Долг аристократа

Гарри и Рон уехали после ужина, во время которого дважды затеяли драку едой и забрызгали пуддингом костюм Бэя. Тот только посмеялся. Гермиона чувствовала себя абсолютно счастливой. Проблемы внешнего мира отступили на второй план. И, проводив друзей до ворот, где их ждала карета, она поняла, что, пусть расставание и было для неё тяжёлым, в дом она возвращалась всё ещё в приподнятом настроении. Причиной этому был поцелуй с Бэем. — Это не навсегда, — сказал он, встретив Гермиону в прихожей. — Они ещё приедут, обещаю. — Я верю, спасибо, — улыбнулась она и с удивлением поняла, что тут же смущённо опустила глаза. — Это был насыщенный день, — сказал Бэй. — Ты сильно устала? В его голосе Гермионе почудилась надежда на отрицательный ответ. Ей вдруг стало неловко и странно находиться рядом с ним после того, что произошло в кабинете, поэтому с сожалением ответила: — Да, пойду к себе. Бэй поджал губы и кивнул. — Спокойной ночи, Гермиона. Сам же он отправился в кабинет, потому что был не в силах сейчас лечь и уснуть. В голове было столько мыслей, а в груди — столько чувств, что хотелось что-то делать и с кем-то говорить. — Спокойной ночи, Бэй… Он слышал шаги по лестнице, но не обернулся, а плотно закрыл за собой дверь. Работать совершенно не хотелось, мысли путались, но в них внеслась хоть какая-то ясность, когда над головой раздалась тихая мелодия. Бэй тут же пошёл на звук. Мать любила под настроение перебрать клавиши фортепиано в своей комнате. Когда-то она только ради этого собирала приёмы и предлагала гостям танцевать исключительно под её аккомпанемент. Со временем такие вечера сошли на нет, и Эвридика играла в бальной зале только для слуг и мужа с сыном. После смерти Крофорда прекратились и эти редкие концерты. Теперь мать не любила, чтобы кто-то был рядом, когда она играла, но Бэй надеялся, что сегодня она сделает для него исключение. После стука в дверь мелодия резко оборвалась, раздался стук опущенной крышки пианино. Летящие шаги — и перед Бэем появилась мать, как всегда одетая так, будто в любой момент ждала визитёров. — Мальчик мой! В чём дело? — встревожилась она. — Хотел тебя увидеть. И послушать, как ты играешь. Эвридика радостно улыбнулась и взмахнула рукой. — Конечно, дорогой. Может, пригласим и мисс Грейнджер? Устроим музыкальный вечер… — Гермиона уже легла спать, — возразил Бэй, не зная, что в этот момент Гермиона чутко прислушивалась к тишине, надеясь, что музыка возобновится и хоть ненадолго заглушит её размышления о том, что происходит между ней и Бэем. — Сыграешь для меня? — Что ж, если только тихонько, — отозвалась мать и кивнула на один из пуфиков. — Садись, слушай и не перебивай. Бэй усмехнулся. Мать всегда говорила, что музыка — её способ общения с миром, и он удаётся ей намного лучше слов. Он слушал. Мелодия была лёгкой и светлой, задевающей что-то внутри. Бэй не хотел думать о Гермионе, но думал и поражался, как набрался столько храбрости, чтобы её поцеловать. Это было какое-то помутнение, ощущение лёгкости и нереальности происходящего. Бэй не любил праздники, но этот Канун Рождества он запомнит на всю жизнь. От воспоминания о поцелуе, таком лёгком и жарком, по телу распространилась дрожь, в пальцах снова возникло щекочущее ощущение прикосновения к её коже. Бэй как наяву видел взгляд Гермионы, её улыбку и чувствовал, как доверчиво и просто она поддаётся его касаниям… Бэй был охвачен реальностью, которая казалась фантазией, и погрузился в это настолько, что даже не заметил, как мать уже не играла и с интересом на него смотрела. — Я закончила, — объявила она. — Теперь твоя очередь говорить. Да, ещё она использовала этот приём, чтобы вывести на откровенный разговор. — Сегодня я пришёл только слушать, — мягко возразил Бэй. — Что ж, раз так, то следующий концерт будет завтра, — махнула она рукой, с грохотом опуская крышку пианино. — На сегодня всё. Бэй направился к двери, но на полпути его остановил голос матери: — Дело в мисс Грейнджер, не так ли? — Ты не отпустишь меня просто так, да? — хмыкнул Бэй. — Напомню, ты сам пришёл, — с улыбкой отозвалась Эвридика. — И вспомнить не могу, когда такое было в последний раз. Значит, тебе нужен собеседник и друг. Бэй вздохнул и сел рядом с матерью. Она некоторое время внимательно на него смотрела и потом спокойно сказала: — Ты в неё влюбился. — Я пока не уверен, — отозвался Бэй, но что-то в нём странно затрепетало при этих словах. Было ощущение, что его раскрыли против воли. — Я не понимаю, что чувствую. — Что ж, подождём, пока ты это поймёшь, — иронично отозвалась Эвридика и вдруг улыбнулась. — Разве могло быть иначе? Мало кто способен устоять перед умной и сильной женщиной. К тому