Две стороны Луны

      Костёр пылал, возвышаясь до самых облаков, бросая в звёздное небо яркие мелкие искры. Ветер стих, и пыль улеглась. В лагере царила атмосфера смеха, веселья и предвкушение предстоящих серьёзных сражений. Солдаты напивались, пели песни, обжимались с девушками в тени ангаров.       Пламя пожирало остатки огромного, витого деревянного рога, добытого Мальбонте в месте под названием Долина Смерти. Экспедиция имела успех. Доставленный трофей, переполошивший зубастых цветоптиц в загоне, уничтожили торжественно, как вражеское знамя.       Селена завернулась в шаль, найденную в шкафу, и поёжилась. Ночи становились всё холоднее. Она сидела на скамье поодаль от огня, краем уха слушая заунывную волынку и песнь лютни. Ости сидела рядом с ней, подпевая барду, но Селена не знала слов песни, потому поддержать не могла. Кроме того визит Примы оставил в ней ещё больше вопросов и сомнений.       Мальбонте стоял у костра, широко расставив ноги. Величественный и гордый. Он не сводил глаз с бушующего пламени, которое отражалось и сверкало в тёмных зрачках, придавая его облику ещё большей внушительности. Селена наблюдала за ним, размышляя.       «Он тоже что-то от меня скрывает. Как же я, чёрт возьми, задолбалась путаться в этом клубке тайн», — она едва не застонала от безысходности. Снова тупик. Только показалось, что в чём-то разобралась и что-то выяснила, как опять добавились новые обстоятельства и новые тайны. К чёрту всё. Достало!       «Прима сказала, что будет ждать в Тотспеле… как будто я знаю, где он, и как туда идти. Мне же надели мешок на голову, когда поймали и притащили к Мальбонте! Сбежать я могу, конечно, но что, если туда надо лететь?! Не на метле же я сигану с обрыва!»       Она от злости поджала губы, плотнее обняв себя и снова уставившись на Мальбонте.       «Подойти и попросить, чтобы подбросил? Ну а что?» — Селена едко усмехнулась, — «Мы же теперь… партнёры».       От невольной приставки «сексуальные» её едва не передёрнуло. Как назло Мальбонте почувствовал её взгляд и встретил его. Серьёзное каменное лицо мгновенно прорезала хитрая ухмылка. Пламя бросало отсветы на его скулу и бордовые огромные крылья.       «Красивый чёрт!» — невольная мысль вторглась в сознание Селены, но та усилием воли не отвела взгляд. Ещё не хватало, чтобы он видел её смущение. Тоже ухмыльнулась, выгнув бровь. В гляделки у неё редко кто выигрывал.       «Кажется, у меня покраснели уши», — подумала она мимоходом, тяжело вздохнув. Ости в этот момент повернулась к ней и без труда вычислила, на кого направлен её пристальный взор.       Но ничего не сказала, только раздраженно скривила губы и ревностно сверкнула глазами.       — А где Берт? — спросила она, отвлекая внимание, и вопрос стал для Селены спасением. Вынужденной непринуждённой капитуляцией, разрывом зрительного контакта. Она сделала вид, что озабочена отсутствием художника, покрутила головой, но он вдруг сам возник по другую сторону от неё.       — Уже соскучилась? — подмигнул дьяволице, и та презрительно хмыкнула, всем видом демонстрируя равнодушие, хотя бледные её щёки едва заметно порозовели.       «Какой же ты кот!», — с усмешкой закатила глаза Селена, видя, как открыто Берт стреляет глазками. Ости насупилась, отвернулась, скрестила руки на груди и даже отодвинулась от Селены, сделав вид, что внимательно слушает следующую песню барда. Берт меж тем подвинулся ближе к Селене и протянул ей бутылку с тем синим абсентом. Селена поморщилась и отказалась. Берт пожал плечами и сделал глоток, скривился, занюхал украденным со стола огурцом.       — Ты была права, здесь не так уж плохо, — шепнул он, едва касаясь хмельным дыханием её щеки, — я поговорил с местными, понаблюдал… Меня влечёт к демонам, после Школы я думал стать одним из них. А чтобы чего-то добиться на этом пути, нужно бороться за свои права. И Мальбонте даёт такой шанс.       