Две стороны Луны

      Зеркальце в её руках замерцало, треснувшее стекло закрутилось тёмной воронкой, гипнотизирующей, уносящей куда-то за пределы времени и пространства. Очертания маленькой пыльной комнаты померкли, растворились, превратившись в шершавые и влажные стены пещеры. Селена подняла голову, заметив источающие призрачное фиолетовое сияние сталактиты. Темнота казалась непроглядной, но живой и дышащей. Она не успела отойти от магического транса, когда услышала в глубине пещеры чьи-то тихие приближающиеся шаги. Таролог вышел к ней неторопливо, держа в руках колоду уже знакомых карт.       — Наш разговор прервали, — сказал он, и Селена отчего-то поёжилась, обхватив себя руками.       — Где мы? Он шагнул ещё ближе.       — В иллюзиях. В Мире Грёз, в капкане для избранных. В моей обители.       Селена неустанно вглядывалась во тьму под капюшоном, пытаясь разглядеть там что-то, но тщетно. Вокруг носились тени — бесплотные призраки, стонущие, о чём-то молящие. У некоторых были лица… с такими до боли знакомыми чертами, но ни одно не задерживалось в памяти. Стены пещеры начали меняться, обретать черты вырезанных в камне карт.       — Ты избрал меня, для чего? — вопросы, так долго ожидающие своего часа в глубине сознания. Таролог покачал головой, выпустив карты из рук, и те закрутились по кругу в воздухе, подхваченные неосязаемым ветром.       — Я не избирал… — тихо ответила фигура в плаще, и по коже Селены пробежал жутковатый холодок предчувствия, — ты — часть меня, Селена. Меня тянет к тебе и всегда тянуло.       Селена вспыхнула, ощутив навязчивую сухость в горле, отступила на шаг, хоть бежать никуда и не собиралась. Подобные заявления настораживали, пугали, но она продолжала спрашивать, заранее зная, что в этот раз точно получит свои ответы.       — Что всё это значило? Моё искупление, зачем?       Плечи Таролога поникли, он словно стал вдвое меньше, чем казался.       — Однажды я сказал, что в конце твоего пути, покажу своё лицо. Думаю, тянуть больше некуда.       Селена затрепетала, колени задрожали от волнения. Ей даже захотелось возразить, отступить, но она решительно подняла голову, готовая ко всему.       Но к тому, что увидела, она оказалась не готова…       Рука Таролога медленно поднялась, коснулась капюшона и резким бескомпромиссным движением сдёрнула его. Фиолетовый плащ упал на землю бесформенным тряпьем, открывая высокую тощую фигуру.       — Нет! — только и смогла выкрикнуть Селена, не веря собственным глазам. Не в состоянии поверить. Перед ней стояло нечто… так похожее на неё саму. Копна чёрных вьющихся волос, россыпь веснушек на аккуратном носике, пухлые потрескавшиеся губы… но глаза… не имеющие зрачков, заполненные самой тьмой, со вздувшимися прожилками вен на веках, треснувшая кожа на скулах и щеках, под которой зиял череп. Тёмный близнец хищно улыбнулся, обнажая острые белые зубы.       — Какого хрена?! — не выдержала Селена, охваченная паникой, отступая, пятясь, пока не уткнулась спиной в холодный камень. — Кто ты, мать твою?!       — Я — это ты… Лилит, — ответил двойник, и голос из неземного обрел мелодичность и хрипотцу, похожую даже по созвучию с её собственным. Отражение приблизилось к Селене, с интересом разглядывая её лицо сквозь призму страха, отвращения и непонимания.       — Ты говорила, что я не достойна своего имени… что всё это, чёрт возьми, значило?       Тёмный близнец рассмеялся, касаясь тонкими ледяными пальцами щёк Селены, и прошептал тихо, доверительно.       — Я покажу тебе всё… Помни имя своё. Помни имя своё…       Видения закружились, заплясали образы, потянулась вдаль полоска звуков, запахов, голосов… эфемерная… нереальная. Селена падала куда-то, уносилась, не понимая, жива она или умирает. Но поток не останавливался, пронизанный её собственным голосом: — Помни имя своё…       — Сапфира, Сапфира, куда же ты?! — она бежала, задыхаясь, по бесконечному саду-лабиринту, еле поспевая за белоснежными крылышками и черноволосой головкой, мелькающей впереди. Поворот, ещё один. За спиной дрожали маленькие перепончатые крылья, как у летучей мыши, с крохотными рожками на суставных сгибах.       — Не отставай, Лилит! — смеялась впереди бегущая девочка, — Деймон вот-вот нас догонит.       Ангел взлетела навстречу солнцу, и Лилит сделала то же самое. Они парили над полянами, усеянными сочными фиолетовыми цветами, держась за ручки и хохоча. Серебряная прядь, выделяющаяся на темных волосах Сапфиры, то и дело попадала ей в глаза.       — Лилит! — раздался ломающийся мальчишеский голос. Девочки замерли, обернулись и захихикали. К ним летел Деймон… мальчик, так похожий на Деймона.       — Лилит, иди ко мне, дьяволенок, — звал он, смеясь, но Сапфира показала ему язык, унося подругу прочь.       — Я тебе её отдам, только если догонишь! — Помни имя своё…       — Кто он? — шепнула Лилит, дёргая Деймона за рукав, прижимаясь к нему.       — Полукровка… единственный, кто выжил.       — А почему другие не выжили? — она с интересом уставилась на крепкого коренастого мальчишку с гривой чёрных волос, выпрыгнувшего на сцену. Сияющий зал украшали огли и ленты, ангелы пели оды Шепфа в честь Рождества и Равновесия. Праздник и гармония.       — Мир ещё не стабилен, — ответил серьёзно Деймон, целуя её в макушку и укрывая своим крылом. Он всегда всё знал наперёд, многое подмечал… Был умён и сообразителен.       — То есть наши с тобой дети тоже могут не выжить? — испугалась Лилит, сильнее сжимая его руку, на что он рассмеялся, погладив её по голове.       — Я не позволю никому отобрать у нас наших будущих детей, не волнуйся, принцесса.       — Спасибо Шепфа за маму… — заговорил мальчишка на сцене, и всё внимание взрослых обратилось к нему. Голоса смолкли, звон бокалов и музыка затихли.       — И спасибо Шепфамалуму за папу…       Мертвенная тишина опустилась на зал, шокированная, нарастающая. Лилит невольно сжала бокал с соком, задавшись вопросом, как и все присутствующие: <i>«Кто такой Шепфамалум?».       А дальше молчание достигло своего пика, надломилось и рассыпалось. Обрушились шепотки и гул, суматоха, ругань, паника. Какая-то женщина-ангел истошно закричала. Деймон потянул Лилит за руку к выходу, расталкивая собравшихся бессмертных локтями и крыльями, но она успела понять причину внезапного взрыва. До ушей донёсся чей-то перепуганный крик:       — Он убил его! Этот мальчик убил Серафима!</i> Помни имя своё…       — Сапфира, Неееееет, — рыдания разносились далеко над дворцом. Лилит видела, как мать Деймона прижимает к себе бездыханное тело дочери, как в страданиях трясутся её плечи и крылья. Как отец Деймона склонился над ними в немой скорби. Лилит дрожала, и сердце щемила чудовищная тоска по потерянной подруге… тоска, какую не передать, о какой ещё не написано книг и стихов… странное, всепоглощающее и мощное чувство полной пустоты, пожирающее все прочие эмоции, заполняющее собой. Детоубийство… подумать только, что бессмертные способны на такую чудовищную низость! Эрагон и Деймон стояли бледные, словно статуи, но померкшие в пелене горя глаза метали молнии ярости.       — Шепфа вырвал им крылья, — шепнул Деймон брату.       — Это слишком мягкое наказание. Они продолжат жить на Земле, ничего не помня, — отозвался Эрагон сквозь зубы. Он был самым старшим и уже добился звания Престола, имел доступ к некоторым документам и слухам.       — Что с мальчишкой? — снова спросил Деймон.       — Стража ищет его. Как только поймают, я лично… Деймон опустил руку на плечо брата, чуть сжал пальцы.       — Не горячись, мы не должны уподобляться детоубийцам. Эрагон скинул ладонь, отпрянул, и красивое лицо его исказилось от злобы и ненависти.       — Посмотри, что они сделали с нашей сестрой! Разве он не заслуживает той же участи?! Помни имя своё…       Деймон становился мрачнее тучи с каждым днём. Он вырос и возмужал, подросла и Лилит. Она заняла высокий пост в Аду. Совет Цитадели доверил ей поддерживать и направлять людские души, необходимые для Рая или Ада. Тех, у кого был потенциал обрести крылья. Капкан для избранных… а она — мост меж Землёй и Небесами.       — Что-то случилось? — увидев возлюбленного, Лилит тут же бросилась ему на шею, но Деймона это не развеселило. Он высвободился из объятий, словно касания дьяволицы были ему неприятны.       — Шепфа принял закон. «Неприкосновение», так его обозвали. Теперь ангел не может быть с демоном и наоборот.       Душа упала в пятки. Лилит в растерянности хлопнула глазами, а слова любимого полились ядом сквозь плотно-сжатые зубы.       — Всё из-за Мальбонте… — добавил Деймон брезгливо, — вот, к чему по мнению Шепфа приводит слияние антагонистов! И Эрагон… он согласен с Советом, он сам участвовал в обсуждении. Голосовал «за», даже зная о наших с тобой отношениях. Как он мог?! Как мог мой брат заявить мне в лицо, что мне следует навсегда отказаться от моей Лилит?!       Гнев и разочарование наполнили всю его суть. Деймона трясло, на скулах играли желваки.       — Я сказал, что готов пожертвовать собственной жизнью ради тебя. И если понадобится, докажу это и Эрагону, и Шепфа.       — Не говори так… — Лилит прижалась к его груди, вдыхая знакомый и родной запах, гладя ангела по щекам, успокаивая, — не говори… не смей. Помни имя своё…       — Мы будем вместе, что бы ни случилось! — горячо шептал Деймон, поглаживая её по голове. Кандалы стирали в кровь их запястья. Лилит не боялась. Рядом с ним она вообще забывала, что такое страх.       — Что они с нами сделают? — потрескавшиеся губы дьяволицы дрожали от нервов, от пульсирующего под кожей чувства несправедливости, — убьют?       Она предполагала самое худшее. Если и оправят в Небытие, то не только их, но и тех, кто покрывал столько лет. Самых близких друзей и соратников, ангелов и демонов. Лиам, Берт, Амели, Мэри, Роб… разве они тоже виноваты? Разве они должны страдать из-за чужой любви, что вознамерилась преодолеть любые преграды?       — Нет, не убьют… — успокоил её Деймон, целуя грязные спутанные волосы. Он храбрился, не показывал страх, но тот просачивался сквозь броню сдержанности и невозмутимости.       — Но вырвут крылья. Помни имя своё…       «Будь проклят Шепфа! Будь проклят Мальбонте!», — кровь ручьями стекала по её спине, боль, страх и отчаяние. Низвергнутая на чёртову Землю, лишенная всего из-за любви… Лилит не забыла. Лилит была полна решимости если не отомстить, то доказать. Благо, её уникальным даром являлось управление сознанием, и она с детства упорно тренировала свои способности. Совет стирает память осужденным перед исполнением приговора, но её память осталась при ней. Даже верховные Серафимы не смогли проломить выстроенный в голове барьер. Помни имя своё…       — Выхода нет, Лилит, — Деймон постарел за прошедший год, на его прекрасном лице появились глубокие морщины, — мы не сможем жить вечно… земной век короток, но есть ещё войны, болезни… а дальше нас ждёт только Небытие.       Лилит стукнула кулаками по хлипкому столу так, что посыпалась глиняная посуда. Чашки с дурнопахнущей похлёбкой расплескали ту по соломенному покрытию пола и разбились. Её руки кровоточили и покрылись рубцами от долгой работы в поле, нежная кожа огрубела под палящими лучами солнца, она похудела от постоянного голода, но не утратила злобы и решимости. Силы восстановить своё Имя и стремления вернуться на Небеса!       — Не смей сдаваться! Я знаю способ обмануть смерть! На Земле тоже умеют колдовать. Бабка-отшельница кое-что мне поведала. Мы сумеем заслужить прощение Шепфа! Деймон только с горечью покачал головой.       — Шепфа не прощает… Помни имя своё…       Века плыли, столетие сменялось столетием. Лилит сумела с помощью карт Таро отделить часть собственной души от бренного, непостоянного тела. Век за веком. Девочка-Женщина-Старуха. Как сменяется, возрождается и увядает природа, проходя из года в год один и тот же цикл, так и она, постепенно становясь бесплотным образом, наблюдала за собственным рождением, взрослением и старостью. Имея память… из раза в раз не позволяла умереть любимому и друзьям, заставляя и их влачить бесконечный круговорот новых жизней. Милый ангел Лиам, так влюбленный в неё… он был братом и лучшим другом… пожертвовал собой, когда её приговорили. Берт — проказливый демон, из-за Закона Неприкосновения он навсегда потерял свою младшую сестру. Бедняжка покончила с собой, узнав, что брат скоро лишится крыльев. Это её образ и чувство вины преследовали его сквозь жизни, хоть он даже не помнил. Мэри — верная соратница и подруга Лилит. Амели — правильная и вероломная ангел, попавшая под раздачу. Жозефина — опекун и кузина Лиама. Роб… — лучший друг Деймона. И сам Деймон…       Лилит не желала их терять, хоть и видела, что им необходим покой. Что они все смертельно устали так жить. Блуждать по векам, рождаться заново и повторять одну и ту же судьбу, проходя через одни и те же потери… снова встречать друг друга, вспоминать обо всём и вновь угасать. На Земле это называют кармой. Но у бессмертных подобное явление зовётся несколько иначе. Помни имя своё…       — Лиам, нееет! Роб, что же ты наделал! Ты убил его?! Окончательно убил! Она рыдала в голос над телом Лиама, всё ещё чувствуя, как кровь толчками выплёскивается из раны. Не успела, не хватило сил, не смогла вовремя вернуть им память, развеять сознание, пробудить истинную суть. И поплатилась.       — Я исправлю! Исправлю! Исправлю! Помни имя своё…       — Ты уходишь? После стольких лет борьбы? Просто сдаёшься?       — Так больше не может продолжаться, Лилит, — с усталым вздохом сказал Деймон, остановившись на пути к своей карете. Было холодно и ветренно. Она выбежала за ним в одном шелковом халате, кутаясь в эту легкую ткань, как в броню. Ей не верилось, что он может её бросить… что их любовь способна истощиться и закончиться. Не для этого Лилит пожертвовала стольким и через столькое прошла. Они ведь так близки к цели… так близки.       — Я поняла свою ошибку! — выкрикнула она ему в спину, — чтобы вернуться нам нужно переродиться в роду падших бессмертных! Тогда хватит сил! Прошу, дай мне ещё один шанс! Умоляю тебя, Деймон!       Но он резко развернулся, обжигая её ледяным бескомпромиссным взглядом, на дне которого плескалась всепоглощающая боль.       — Ты обезумела, Лилит! Ты погрязла в фанатизме, а я хочу просто жить здесь и сейчас. Даже если мне придётся в конце просто умереть, как умирают все люди. Я хочу прожить это короткое время по-настоящему, а не влачить бесконечное серое существование. Помни имя своё…       Селена очнулась, сидя на земле. Глядя в одну единственную точку стеклянными глазами, какие бывают у умалишенных во время припадка. Тёмный близнец вновь потерял свою плоть… превратился в смутный образ, витающий вокруг, мятежный дух, видевший столько эпох…       Лилит… дьяволица, положившая на алтарь своей любви все мыслимые и немыслимые законы и правила. Не смирившаяся, не принявшая смерть.       Она молчала, ждала какой-то реакции, ответа… Но Селена смогла лишь коротко и тихо спросить:       — Искупление означало прощение Шепфа? Оно не подразумевало, что я когда-то вернусь к своей нормальной жизни? Я должна была измениться, покаяться, чтобы обрести когда-то утраченные крылья… вернуть бессмертие, а не дом.       Голос упавший, совсем слабый. Душа надтреснута, и в бездну этой пустоты потихоньку срываются обычные человеческие реакции. Селена ждала стадию отрицания, хотела засмеяться в голос, послать Таролога к чёртовой бабушке, матери, самому чёрту, если вообще говорить только о цензурных репликах, так и просящихся на язык. Но после того, что она увидела собственными глазами… словно кадры киноленты… не поверить в реальность было невозможно. Хоть реальность эта являлась инородным телом для её рассудка.       — Твой дом на небесах, — спокойно и твёрдо отозвался тёмный дух, — «Селена» — белая Луна. Я отказалась от истинного имени, шепнув твоей матери более подходящее. Думала, что так ты наполнишься светом, искупишь грехи… и поначалу ты действительно должна была заслужить прощение Создателя. Деймону, как ты знаешь, удалось…       Селена вскинула голову, пронзив духа тяжёлым взглядом, в котором вспыхнуло понимание.       — Он… вернул себе крылья… Силуэт, сотканный из чёрного дыма, кивнул.       — Эрагон стал Главным Советником Шепфа. И, узнав, что его брат до сих пор жив, решил ему помочь, но условием было…       — Навсегда отказаться от тебя… меня… нас, — с трудом проговорила Селена, и сердце сжалось от новой вспышки боли, словно в него воткнули нож и повернули рукоять.       — Сука! — выдохнула она, вскочив. Гнев заклокотал в венах, такой сильный, что, казалось, она сейчас спалит эту чёртову пещеру дотла одним эмоциональным всплеском. В ответ послышался смешок от тёмного близнеца.       — Да… и когда я переродилась снова, он уже будучи ангелом, опять меня нашёл. Нашёл, зная, что память ещё не вернулась полностью. Ты видела его таким, какой есть, за исключением крыльев, благодаря своей подлинной сути. Селена вспыхнула ещё сильнее, веки обожгли слёзы обиды. Застарелой, почти ржавой.       — Зачем этому ублюдку снова понадобилось меня мучить? Тень пожала плечами.       — Он любил нас много столетий… мужчины иногда возвращаются к своим прежним пристрастиям, такова уж их суть. Тем не менее, он вскоре осознал, что поступает слишком жестоко, а, быть может, побоялся вновь лишиться крыльев, и ушёл.       Селена потухла, как погасшая свеча. Снова села, прижав колени к груди, уставилась в точку перед собой. Боль… вот, почему та боль потери Деймона была такой сильной… такой огромной… такой… уничтожающей всё самое светлое в её сердце, включая желание жить и бороться. Эта боль имела проросшие отголоски прошлых жизней… боль Лилит и крушение её надежд. Всего, за что она боролась.       — А мои родители? Выходит, они умерли, потому что мне суждено страдать?!       — Да… — не стал отрицать Таролог, без труда поняв, о чём Селена думает, и какие вопросы зреют в её мозгу, — этим я платила за колдовство и вмешательство в законы природы, в естественную суть вещей. Я шла на крайние меры, чтобы поддерживать наши жизни, как тогда с теми душами в картинах. Но все, кого я тянула за собой… постепенно отдалились. Ненависть, обвинения, злость. Жозефина сломалась первой, за ней Амели… И Мэри. Мужчины ещё держались, особенно Лиам… он был самым преданным…       — Берт… он сейчас Непризнанный. И ничего не помнит, — осенило вдруг Селену, но она закрыла лицо руками, не в силах больше держаться, храбриться и казаться каменной. Чёрт. Это слишком. Просто выходит за пределы понимания. Как безумный сон, из которого хочется поскорее вынырнуть в безопасную привычную реальность и забыть обо всём увиденном или услышанном.       «Выходит, всё, что я считала своей жизнью, не было ею никогда? Моя работа, детдом, родители… выживание и стремление добиться чего-то в бизнесе… всё это лишь временная оболочка, иллюзия… Блять, как же это…»       Она не сумела подобрать нужного слова. Ответ Таролога не дал ей захлебнуться в жалости к себе.       — Берт... Это Деймон замолвил словечко. Он убедил Совет и даже самого Шепфа, что они заслуживают ещё одного шанса. Ведь по сути это уже не те бессмертные, они родились заново, простыми людьми. А значит, после смерти имеют такое же право обрести серые крылья, как и остальные творения Шепфамалума.       Селена снова вопросительно посмотрела на Таролога.       — Шепфамалум — брат-близнец Шепфа. Именно он создал демонов и людей. А теперь заперт навсегда во мраке, откуда ему нет выхода.       — Как Мальбонте… — без труда сопоставила Селена, и тёмная снова оживленно кивнула.       — Именно. Когда полукровка, наполненный яростью и силой Тёмного Творца, вернулся в мир, я поняла, что это шанс. Моя последняя ипостась, то есть ты, как раз родилась в роду тех самых бессмертных, что были родителями Мальбонте, а потому по крови способна унаследовать Силу. Ту самую энергию, что поможет не только вернуть обратно крылья и власть, но и отомстить Шепфа за его жестокое равнодушие.       Селена ухмыльнулась. Искренне, но болезненно. Как в бреду.       — Поэтому я и смогла сбежать из Тотспела… ты позволила, зная, что я окажусь у Мальбонте, и он всё сразу поймёт, а отказаться от столь ценного союзника будет глупостью. Но… Деймон пытался…       — Деймон, как и остальные члены Совета, догадались об угрозе в твоём лице. Ты правильно поступила, что не сбежала из лагеря Мальбонте. Попала бы к ним в руки, и они бы просто тебя казнили, уничтожив тем самым и меня. Я просто дух, обманувший время… наследие и хранилище тайн и воспоминаний, а ты — жизнь и источник силы.       Селена на это снова горько рассмеялась. Оцепенение и первоначальный шок постепенно отступали, буря в голове кое-как улеглась, расставив по полочкам полученные знания, хоть осмыслить те ещё предстояло. Всё сложилось… логично и закономерно. В сердце боролась жалость к себе, злость, ненависть, воодушевление и неукротимый ураган желания поскорее куда-то бежать и что-то делать, отвоёвывать своё, доказывать… Но не временный ли это душевный подъём? Где-то на задворках караулило мрачное осознание, что прежняя жизнь действительно потеряна навсегда. А что в ней было, в той жизни? Бридж Корпорейшен… столько нереализованных проектов… маленькая пустая квартирка в центре Нью-Йорка, хранящая свалку одиноких вечеров своей хозяйки. Ни друзей, ни родных, ни любимых… Ничего из того, чем нужно всерьёз дорожить. Но природное упрямство Селены всё ещё отказывалось свыкаться с очевидной и неотвратимой истиной.       Сила в её набухших венах вновь дала о себе знать, отзываясь слабостью в ногах и головокружением. Чёрные жилы ползли выше, уже почти доходили до локтя, отравляли, убивали её слабое тело, и этот процесс необратим.       — Надеюсь, ты учла всё до последнего, Лилит… — сквозь зубы выговорила Селена, прижавшись затылком к холодному камню. Снова возвращалась лихорадка, крупные капли пота стекали по горячему лбу. Дыхание становилось медленным и тяжелым.       — Я умираю. Моё тело разрывает эта самая сила, а крылья так и не выросли. Какой же из меня Воин Правды, если я сдохну от малейшего дуновения ветерка?       Таролог рассмеялся, приблизился, встал прямо перед ней так, что Селену обдало могильным холодом. Во тьме сверкнули два пылающих огнём глаза, прожигающих насквозь оболочку, кожу и кости. Селену зрелище ужаснуло, но внешне она оставалась спокойной. Просто зачарованно смотрела на эти огоньки во тьме, зная… предполагая каким-то шестым чувством, что должно произойти, и для чего Лилит так хотела, чтобы Селена нашла её. Что именно подразумевает этот «конец пути», и была готова… Не смирение продиктовало путь, но отсутствие альтернативных выборов. Если не вперёд, то смерть. Если оглянуться, что Тьма, следующая по пятам, пожрёт её с громким смачным чавканьем.       Губы Селены скривила ухмылка. Наглая, бесстрашная, полная вызова. Тарологу, миру, обстоятельствам. Ухмылка, обещающая, что в конце всего она всё же выйдет победительницей, выживет и выкарабкается, даже пойдя по головам. Такова её суть — суть воительницы… смысл бытия и выживания.       «К чёрту всё. Что должно случиться, то случится всё равно… раз оно суждено. Я не боюсь».       Лилит поняла без слов её посыл, наклонилась так, что их лица оказались на одном уровне, и Селена почувствовала мерное горячее дыхание на своих губах. Слишком горячее для человека… Опаляющее тошнотворной сладостью… И вновь материализовавшиеся бледные изорванные уста тихо заговорщически прошептали:       — Помни имя своё.