Exitus

— Разрешите говорить без протокола, сэр. Кайден подавил вздох, взглянул на Оделла и не без усилий проглотил короткое «нет». Командиры, которых он уважал больше остальных, всегда позволяли подчиненным высказываться прямо. Несмотря на усталость нескольких бессонных ночей, он не мог заставить себя поступить иначе. Кайден кивнул. — Вы вроде как не в себе после Горизонта, коммандер, — сказал Оделл. Звание резануло по ушам сильнее обычного. Кайден смерил бритоголового сержанта спокойным взглядом. — В смысле, мы все через это прошли, — пожал плечами тот. — Но с нами всё в порядке. Вы же всё ещё... — он неопределенно взмахнул рукой. — Я должен был решить много вопросов. — Да, и я действительно не знаю, каких конкретно, сэр. Но мы возвращаемся в поле и когда наш отряд десантируется, я должен быть уверен, что вы будете с нами. Сэр, — он стоял прямо, сложив руки за спиной. — Я дал тебе повод сомневаться, что смогу выполнять свои обязанности надлежащим образом? Оделл замялся, но не отступил: — Нет, сэр. Но мне не хотелось бы найти такой повод. — И не найдешь, — коротко ответил Кайден. — Что-то ещё, сержант? — Нет, сэр, — тот развернулся и пошел прочь, расправив плечи в такт своей обычной вальяжной походке. Он ходил как человек, который слишком много времени провел верхом на лошади. Не впервой Кайден задумался, специально ли на него повесили именно этого сержанта оперативного управления? Возможно, в ничем не обоснованной попытке уравновесить его непомерное самомнение после получения Звезды Терры. Потому что такое назначение попахивало выходкой какого-то психолога, по чайным листьям читавшего показатели результативности всего Альянса. Кайден снова изучил лежащий перед ним приказ о реквизиции, размышляя, ничего ли он не упустил. Понадобилось приложить усилия, чтобы заставить себя сосредоточиться над каждой строчкой. Он никогда бы не подумал, что будет скучать по замкнутой тесноте фрегата, по капсуле, в которой засыпал от ночи к ночи, и людям, с которыми делил каждый кусок жилого пространства. Хорошо было жить в своей каюте, но в то же время было что-то угнетающее в огромном количестве людей на огромном корабле, которых он даже не знал. Когда-то он доверял всем своим сослуживцам. Кайден встряхнулся, согласовал приказ и деактивировал терминал. Была ли в словах Оделла частица правды? Отголоски усталости и негодования не предвещали ничего хорошего. Два года он тщательно боролся с блуждающими мыслями, пытавшимися вернуть его во времена службы на «Нормандии». Но едва Кайден покинул транспортный отсек, как понял, что думает о том, где сейчас Шепард. Каковой же была эта новая, построенная «Цербером», «Нормандия»? Кто был тот странный дрелл и как там Гаррус... Кайден застыл как вскопанный посреди коридора. Гаррус. Бросив быстрый взгляд за плечо, Кайден активировал инструментрон и пробежал глазами последние сообщения. Подавляющее большинство были сухими отчетами Альянса, но пара писем поступила извне с личных аккаунтов, которые с недавнего времени он стал проверять чаще. Самым странным в этих новых сообщениях было то, что они представляли собой бессмысленный набор случайных символов — зашифрованный текстовый файл, который он списал на сбой переадресации или странный спам. Кайден переключился на блок метаданных, прикрепленный к сообщению. Строка темы была также бесполезной мешаниной. Он долго смотрел на неё в смятении и в какой-то момент префикс всплыл воспоминанием двухлетней давности. Разве это возможно? С нетерпеливым ворчанием Кайден закрыл инструментрон и последовал извилистыми коридорами на корму, в направлении офицерских кают. Между лопатками нарастал зуд. Он нервничал, ожидая, что его задержат по дороге. Прежде чем пропасть в системах Терминус, Гаррус оставил для Кайдена несколько одноразовых ключей шифрования. Так как эти ключи находились только у них двоих и не имели дубликатов, любой, кто решил бы перехватить зашифрованные с их помощью сообщения, должен был использовать дешифрование полным перебором или методом грубого взлома. Даже с мощными компьютерами этот процесс занял бы несколько лет. Тогда Кайден посчитал эти меры чрезмерной паранойей, но сохранил коды среди личных файлов. Вопреки своим страхам, он беспрепятственно добрался до каюты. Не потрудившись включить верхний свет, Кайден упал