же, обладающей недурной внешностью. — Она особенная, — подтвердил Бэй. — Но не думаю, что ей это нужно. Если я ей скажу… Это только всё усложнит. — Вы уже помолвлены, — напомнила мать. — Мне кажется, всё очень даже закономерно. — Это другое, — возразил он, принявшись тревожно ходить по комнате. — Она сделала это, чтобы спасти себя, свою семью и друзей. Не потому, что хотела быть со мной. Понимаешь? — Понимаю, — согласилась Эвридика и задумалась. — Но ты должен сказать ей о своих чувствах, Байярд. Это будет правильно. — А мне кажется, что это нечестно. Она зависит от меня, я дал обещание её защищать. Что она подумает, когда я признаюсь? Если она ответит взаимностью, как мне знать, что это искренне, а не из желания любой ценой остаться под моей защитой? — Во-первых, перестань мельтешить, у меня из-за тебя мигрень, — скривилась Эвридика, театрально поднеся платок к глазам. — Во-вторых, не могу поверить, что ты действительно это говоришь. Думаешь, мисс Грейнджер на самом деле способна манипулировать твоими чувствами из страха за свою жизнь? — Не знаю, — честно признался Бэй, чувствуя себя совершенно опустошённым. — Ты совершенно не разбираешься в женщинах, верно? Он согласно кивнул. Прежде у него никогда и не было желания в них разбираться. Пустые влюблённости прошли мимо него стороной. Когда ровесники обретали первые симпатии, держались за руки и совершали первые ошибки в отношениях, Бэю пришлось резко повзрослеть и заменить отца, хозяина дома. Он перескочил эту ступень, и теперь чувствовал себя растерянным. — Прошу, поговори с Гермионой, — убедительно сказала мать. — Уверена, вы всё сможете выяснить. Поблагодарив её и поцеловав руку на прощание, Бэй отправился в свою спальню и ещё долго не мог уснуть, прокручивая в голове события дня. Столько всего произошло, столько чувств было испытано, что, казалось, впечатлений хватило бы на несколько недель. В первую очередь Бэй думал о Гермионе, но ещё его радовала мысль, что ему удалось сегодня избежать конфликта с Поттером и Уизли и даже подружиться с ними. *** Утром Бэй проснулся со странной решимостью признаться в своих чувствах Гермионе. У него было ощущение, что в их ситуации было бы глупо откладывать разговор по душам. Последствия суда были ещё окончательно не ясны, возможно, уже скоро Гермионе пришлось бы искать другое убежище, поэтому Бэй безрассудно решился сказать самое важное. Он и правда не знал, насколько глубоки его чувства к Гермионе, но уже не чувствовал себя прежним. Её присутствие всё изменило. Разумеется, была вероятность, что признание только всё испортит, но Бэй решил пойти на этот риск. Не в его характере было пасовать перед сложной ситуацией и ждать, пока она разрешится сама. Если бы не поцелуй в кабинете, он бы ещё попытался задавить в себе симпатию, которая разгоралась с каждым днём, но теперь Бэй чувствовал себя опьянённым и безрассудно желавшим разрешить всё здесь и сейчас. Он оделся, тщательно подобрав повседневный костюм, спустился на первый этаж, привычно поздоровавшись со всеми портретами и обменявшись сухими кивками с отцом, и позвал к себе Маршалла. — Доброе утро, сэр. — Доброе, — рассеянно кивнул Бэй. — Гермиона уже проснулась? — Из комнаты не выходила, — деликатно отозвался слуга. — Велите разбудить? Бэй взял бумагу и написал короткую записку, где просил Гермиону спуститься к нему, как только она будет готова. Сложил её пополам и протянул Маршаллу: — Подсунь записку под дверь Гермионы. Почта ещё не приходила? — С минуты на минуту, сэр, — отозвался Маршалл и тут же отправился выполнять поручение. Бэй места себе не находил, шагал из стороны в сторону и напряжённо думал. В ожидании Гермионы нужно было чем-то занять, но в голову ничего не приходило. Она могла прийти через десять минут, а могла задержаться на несколько часов, если в праздники изменяла своей привычке вставать рано. Бэй пытался взять себя в руки, сочинить правильную речь, в которой нужно было предусмотреть всё: правильно обозначить свои чувства, не давить и объяснить, что, каким бы ни был ответ, она в любом случае может оставаться в поместье Солсбери так долго, как пожелает. Звук открывшейся двери заставил Бэя напряжённо замереть, но это был Маршалл с почтой. — Что-то ещё, сэр? Увидев на одном из конвертов герб дома Малфоев, Бэй инстинктивно похолодел и знаком попросил Маршалла остаться. Распечатал письмо и взглядом пробежал по бумаге, наполненной таким официозом, что читать текст было практически невозможно. Бэй пропустил этикетные формулировки, из которых состояло почти всё письмо, и перешёл к сути, которая состояла в следующем: общество аристократов сочувствовало ситуации с судебным разбирательством и выражало