Селена кивнула, машинально. Её волновали совсем другие вещи, и лучше бы разобраться с ними до начала войны, иначе её попросту прихлопнут в первом же бою. Она снова взглянула на Мальбонте, и ей совсем не понравился ответный пристальный и пронизывающий взгляд, скользнувший по Берту, который, к счастью, этого не заметил.       — И ты готов пойти воевать? — спросила она, проведя рукой по площади, полной солдат, — они пьют и веселятся, потому что это, возможно, их последний вечер. Берт недоумённо хлопнул глазами.       — Думаешь, я трус?       У Селены защемило сердце при воспоминании, как он смело заступился за неё в пабе Тотспела перед верзилой Паркером, хоть весовые категории были не равны. Она быстро покачала головой.       — Нет, Берт. Трусом тебя я точно не считаю.       Он улыбнулся. Искренне и открыто, глядя ей в лицо со смущающе близкого расстояния. Его рука невольно коснулась её пальцев, сжатых в кулак на скамье, и Селена поёрзала, не зная, куда деться.       «Опять ты за своё! Хоть и не помнишь меня!».       Берт тихо рассмеялся, любуясь ею с хмельным огоньком в тёмно-серых глазах.       — Ты так мило смущаешься… — проговорил он и тут же слегка отпрянул, поджав губы. Глаза стали стеклянными, задумчивыми. Селена встрепенулась и тихо, едва слышно добавила.       — это бывает так редко…       Берт стремительно поднял глаза, впервые взглянув на неё в таком недоумении. Совершенно по-новому. Его губы чуть приоткрылись.       — Ммм… да, — только и сказал, пошатнулся, схватился за голову. Селена осторожно опустила руку ему на плечо.       «Ты вспомнил?! Воспоминания ведь пробиваются, признай это, Берт!». Она с надеждой и настороженностью всматривалась в его профиль.       — Опять мигрени? Берт качнул головой.       — Кажется, на сегодня хватит глифта. Он поднял голову, посмотрел на Селену обескураженно, даже испуганно, словно впервые её увидел.       — Лилит… Она замерла, вся покрылась мурашками и даже не могла вдохнуть. Он произнёс её имя так… что не осталось сомнений: он что-то вспомнил.       — Да…? — губы Селены медленно разлепились, лицо было спокойным, взгляд участливым и тёплым. Внутри всё клокотало радостью, надеждой на правоту, переливалось и сияло. Берт какое-то время продолжал разглядывать её в смятении, но после выпрямился и вновь ухмыльнулся, как сытый довольный кот.       — Снова ты смущаешься, — он наклонил набок голову, стрельнув глазами. Селена фыркнула и поднялась, оправив подол длинного платья.       — Уже поздно, я, пожалуй, пойду спать.       — Доброй ночи, — подмигнул Берт, и она неопределенно кивнула.       На площади лагеря царил праздник и тепло, но вот узкие улицы окутала зловещая, вязкая темнота. И даже сияющие звёзды не успокаивали ощущение внутренней тревоги. Селена кожей чувствовала на себе чей-то прилипчивый взгляд за спиной и невольно ускорила шаг, полуобернувшись.       «Спокойно. Меня никто здесь не посмеет тронуть», — адекватная мысль, которая, казалось бы, должна успокоить, но покой не приходил. А чувство чьего-то молчаливого присутствия только усиливалось.       Сердце застучало загнанным зайцем. Шаг-шаг-шаг, поворот, шаг-шаг. Шорох за спиной. Нервы не выдержали.       Селена остановилась, обернулась, вглядываясь в сомкнувшуюся за её спиной темноту.       — Кто здесь? — голос дрогнул, несмотря на все попытки отогнать нарастающую панику, не поддающуюся здравому смыслу. Никто не ответил. Тени тянулись по ангарам, напоминая длинные когтистые лапы, желающие её сцапать. Селена попятилась, на всякий случай ущипнув себя за бедро. Больно. Не сон.       «Как эти пернатые читают энергию друг друга? Мне бы сейчас очень пригодился такой навык!».       