на колени, достал из-под узкой койки походной ящик и начал рыться среди небольших стопок одежды, аккуратно сложенной синей униформы в поисках мощного OSD-диска. Дурное предчувствие усиливалось. Наконец-то Кайден нащупал твердый корпус и вытащил устройство из ящика. На хорошо защищенном диске хранились его личные файлы, собранные за годы службы. Всё — от писем, видео и изображений до частей кода, личных записей и старых регистрационных данных. Хранилище фрагментов его жизни с первого дня начала военной карьеры. Первый OSD-диск остался на SR-1 и, возможно, лежал, похороненный на холодной поверхности Алкеры, но Кайден восстановил все данные с помощью резервных копий, сохраненных на облачном сервере на Земле. В тот момент он был благодарен постоянным проблемам сетевой безопасности, научившим его осмотрительности. Здесь же были сохранены многочисленные данные со времен миссии «Нормандии» по охоте за Сареном. Кайден встал и подошел к столу. Дисплей терминала ожил одним кликом, и Кайден упал в жесткое кресло, не отрывая взгляда от экрана. Несколькими командами он отключился от внутренней сети корабля, изолировав терминал, затем подключил OSD-диск. Потребовалось гораздо больше времени, чем он ожидал, чтобы извлечь коды Гарруса из банков данных, а ещё больше — чтобы извлечь дополнительный пароль из собственной памяти. Изобилие защищенных данных в сочетании с упрямым желанием никогда не использовать одни и те же пароли было проклятием всех технарей. Сердце глухо застучало в груди. Странная строка в теме сообщения соответствовала строке идентификации одного из ключей в списке. Воспоминание о своенравном турианском друге, каким он запомнил его с Горизонта, вспыхнуло в мыслях Кайдена. Избитое лицо под повязкой, помятый и поцарапанный после неизвестных сражений бронекостюм. Но во взгляде Гарруса горела та же решимость, а синие клановые метки также украшали пластины на лице. Горло пересохло. Потребовалось меньше секунды, чтобы обработать небольшой блок текста и перевести его, но — на несколько секунд больше — чтобы собраться с духом открыть. В глубине сознания очень громко звучал голос, который не хотел иметь с прошлым ничего общего, хотел оставаться, как и раньше, в стороне. Однако первая строка, чёткая и однозначная, привлекла внимание Кайдена. [прим.переводчика; Высший Насал, второй упрощенный] Начало сообщения:] Мы теряем Шепард. Кровь застыла в жилах. Не для «Цербера». Она ненавидит их сильнее прежнего. С момента, как я взошел на борт, я много раз задавал те же самые вопросы, которые задавал ты. «Почему?». «Уверена ли ты?». Ответ на последний всегда был отрицательный. Дух «Нормандии» умирает. Десантная команда, которую она собрала под своим началом, сильна. Это одни из самых опытных и откровенно пугающих бойцов, которых я встречал в своей жизни. Но чего-то не хватает. Чего-то? Очень многого. С самого начала нас не связывали ни доверие, ни преданность... Здесь нет тех, кого волновала бы цель нашего сражения, а не только то, сколько им за это заплатят или сколько насечек за убитых они нанесут на свое оружие. Здесь нет тех, кто бы заботился друг и друге не меньше, чем о миссии. Никто не присматривает за Шепард. Конечно, «Цербер» следит за каждым её шагом, за каждым мгновением её жизни. Каждый день. Но никто не обращает внимания на её нужды. Мне кажется, она просто ушла в себя. Не то чтобы она много рассказывала о своем самочувствии, но как ты будешь говорить об этом вслух, когда твои ненавистные враги прислушиваются к каждому твоему вдоху? Или кучка враждебно настроенных подчинённых не спускают с тебя глаз, выискивая любой признак слабости, чтобы воспользоваться им? Я должен был увидеть. Я должен был заметить, что что-то не так, понять, что она тонет. Но это же Шепард. Она справится с чем угодно. [прим.переводчика: архаическая иносказательная форма речи «Дух Патриарха»] да простит меня, я снова ошибся, так же как и на Омеге. Я должен был быть внимательнее, а не предполагать, что всё идет так, как мне хотелось бы. «Цербер» — это порча, что отравляет всякий дух, которого касается. Они собрали тело Шепард воедино и бросили в бой, не дав её духу ни малейшего шанса восстановиться после того, как у неё отняли жизнь. Может быть... может быть, когда мы думали, что с ней будет всё в порядке, она думала также. Или возможно каждое утро она надевала [прим.