уверенность, что «нашего дорогого собрата оклеветали». В связи с этим они предлагали выдать им магглорождённую Гермиону Грейнджер, которая и должна была предстать перед судом, чтобы очистить имя Солсбери. Если она не сдастся добровольно, им нанесут визит. — В чём дело, сэр? — озадаченно спросил Маршалл, заметив, как стремительно Бэй побледнел. — Через три дня они будут здесь, — тихо сказал он. — На нас нападут, чтобы забрать Гермиону. Лицо слуги тут же окаменело, он выпрямился и сурово спросил: — Какие будут указания, сэр? У Бэя в голове всё смешалось. Минуту назад он был влюблён и взволнован, а сейчас снова должен был вернуться к роли старшего и мудрого хозяина, готового сделать всё для своих людей. И Гермиона… Как защитить её от рук Пожирателей? Распахнулась дверь, и появилась она. Бэй прерывисто вдохнул, сложил письмо в несколько раз и ровным голосом сказал Маршаллу: — Зайди позже. Тот кивнул и покинул кабинет. Бэй посмотрел на Гермиону, и у него перехватило дыхание. Она выглядела будто бы обычно и по-домашнему, но сейчас она казалась ему совершенно исключительной. А ещё она улыбалась, улыбалась именно ему, словно ожидала чего-то очень приятного. Или думала о приятном. Бэй поднял голову и увидел всё ту же омелу: Фригги так её и не сняла. Гермиона проследила его взгляд и вдруг покраснела. — Ты хотел, чтобы я зашла? — смущённо спросила она, пытаясь вести себя, как ни в чём не бывало. — Да, нам нужно поговорить, — кивнул Бэй, стараясь справиться с эмоциями. Он убрал письмо в ящик стола и продолжил: — То, что произошло вчера, натолкнуло меня на определённые мысли… И заставило кое-что осознать. — Правда? — с волнением спросила Гермиона. Бэй взглянул на неё и увидел странный свет, который исходил от девушки. Она будто преобразилась всего за одну ночь, в ней зажглось нечто удивительное, делавшее каждый её взгляд значительным. Или же Бэю так только казалось оттого, что он хотел видеть в ней чувства, которые меняли и его тоже. Он подошёл очень близко и взял Гермиону за руки. Приятно ощущалась прохлада её пальцев, а глаза смотрели выжидающе. — Да… Я понял, как сильно ты скучаешь по своим друзьям. Думаю, тебе нужно провести с ними больше, чем один день. Согласна? В первое мгновение Гермиона недоумённо нахмурилась, но потом вдруг расцвела в улыбке. — Ты серьёзно? Я могу навестить ребят? — Только очень осторожно, — подтвердил Бэй. — Тебе придётся оставить палочку здесь. Я договорюсь с Уизли, свяжусь с Дамблдором. Избранному проводить время здесь слишком опасно, а в Норе или на площади Гриммо — лучший вариант. — Это точно не опасно? — уточнила Гермиона. — Это намного безопаснее вчерашнего визита, — улыбнулся Бэй. — Но… как же ты? — Я не могу оставить поместье, но мы расстанемся ненадолго. Глазом моргнуть не успеешь, как уже будешь тосковать за книгами в моём кабинете. Гермиона усмехнулась. Бэй всё ещё держал её за руки и был так близко, как вчера, когда они целовались под омелой. Всё было так невинно, ново и притягательно. Она была уверена, что именно об этом и хочет поговорить Бэй. Ей было стыдно за свой побег в комнату, но чем больше она думала о притяжении между ними, тем логичнее это казалось. С первого дня Бэй был заботливым и добрым, чем больше Гермиона о нём узнавала, тем более достойным человеком он ей казался. Она не видела ни одной причины противиться их взаимной симпатии и надеялась, что Бэй тоже так считает. Если бы письмо от Малфоя пришло на день позже, всё было бы иначе. Бэй был готов признаться в чувствах и доверить своё сердце в руки Гермионы, но всё резко изменилось. Сейчас было важно отослать её в надёжное место и сообщить Дамблдору о грядущем. Бэй сожалел, что им удалось выиграть только несколько месяцев, но был благодарен каждому дню, в котором была Гермиона Грейнджер. — Спасибо тебе, Бэй, — улыбнулась она. Осмелившись, приподнялась на цыпочках и коснулась губами его щеки. — Это для меня важно. У Бэя перехватило дыхание, но он справился с эмоциями. — Я обо всём договорюсь, — пообещал он. — А пока… время завтрака. Мне нужно переговорить с Маршаллом. Я тебя догоню, хорошо? Гермиона кивнула и отправилась в столовую. Бэй выглянул в коридор и поманил Маршалла внутрь. — Времени мало, — сходу начал он. — Организуй эвакуацию, собирай армию. И ни слова Гермионе, ясно? — Вас понял, сэр, — подтвердил Маршалл. — Прикажете держать в секрете и от миссис Солсбери? — Я сам ей скажу, — вздохнул Бэй. — Как думаешь, у меня получится убедить её покинуть поместье? Слуга только улыбнулся, но парень и так знал, насколько упряма мать. Но он должен был попытаться. Маршалл ушёл, а Бэй направился в столовую, чтобы при Гермионе делать вид, что ничего не происходит.