Терьер Ветинари

- Он занят? - из приемной Продолговатого Кабинета донесся напыщенный голос лорда Ржава. - Его светлость всегда занят. Ветинари негромко выдохнул — это при желании можно было даже принять за смех. Он действительно был занят, но в то же время считал забавным тот факт, что Стукпостук всерьёз задумывался о таких вопросах как рабочая этика. - Я имею в виду: он беседует с кем-то важным? - Ну, нет, но… Ветинари вздохнул. Если у Стукпостука и были какие-то шансы не пустить Ржава в кабинет, то не стоило дать ему произнести и слова. Это «ну» само по себе было плохо, а «но» даже близко не было достаточно решительным, чтобы удержать на месте человека, считающего, что у него исключительно по праву рождения есть привилегия заходить куда угодно и говорить что угодно. - В таком случае, я пойду и поговорю с ним. - Нет, вам не назначено. Позвольте, я запишу вас и мы с вами свяжемся. - Безмозглый ты ничтожный секретаришка, я не спрашивал дозволения. «А вот это, - подумал Ветинари, когда двери с грохотом распахнулись, - уже перебор». Стукпостук следовал в арьергарде, как будто чтобы остановить Ржава, но Ветинари жестом попросил его не беспокоиться, и секретарь вышел, притворив за собой дверь. - Ты не можешь позволять ему подобного, Хэвлок! - воскликнул Ржав. - В прошлом месяце он ввалился в здание Гильдии убийц, как будто это его собственность. «О, - подумал Ветинари, - будет весело». - Однако это… «Однако это действительно его собственность» - собирался сказать он, но избирательная глухота Ржава не позволила этим словам достигнуть его ушей. Достаточно опасная привычка в беседе с тираном. - Я могу смириться с троллями и гномами в страже, - продолжал Ржав, - никто не упрекнет меня в том, что я не считаю их за личностей, однако он просто присылает их к парадному входу с этими расспросами! Стражники, которые приходят к парадному входу, еще чего! А сейчас, вот только что он арестовал моего сына по совершенно раздутому обвинению в насилии! Мой сын был вполне вправе отрезать пару пальцев своего раба за то, что тот слишком туго завязал ему шнурки. Это была возмутительная небрежность, да, из-за пережатого кровотока у него могла отсохнуть ступня! - Я надеюсь, вы имели в виду то, что он отрезал пальцы у своего слуги, ваша светлость. В конце концов, я не потерплю рабства в Анк-Морпорке. Он написал себе заметку, чтобы не забыть проверить, как в особняке Ржава обращаются с прислугой [1]. Это Ржав всё-таки заметил. Ненадолго. *** [1] Сделал это Ветинари четким почерком, который можно было прочитать и вверх ногами. Попытаться стоило. Память у Ветинари была отменная и, если он писал для себя напоминание, можно было не сомневаться, что заметка обязана была попасться кому-то на глаза. *** - Да… да, конечно, я хотел сказать «слуга». Не могу представить, почему бы мне говорить нечто иное. Но речь не об этом! Когда в этом городе всё было в порядке, арест был уделом простолюдинов. Ваймс — никто, выскочка, который переворачивает естественный порядок вещей! Ланкрские ведьмы говорят о таком понятии как «задние мысли» - мысли, которые приходят на ум, когда обдумываешь собственный процесс мышления [2], и Ветинари старался посвящать этому часть своих раздумий. Сейчас эта разумная часть его сознания с отрешенным изумлением разглядывала, как мыслительный ландшафт окрашивают яростно-алые и черные флаги, трепещущие и развевающиеся на неожиданном резком ветру. Всего несколько мгновений назад Ветинари рассматривал Ржава с определенным естествоиспытательским любопытством, как образец человеческого скудоумия. Но сейчас в его отношении не осталось ничего естествоиспытательского. Это было личное. *** [2] Малоизвестный факт: во время Гран Глумежа Ветинари, после поездки в Здец, побывал