переводчика: благородная форма «лицевые татуировки»] и притворялась, чтобы «Нормандия» могла сражаться дальше. Ведь именно этого все от неё ждали. Потому что если она не справится, люди погибнут. Я не настолько хорош как она. Уже слишком поздно, и я не знаю, что мне ей сказать. Ты знаешь, о чем я. Она убеждает тебя в своей правоте, и если ты не поддаешься сразу, её слова проникают под пластины и подтачивают, заставляя думать. Я не могу найти того идеального довода, который убедит её не делать этого. Она продолжает давить, пока я не сдаюсь, соглашаясь, что она права. [прим.переводчика: основная форма «Палавен»], я до сих пор почти убежден. Как я могу помешать ей, заполучить последний шанс контроля над своей судьбой? Это ужасно... по-туриански взять на себя последнюю ответственность... Кайден встал и отвернулся от терминала. Он стоял дрожа посреди темной комнаты, пытаясь восстановить дыхание. Последняя... ответственность. Это же не могло означать... Холодный голубой свет от терминала отсвечивал на краю зрения, искажаясь в мерцании темной энергии, охватившей его тело. Кайден потянулся и схватился за поручень оружейного шкафчика, в попытке подавить биотический всплеск. Его колотило; он усилил давление на руки, выворачивая запястья, а кровь стучала в ушах. Хотелось вновь оказаться в задней комнате «Темной звезды», чтобы снять напряжение одним взрывом. Но на корабле Альянса у него не было такой возможности. Сработают гравитационные датчики, и тут же примчится охрана. С громким треском поручень оторвался. Кайден взмахнул рукой, метнув сломанный обломок пластика, и резко остановился, чтобы предотвратить следующий удар биотикой. Он сделал несколько успокаивающих вдохов и медленно повернулся к дисплею терминала, подойдя достаточно близко, чтобы различить слова. Она этого хочет. Как я могу предать её? Я не знаю, как люди справляются с подобным. Турианцы не вмешиваются в личную жизнь своих сородичей, за исключением случаев, когда ситуация серьезна и требует вмешательства. Наша ситуация серьезна. У ваших военных много нелепых правил, оговаривающих, что вы должны делать со своей личной жизнью, но вы были не просто сослуживцами. Я даже не знаю, как вы это называете. Наверное, эти детали не столь важны. Но я точно уверен в одном: ты знаешь её, настоящую под броней, лучше, чем кто-либо из нас знал. Я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но она была мертва. «Подпаленное эскимо». «Цербер» заплатил бешеные деньги, чтобы вернуть её к жизни. Два года. Ты думал, она провела их где-то вдали от нас? Она была мертва или в лежала в коме, на забитом аппаратурой операционном столе «Цербера» Для неё не было разрыва во времени. Она погибла над Алкерой... Кайден снова отвернулся и потер глаз основанием ладони, словно был в силах стереть из памяти чужие слова. Внутренности сжались. Потому что женщина, которую ты знал, так или иначе мертва... Жгущий имплант подтачивал желание отшвырнуть стол, но Кайден сдержался, не поддавшись, и в новом порыве пересек каюту. Он вцепился пальцами в кусок вырванного поручня и силой открыл оружейный шкафчик, не обратив внимания на впившийся в ладонь осколок пластика. Послышался щелчок; створы разошлись в стороны. Бронекостюм висел на креплениях, подключенный к системе питания корабля. Кайден пошарил вдоль стены и отыскал внешний кабель, активировав бронекостюм. Пришлось почти снять верхнюю часть торса, чтобы добраться до ячейки на поясе и открыть её. Содержимое скользнуло сквозь пальцы и с глухим стуком приземлилось на пол шкафчика. Кайден избегал этого датапада, придумывая себе множество оправданий, только чтобы отложить этот самый момент. После последний заминки он потянулся и дрожащей рукой поднял его. И хотя он раньше несколько раз видел это устройство, размером не больше ладони, Кайден не доставал его с того самого дня, как обнаружил его лежащим рядом со своим пистолетом на складе Горизонта. Теперь же его тяжесть давила на руки. Сердце сжалось так сильно, что Кайден отшатнулся к стене. Он принадлежал ей. Старый личный планшет, заполненный музыкой и, возможно, иными файлами. Неотъемлемая часть её личного пространства, ставшая, по словам Шепард, очень важной для неё. Одна из немногих вещей, которая не имела отношения к