Селена нервно сглотнула, снова попятилась. Тьма казалась живой, настоящей, не испытывающей к ней симпатии… Вены обожгло, сила Мальбонте рванулась наружу. Захотелось кричать, но крик застрял в горле.       — Кто ты, мать твою? — пробурчала она сквозь зубы, и из темноты прямо перед ней появилась сгорбленная фигура, шаркающая ногами по песку.       — Таролог? — Селена не поверила своим глазам, губы пересохли, сердце заколотилось уже не от страха, а от волнения. Но фигура приблизилась, тащя за собой плотную вуаль тьмы. И захохотала. Мерзким старческим смехом.       — Что б тебя! — выругалась Селена, узнав проклятую старуху, ту самую, которая наслала на неё порчу. Первым порывом было бежать, вторым плюнуть в зловредную бабку, что хохотала, как полоумная. Но оцепенение не позволило первого, а навязчивое желание выслушать — второе.       — Что тебе надо?       Старуха подошла ещё, и Селена заметила, что за сгорбленной спиной у бабки нет крыльев, как у Примы…       — Ты так ничему и не научилась, никчёмная девчонка! — проскрежетала старуха, скалясь гнилым ртом и глядя на Селену бесцветными слепыми глазами, — а времени-то всё меньше!       — Так скажи мне, блять, какого хрена со мной творится! — не выдержала Селена, вновь обретя голос. Она бы кинулась на чёртову бабку, заперла её в клетке, стала пытать. Но старуха вдруг схватила её за запястье, сжав до резкой боли.       — Пусти! — взвизгнула Селена, вырываясь, но хватка сморщенной иссохшей ладони была каменной. Она дёрнулась, потянулась второй рукой к голове старухи, но бабка удивительно легко уклонилась. Селене удалось только зацепить ногтями капюшон её длинного плаща, и тот свалился на землю, обнажая уродливую горбатую спину, из которой торчали острые обломки костей, поблескивающие трупной белизной при холодном лунном свете.       — Ааа! — от приступа брезгливости Селена вскрикнула, снова попыталась вырваться, и тут виски прострелила дикая боль, от которой она упала на колени и крепко зажмурилась.       Она сидела посреди грязной улицы, с ненавистью и омерзением глядя на косящихся на неё оборванцев с изъеденными язвами, трудом и солнцем лицами. Вокруг убогие хижины с соломенной крышей, над которыми уныло плыли серые облака, сквозь которые пробивается свет. Воняло навозом, грязью и мочой. Мимо бегали, пища, крысы, носились лошади. Несколько парней с гнилыми зубами смотрели с сальными ухмылочками на её разорванное платье с глубоким вырезом на груди.       — Не приближайтесь! — рвалось из горла, а лицо было мокрым от слёз, — не смейте! Уничтожу! Убью! Разорву!       Её переполняла ненависть, отравляла, клокотала в груди и горле, дрожала в руках и коленях.       Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!       Спину стянула ноющая боль. Невыносимо было даже пошевелиться. Лилит чувствовала, как по обнаженной коже ручьями стекает липкая кровь, её вкус стоял во рту, на языке, скрипел на зубах. Металл, безнадёжность и горечь. Она сжимала зубы в бессильной ярости.       — Будь проклят Шепфа! Будь проклят Мальбонте! В голове колотилось одно единственное слово:       «Ненавижу!». Но за ним пришли следующие, свистящие, как удары кнута.       — Я жива! Я помню! Я отомщу! Я вернусь!       Вернусь… вернусь… вернусь.       — Ты состаришься и умрёшь! Сгниёшь заживо! Хахах хахах ахахах, — мерзкий смех старухи разнёсся внутри черепа, колотясь об стенки, царапая мозг, разносясь по всем нервным окончаниям, заставляя их сжиматься от омерзения.       — ААААААААА! — Селена кричала, что было сил, билась и вырываясь, стараясь избавиться от проклятых ледяных рук бабки, которые, казалось, ползали по ней мерзкими склизкими червями, вгрызающимися в плоть.       — Ааааа… аааааа, — связки подвели, и вопли превратились в надрывные хрипы. А потом… тьма полностью поглотила её.       