и в Ланкре. Говорят, там он встретился с Нянюшкой Ягг и Эсме Ветровоск. *** Возможно, это было связано с давним воспоминанием о человеке, который присоединился к революции, не потому что хотел что-то выиграть от смены режима, но потому что это было правильно. Человек, который предотвратил схватку при помощи всего лишь распахнутой двери и кружки горячего какао. Человек, который — вместо награды за победу — был убит во имя естественного порядка вещей. Мерзкие три слова, которым так любят разбрасываться люди при власти, помешанные на том, чтобы эту власть удержать. Или возможно это было из-за восхищения самим Ваймсом, восхищения его отчаянной верой в то, что закон должен защищать всех и каждого и при этом каждый отвечает перед законом, восхищения его пламенной яростью, вспыхивающей, когда реальность отказывалась соответствовать его требованиям. Так или иначе, Ветинари слегка изменил свое положение — если раньше он был похож на кота, который рассеянно пытался зацепить лапой золотую рыбку, просто чтобы посмотреть, отреагирует ли она, то сейчас он выглядел как крадущийся, готовый к нападению лев. Ржав этого не заметил. - Вы говорите о нем так, будто он — отвратительный терьер, который сует нос куда не следует, гадит на ковер и точит зубы о мебель. Его тон тоже изменился. Мгновение назад он был мягким и игривым. Такой тон пугал тех, кто распознавал эту интонацию. Ведь это значило, что Ветинари нашел что-то смешное — и смеялся над ними. Но теперь этот тон стал резким и обличающим, обещая вытащить на свет всё, что могло укрыться и найти спасение в тенях. И услышав его, люди, как правило дрожали от страха. В конце концов, у каждого есть грех за душой. Но лорд Ржав, разумеется, проигнорировал и это. - Да, именно об этом я и говорю! Его надо остановить! Ветинари помедлил, позволяя угрожающему молчанию, полностью окутать комнату. Это дало его подсознанию пару секунд на то, чтобы проанализировать то, что он собирался сказать, включая политические последствия. В итоге он пришел к мысли, что в целом, это лишь улучшит ситуацию. Если Ржав действительно считал, что может таким тоном рассказывать Ветинари, что тому делать, это означает, что Ветинари слишком уж часто позволял людям думать, что он к ним действительно прислушивается. Последствия разумеется будут. Покушения на его жизнь и на жизнь Ваймса. И, возможно, надо будет основать еще парочку тайных групп по свержению патриция, чтобы вовлечь в них побольше заговорщиков. Всего-то на день работы. Мысленно разобравшись с этим вопросом, Ветинари наконец заговорил. - Ваша светлость, - сказал он, таким же безмятежным тоном, что и ранее, - чтение ваших жалоб на Комадора городской стражи до недавнего момента было весьма занятным и забавным времяпрепровождением. Но я не одобряю, когда мне рассказывают, как управлять моим городом. Поэтому, позвольте, я разъясню. Если сэр Сэмюэль Ваймс и терьер — то он мой терьер. Командор стражи — часть города, и поскольку я правлю городом, он представляет мою власть. Он сделал паузу, чтобы увеличить накал напряжения. - Всё, что он делает, он делает с моего безоговорочного согласия. Он берет на службу гномов и троллей, потому что я поощряю это. Он и его люди будут приходить к парадному входу, чтобы задать парочку вопросов, потому что я это разрешаю. Он арестовал вашего сына именно потому что я дозволил это сделать, и выпустит его только когда я этого потребую. И должен сказать, что ваши жалобы не облегчают судьбу вашего сына. Ветинари откинулся на спинку стула, с удовлетворением смотря на опешившего Ржава. И наконец. - То же относится и к Стукпостуку, это ясно? Ржав нахмурился и открыл рот, но Ветинари перебил его. - А теперь не позволяйте мне вас задерживать. И Ржав не позволил.