службе. Кайден провел большим пальцем по кромке устройства и, найдя кнопку включения, нажал её. На мгновение показалось, что он что-то услышал, но экран остался темным. Когда Кайден перевернул его, раздался тихий щелчок. Что-то внутри этой разбитой оболочки было повреждено. Почему гет оставил датапад, было далеко за пределами понимания Кайдена. Возможно, инопланетный ИИ не представлял, что это или что это значит для него, но сейчас датапад лежал в его руках. Остатки личной музыкальной коллекции Шепард. Столь же мертвой, каковой была она сама. Кайден чувствовал, как сжимается горло. Он соскользнул вниз по стене на пол; желание удержать стены самозащиты боролось с чувством ужасной усталости. На долю мгновения он застыл; внутри разверзлось противостояние, а нервы танцевали на самом краю предела. В конечном счете стремление дослушать сообщение победило. Не выпуская из пальцев датапад, Кайден перевел трансляцию с дисплея терминала на свой инструментрон. Она погибла над Алкерой... и проснулась в окружении церберовцев и Коллекционеров. Кайден вздрогнул. Проснуться в руках своих врагов. Не мне тебе говорить, что стоит думать о «Цербере». Они настолько же отвратительны, как ты себе и представляешь, но они — единственные, кто сражается с Коллекционерами. Возможно, сам факт того, что мы согласились сотрудничать с «Цербером», подскажет тебе, насколько масштабна исходящая от них угроза. Коллекционеры — модифицированные приспешники Жнецов, и они охотятся за людьми. Внутри их корабля спроектирована огромная тюрьма. Над Алкерой они напали на вас только из-за Шепард. А после пытались выкупить её труп у Серого посредника. Она назвала себя «Франкенштейном». Ходячим трупом, набитым железяками. Она считает, что представляет угрозу для всех вокруг. Она сказала...что больше не знает, зачем она всё это делает. Ужасно такое слышать. Слова стали ускользать; ужас наполнил Кайдена, сковывая его. Ведь он её... Он моргнул в темноте. Любит. За всю историю человечества это слово претерпело столько унижения, пережило столько самых диких определений, что было тяжело думать о нем с ясной головой. Если Кайден и сделал для себя какой-то вывод в зрелом возрасте, то точно решив, что должен сохранить это слово для того момента, когда оно действительно будет что-то да значить. Сохранить его смысл простым и оградить от загромождения многочисленным багажом и всевозможными толкованиями. Или, может быть, это было оправданием, чтобы никогда не произносить его вслух. Беснующиеся в голове мысли обнажили свинцовый камень вины, похороненный глубоко внутри в течение последних двух лет. И только в удивлении оглянувшись назад, Кайден признал, что то чувство, которое он испытывал к Кай, было любовью... но откровение пришло гораздо позже того времени, когда от него была бы какая-то польза. Всегда всё было некстати: слишком быстро, слишком неловко, слишком некогда. Служебные обязанности всегда стояли на первом месте. Так поступали профессионалы своего дела. Кайден привалился к стене и зажмурил глаза. Шероховатый корпус её датапада впился в ладонь. Он так старался выяснить, что будет лучше в их отношениях, провел столько времени за размышлениями, что упустил возможность. От этой мысли перехватило дыхание, и он застыл как громом пораженный. Вместо того, чтобы использовать нужные слова так как следовало бы, он обратил их против неё на Горизонте. Эхо пушечных выстрелов всё ещё стояло в ушах. Свинцовый камень в душе становился всё тяжелее, подпитываясь его метаниями последних нескольких минут, пытаясь магнитом вытянуть из него хотя бы волю встретиться с правдой лицом к лицу. Ты хоть оплакивал её смерть? Кайден бросил датапад рядом и обхватил себя руками, чувствуя нарастающее головокружение. Воспоминания о похоронах Шепард были далекими и смутными, словно бы он наблюдал за ними с огромного расстояния. Он был не в силах вспомнить, кто там был и кто что говорил — лишь то, что он не мог дождаться конца. Но после возвращения к себе облегчения не наступило. Как и в последующие дни и недели. Призрак той ошеломляющей боли, гораздо более сильной, чем после убийства Вирнуса, выскользнул из глубин сознания и прорвался сквозь трещины в возведенных ментальных стенах. Потому что женщина, которую ты знал, так или иначе мертва... Видение Шепард в церберовской