец втайне от мамы, что заставило Гермиону улыбнуться. Осознав, что запах исходит откуда-то сбоку, она огляделась и увидела сидящего на пледе Теодора, с сигаретой в тонких пальцах. Он смотрел на Гермиону, склонив голову на бок, прижавшись подбородком к коленям. Раскрыв рот в немом шоке, Гермиона мотнула головой. — Минус пять баллов Слизерину за нарушение школьного устава! — отчеканила она, вздёрнув подбородок. Теодор лишь ухмыльнулся и, смотря Грейнджер в глаза, растворил сигарету в воздухе. — Нотт, неужели ты не знаешь, что курить на территории школы запрещено? — в нравоучительной манере задала вопрос Гермиона, удивляясь его спокойствию. — Тебе ли не знать, что правила созданы для того, чтобы их нарушать? — подал голос Тео, со смешинками в васильковых глазах. — Правила для того — чтобы им следовать, — укоризненно отметила она. — Да неужели? Видимо, к вашей троице это не относится, — хмыкая, заметил Тео, поднимая густые брови в саркастическом жесте. Гермиона, не выдержав его взгляд, отвернулась к озеру. — Присядешь? — вставая с места спросил Тео, сделав приглашающий жест рукой. Гермиона снова повернулась к нему и, фыркнув, развернулась к школе. Но не успела она сделать шаг, как Тео преодолел в три широких шага разделяющее их расстояние и легонько коснулся её предплечья. Она вздрогнула, ощутив тепло его пальцев сквозь тонкую материю, и повернула голову к нему с вопросом в глазах. Тео улыбался уголками губ и в ответ на её взгляд одёрнул руку. — Последние тёплые дни, разве ты хочешь провести их в стенах замка? — задал вопрос, сложив руки в карманы брюк. — Задания сами себя не сделают, — просто ответила она. А он смотрел на неё и видел лёгкий румянец, вызванный его прикосновением. Тонкую шею и острые плечи. И был готов просить остаться. Ведь если она сейчас уйдёт, то больше он не сможет сдерживать своих демонов, которые уже наметили путь к её сердцу. А если останется, то он будет довольствоваться малым, и это отсрочит, хоть и ненадолго, падение в бездну. А может, можно по-хорошему? — задавался вопросом Тео ни единожды. Ответ всегда был один — нет. Когда-то было можно, но и это спорно. Ведь что он знал о завоевании девушек тогда? Кто ему объяснил, как можно? Отец всегда говорил: «Хочешь — возьми, а с последствиями разберёмся». Но где теперь отец? Разбирается с последствиями своих проблем? Вряд ли. А Теодор хочет взять. И разбираться с последствиями он будет сам. Мальчик вырос и научился у отца всему, что пригодится в жизни. Он ещё не знает, какой подарок подготовил для него отец, беспокоясь о судьбе своего мальчика, так сильно одержимого лишь одной девушкой. Подход к ситуации Нотта-младшего будет особый к непростым обстоятельствам. — Тогда извинись, — слова Тео подхватил порыв тёплого ветра. — Мне не за что перед тобой извиняться, Нотт, — сплетая руки на груди, ответила Гермиона и сделала шаг вперёд по направлению к замку. — Я считаю иначе, Грейнджер, — растянув последнюю букву, насмехался он. Так мою фамилию ещё никто не произносил, но я подумаю об этом позже. Так извиниться за что? За отца? Но за правду прощения не просят. — За баллы, — ответил на немой вопрос, смотря на ступор Гермионы, — Ведь можно было обойтись предупреждением. — Ты не подросток, чтобы обходиться предупреждением, — покачала головой Гермиона, искренне не понимая, почему должна объяснять перед ним свои действия. — А ты видишь во мне мужчину? — решил ухватиться за последнюю ниточку разговора Теодор, — Если так, то я польщён. И, возвращаясь к продолжению рода... Я не против, — пожал плечами и прикусил краешек нижней губы. — Не против чего? — бросила непонимающий взгляд на самодовольное лицо. — Чтобы это была ты. Осознание пришло моментально. И Гермиона сорвалась на бег. Прочь от васильковых глаз.