Ей снились сны… мельтешащие перед глазами образы, прошлое ли… будущее… Берт с дьявольскими крыльями… Лиам с ангельскими, Мэри, что-то ей кричащая. Амели, умоляющая одуматься… Дэймон…       Селена вздрогнула. Все они летали в облаках, проносились через сотни локаций и жизней, как актёры в киноленте. Но вместе с возвращением сознания она ощутила вездесущую слабость. Ещё хуже, чем тогда в Тотспеле, когда её отравила Жозефина… или когда Вики наделила её своим «подарком», сама того не зная.       Она чувствовала мягкую постель и чьё-то присутствие. Чьи-то горячие руки прижимали к её лбу холодную влажную тряпку. Селена медленно подняла ресницы, с трудом облизав пересохшие губы.       — Твоя сила меня… убивает, — слова вырвались спокойно, не отдались паникой или страхом в сердце. Сухая констатация факта. Видения с каждым разом всё реалистичнее, всё дольше… сколько таких ещё выдержит её человеческое тело? Мозг точно взорвётся.       — Знаю, — отозвался Мальбонте серьёзно. Тряпка замерла на её щеке. Селена не могла повернуть голову, чтобы взглянуть ему в лицо, хотя бы попытаться понять, какие чувства его одолевают. Беспокойство? Смирение? Жалость? Первое ещё вероятно. Второе не про Мальбонте, а третье противно им обоим.       — А знаешь, как это остановить? Как меня спасти? — спросила она прямо. Больше не осталось места для секретов, пора выложить карты на стол. Если не сейчас, то другого шанса может не представиться. А если бы полудемон хотел её смерти, не носился бы с ней только по доброте душевной. К удивлению Селены, он ответил сразу же без увиливаний и раздумий.       — Знаю. Но помочь не смогу. Ты… должна сама.       Она бы фыркнула, если бы не была настолько слаба. Только сумела дёрнуть головой, отодвигаясь от назойливой тряпки.       — Ты невыносим, — выдохнула, готовая поклясться, что его брови взлетели на лоб, образовав глубокие морщинки на бледной коже, и внутренне хмыкнула, — именно. Что-то знаешь, но не говоришь, несмотря на то, что я тебе нужна для победы в войне. Позволяешь мне умирать, но при этом ухаживаешь и опять же не спешишь раскрыть те тайны, что связаны со мной напрямую. Я не идиотка и замечаю твои намёки и красноречивые взгляды… с самого начала. Какое может сложиться доверие при такой скрытности?       Мальбонте вздохнул. Селена почувствовала, как поднялась и опустилась его грудь, поняв, что лежит головой на его плече. Где-то в комнате уютно горит камин, распространяя приятное тепло.       «Лучше умереть здесь, в его руках, чем посреди пыльной улицы». Мужчина замер, подбирая слова, но молчание не долго мучило Селену. От ответа он не ушёл.       — Я не знаю, что случится с тобой, если я расскажу всю правду. Ту, о которой догадался или какой располагаю, — признался он, и Селена воспряла, попыталась поднять голову, но слабость пересилила. Она вспомнила своё видение, ужаснулась, снова засомневалась.       В нём Лилит проклинала и Шепфа, и Мальбонте. Что это может значить? Это её дальнейшая судьба? Или то, что ожидает, провали она испытание Таролога? Голова снова затрещала.       — Ты волнуешься за меня или боишься, что, узнав правду, я покину тебя?       Его сердце забилось быстрее, Селена слышала это, прижимаясь щекой к грубой ткани туники. Где-то на уровне её лба дёрнулся кадык.       — Ты не сможешь уйти от ответа и знаешь это, — надавила она слабым, но уверенным голосом.       — За тебя, — хмуро отозвался Мальбонте и тут же добавил: — пойми, то, что с тобой случилось — не случайность. Всё совершенно не так, как ты думаешь. Всё намного… сложнее.       Селена не смогла поднять руку, потому раздраженно ткнулась ему в плечо лбом, от чего перед глазами побежали круги, и она снова притихла, боясь, что опять потеряет сознание.       — Либо говори конкретно, либо и вовсе молчи. Я заебалась додумывать сама каждую брошенную фразу.       