броне, с покрытым шрамами лицом, с сияющими неестественным светом глазами пронеслось сквозь мысли, с яростной силой разбив последние остатки сопротивления. Непрошенное воспоминание о записи гета всплыло в сознании. Ужасное запечатленное системами мгновение человеческой агонии откликнулось внутри, пронзив грудь острыми ножами. Ярость, вина и беспомощность слились в один взрыв; мир поплыл перед глазами, растворившись в слезах. Несколько минут болезненного переживания он просто сидел, застыв, но вскоре решение нашлось само. Как и тот человек, которым ты был когда-то. Дело было не в том, что Шепард была мертва. Само время было мертво, и все события, что произошли с ними до Алкеры. Это было время, погруженное в невообразимые взлеты и падения. Время, настолько невероятное, что больше не казалось реальным. Оно было тяжелым, иногда страшным, но оно толкало за пределы возможностей, за которые, как он думал, он никогда не сможет выйти. И вопреки всем трудностям создать шанс реальных отношений с кем-то... столь удивительной. Всё исчезло. Его поглотила пустота, о существовании которой Кайден даже не подозревал. Его поддерживал лишь тонкий скелет упрямого чувства долга, заставлявшего вставать с постели каждое утро, отталкивавшего с дороги иные вещи. Из упрямства он продолжал идти вперед, восстанавливая свою жизнь, но никогда не пытался избавиться от чувства вины, затаившегося глубоко внутри. Исцелившись лишь частично. Никто не присматривает за Шепард... настоящей под броней... Кайден горько всхлипнул сквозь слезы. Потому что он многое упустил о ней, но самым острым было осознание того, что она хотела поговорить с Кайденом, а не с коммандером Аленко, хваленым биотиком L2 и так далее, перечисляя все регалии до тошноты. В письме Гарруса осталась пара строк. Кайден заставил себя сосредоточиться на них, боясь того, что увидит в них. Я не знаю, пытался ли ты выйти на связь с Шепард сам, но насколько я знаю, ещё несколько часов назад «Цербер» фильтровал все её сообщения, так что, возможно, она так ничего и не получила. Мы прыгнем через ретранслятор Омега-4 через три часа. Ты слишком далеко от нас, чтобы что-то сделать, и я понимаю это. Может быть, это письмо больше для меня самого. Просто чтобы кто-нибудь знал: если мы не вернемся, я пытался. Я ещё не сдался. И не сдамся. Чистое пламя осветит твой путь, мой [прим.переводчика: обращение к равному по званию / коллеге одного ранга «друг»] Гаррус [КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ] Дисплей погас. Несколько долгих минут Кайден обдумывал мысль, которая, вертясь в голове, становилась всё увереннее. Он провел свободной рукой по глазам. Может быть... Столько «может быть», столько всего, что надо было просчитать. Нелепый и глупый, огонек надежды вновь вернулся. Свет, сверкающий в бесконечной тьме, до которого не могли дотянуться отголоски его рационального цинизма. Внутри он всё ещё был скован ужасом от того, что поведал в письме Гаррус. Всё висело на волоске. Кайден осторожно поднял мертвый датапад и повертел его в руках. Свет от терминала отсвечивал от вмятин на его корпусе, где краска скололась. Он наклонил его вперед и назад, прислушиваясь к тихим стукам сломанных деталей. Незваный упрямый голос в голове спрашивал, а нет ли на корабле устройства с функцией глубокого сканирования хранилища данных. Он отпустил себя и в груди стало легче, гораздо легче, чем за долгое-долгое время. — Это начало, — вслух прошептал Кайден, словно был в силах вытолкнуть из себя боль и обратиться к ней. Гаррус не сдался. Как я могу сдаться? Глубокая горькая беспомощность продолжала подтачивать его изнутри. Кайден закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Мысли были ещё болезненными, но уже более спокойными. Если я позволю ей одержать над собой верх, я лишь сделаю хуже. Я должен... сконцентрироваться на том, что могу сделать. Мой отряд... я сам. Будущее может просто дать мне шанс... Кайден снова открыл письмо. Он избегал слов, ища сам блок метаданных. Гаррус был весьма осторожен, но скрытая в блоке информация выведет его если не на «Нормандию», то на какой-нибудь защищенный сервер. Его турианский друг всегда любил игры с безопасностью так же, как и сам Кайден. Может быть я всё-таки смогу... что-то сделать. Хоть что-нибудь. Без единого шанса на успех.