Пальцы Мальбонте сжали тряпку так, что несколько холодных капель упали Селене на глаза, она отмахнулась, поморщилась, отодвинулась. Он осторожно встал, выбрался из-под неё, стараясь не причинять неудобств, швырнул тряпку в стоящий рядом с постелью таз. Затем взъерошил волосы, глядя куда-то в пол, всё ещё думая, стоит ли говорить.       — Я знаю, кто такой Таролог. Понял это. Он давно ждёт встречи с тобой. И завтра я отнесу тебя обратно в Тотспел.       Селена нашла в себе силы перевернуться на спину и открыть глаза, уставилась в серьёзное лицо мужчины. Губы сжаты, желваки играют на скулах. О чём он думает? Чего страшится? Чем для него может обернуться её прозрение?       — Но… в Тотспеле его нет… там все говорили, что его больше нет. И я сама заходила в заброшенный шатёр… Почему он вдруг решил вернуться?       Мальбонте на это покосился на неё, пронзив острым серьёзным взглядом.       — Он всегда был там. Всё прочее — только создаваемые им иллюзии. В прошлый раз ты была не готова, потому и не могла найти выхода и дороги к нему. Сейчас всё иначе.       Селена ощутила себя обнадёженной. Приятное волнение, даже предвкушение, какое бывает перед развязкой интригующего фильма, разлилось по всему телу, наполняя жизненной энергией. Она даже сумела улыбнуться, а на веках выступили слёзы радости и облегчения.       — Ты даёшь мне слово, что лично отведёшь туда?       — Обещаю, — без сомнений отозвался Мальбонте и встал с кровати, прошел к камину. Селена наблюдала за его действиями. Мужчина начал гасить свечи одну за одной, погружая спальню в полумрак, освещаемый лишь дровами в очаге.       — А пока спи, набирайся сил, — сказал он, затем убрал таз с водой, перед этим ополоснув в нём лицо. И сел в своё кресло, поудобнее откинувшись на спинку и положив руки на подлокотники.       — Ни к чему такие жертвы, — ухмыльнулась Селена, неподвижно наблюдая за ним. Мальбонте бросил на неё непонимающий взгляд, а она добавила: — можешь лечь рядом.       Он усмехнулся, наклонил голову, словно с намереньем подразнить её. В глазах зажглись искорки интереса. Селена снова тяжело повернулась набок, неспешно похлопав ладонью по свободной половине кровати.       — Я думаю, нам ни к чему друг друга стесняться.       Не разрывая зрительного контакта, Мальбонте поднялся и лёг к ней. Не раздеваясь и даже не сняв сапоги. Поверх одеяла, полностью уступив его ей. Воздух между ними накалился от напряжения, но в нём не чувствовалось ничего пошлого или постыдного. Только притяжение двух до боли похожих судеб, рвущихся друг к другу, несмотря на противоречия и недоговорённости.       Утопая в холодной глубине её больших зелёных глаз, Мальбонте подставил руку, позволив Селене доверчиво опустить голову ему на грудь. Она сразу успокоилась, затихла, лихорадка на время отступила. Она прижалась к его сильному телу, уткнулась носом в вырез туники, вдыхая аромат его тёплой кожи. Он обнял её, укрыл своим крылом, будто от всех невзгод, запустил длинные сильные пальцы в её спутанные волосы. Слова были не нужны. Они бы только всё испортили.       Мальбонте и Селена лежали и молчали, думая каждый о своём или же их мысли в чём-то перекликались. Напряжение уходило, она начала постепенно расслабляться и обмякать, проваливаясь в сон. Он, почувствовав это, нежно поцеловал её в макушку, и Селена медленно подняла голову, повинуясь порыву, жажде вновь окунуться во тьму его зрачков, хотя бы на миг. И их губы встретились. Осторожно, чувственно, спокойно.       Они целовались долго, нежно, неторопливо и ласково. Отдаваясь друг другу, открываясь ещё больше, обнажая души — самые тёмные стороны.       Мальбонте гладил её лицо шершавыми подушечками пальцев, Селена едва касалась ладонью шеи мужчины, скул и груди.       А потом сладко уснула в его объятиях.